Эрих Фромм.
   Иметь или быть

--------------------------------------------------------------- Erich Fromm
"To Have Or to Be?" (c) Copyright Эрих Фромм, 1997 (c) Copyright
Войскунская Н., Каменкович И., Комарова Е., Руднева Е., Сидорова В., Федина
Е., Хорьков М., перевод с английского Изд. "АСТ", М., 2000 б
http://www.ast.ru OCR, Spellcheck, HTML: Сергей Вырко, 19 Aug 2000

Ответственный редактор серии д-р филос. н., проф. П. С. Гуревич
Составитель, автор предисловия д-р филос. н., проф. П. С. Гуревич

Перевод с английского
Войскунской Н., Каменкович И., Комаровой Е., Рудневой Е., Сидоровой В.,
Фединой Е., Хорькова М.

Художник Ю. Д. Федичкин

Фромм Э.

Ф 91 Величие и ограниченность теории Фрейда. -М.: 000 "Фирма "Издательство
ACT", 2000. - 448 с. - (Классики зарубежной психологии).

Основоположник неофрейдизма Э.Фромм рассказывает в работах, собранных в
этой книге, о том, как преображается внутренний мир человека.

Пациент приходит к врачу и вместе они блуждают по закоулкам памяти, в
глубинах бессознательного, чтобы обнаружить спрятанные тайны. Все существо
человека проходит через потрясение, через катарсис. Стоит ли заставлять
пациента переживать заново жизненные катаклизмы, детские боли, завязи
мучительных впечатлений? Ученый развивает концепцию о двух полярных модусах
человеческого существования - обладании и бытии.

Книга предназначена для широкого круга читателей.

ББК 88
(c) 1980 by The Estate of Erich Fromm
(c) ООО "Фирма "Издательство ACT", 1998

                      --------------------------------

Содержание

Величие и ограниченность самого Фромма
Иметь или быть ?
Предисловие
Введение. Большие Надежды, их крах и новые альтернативы
Конец иллюзии
Почему Большие Надежды потерпели крах?
Экономическая необходимость изменения человека
Существует ли какая-либо альтернатива катастрофе?
Часть первая. Понимание различия между обладанием и бытием
I. Первый взгляд
ЗНАЧЕНИЕ РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ ОБЛАДАНИЕМ И БЫТИЕМ
ПРИМЕРЫ ИЗ РАЗЛИЧНЫХ ПОЭТИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
ИДИОМАТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Давние наблюдения
Современное словоупотребление
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ТЕРМИНОВ
ФИЛОСОФСКИЕ КОНЦЕПЦИИ БЫТИЯ
ОБЛАДАНИЕ И ПОТРЕБЛЕНИЕ
II. Обладание и бытие в повседневной жизни
ОБУЧЕНИЕ
ПАМЯТЬ
БЕСЕДА
ЧТЕНИЕ
ВЛАСТЬ
ОБЛАДАНИЕ ЗНАНИЕМ И ЗНАНИЕ
ВЕРА
ЛЮБОВЬ
III. Обладание и бытие в Ветхом и Новом завете и в трудах Майстера Экхарта
ВЕТХИЙ ЗАВЕТ
НОВЫЙ ЗАВЕТ
МАЙСТЕР ЭКХАРТ (ок. 1260-1327)
Концепция обладания у Экхарта
Концепция бытия у Экхарта
Часть вторая. Анализ фундаментальных различий между двумя способами
существования
IV. Что такое модус обладания?
ОБЩЕСТВО ПРИОБРЕТАТЕЛЕЙ -- ОСНОВА МОДУСА ОБЛАДАНИЯ
ПРИРОДА ОБЛАДАНИЯ
Обладание -- Сила -- Бунт
ДРУГИЕ ФАКТОРЫ, НА КОТОРЫЕ ОПИРАЕТСЯ ОРИЕНТАЦИЯ НА ОБЛАДАНИЕ
ПРИНЦИП ОБЛАДАНИЯ И АНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР
АСКЕТИЗМ И РАВЕНСТВО
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЕ ОБЛАДАНИЕ
V. Что такое модус бытия?
БЫТЬ АКТИВНЫМ
АКТИВНОСТЬ И ПАССИВНОСТЬ
Активность и пассивность в понимании великих мыслителей
БЫТИЕ КАК РЕАЛЬНОСТЬ
СТРЕМЛЕНИЕ ОТДАВАТЬ, ДЕЛИТЬСЯ С ДРУГИМИ, ЖЕРТВОВАТЬ СОБОЙ
VI. Другие аспекты обладания и бытия
БЕЗОПАСНОСТЬ - ОПАСНОСТЬ
СОЛИДАРНОСТЬ - АНТАГОНИЗМ
РАДОСТЬ - УДОВОЛЬСТВИЕ
ГРЕХ И ПРОЩЕНИЕ
СТРАХ СМЕРТИ - УТВЕРЖДЕНИЕ ЖИЗНИ
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС - ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ
Часть третья. Новый человек и новое общество
VII. Религия, характер и общество
ОСНОВЫ СОЦИАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА
Социальный характер и социальная структура
СОЦИАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР И "РЕЛИГИОЗНЫЕ ПОТРЕБНОСТИ"
ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗАПАДНЫЙ МИР ХРИСТИАНСКИМ?
"Индустриальная религия"
"Рыночный характер" и "кибернетическая религия"
ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПРОТЕСТ
VIII. Условия изменения человека и черты нового человека
НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК
IX. Черты нового общества
НОВАЯ НАУКА О ЧЕЛОВЕКЕ
НОВОЕ ОБЩЕСТВО: ЕСТЬ ЛИ РЕАЛЬНЫЕ ШАНСЫ СОЗДАТЬ ЕГО?

                      --------------------------------

Величие и ограниченность самого Фромма

Эрих Фромм (1900--1980) -- немецко-американский философ, психолог и
социолог, основоположник неофрейдизма. Неофрейдизм -- это получившее
распространение главным образом в США направление современной философии и
психологии, сторонники которого соединили психоанализ 3. Фрейда с
американскими социологическими теориями. К числу наиболее известных
представителей неофрейдизма относятся Карен Хорни, Гарри Салливен и Эрих
Фромм.

Неофрейдисты подвергли критике ряд положений классического психоанализа в
толковании внутрипсихических процессов, но сохранили при этом важнейшие
компоненты его концепции (учение об иррациональных мотивах человеческой
деятельности, изначально присущих каждому индивиду). Названные ученые
перенесли центр тяжести на исследование межличностных отношений. Они
сделали это, стремясь ответить на вопросы о человеческом существовании, о
том, как человек должен жить и что он должен делать.

Причиной неврозов у человека неофрейдисты считают тревогу, которая
зарождается еще у ребенка при столкновении с враждебным ему миром и
усиливается при недостатке любви и внимания. Позже такой причиной
оказывается невозможность для индивида достичь гармонии с социальной
структурой современного общества, которое формирует у человека чувства
одиночества, оторванности от окружающих, отчуждение. Именно общество
неофрейдисты рассматривают как источник всеобщего отчуждения. Оно
признается враждебным коренным тенденциям развития личности и преображения
ее ценностных, практических идеалов и установок. Ни одно из социальных
устройств, которое знало человечество, не было направлено на развитие
личностного потенциала. Напротив, социумы разных эпох оказывали давление на
личность, трансформировали ее, не позволяли развиться лучшим задаткам
человека. Поэтому, считают неофрейдисты, через исцеление индивида может и
должно произойти оздоровление всего общества.

В 1933 г. Фромм эмигрировал в США. В Америке Фромм сделал чрезвычайно много
для развития философии, психологии, антропологии, истории и социологии
религии. Называя свое учение "гуманистическим психоанализом", Фромм отошел
от биологизма Фрейда в стремлении выяснить механизм связи между психикой
индивида и социальной структурой общества. Он выдвинул проект создания, в
частности в США, гармонического, "здорового" общества на основе
психоаналитической "социальной и индивидуальной терапии".

Работа "Величие и ограниченность теории Фрейда" во многом посвящена
размежеванию с основоположником фрейдизма. Фромм размышляет о том, как
контекст культуры воздействует на мышление исследователя. Мы знаем сегодня,
что философ не свободен в своем творчестве. На характер его концепции
влияют те мировоззренческие схемы, которые господствуют в обществе.
Исследователь не может выпрыгнуть из своей культуры. Глубоко и оригинально
мыслящий человек оказывается перед необходимостью излагать новую идею
языком своего времени.

У каждого общества есть собственный социальный фильтр. Общество может
оказаться не готовым к восприятию новых концепций. Жизненный опыт любого
отдельно взятого сообщества обусловливает не только "логику", но в
известной мере и содержание философской системы. Фрейд продуцировал
гениальные идеи. Его мышление было парадигмальным, т. е. оно рождало
революцию в сознании людей. Некоторые культурологи, например Л. Г. Ионин,
полагают, что в европейской истории можно выделить три радикальных
революции в мышлении.

Первая революция -- это коперникианский переворот в сознании. Благодаря
открытию Коперника стало ясно, что человек вовсе не является центром
мироздания. Огромные безмерные пространства космоса совершенно равнодушны к
чувствованиям и переживаниям человека, ибо он затерян в космических
глубинах. Разумеется, это эксклюзивное открытие. Оно решительно меняет
человеческие представления и влечет за собой переоценку всех ценностей.

Другое радикальное открытие принадлежит Фрейду. Многие столетия люди
считали, что главный дар человека -- это его сознание. Оно возвышает
человека над природным царством и определяет человеческое поведение. Фрейд
разрушил это представление. Он показал, что разум -- это всего лишь полоска
света в глубинах человеческой психики. Сознание окружено материком
бессознательного. Но главное состоит в том, что именно эти бездны
неосознанного оказывают решающее воздействие на человеческое поведение, во
многом обусловливают его.

Наконец, последнее радикальное открытие состоит в том, что европейская
культура вовсе не является универсальной, единственной. На земле существует
множество культур. Они автономны, суверенны. Каждая из них обладает
собственной судьбой и безмерным потенциалом. Если культур огромное
множество, то как должен вести себя человек перед лицом этого факта? Должен
ли он искать собственную культурную нишу и хранить себя в ней? А может
быть, эти культуры перекликаются, находятся в близости друг другу?

Культуры давно перестали быть герметически закрытыми ареалами. Неслыханная
миграция населения, в результате которой экзотические духовные веяния
пронеслись над миром, многократно обогнув земной шар. Грандиозные
кросскультурные контакты. Межнациональные браки. Экуменические волны.
Проповеднические призывы, несущиеся с экрана. Опыты межрелигиозного
вселенского диалога. Может быть, следует противостоять этим тенденциям?
Именно так рассуждают фундаменталисты. Они предупреждают о порче великих
заветов. Они твердят о том, что осколки и фрагменты разнородных культурных
веяний никогда не сложатся в органическое целое*. Что же такое человек в
этом странном мире? Он не только ныне предоставлен самому себе, лишившись
прежней теологической опоры, он не только оказывается жертвой собственных
иррациональных порывов, но утратившим саму возможность глубинно
отождествлять себя с космосом разнородных культур. В этих условиях
внутреннее самочувствие человека оказывается подорванным.
[* Ионин Л. Г. Социология культуры. М., 1996.]

Фромм справедливо указывает на величие и ограниченность фрейдовской
концепции. Она, разумеется, предложила принципиально новые схемы мышления.
Но, как подмечает Э. Фромм, Фрейд все равно остался пленником своей
культуры. Многое из того, что было значимым для основоположника
психоанализа, оказалось лишь данью времени. Здесь Фромм и усматривает грань
между величием и ограниченностью фрейдовской концепции.

Да, Фромм наш современник. Но вот прошло менее двух десятилетий, как он
ушел из жизни, и уже сегодня можно сказать, что, рассуждая о Фрейде, Фромм
сам демонстрирует некую временную ограниченность. Многое из того, что
казалось бесспорным Фромму, сегодня кажется далеко не очевидным. Фромм
неоднократно повторял, что истина спасает и лечит. Это древняя мудрость.
Мысль о спасительности истины оказывается общей для иудаизма и
христианства, для Сократа и Спинозы, Гегеля и Маркса.

В самом деле, поиск истины является глубокой, обостренной потребностью
человека. Пациент приходит к врачу, и вместе они блуждают по закоулкам
памяти, в глубинах бессознательного, чтобы обнаружить спрятанное,
погребенное там. При этом, открывая тайное, человек нередко испытывает
потрясение, мучительное и болезненное. Еще бы -- порою в ярусах
бессознательного таятся вытесненные драматические воспоминания, глубоко
травмирующие душу человека. Так надо ли пробуждать эти воспоминания? Стоит
ли заставлять пациента переживать заново былые жизненные катаклизмы,
детские обиды, мучительно болезненные впечатления? Пусть лежат себе на дне
души, никем не потревоженные, забытые... Однако из психоанализа известно
нечто поразительное. Не лежат, оказывается, былые обиды на дне души --
позабытые и безвредные, но тайно управляют делами и судьбой человека. И
напротив! Как только луч разума касается этих давних душевных травм,
внутренний мир человека преображается. Так начинается исцеление... Но
действительно ли искание истины вполне очевидная потребность человека?
Можно сказать, что Фромм здесь выглядит не вполне убедительным. В XX в.
разные мыслители, идущие к познаванию субъективности человека, пришли к
одному выводу. Истина вовсе не вожделенна для человека. Напротив, многих
устраивает иллюзия, греза, фантом. Человек не ищет правды, он ее боится, а
поэтому нередко рад обманываться.

Огромные перемены, происходящие в стране, казалось бы, должны вернуть нам
благоразумие, трезвость рассудка, идейную незаангажированность. Можно было
бы ожидать, что распад моноидеологии приведет повсеместно к утверждению
свободной мысли. Между тем нет сейчас более расхожего слова, нежели "миф".
Им обозначают не только прежнюю идеологизированность сознания. С мифом
связывают и нынешнюю иллюзорность многих социальных проектов. Одним и тем
же знаком метят сторонников рынка и тех, кто испытывает ностальгию по
социализму, западников и славянофилов, приверженцев русской идеи и
поклонников глобализма, провозвестников личности и державников, демократов
и монархистов. А коли это так, то что же все-таки такое миф?

Миф -- выдающееся достояние человеческой культуры, ценнейший материал
жизни, тип человеческого переживания и даже способ -- уникальный --
существования. В мифе воплощаются тайные желания человека, в частности, его
галлюцинаторный опыт и драматургия бессознательного. Индивиду
психологически неуютно в разорванном, расколотом мире. Он интуитивно
тянется к нерасчлененному мирочувствованию. Миф освящает человеческое
существование, придает ему смысл и надежду. Он помогает одолеть
безжалостную, критическую направленность сознания. Вот почему люди так
часто отступают от трезвой мысли, отдавая предпочтение миру мечты.

Разумеется, Фромм понимал специфику мифа. Миф, как это очевидно, не строго
аналитическое знание, но вместе с тем и не хаотичен. В нем есть
своеобразная логика, которая позволяет освоить огромный материал
бессознательного и иррационального, накопленный человечеством. К. Юнг и Э.
Фромм, обращаясь к языку символов, который был столь понятен древним, стали
прочитывать в мифе глубинный, неисчерпаемый и универсальный смысл.

Обратимся, например, к той роли, которую играет миф в блистательной
литературе латиноамериканских стран. На долю того или иного персонажа
нередко выпадает удивительная, постоянно возобновляющаяся судьба. Он как бы
приговорен воспроизводить некий архетип жизни, неоднократно разыгрываемый
на подмостках истории. Но в этом кружении времен проглядывает нечто
вселенское, что никак нельзя назвать просто миражом. Напротив, выявляется
некая неразложимая правда, за зыбкостью и многообразием происходящего
проступает неизмеримо более глубокая тайная реальность и... истина. Человек
бежит от истины в миф, но в мифе обретает истину? Или наоборот? Человек
ищет истину, а обретает миф?

Мы не можем сегодня однозначно ответить на вопрос, что же является
глубинным устремлением человека, -- искание правды или тайное влечение к
грезе, к мечте. Да, величие Фрейда состоит в том, что он распространил
метод обретения истины на ту сферу, в которой человек прежде видел лишь
царство грез. На богатом эмпирическом материале Фрейд показал, что путь
избавления от болезненных душевных состояний заключается в проникновении
человека в собственные психические глубины. Однако добавим от себя, Фрейд,
как и Фромм, не ответили на вопрос, как это совмещается с глубинным
влечением человека к фантасмагориям, к иллюзиям, грезам, с неприятием
истины.

Фромм исследует своеобразие научного метода Фрейда. Он отвергает как
упрощенное представление будто истинность теории зависит от возможности ее
экспериментальной проверки другими при условии получения одних и тех же
результатов. Фромм показывает, что история науки -- это история ошибочных,
но плодотворных утверждений, чреватых новыми неожиданными догадками.
Рассуждения Фромма о научном методе интересны, но они нередко не учитывают
новых подходов к теории познания. За последние десятилетия сформировались
по этим вопросам принципиально новые позиции, отличные от тех, которые
занимал Фромм, что выявляет рамки применимости фроммовской методологии.

Можно было бы сказать, прежде всего о специфике гуманитарного знания, т. е.
знания о человеке, человечестве. Когда, например, мы изучаем общество,
осмысливаем его законы, приходится сразу признать, что законы природы,
которые кажутся универсальными, здесь явно не годятся. Мы тотчас же
обнаруживаем фундаментальное различие между конкретными науками и
гуманитарным знанием. Естественные законы выражают постоянную взаимосвязь и
регулярность природных феноменов. Они не могут быть созданы. Один безумец
сказал: "Я -- автор сорока законов природы". Это, разумеется, слова
сумасшедшего. Природные законы нельзя придумать или нарушить. Они не
творятся, а открываются, да и то -- аппроксимативно.

Общественные законы принципиально иные по характеру. Они обусловлены
человеческой активностью. В своей деятельности и общении люди
руководствуются целями, которые они пытаются реализовать. У человека есть
потребности, которые он стремится удовлетворить. Он руководствуется
собственными жизненными и практическими установками. Никакой постоянной
взаимосвязи и регулярности явлений здесь не может быть. Те ориентиры,
которыми люди руководствуются в жизни, постоянно меняются. Они могут быть
нарушены. Их можно преобразовать, отменить. В обществе нередко события
развиваются непредсказуемо.

Мы сегодня отдаем себе отчет в том, что психоанализ является не только
научной теорией. Это -- философия, терапевтическая практика. Фрейдовская
философия связана с исцелением души. Она не сводится к экспериментальному
научному знанию. Фромм рассуждает о научном методе, но психоанализ, как
известно, сближается с этически ориентированными концепциями и школами
Востока и Запада: буддизмом и даосизмом, пифагорейством и францисканством.

А. М. Руткевич отмечает: "Сегодня психоанализ представляет собой некий
суррогат религии для утративших веру и выбитых из традиционной культуры
европейцев и американцев. Вместе с экзотическими восточными учениями,
оккультизмом, биоэнергетикой и другими "плодами просвещения" психоанализ
занимает в душе западного человека место, освобожденное христианством"*.
[* Мятежный век одной теории // Новый мир. 1990. No1. С. 261.]

Итак, мы видим, с одной стороны, попытку Фромма представить метод Фрейда
как сугубо научный, т. е. соотнесенный с разумом, сознанием, логикой, с
другой стороны, -- фрейдизм как современную мифологию. Но ведь и сам Фрейд
называл свою мета-психологию мифом. К. Поппер и Л. Витгенштейн, сопоставляя
психоанализ с требованиями научной рациональности, тоже оценили теорию
Фрейда как миф. При этом аргументация сводилась к следующим тезисам.
Положения и выводы психоанализа неверифицируемы, непроверяемы ни
посредством фактов, ни посредством рациональных процедур. Их следует просто
принять на веру. Тем более что основное назначение психоанализа --
психотерапия, как и у идеологии или религии.

В письме к А. Эйнштейну в 1932 г. Фрейд писал: "Может быть, Вам покажется,
что наши теории являются своего рода мифологией, а в данном случае к тому
же и нестройной. Но разве не каждая наука приходит в конце концов к такого
рода мифологии? Разве нельзя то же самое сегодня сказать о Вашей физике?"*.
Действительно, многие современные исследователи в наши дни полагают, что
наука вообще не добывает истину...
[* Архетип. 1995. No 1.]

С точки зрения современной теории, психоанализ невозможно обвинить в том,
что он якобы недостаточно научен, ибо различные образы мира также
обусловлены и социально-психологическими, и культурологическими, и
познавательными факторами. Но психоанализ обвиняют также в том, что он не
до конца мифологичен. Врач имеет дело с одним пациентом, вторгается в его
сугубо внутренний мир. Психоаналитик не обращается к традиции; он
расщепляет душевный мир на феномены, но при этом не обеспечивает настоящего
синтеза души. Психоанализ, стремясь дать психологическое объяснение,
например религии, в конечном счете устраняет высшие ориентиры, без которых
нельзя до конца понять феномен личнос