нтированный годовой доход обеспечил бы реальную свободу и
независимость. Поэтому он несовместим с любой системой, основанной на
эксплуатации и контроле, особенно с различными формами диктатуры. Для
советской системы характерно, что она упорно отвергает такие предложения
даже в отношении элементарных товаров и услуг (например, бесплатный
общественный транспорт или бесплатное молоко). Исключение составляет
бесплатное медицинское обслуживание, хотя и это только видимость, поскольку
оно предполагает совершенно определенное условие: чтобы получить его, нужно
быть больным.

Учитывая стоимость содержания огромного современного бюрократического
аппарата, занимающегося вопросами социального обеспечения, стоимость
лечения больных, особенно психосоматическими заболеваниями, стоимость
борьбы с преступностью и наркоманией (которые являются зачастую формами
протеста против насилия и скуки), вполне вероятно, что стоимость содержания
любого индивида, пожелавшего иметь гарантированный годовой доход, оказалась
бы меньше того, во что обходится наша современная система социального
обеспечения. Тем, кто убежден, что "люди по своей природе ленивы", эта идея
покажется неосуществимой и опасной. Однако расхожее представление о
природной лености людей на самом деле не имеет никаких оснований; эта
формула служит рационализацией сопротивления, с которым сталкивается
попытка отказаться от власти над беспомощными.

Женщины должны быть освобождены от патриархального господства.

Освобождение женщины от ига патриархата является основным фактором
гуманизации общества. Господство мужчин над женщинами началось лишь около
шести тысяч лет назад, когда избыток сельскохозяйственной продукции
позволил нанимать и эксплуатировать работников, создавать армии и
могущественные города-государства*. С тех пор в большинстве культур всего
мира, а не только Среднего Востока и Европы верх взяли "ассоциированные
мужчины", подчинившие себе женщин. Эта победа мужского пола над женским в
человеческом роде была обусловлена экономической властью мужчин и созданной
ими военной машиной.
[* В своей книге "Анатомия человеческой деструктивности" я обсуждал вопросы
раннего "матриархата" и рассматривал литературу по этой проблеме.]

Война между полами так же стара, как борьба между классами, но она
принимала более сложные формы, ибо женщины были нужны мужчинам не только
как рабочая сила, но и как матери, любовницы, утешительницы. Война между
полами нередко носит неприкрытый характер, однако чаще всего это скрытая
война. Женщины уступили мужчинам под натиском их превосходящей силы, но они
наносят ответные удары, пользуясь своими собственными средствами, главное
из которых -- выставлять мужчин на посмешище.

Порабощение одной половины рода человеческого другой нанесло и все еще
наносит огромный вред представителям обоих полов: мужчина присваивает себе
роль победителя, женщина -- жертвы. Сегодня на всех отношениях между
мужчиной и женщиной, даже среди тех, кто сознательно выступает против
мужского превосходства, лежит печать неравноправия полов, у мужчин это
проявляется в чувстве превосходства, у женщин -- в ощущении собственной
неполноценности. (Фрейд, несомненно убежденный в мужском превосходстве, к
сожалению, считал, что у женщин чувство неполноценности вызвано мнимым
сожалением по поводу отсутствия у них пениса, а у мужчин чувство
неуверенности возникает из-за якобы всеобщего "страха кастрации". На самом
деле то, с чем мы здесь сталкиваемся, -- это симптомы войны между полами, а
не вопрос биологических или анатомических различий как таковых.)

Многие данные свидетельствуют о том, что подчинение женщин мужчинам
напоминает подчинение какой-нибудь бесправной группы населения другой
группе. В качестве примера вспомним, как много общего между положением
негров на американском Юге сто лет назад и положением женщин в это же самое
время и даже в наши дни. Негров и женщин сравнивали с детьми; их считали
эмоциональными, наивными, лишенными чувства реальности и неспособными
поэтому принимать самостоятельные решения; на них смотрели как на существа
безответственные, хотя и прелестные. (Фрейд, кроме того, считал, что у
женщин меньше, чем у мужчин, развито сознание [сверх-я] и что они более
нарциссичны.)

Осуществление власти над теми, кто слабее, составляет самую суть нынешнего
патриархата, а также суть порабощения слаборазвитых стран, детей и
подростков. Все усиливающееся движение за освобождение женщин имеет
огромное значение, ибо оно угрожает самому принципу власти, на котором
зиждется существование современного общества (и капиталистического, и
коммунистического), если только такое освобождение означает для женщин
нежелание разделять вместе с мужчинами власть над другими группами,
например над колониальными народами. Если движение за освобождение женщин
сможет определить свою роль и назначение в общественной жизни как силы,
выступающей против порабощения, то женщины будут иметь решающее значение в
борьбе за новое общество.

Уже сделаны важные шаги на пути освобождения. И возможно, будущий историк
напишет, что наиболее революционным событием XX века было начало
освобождения женщин и конец мужского превосходства. Но борьба за
освобождение женщин только что началась, и не стоит недооценивать
сопротивления мужчин. Их отношение к женщинам (в том числе и сексуальные
отношения) основано на их мнимом превосходстве, и мужчины уже начинают
чувствовать себя крайне неловко и неспокойно с теми женщинами, которые
отказываются принимать миф о мужском превосходстве.

Тесно связаны с движением женщин за освобождение антиавторитарные
выступления молодого поколения. Пик этого антиавторитаризма приходится на
конец 60-х годов; теперь, претерпев ряд изменений, многие из тех, кто
активно выступал против "истеблишмента", по существу, снова стали
"паиньками". Однако от прежнего преклонения перед родителями и властями не
осталось и следа, так что, вполне вероятно, былого "благоговения" перед
авторитетом уже не вернуть назад.

Параллельно с освобождением от власти авторитетов происходит и освобождение
от чувства вины, связанного с проблемой взаимоотношения полов: секс,
по-видимому, уже перестал быть запретной темой, перестал быть грехом. И
хотя у разных людей могут быть самые различные мнения по поводу
относительных достоинств тех или иных сторон сексуальной революции, одно
несомненно: секс больше не пугает людей; его уже нельзя использовать для
того, чтобы вызвать чувство вины и таким образом принудить людей к
покорности.

Следует создать Верховный совет по вопросам культуры, на который будет
возложена обязанность консультировать правительство, политических деятелей
и граждан страны по всем вопросам, требующим специальных знаний.

Членами Культурного совета могли бы стать представители интеллектуальной и
художественной элиты страны, мужчины и женщины, чья неподкупность не
вызывает ни малейших сомнений. Они определили бы состав нового,
расширенного Управления по контролю за качеством пищевых продуктов и
медикаментов и избрали бы лиц, ответственных за распространение информации.

Существует большое согласие в вопросе о том, кто являются наиболее
выдающимися представителями в различных областях культуры, и я считаю, что
вполне возможно найти достойных членов такого совета. Чрезвычайно важно,
конечно, чтобы совет представлял также и тех, кто не разделяет
господствующие взгляды, например, "радикалов" и "ревизионистов" в
экономике, истории и социологии. И трудность заключается вовсе не в том,
чтобы найти членов такого совета, а в том, чтобы выбрать их, ибо они не
могут быть ни избраны всенародным голосованием, ни назначены
правительством. Но все-таки можно найти и другие способы для выбора членов
совета. Начать, к примеру, с формирования ядра совета, состоящего из трех
или четырех членов, и постепенно увеличивать их число, скажем, до
пятидесяти или до ста человек. Этот Культурный совет должен щедро
финансироваться с тем, чтобы иметь возможность проводить специальные
исследования по различным проблемам.

Следует также создать эффективную систему распространения эффективной
информации.

Информация -- решающий элемент в формировании эффективной демократии.
Необходимо положить конец утаиванию или фальсификации информации в так
называемых интересах "национальной безопасности". Но даже и без такого
незаконного утаивания информации эта проблема остается нерешенной, ведь в
настоящее время объем реальной и необходимой информации, предоставляемой
среднему гражданину, практически равен нулю. И это относится не только к
среднему гражданину. Есть немало примеров, свидетельствующих о том, что
большинство выборных представителей, членов правительства, руководителей
вооруженных сил и верхушка деловых кругов плохо информированы и в
значительной степени дезинформированы ложными сведениями, распространяемыми
различными государственными агентствами, которым вторят средства массовой
информации. К сожалению, большинство этих людей в лучшем случае обладают
чисто манипулятивным интеллектом. Они не способны понимать то, что не лежит
на поверхности, и поэтому не могут трезво судить о будущем развитии, не
говоря уже об их эгоизме, нечестности и непорядочности, о чем мы достаточно
наслышаны. Но даже быть честным и умным бюрократом недостаточно для того,
чтобы решать мировые проблемы сейчас, когда мир находится на грани
катастрофы.

Даже фактическая информация по политическим, экономическим и социальным
вопросам чрезвычайно ограничена; исключение составляют всего несколько так
называемых "крупнейших" газет. Эти газеты действительно лучше информируют,
но они также и лучше дезинформируют: они не публикуют все материалы
объективно и беспристрастно; заголовки статей, помещенных в этих газетах,
тенденциозны и зачастую не соответствуют их содержанию; редакционные статьи
в этих газетах пристрастны, написаны в притворно благоразумном и
морализаторском духе. Газеты, журналы, телевидение и радио фактически
производят товары -- новости, сырьем для изготовления которых служат
события. Спрос есть только на новости, и средства массовой информации
определяют, какие события являются новостями, а какие -- нет. В самом
лучшем случае информация составляется по известному шаблону, она лишь
поверхностно касается событий и едва ли дает гражданам возможность
проникнуть вглубь этих событий и понять их скрытые причины. Пока продажа
новостей остается бизнесом, вряд ли удастся помешать газетам и журналам
публиковать то, на что есть спрос и что не противоречит рекламе, помещаемой
на страницах этих изданий.

Если бы стало возможно формировать взгляды и принимать решения на основе
полной информированности, то проблема распространения информации должна
была бы решаться совсем иначе. Я приведу лишь один пример такого способа
решения этой проблемы: одной из первейших и наиболее важных функций
Верховного совета по культуре должны быть сбор и распространение всей
информации, которая будет отвечать потребностям всего населения и, в
частности, служить основой для обсуждения среди групп непосредственно
взаимодействующих между собой людей в условиях нашей демократии соучастия.
Эта всесторонняя информация будет содержать основные факты и альтернативы
для принятия политических решений. Особенно важно то, что в случае
расхождения взглядов будут публиковаться и мнение меньшинства, и мнение
большинства и что эта информация станет доступна каждому гражданину и
прежде всего группам непосредственно взаимодействующих между собой людей.
Верховный совет по культуре мог бы взять на себя ответственность за
руководство работой этой новой группы репортеров и корреспондентов, и,
конечно же, в распространении такого рода информации важную роль играли бы
радио и телевидение.

Научные исследования следует отделить от их практического применения в
промышленности и в обороне.

Хотя установление каких-либо ограничений стремлению к знаниям было бы
тормозом для развития человечества, практическое использование всех без
исключения результатов научных исследований было бы чрезвычайно опасно. Как
уже отмечалось многими исследователями, использование некоторых открытий в
генетике, нейрохирургии, разработке психотропных препаратов и в ряде других
областей может принести и принесет человеку огромный вред. Избежать этого
практически невозможно, пока продолжается беспрепятственное использование
все новых теоретических открытий в интересах промышленности и вооруженных
сил. Нужно положить конец практике определения применимости результатов
научных исследований с точки зрения их прибыльности и военной
целесообразности. Это потребует создания контрольного совета, без
разрешения которого будет невозможно практическое применение любых новых
теоретических открытий. Излишне говорить, что такой контрольный совет
должен быть -- в правовом и психологическом отношении -- совершенно
независим от промышленности, правительства и военных. Верховный совет по
культуре должен обладать властью формировать состав этого контрольного
совета и руководить его работой.

И хотя реализация всех предложений, изложенных на предыдущих страницах,
будет довольно сложным делом, наши трудности становятся почти
непреодолимыми, если учесть еще одно необходимое условие создания нового
общества -- ядерное разоружение.

Одним из уязвимых элементов нашей экономики является то, что она нуждается
в мощной военной индустрии. Даже сегодня Соединенные Штаты -- самая богатая
страна в мире -- вынуждены сокращать расходы на здравоохранение, социальное
обеспечение и образование, чтобы вынести бремя военных расходов. Стоимость
социального экспериментирования может оказаться не по карману государству,
разоряющему себя производством вооружения, которое оно может использовать
только как средство самоубийства. Более того, дух индивидуализма и активной
деятельности не может существовать в атмосфере усиливающейся с каждым днем
военной бюрократии, которая продолжает внушать страх и все подчинять себе.

НОВОЕ ОБЩЕСТВО: ЕСТЬ ЛИ РЕАЛЬНЫЕ ШАНСЫ СОЗДАТЬ ЕГО?

Учитывая силу корпораций, апатию и бессилие значительной массы населения,
несостоятельность политических лидеров почти во всех странах мира, угрозу
ядерной войны и экологическую угрозу, не говоря уже о таких явлениях, как
климатические изменения, способные сами по себе вызвать голод во многих
странах мира, можно ли считать, что есть реальные шансы на спасение? С
точки зрения бизнеса такого шанса просто нет; ни один здравомыслящий
человек не стал бы рисковать своим состоянием, когда вероятность выигрыша
составляет всего 2%, не стал бы вкладывать большой капитал в какое-нибудь
предприятие со столь мизерными шансами на успех. Но когда речь идет о жизни
и смерти, так называемый "разумный шанс", каким бы малым он ни был, должен
быть превращен в "реальную возможность".

Однако жизнь -- не азартная игра и не деловое предприятие, и потому мы
должны везде, где только можно, искать хотя бы намек на реальную
возможность спасения: например в исцеляющем искусстве медицины. Ведь если у
больного есть хотя бы ничтожный шанс остаться в живых, ни один сознающий
свою ответственность врач не предложит оставить все попытки и не станет
прибегать только к паллиативам. Напротив, он сделает все возможное, чтобы
спасти жизнь больного. Очевидно, ничего иного нельзя ожидать и в том
случае, когда речь идет о больном обществе.

То, что шансы на спасение этого общества оцениваются с точки зрения
азартной игры или бизнеса, а не с точки зрения человеческой жизни, весьма
характерно для духа современного делового общества. Мало здравого смысла в
столь модном ныне технократическом мировоззрении, согласно которому нет
ничего опасного в том, что мы поглощены работой или развлечениями, не
испытываем никаких чувств и что если это и есть технократический фашизм,
то, может быть, он не так уж и плох в конце концов. Но мы просто принимаем
желаемое за действительное. Технократический фашизм неминуемо приведет к
катастрофе. Дегуманизированный человек станет настолько безумным, что
окажется в конечном счете не в состоянии поддерживать существования
жизнеспособного общества, а в скором времени не сможет удержаться от
самоубийственного применения ядерного или биологического оружия.

И все-таки есть несколько обнадеживающих факторов. Во-первых, все большее
число людей осознают истину, сформулированную Месаровичем и Пестелем,
Эрлихами и другими, а именно: если западный мир не хочет быть стертым с
лица земли, необходимо создать на чисто экономической основе новую этику,
новое отношение к природе, человеческую солидарность и сотрудничество между
людьми. Этот призыв к разуму, даже если оставить в стороне всякие
эмоциональные и этические соображения, способен мобилизовать умы довольно
многих людей. Не следует относиться к этому легкомысленно, несмотря на то
что народы в ходе своего исторического развития неоднократно действовали
вопреки своим жизненным интересам и даже вопреки своему стремлению к
самосохранению. Они могли действовать так, потому что вожди убеждали их в
том, что они не стоят перед выбором "быть или не быть". Но если бы они
осознали всю правду, то имела бы место нормальная нейрофизиологическая
реакция: осознание угрозы своим жизненно важным интересам вызвало бы
соответствующую защитную реакцию.

Еще одним обнадеживающим признаком является усиление неудовлетворенности
нашей нынешней социальной системой. Все больше и больше людей чувствуют la
malaise du si[#232]cle*: они испытывают депрессию и осознают ее, несмотря
на все усилия ее подавить. Они чувствуют себя несчастными от собственной
изолированности, пустоты своего "единения"; они чувствуют свое бессилие,
бессмысленность своей жизни. Многие осознают все это очень отчетливо;
другие чувствуют менее отчетливо, однако, когда кто-то другой раскроет им
истину, они полностью осознают ее.
[* Болезнь века (фр.). -- Прим. перев.]

До сих пор на протяжении всей мировой истории жизнь, состоящая из пустых
удовольствий, была доступна лишь немногочисленной элите, которая в основном
сохраняла благоразумие, понимая, что в ее руках власть и что необходимо
думать и действовать, чтобы не потерять ее. Сегодня никчемная, ограниченная
потреблением жизнь -- удел всего среднего класса, представители которого не
обладают ни экономической, ни политической властью и в крайне слабой
степени ощущают личную ответственность за что бы то ни было. В западном
мире большая часть населения изведала радости и счастье потребления, и
множатся ряды тех, кто вкусил этих благ и не получил удовлетворения. Люди
начинают понимать, что обладание многим не делает счастливым: традиционное
этическое учение было подвергнуто испытанию -- и получило подтверждение на
практике.

Старая иллюзия сохранила свою привлекательность только в глазах тех, чья
жизнь лишена буржуазной роскоши, -- это относится к мелкой буржуазии Запада
и к большинству "социалистических" стран. В самом деле, нигде буржуазная
надежда на "счастье через потребление" не является столь живучей, как в тех
странах, которые все еще не достигли осуществления этой буржуазной мечты.

Одно из наиболее серьезных возражений против возможности преодоления
алчности и зависти, согласно которому они глубоко укоренились в
человеческой природе, при ближайшем рассмотрении теряет свою силу. Алчность
и зависть столь живучи вовсе не из-за своей врожденной силы, а потому, что
человеку трудно противостоять давлению со стороны общества, трудно не стать
волком среди волков. Стоит изменить социальный климат, изменить саму
систему ценностей -- как хороших, так и плохих, -- и переход от эгоизма к
альтруизму будет не так уж труден.

Таким образом, мы снова приходим к тому, что ориентация на бытие является
огромной потенциальной силой человеческой природы. Лишь меньшинство людей
руководствуется принципом обладания, правда, и принципом бытия
руководствуются немногие. Каждая из этих тенденций может стать
домини