привычном положении  взаимных  подозрений.  Единственный
положительный результат - морская страховка подскочила на один процент.
   - Нам не везет, - жаловалась Филлис. - Болидов  все  меньше  и  меньше,
интереса к ним никакого.  После  первого  погружения  и  то  не  было  так
скверно. До сих пор не понимаю, как мы упустили Бокера.  Теперь  его  идея
окончательно зашла в тупик. Впечатление такое, будто и  впрямь  ничего  не
происходит.
   - Если бы ты внимательно читала газеты, - сказал я, - ты бы узнала, что
на той неделе сброшено еще две бомбы: одна -  в  бухте  Падающих  Кокосов,
другая - во Впадине Принца Эдуарда. Сейчас надо читать то, что  напечатано
мелким шрифтом.
   - И чего они выбирают какую-то глухомань для своих бомбежек?
   - Ни один цивилизованный  регион  не  положит  атомных  бомб  у  своего
порога, и никто их за это не осудит. Предложи мне хоть миллион, все  равно
откажусь от зрелища дохлой рыбы.
   - Может  быть,  нам  стоит  пойти  в  Уайтхолл  и  поговорить  с  твоим
адмиралом?
   - Он капитан, - поправил я, обдумывая  эту  мысль.  -  В  прошлую  нашу
встречу мне показалось, ты произвела на него впечатление...
   - Я тебя поняла, - Филлис не дала мне закончить. - Хм, тогда - обед  во
вторник. Однажды ты обнаружишь, что промахнулся и получил отставку.
   - Прелесть моя, тебе же самой так нравится водить всех за  нос.  Ты  бы
рассердилась, если бы я потребовал от тебя зарыть свой талант в землю.
   - Все это прекрасно, милый, но мне хотелось бы знать, чей нос ты имеешь
в виду?


   Капитан Винтерс принял приглашение на обед.


   - По-моему, - сказала Филлис, откидываясь на подушку и изучая  потолок,
- Милдред очень привлекательна.
   - Да, дорогая, - не задумываясь, откликнулся я.
   - Да?
   Мы немного помолчали.
   - Мне показалось, она отвечала тебе взаимностью, - заметила Филлис.
   - Э... - промямлил я, - так, легкое увлечение.
   - Вот-вот.
   - Дорогая, ты ставишь меня в неловкое положение. Мне надо было сказать,
что одна из твоих лучших подруг некрасива?
   - Я не уверена, что Милдред -  одна  из  моих  лучших  подруг.  Но  она
действительно привлекательна.
   - И все равно, она не может сравниться  с  тобой.  Ты  у  меня  -  сама
искренность: глаза, улыбка... Ты -  чудо.  Да  тебе  самой  это  прекрасно
известно. И, честное слово, ты была на высоте.
   - А капитан тоже ничего! - увернулась Филлис.
   - Можно подвести итог: мы провели вечер с двумя милыми привлекательными
людьми, не так ли?
   Филлис что-то пробурчала.
   -  Любимая,  не  ревнуешь  же  ты  меня  в  самом  деле?   Мой   талант
притворяться...
   - Как-то внезапно он  у  тебя  прорезался,  дорогой,  -  оборвала  меня
Филлис.
   - Я всегда сочувствовал мужчинам, толкущимся вокруг тебя.
   - Мне они не нужны.
   - Дорогая, - заметил я спустя некоторое время, - я начинаю сомневаться,
стоит ли нам еще встречаться с Милдред.
   - Мм... и с капитаном тоже.
   - А все-таки, что говорил тебе капитан?
   - О, массу комплиментов! В нем определенно есть ирландская кровь.
   - И все-таки, давай от дел  суетных  перейдем  к  насущным,  о  чем  вы
говорили с капитаном?
   - О чем? Да, в основном, он старался держать язык за зубами, а то,  что
мне удалось из него вытянуть, не очень-то утешительно.  Местами  -  просто
ужасно...
   - ???
   - В принципе, ничего не изменилось. Ни здесь, ни там - на  глубине.  Во
всяком случае, никто не имеет ни малейшего представления о  том,  что  нас
ждет. Неизвестность нагнетает тревогу, и наши адмиралы боятся, как бы  она
не обернулась паникой. Из его объяснений я  поняла,  что  все  их  попытки
исследования _Глубин_ не увенчались успехом. Например  -  эхолокация.  Они
прощупали все дно, но ничего  не  определили.  Вторичное  эхо  оказывалось
настолько слабым, что понять - стайки ли это мелких рыб или более  крупные
существа - было невозможно.
   Мало  проку  и  от  глубинных  микрофонов:  то  абсолютная  тишина,  то
невообразимое нагромождение звуков,  подобное  тому,  что  мы  слышали  из
телебата. Помня о том,  что  случилось  с  исследовательским  судном,  они
попытались использовать трос  из  токонепроводящего  материала,  но  и  он
сгорел на глубине тысяча саженей. Телекамера,  работающая  в  инфракрасном
свете, расплавилась на глубине восьмисот саженей и  замкнула  половину  их
приборов, хорошо, что они догадались изолировать ее от судна.
   С атомными бомбами покончено, во всяком случае -  на  некоторое  время.
Капитан сказал, что их разрешено использовать только в определенных местах
- "у черта на рогах". Но все равно  радиоактивность  уничтожает  несметное
число промысловой рыбы. Рыбинспекция  по  обе  стороны  Атлантики  подняла
дикий гвалт и утверждает, что своими испытаниями ВМС нарушили естественный
процесс миграции рыб,  а  заодно  и  всю  экологическую  систему.  Правда,
кое-кто из специалистов  считает,  что  данных  для  подобных  утверждений
маловато, что все это может происходить и по другой причине.  Бесспорно  -
это отразится на обеспечении продовольствием. В общем, общественность  без
понятия, чего еще ждать от  бомб,  кроме  гибели  рыбы  и  повышения  цен,
поэтому популярность их резко упала.
   - Ну, все это мы знали и раньше, - заметил я.
   -  Тогда  кое-что  новенькое  для  тебя:  из  сброшенных  бомб  две  не
взорвались.
   - И что?
   -  Не  знаю.  Но  адмиралы  явно  перетрусили.  Видишь  ли,  эти  бомбы
сконструированы так, что  взрываются  на  заданной  глубине  от  давления.
Надежно и весьма просто.
   - Значит, они не достигли области нужного давления и застряли где-то по
пути.
   - Все это было бы  так,  но  дело  в  том,  что  в  бомбы  вмонтировано
специальное устройство,  срабатывающее  в  подобных  случаях  как  часовой
механизм. И только на этот раз  произошла  осечка.  Вот  это  и  беспокоит
адмиралов.
   - Все элементарно, мой дорогой Ватсон, - улыбнулся я, - вода  попала  в
часовой механизм, чего-то там заклинило и...
   - Во-первых, ничего там не заклинило,  -  холодно  обрубила  Филлис,  -
во-вторых, Ватсон - это ты,  а  в-третьих,  видел  бы  ты  при  этом  лицо
Винтерса...
   - Еще бы! Посеять парочку атомных бомб - не шутка, я  бы  на  их  месте
тоже не прыгал от радости, - откровенно признался я. - Что еще?
   - Еще три судна пропали без вести.
   - Когда?
   - Одно - полгода назад, второе - с месяц, третье - на прошлой неделе.
   - Возможно, здесь нет никакой связи.
   - Все может быть... Но капитан уверен в обратном.
   - Сколько осталось в живых?
   - Никого.
   Мы помолчали.
   - Что-нибудь еще? - спросил я.
   -  Подожди,  дай  вспомнить.  Ах,  да...   Они   разработали   какой-то
специальный снаряд убийственной силы, но - не атомный. Правда, испытать не
успели.
   Я с восхищением посмотрел на свою жену.
   - Вот это работка, дорогая. И ты еще говоришь, что капитан держал  язык
за зубами! Да у тебя мертвая хватка! Может быть, тебе удалось раздобыть  и
какие-нибудь чертежи или рисунки?
   - Глупая твоя голова. В газетах нет публикаций только потому, что никто
не хочет лишний раз волновать народ. Ни одна редакция не  пойдет  на  это.
Прошлый шум-гам настолько сократил число тиражей, что теперь рекламодатели
ни за что не станут рисковать. Никто ведь не собирается звонить, например,
во впадину  Минданао  и  интересоваться  -  не  хочет  ли  там  кто-нибудь
приобрести любопытную информацию.
   - Пожалуй, ты права, - согласился я.
   - Иногда и вояки проявляют здравый смысл,  -  задумчиво  констатировала
Филлис и добавила: - Хотя, возможно, он и умолчал о чем-нибудь.
   - Наверняка, - поддакнул я.
   - А! Самое главное, - спохватилась Филлис, - капитан обещал познакомить
меня с доктором Матетом.
   Я сел.
   - Но, милая, после нашей последней передачи Океанографическое  общество
пригрозило отлучением всякому, кто посмеет  связываться  с  нами.  Это  же
часть их антибокеровской кампании.
   - Да, но доктор Матет - друг капитана, он в курсе  всех  дел.  И  мы  с
тобой все-таки не отъявленные бокерианцы, не так ли?
   - Кто знает, совпадет ли твое мнение о нас с  мнением  доктора  Матета?
Ну, да ладно... Когда же мы встречаемся с ним?
   - Полагаю, я увижу его через пару дней, милый.
   - Не понял. Не хочешь ли ты сказать, любимая...
   - Так мило с твоей стороны доверять мне.
   - Но...
   - Все, дорогой. Пора спать, - отчеканила Филлис.


   Как потом рассказывала Филлис, Матет встретил ее обычными словами.
   - И-Би-Си? - недоуменно воскликнул он. - Мне помнится, капитан  Винтерс
говорил про Би-Би-Си.
   Это был довольно крупный  худощавый  человек  с  огромной  шарообразной
головой. Полированный  загорелый  лоб  заканчивался,  казалось,  на  самой
макушке, и весь величественный купол его головы  был  обрамлен  волнистыми
седыми волосами. Слегка портили впечатление пучки волос, торчащие из ушей.
Два горящих карих глаза, выдающийся  римский  нос,  большой  выразительный
рот, тяжелый,  чуть-чуть  раздвоенный  подбородок...  -  Филлис  настолько
образно описала  мне  этого  человека,  что  я  ясно  представил,  как  он
сутулится под тяжестью своей невообразимой ноши.
   На его вопрос Филлис вздохнула и в очередной раз пустилась  в  рутинные
объяснения  о  различии  двух  радиовещательных  компаний,   уверяя,   что
спонсорство отнюдь не означает продажность  и  бессодержательность.  Матет
нашел, что это новая и любопытная точка зрения. Тогда Филлис процитировала
лучшие фрагменты из наших самых популярных передач, перечислила имена всех
знаменитостей, которые когда-либо давали нам интервью, и  постепенно,  шаг
за шагом, ей удалось убедить доктора, что мы -  достаточно  милые  и  даже
мужественные люди, сражающиеся во славу  передовых  идей  науки.  А  когда
Филлис заверила, что имя доктора Матета не будет упомянуто  ни  при  каких
обстоятельствах, он понемногу разговорился.
   Все  его  объяснения,  выдержанные  в   строго   академическом   стиле,
изобиловали   несчетными   силлогизмами   и   всевозможными   специальными
терминами.   Филлис   пришлось   изрядно   поломать   голову   над    этой
"тарабарщиной". Я изложу лишь суть разговора, не вдаваясь в подробности.
   С  год  назад  появились  сообщения  об   изменении   цвета   некоторых
океанических течений. Так в течении Куро-Сио,  на  севере  Тихого  океана,
впервые обнаружена необычная муть, уносимая на северо-восток и  постепенно
исчезающая в безбрежных просторах.
   - Само собой, мы взяли пробы воды и подвергли их тщательному анализу, -
сказал Матет. - И чем бы, вы думали, вызвано изменение цвета?
   Филлис выжидающе молчала, и он сам ответил на вопрос.
   - В основном -  илом  из  ракушек  радиолярий  с  заметным  вкраплением
диатомового ила.
   - Как интересно, - удачно нашлась Филлис. - И в чем же причина?
   - О! -  воскликнул  доктор.  -  Вот  в  чем  вопрос!  Изменение  весьма
значительно, чтобы приписать его к  явлениям  обычным.  Даже  в  образцах,
взятых на другом конце  океана  -  у  берегов  Калифорнии,  мы  обнаружили
большой процент диатомового ила.
   - Поразительно! И что же в результате?
   - В результате? Очевидны лишь следствия, например,  изменение  миграций
рыб.   Совершенно   естественно,   что   в   воде,   богатой   диатомовыми
водорослями...
   Он еще долго продолжал в том же духе, а Филлис пыталась хоть что-нибудь
уразуметь.
   - ...все это имеет огромное значение, но нас интересует первопричина. Я
смотрю в корень. Что произошло  в  действительности?  Как  случилось,  что
иловые отложения поднялись с огромнейших глубин  на  поверхность  в  таких
удивительных количествах?
   Филлис почувствовала, что пора и ей вставить словцо.
   - Может быть, это как-то связано с атомными бомбами? Мы там...
   Доктор Матет так свирепо посмотрел на нее, что Филлис осеклась.
   - Бомбы сбросили гораздо позже! И сомнительно, чтобы результат  взрывов
обнаружился в Куро-Сио, а не у Мариан.
   - А-а-а...
   -   Естественней   предположить,   что   мы   наблюдаем   вулканическую
деятельность  на  дне  океана.  Как  известно,  это   область   повышенной
сейсмической активности. Однако сейсмографы не зарегистрировали ни  одного
толчка...
   Матет пустился в долгие пространные рассуждения о вулканах и о том, что
причина кроется, безусловно, не в них.
   - Тем более, - поддержала его Филлис, - ил  не  оседает,  и  нечто  нам
неизвестное продолжает происходить там, на дне.
   - Да, - согласился Матет и вдруг, спустившись с высот Олимпа,  добавил:
- И, честно говоря, один Бог знает, что там за чертовщина.
   Они поговорили еще немного, и Филлис выяснила, что изменения  произошли
не только в течении Куро-Сио: глубоководные отложения  поднялись  недалеко
от Гватемалы - в Монзунском проливе, и по другую  сторону  перешейка  -  в
Москитском  течении.  Повысилась  плотность  воды  в  экваториальной  зоне
Атлантики, у берегов Австралии, а также во многих других местах.
   Филлис старалась записать все, что нам могло пригодиться для  передачи.
Только в конце беседы ей удалось задать вопрос, который давно  крутился  у
нее на языке.
   - Доктор, - спросила она, - как вы  думаете,  насколько  это  серьезно?
Лично вас это беспокоит?
   Он улыбнулся.
   - Нельзя сказать, что я не могу уснуть по ночам, если вы это  имеете  в
виду. Нет, нас, как вы изволили выразиться, беспокоит  то,  что  мы  вдруг
оказались некомпетентны в сфере нашей компетенции. Мы бьемся лбами о стену
и ничего не можем понять. - Он беспомощно развел руками. - А что  касается
результатов, считаю, что они даже благоприятны:  со  дна  поднят  огромный
плодородный слой питательного ила. Я ожидаю в ближайшем  будущем  снижения
цен на рыбу,  и  тем,  кто  предпочитает  рыбные  блюда,  остается  только
позавидовать. К сожалению, я не из их числа. - Он опустил голову.  -  Меня
беспокоит только то, что впервые я не могу ответить на простое "почему"  в
области, где я всегда считался неплохим специалистом.
   -  Слишком  много  географии,  -  сетовала  Филлис,  -  слишком   много
океанографии, слишком много батиографии, слишком  много  всяких  "графий".
Будь ты хоть семи пядей во лбу, отобрать из  этой  кучи  что-либо  путное,
по-моему, невозможно.
   - Хм, - промычал я.
   - Никаких "хм"! Когда у тебя в одно ухо влетает, а в  другое  вылетает,
что в этом хорошего?
   - Не думала ли ты, что Матет выложит тебе готовенький материал на целую
передачу.  Мало-помалу  кое-что  накапливается,  это  -  еще  одна  капля.
Огорчаться не стоит. Кстати, он никак не связывает это с болидами?
   - Да нет. Я попыталась навести его на эту мысль, но он не отреагировал.
Матета интересуют только факты,  и,  вообще,  он  был  очень  осторожен  в
высказываниях. Мне даже показалось, он сожалеет о том, что  согласился  на
встречу. Знаменитость - не поддающаяся ни на лесть, ни на уговоры.  Ничего
кроме фактов,  никаких  тебе  гипотез  или  догадок.  Одно  желание  -  не
подмочить репутацию, как уже случилось с Бокером.
   - С Бокером?! - воскликнул я. - Как хорошо, что ты напомнила. Уж он-то,
наверняка, в курсе всех событий и имеет на этот счет свою теорию.
   - После той пресс-конференции он избегает общения.  -  Филлис  покачала
головой. - И не удивительно: такая шумиха! Слава богу, мы не  принимали  в
этом участия.
   - Будем тянуть жребий - кому звонить? - предложил я.
   - Я сама.
   - Меня восхищает твоя непрошибаемая самоуверенность. Хорошо, давай.
   Я развалился в кресле и с упоением слушал, как  искусительница  Филлис,
пройдя через обычный  ритуал  объяснений,  касаемых  И-Би-Си  -  Би-Би-Си,
очаровывает светило науки.


   Должно признать, Бокер имел смелость и силу пойти против  общественного
мнения и не отказаться от своей, ставшей в  одно  мгновение  непопулярной,
теории. Но он сразу же дал нам понять, что не имеет  ни  малейшего-желания
ввязываться в пустопорожние споры, так как ему совсем не  улыбается  вновь
оказаться посмешищем для толпы.
   Бокер сидел перед нами гордый  и  невозмутимый,  слегка  склонив  набок
голову с пышной седой шевелюрой.
   -  Вы  хотите  знать  мою  гипотезу  потому,  что  у  вас  нет  никаких
мало-мальски приемлемых объяснений? Прекрасно, мне не  составит  труда  ее
изложить. Вряд ли вы с ней согласитесь,  но,  в  любом  случае,  прошу  не
упоминать моего имени. Когда до всех дойдет,  что  я  прав,  тогда  другое
дело. Я не ищу дешевой славы и не хочу, чтобы обо мне думали, как о мелком
трибуне. Договорились?
   Я кивнул.
   - Мы просто хотим, - пояснила Филлис, - воссоздать цепь событий. Если с
вашей  помощью  удастся  отыскать  недостающее  звено,  мы   будем   очень
признательны. Ну, а если вы нам не доверяете, это ваше  право,  и  мы  его
уважаем.
   - Мне нечего возразить,  так  что  приступим.  Теорию  о  происхождении
глубинного Разума вы знаете - не буду ее повторять.  А  нынешняя  ситуация
представляется мне таковой... Существа...  назовем  их  так,  благополучно
устроились в экологической нише и следующая их задача -  обустроить  новое
жилище на свой лад. Ведь они - самые настоящие  первопроходцы,  колонисты.
Чем,  по-вашему,  станет  заниматься  человек,  прибыв  на  новое   место?
Благоустройством. И вот то, что мы наблюдаем  сегодня,  -  и  есть  первый
результат их деятельности.
   - И чем же именно они заняты? - спросил я.
   - Почем я знаю? - Бокер  пожал  плечами.  -  Учитывая  то,  как  мы  их
встретили, думаю, чем-нибудь вроде защитных сооружений. Скорее всего,  они
добывают металл. Во впадине Минданао, а также в  _Глубинах_  юго-восточнее
Бухты Падающих Кокосов работы идут полным ходом.
   - Э... но горнорудные работы в  таких  условиях...  -  До  меня  дошло,
почему Бокер пожелал остаться инкогнито.
   - Откуда нам знать, каков уровень их цивилизации? Я могу  привести  вам
множество примеров, где мы сами добились  того,  что,  на  первый  взгляд,
абсолютно невозможно.
   - Это при давлении-то в несколько тонн, в кромешной темноте... -  начал
было я, но Филлис так взглянула на меня, что я тут же прикусил язык.
   - Доктор Бокер, - сказала она, - вы  обозначили  две  конкретные  точки
Мирового океана, почему именно эти?
   Бокер перевел взгляд на Филлис.
   - Как однажды заметил  мистер  Холмс  знаменитому  тезке  вашего  мужа:
"Самая большая ошибка - строить теории на пустом  месте.  Но  пренебрегать
уже имеющимися данными -  умственное  самоубийство".  Я  обладаю  неплохим
воображением,  но  не  могу  представить  себе   ничего   другого,   кроме
сверхмощного насоса, перекачивающего бескрайние залежи ила на  поверхность
океана.
   - Но, - влез я, становясь  в  позу  (мне  порядком  надоели  постоянные
издевки призрака мистера Холмса), - если, как вы утверждаете, они добывают
руду, то почему цвет меняется за счет ила, а не за счет грунта?
   - Прежде чем достигнуть рудоносных пластов, молодой человек, необходимо
пройти огромный  пласт  ила,  это  во-первых,  а  во-вторых,  согласитесь,
плотность песка и ила  значительно  разнится:  песок  просто  не  успевает
достичь поверхности и под собственной тяжестью опускается на дно.
   К сожалению, мне не дали возразить.
   - А все-таки, доктор, почему вы  упомянули  именно  эти  два  места?  -
Филлис просто защитилась на своем.
   - Я не утверждаю, что в других местах ничего не происходит,  но  исходя
из расположения, полагаю, что если там и ведутся  работы,  то  с  какой-то
другой целью.
   - С какой? - воскликнула Филлис, глядя на  Бокера  с  поистине  детским
любопытством.
   - Коммуникации. Вот,  посмотрите  сюда,  -  Бокер  развернул  карту,  -
немного ниже экватора - впадина Романш. Это  узкий  перешеек  в  подводных
рифах Атлантического хребта - единственный  проход,  связывающий  бассейны
западной  и  восточной  Атлантики.  Здесь  начинается  изменение  окраски.
Причина наверняка вот в чем: некто на дне, мне  сдается,  не  удовлетворен
состоянием прохода - возможно, он загроможден обломками скал или мелковат,
а может, слишком узок. Так