с достала атлас и принялась изучать карту.
   - С трех сторон Марианы окружают большие глубины, - сказала она.
   - Да, - отозвался я. - Что-то тут не так. Не знаю, что именно,  но  мне
как-то не по себе.
   - Слухами земля полнится: надо проверить все неофициальные источники, -
решила Филлис.
   Мы так и поступили, но безуспешно. Ничего, кроме  заметки  телеграфного
агентства: "Туристический лайнер "Кивиноу" затонул в ясную погоду, в живых
осталось двадцать человек,  назначено  официальное  расследование".  Но  о
результатах расследования мы так  никогда  и  не  услышали.  Инцидент  был
заглушен  шумихой  вокруг  затонувшего  при  невыясненных  обстоятельствах
русского судна, промышлявшего восточнее Курил. Так как для  Советов  любая
неудача  связана  с  происками  капиталистических   акул   и   реакционных
фашистских гиен, то желчные намеки и обвинения  в  адрес  Запада  сыпались
довольно долго, и происшествие это стало казаться куда  значительнее,  чем
потеря американцев  -  на  самом  деле,  более  серьезная.  В  шуме  брани
мистическое исчезновение гидрографического норвежского  судна  "Утскарпен"
за пределами родной Норвегии осталось почти незамеченным.
   К сожалению, я  потерял  свои  записи,  но  насколько  помню  -  еще  с
полдюжины кораблей, так или иначе  связанных  с  морскими  исследованиями,
исчезли до того, как американцев постигла новая потеря, теперь у Филиппин.
   На сей раз они  потеряли  эскадренный  миноносец,  а  вместе  с  ним  и
терпение.
   Хитроумное заявление "...так как  воды  в  районе  Бикини  недостаточно
глубоки для объявленной серии подводных испытаний атомного  оружия,  место
полигона перенесено  на  тысячу  миль  к  западу",  возможно,  и  ввело  в
заблуждение простаков, но в кругах газетчиков и радиожурналистов  началась
настоящая драка за прикомандировку к экспедиции.
   Мы с Филлис были на  хорошем  счету  и  нам  повезло.  Взяв  билеты  на
самолет,  мы,  спустя  несколько  дней,   составили   компанию   остальным
счастливчикам.
   Наше судно держалось на стратегической дистанции от места, где  затонул
"Кивиноу".
   Не могу описать глубинной атомной бомбы - я никогда ее не  видел.  Все,
что нам  было  позволено  -  это  созерцать  небольшой  плот,  на  котором
возвышалось нечто вроде полусферической палатки.  Нас  успокоили,  сказав,
что эта бомба почти не отличается  от  атомной  бомбы  обычного  типа,  за
исключением массивной оболочки, способной выдержать  давление  на  глубине
пяти миль.
   На рассвете, в назначенный день, буксир оттащил плот за горизонт, а  мы
перешли к экранам. Дав "полный назад", буксир оставил  плот  дрейфовать  в
заданной точке, и в течение трех часов тот плавно раскачивался на  волнах.
Голос из громкоговорителя отсчитывал время  до  запуска;  мы  шатались  по
палубе, пока не начался обратный счет.
   - ...три, два, один, ПУСК!
   С плота взвилась сигнальная ракета,  оставляя  за  собой  хвост  бурого
дыма.
   - Бомба сброшена, - объявил голос.
   Долго ничего не происходило, все в  молчании  застыли  перед  экранами.
Плот продолжал раскачиваться на залитой  солнцем  воде.  Если  не  считать
рассеивающихся клубов дыма, оставленного ракетой, можно было подумать, что
ничего не случилось - с виду полная безмятежность. Но  мы  сидели,  затаив
дыхание.
   И вот внезапно плоская гладкая поверхность  вздыбилась,  море  извергло
огромное белое облако, которое, корчась  и  скручиваясь,  поднималось  все
выше и выше. Наше судно содрогнулось от удара взрывной волны.
   Мы оторвались от экранов и выскочили  на  палубу.  Облако  повисло  над
горизонтом, продолжая корчиться, разрастаться, и  во  всех  его  движениях
было что-то непристойное, грязное.
   И только когда облако поднялось на огромную высоту,  на  нас  обрушился
первый водяной вал.


   Мы обедали за  одним  столиком  с  Малларби  из  "Книжных  новостей"  и
Беннелом из "Сената". Никогда раньше я и не мечтал о  столь  прославленной
компании. Но в свое время мне хватило ума жениться на Филлис, "окольцевав"
ее прежде, чем она обнаружила, какой у нее был широкий выбор.
   Это была ее игра. Моя роль в подобных представлениях довольно скромна -
я поднимаюсь на палубу и демонстрирую свою общительность.  Дальше  следует
партия Филлис, в которую я не вмешиваюсь. Мне остается  только  наблюдать,
как  разворачивается  нечто  среднее  между  шахматной  игрой  и  искусным
надувательством. Следить, как она реагирует на неожиданный ход  противника
- одно удовольствие. Филлис редко проигрывает.
   На этот раз она подвела собеседников  к  нужной  теме  между  первым  и
жарким.
   - До сих пор камнем преткновения было  нежелание  признать  в  качестве
причины некий Разум, - заметил Малларби. - То,  что  произошло  сегодня  -
первый шаг к признанию.
   - И все равно, Разум остается под вопросом, -  отреагировал  Беннел.  -
Граница между инстинктивным и разумным  весьма  условна,  особенно,  когда
речь идет о самозащите. Хотя бы потому, что и то и  другое  может  вызвать
одну и ту же реакцию.
   - Но вы же не станете отрицать, что  даже  независимо  от  причины  это
совершенно новое явление?
   Собеседники вошли в азарт - Филлис добилась своего. Расслабившись,  она
поудобнее устроилась в кресле и вся превратилась в слух.
   - Я могу предположить, - говорил Беннел, - что это существовало  там  в
_Глубинах_ столетиями, неизвестное  нам,  пока  мы  не  влезли  со  своими
исследованиями в его экологическую нишу.
   - Конечно, можно предположить и такое, - согласился Малларби, - но я бы
не стал. Бибе и Бартон тоже спускались в _Глубины_, однако с  ними  ничего
не случилось. Вы также не учитываете оплавленные тросы, а  уж  это  трудно
объяснить инстинктами.
   Беннел усмехнулся:
   - Все теории, которые я слышал до сих пор, имеют множество слабых мест.
Моя - не исключение.
   - А гибель американского  судна?  Это  что,  по-вашему,  -  статическое
электричество? - саркастически спросил Малларби.
   - Я  недостаточно  знаком  с  деталями,  чтобы  утверждать,  будто  это
невозможно.
   - Боже мой, - фыркнул Малларби. - Утешение для детишек и дурачков.
   - Пусть. Но если выбирать между двумя теориями -  моей  и  Бокера  -  я
предпочту первую.
   - Я не последователь Бокера. Его предположения мне, так же, как и  вам,
кажутся нелепыми, но, посмотрите, с чем мы  столкнулись:  обилие  гипотез,
неспособных объяснить ничего и взаимоисключающих  друг  друга  -  с  одной
стороны, и гипотеза Бокера - с другой. И ведь какой бы  фантастической  мы
ее ни считали, она связывает вместе больше данных, чем все остальные.
   - Жюль Верн мог бы предположить версию не хуже, - съязвил Беннел.
   Ни я, ни Филлис ничего не слышали о гипотезах Бокера, но по  тому,  как
Филлис уверенно вмешалась в разговор, это было трудно предположить.
   - Вероятно, - слегка нахмурившись, сказала она, - не  стоит,  вот  так,
просто отбрасывать теорию Бокера.
   Это сработало. Через несколько минут мы были исчерпывающе осведомлены о
взглядах Бокера, а наши собеседники так  и  остались  в  неведении  насчет
наших знаний.
   Нельзя сказать, что имя Алистера Бокера было нам совершенно  незнакомо.
Это - известный географ, окруженный последователями и учениками,  его  имя
часто появлялось на  страницах  газет.  Тем  не  менее  сведения,  которые
извлекла Филлис, были для нас совершенно новыми. Вкратце их можно обобщить
примерно так.
   С год назад Бокер  представил  в  Адмиралтейство  меморандум.  Учитывая
авторитет ученого, меморандум зачитали в высоких кругах, несмотря  на  то,
что суть его была следующей: оплавленные кабели и пораженное электрическим
током судно должны рассматриваться как бесспорные доказательства  разумной
деятельности в определенных глубинах  океана.  Но  давление,  температура,
постоянный мрак и тому подобное,  заявлял  Бокер,  являются  непреодолимым
препятствием эволюции разумных форм жизни. Исходя из  того,  что  ни  одно
государство до  сих  пор  не  создало  механизмов,  способных  работать  в
подобных условиях, напрашивается вывод: Разум возник не  в  _Глубинах_.  А
если так, то он должен был откуда-то прийти, и, кроме того, иметь защитную
оболочку, выдерживающую давление, как минимум, в две тонны  на  квадратный
дюйм. На Земле, кроме глубоководных океанических впадин, нет другого места
с такими характеристиками.
   Что из этого следует? Если эволюция не могла пройти на Земле, -  а  она
где-то все-таки прошла -  естественно  предположить,  что  она  прошла  на
планете с высоким атмосферным давлением. Вопрос: когда и каким образом эта
разумная форма жизни попала на Землю?
   Бокер припомнил болиды, вызвавшие много  шума  несколько  лет  назад  и
изредка  появляющиеся  вплоть  до  настоящего  времени.  Ни  один   болид,
подчеркнул он,  не  опустился  ни  в  каком  другом  районе  Земли,  кроме
океанических впадин. А если вспомнить, с какой силой  взрывались  те,  что
сталкивались с ВВС, можно представить, как велико давление внутри них.
   Из всего вышеизложенного Бокер делал вывод, что мы  сейчас,  ничего  не
подозревая, подвергаемся инопланетному вторжению. И если бы  его  спросили
об источнике этого вторжения, он указал бы на  Юпитер,  как  на  ближайшую
планету, отвечающую необходимым условиям существования пришельцев.
   Меморандум заканчивался рассуждениями о причинах вторжения.  По  мнению
автора, его совсем не обязательно рассматривать как вражеское - существует
такая вещь, как бегство от условий, а интересы людей не могут  столкнуться
с интересами существ, которым необходимо для жизни  давление  в  несколько
тонн. Бокер призывал направить все усилия на  поиск  путей  к  контакту  с
целью научного обмена в самом широчайшем смысле слова.
   Мнения,  высказанные  лордами  Адмиралтейства  по  поводу  меморандума,
опубликованы  не  были.  Но  достоверно  известно,  что  буквально   через
несколько дней Бокер забрал свой меморандум с их недружественных столов  и
представил его на суд главного  редактора  "Книжных  новостей".  Редактор,
возвращая ученому меморандум и заботясь исключительно о  репутации  своего
издания, высказался с присущим ему "тактом": "Наша газета  более  ста  лет
существует  без  комиксов,  и  я  не  вижу  причин  нарушать   сложившуюся
традицию".
   Потом документ оказался на столе у редактора "Сената".  Бегло  пробежав
его, он вскинул брови и продиктовал вежливый отказ. Меморандум  еще  долго
путешествовал по различным изданиям, пока не затерялся. Его  пересказывали
из уст в уста, но все равно он был известен только в узких кругах.
   - Не понимаю, - удивилась Филлис с таким видом, будто  была  знакома  с
ситуацией  не  первый  год,  -  почему  его  не  напечатали  издания  типа
"Ежедневных заметок"  или  "Объектива"?  Разве  это  не  в  их  духе?  Или
американская пресса?
   - "Заметки" согласились, - ответил Малларби, -  но  Бокер  предупредил,
что подаст на них в суд, если они только упомянут его  имя.  Бокеру  нужна
была либо публикация в солидном издании, либо  вообще  никакой.  "Заметки"
поискали ученого, который согласился бы поставить свою подпись  под  чужой
работой, но никто на это не соблазнился. Тогда Бокер зарегистрировал  свое
авторское право на меморандум, положил  статью  в  сейф,  и  на  этом  все
кончилось. "Заметки" отступились  -  без  авторитетного  имени  это  пахло
просто очередной сенсацией. С "Объективом" вышло  примерно  то  же  самое.
Меморандум напечатала одна маленькая американская газетенка,  но  так  как
это было уже их третье сообщение об инопланетном  вторжении  за  последние
четыре месяца, то никто не обратил на  статью  никакого  внимания.  Другие
издания посчитали, что их обвинят в стремлении нажить дешевый  капитал  на
гибели экипажа "Кивиноу" и отказались от публикации. Но  рано  или  поздно
этот материал все равно окажется в газетах, с  ведома  Бокера  или  нет  -
неважно, но, непременно, без его призыва к  дружескому  контакту.  А  ведь
это, как я  понимаю,  самое  главное  для  ученого.  Да,  они  обязательно
напечатают меморандум, оставив исключительно  комический  и  драматический
аспект работы - эдакий ужасник. Фу! Мороз по коже...
   - А какой еще прок от этой мешанины? - поинтересовался Беннел.
   - И все-таки, как я уже  говорил,  необходимо  признать,  что  Бокер  -
единственный, кому удалось  создать  целостную  картину  событий,  связав,
казалось бы, совершенно  противоречивые  данные.  Правда,  такое  изобилие
данных, ipse fasto [тем самым (лат.)],  содержит  в  себе  долю  фантазии.
Можно отрицать или критиковать его теорию, но это лучшее, что мы имеем  на
сегодняшний день.
   Беннел покачал головой:
   - Мы опять  вернулись  к  началу.  Ну  предположим,  что  в  _Глубинах_
существует некий Разум, но у  вас  нет  доказательств,  что  он  не  может
эволюционировать при давлении несколько тонн с такой же легкостью,  как  и
при пятнадцати фунтах. Вам нечего мне противопоставить. Вы довольствуетесь
утверждением типа - аппарат тяжелее  воздуха  летать  не  может.  Докажите
мне...
   - Вы заблуждаетесь. Бокер говорит о том, что Разум развился в  условиях
высокого давления, но он не  мог  этого  сделать  под  влиянием  остальных
факторов наших _Глубин_. Что бы власти ни думали о Бокере, с некоторых пор
они и сами считают, что там внизу _нечто_ разумное. Ведь  они  не  в  пять
минут сконструировали глубинную атомную бомбу. Но, в  любом  случае,  прав
Бокер или нет, главное его предложение  не  выполнено.  Сегодняшнюю  бомбу
трудно назвать дружественным шагом, к которому он призывал, - Малларби  на
минуту  задумался.  -  Я  несколько  раз  встречался  с  Бокером.  Это   -
культурный, либерально настроенный человек,  со  свойственным  всем  людям
этого типа заблуждением - они думают, что и другие тоже либералы. До  него
не доходит, что обыватель при виде всего нового и  необычного  пугается  и
говорит: "Уничтожить и побыстрее!" Нам с  вами  уже  доводилось  наблюдать
подобное.
   - Но если, - возразил Беннел, - как вы говорите, власти верят  в  Разум
на глубине, то тут, мне кажется, есть чего испугаться. И  тогда  все,  что
произошло сегодня -  не  более  чем  возмездие.  Вы  не  можете  этого  не
признать.
   Малларби скептически покачал головой.
   - Мой дорогой Беннел, я не только могу признать,  я  это  уже  признал.
Представьте себе, как нечто, подвешенное на веревке, опускается к  нам  из
космоса, оно  испускает  всевозможные  волны,  вызывающие  у  нас  чувство
дискомфорта и даже страдание. Что бы вы  сделали?  Наверняка  обрезали  бы
веревку и попытались обезвредить это  нечто.  А  теперь  представьте,  что
вслед за первым появляется  второй,  затем  -  третий...  "Это  похоже  на
вторжение", - говорите вы и принимаете соответствующие меры. С какой целью
вы их уничтожите - с целью избавиться от состояния дискомфорта,  из  мести
или любого другого чувства - неважно. Итак, кого винить - себя или  объект
из  космоса?  В  нашем  случае  -  вопрос   чисто   риторический.   Трудно
предположить форму разума, которая не возмутилась бы тем, что  мы  сегодня
совершили. Конечно,  если  бы  это  была  единственная  _Глубина_,  причем
необходимая нам, как воздух, - другое дело. Но вы сами знаете, что это  не
так. Ну, а во что это выльется, я думаю, мы скоро увидим.
   - Вы и в самом деле ожидаете ответной реакции? - удивилась Филлис.
   - Давайте снова прибегнем к моей аналогии и попытаемся представить себя
на их месте. Нечто, огромной разрушительной силы, опускается на ваш город.
Ваши действия?..
   - Но что мы можем сделать?
   - Ну, хотя бы натравить на это мальчиков из секретных лабораторий. Если
это повторится еще раз...
   - Вы слишком далеко заходите, Малларби, -  прервал  его  Беннел.  -  Вы
предполагаете почти параллельную степень развития.
   - Да, - согласился  Малларби,  -  но  не  забывайте  о  том,  как  были
уничтожены наши корабли. Я предполагаю высокоразвитую технологию...
   - Неужели поздно вернуться к предложению Бокера? - вставила  Филлис.  -
Ведь пока сброшена всего одна бомба. И если не будет другой, то у нас есть
надежда, что они сочтут первую просто природным катаклизмом.
   - Увы, - Малларби снова покачал головой, -  первая,  но  не  последняя.
Слишком  поздно,  дорогая  миссис   Ватсон.   Две   совершенно   различные
цивилизации на нашей маленькой Земле? Человечество этого не  потерпит.  Мы
внутри себя не можем разобраться, а  вы  хотите...  Боюсь,  призыв  Бокера
вообще не имел шансов на успех.


   Все  произошло  примерно  так,  как  и  говорил  Малларби.   К   нашему
возвращению с  испытаний  был  упущен  последний  шанс.  Каким-то  образом
"проницательная" общественность связала все события воедино,  и  ханжеская
попытка выдать бомбардировку _Глубин_ за  обычные  испытания  провалилась.
Чувство скорби по поводу гибели  "Кивиноу"  сменилось  пламенным  чувством
мести.
   Атмосфера была,  как  при  объявлении  войны.  Вчерашние  флегматики  и
скептики превратились в ярых поборников крестового похода против... как бы
это выразиться... того, кто имеет  наглость  нарушать  свободу  навигации.
Единодушие, с которым мир подхватил эту идею,  поражало  воображение.  Все
загадочные  явления,  произошедшие  в  последние  годы,  связывали  теперь
исключительно с тайнами _Глубин_.
   Волна всемирного ажиотажа застигла нас во время однодневной остановки в
Карачи. Город кишел историями о морских чудищах и пришельцах  из  космоса.
Независимо от Бокера несколько миллионов человек самостоятельно  пришли  к
аналогичному выводу. Это навело меня на мысль - не согласится ли  Бокер  в
создавшихся  условиях  на  интервью.  Я  связался  с  И-Би-Си  с  просьбой
выяснить, насколько это реально.
   Бокер согласился на пресс-конференцию для избранных  лиц,  но,  как  мы
потом узнали, этот брифинг мало что добавил к сценарию,  написанному  нами
по пути из Карачи в Лондон. Он  повторил  свой  призыв  к  поиску  мирного
решения проблемы - столь  контрастный  с  общественным  мнением,  что  он,
естественно, и не был услышан...
   Скоро мы еще раз убедились, что ненависть не может питать  самое  себя.
Никто  не  в  силах  долго  сражаться  с  ветряными   мельницами.   Ничего
сверхъестественного,  что  могло  бы  хоть  как-то  оживить  ситуацию,  не
происходило. Королевский Флот  предпринял  лишь  один-единственный  шаг  -
отчасти  для  удовлетворения  общественности,   отчасти   из   соображений
собственного престижа - сбросил еще одну бомбу. В результате все побережье
Южных Сандвичевых островов оказалось заваленным дохлой рыбой,  от  которой
несколько недель в воздухе стояла жуткая вонь.
   Сложилось   мнение,   что   происходящее   не    соответствует    нашим
представлениям о межпланетной  войне.  А  поскольку  это  не  межпланетная
война, то сам собой напрашивался вывод - это происки русских.
   У русских, в свою очередь, даже и не возникало сомнения, что все это  -
дело рук капиталистических поджигателей войны. Когда  же  сквозь  железный
занавес  просочились  слухи  о  вторжении  инопланетян,  красные  ответили
следующими взаимоисключающими утверждениями: во-первых,  все  это  -  ложь
чистой воды, попытка скрыть приготовления к войне; во-вторых,  все  это  -
правда,  ибо  капиталисты,  верные  себе,  атаковали  мирных,  ничего   не
подозревающих инопланетян атомными бомбами; и, в-третьих, правда  это  или
нет - СССР будет непоколебимо бороться за мир во всем мире всем  имеющимся
в его распоряжении оружием, кроме бактериологического.
   Одним словом, все возвращалось на круги своя. Люди говорили: "Ай, и  не
напоминайте мне об инопланетянах. Однажды я  уже  поверил  в  эту  чепуху.
Хватит! Стоит задуматься всерьез... Интересно, какую игру  ведут  русские?
Непременно они что-то затевают, если здесь замешаны атомные бомбы".
   Так, довольно скоро, status quo ante bellum  hyphotheticum  [положение,
существовавшее до предполагаемой войны  (лат.)]  был  восстановлен,  и  мы
снова оказались в