работает в библиотеке Британского музея, - сообщил король. - Он служит там, если не ошибаюсь, очень давно.
     Брови короля вопросительно приподнялись.
     Старик открыл рот, но голос у него сорвался. Мистер Кларк явно нервничал, так что пришлось ему предпринять вторую попытку:
     - Сорок семь лет, ваше величество. С 1861 года. Давно надо было на пенсию... - Дребезжащий голос дрогнул и стих.
     Король кивнул и опустился в кресло.
     - Прошу, джентльмены, садитесь.
     Мы устроились вокруг низкого столика: король в кресле, остальные на маленьких позолоченных стульчиках с высокими спинками, надо сказать, весьма хлипких и неудобных.
     - Расскажите мне о себе, капитан, - приказал король.
     Я откашлялся.
     - Что именно, ваше величество?..
     - Никаких ?величеств?, - сказал он. - Называйте меня просто ?сэр?! Я хочу, чтобы вы коротко изложили свою биографию.
     Изложить биографию не такое простое дело, как кажется.
     - С самого рождения?
     Он кивнул.
     - Я родился, - начал я, - в России, в Санкт-Петербурге, в 1892 году. Мой покойный отец торговал мехами и лесом, а моя покойная мать была дочерью офицера Королевского флота.
     - У вас есть братья и сестры?
     - Нет, сэр.
     Он кивнул, и я продолжил:
     - Когда я был еще ребенком, наша семья переехала из Санкт-Петербурга в город Пермь, где мои отец в течение ряда лет исполнял обязанности британского консула. В Перми я получил образование, главным образом домашнее, а потом мы вернулись в Великобританию, и я поступил в Королевский Озборнский военно-морской колледж.
     Его величество улыбнулся. Как известно, Озборн всегда был близок его сердцу.
     - В 1909 году я был выпущен мичманом, сэр. В следующем году произведен в младшие лейтенанты, лейтенантом стал...
     Король поднял руку, останавливая мой рассказ.
     - Насколько хорошо вы владеете русским языком?
     - Это мой второй родной язык, сэр.
     - Вы говорите на нем так же хорошо, как по-английски?
     - Я бы даже сказал, что лучше, - осторожно ответил я, внутренне недоумевая: к чему весь этот разговор? Меня начинали одолевать нехорошие предчувствия.
     - Бывали ли вы в России с тех пор?
     - Да, сэр. Я два года служил в аппарате военно-морского атташе в Санкт-Петербурге.
     Король оценивающе посмотрел на меня, а потом внезапно спросил посуровевшим тоном:
     - Известно ли вам о беде, в которую попал мой кузен?
     - Так точно.
     Кто же этого не знает, подумал я.
     - Известно ли вам, где сейчас находится императорская фамилия?
     - Только то, что пишут в газетах, сэр.
     Георг V тяжело вздохнул.
     - В газетах пишут правду. К сожалению. И нам мало что известно, кроме этого. Скажите, капитан, случалось ли вам в Санкт-Петербурге или где-либо еще входить в контакт с кем-нибудь из вождей этих самых... большевиков?
     Последнее слово король произнес так, словно это было грязное ругательство. Полагаю, у его величества были на то все основания.
     - Никак нет, сэр.
     Георг V задумался, и я воспользовался паузой, чтобы взглянуть на остальных. Захаров сидел неподвижно, напряженный, как ястреб; пронзительные глаза были полуприкрыты веками. Зато бедный Кларк явно чувствовал себя не в своей тарелке - он сосредоточенно вертел в руках свою трость, выказывая все признаки нервозности.
     Наконец король нарушил молчание:
     - Могу ли я доверять вам, капитан?
     - Моя жизнь принадлежит вам, сэр.
     - Хорошо. - Тон короля стал резким. - Вам, должно быть, хорошо известно - об этом писали все газеты, - что арест моего кузена, императора, является не просто актом несправедливости, это еще и важное государственное дело. В настоящее время большевистское руководство ведет переговоры с немцами, в результате чего германские армии будут переброшены с Восточного фронта на Западный.
     - Так точно.
     - Прошу прощения, сэр, - вмешался в разговор Захаров. Я впервые услышал его голос. Поскольку король к нему не обращался, можете судить сами, насколько уверенно держался этот человек. - На русской территории пока находится достаточное количество германских войск, чтобы держать большевиков под угрозой. Как вы помните, сэр, именно это обстоятельство является основанием...
     Король поднял руку, призывая его замолчать.
     - Я как раз собирался сказать капитану, что вопрос об освобождении императорской семьи осложняется многочисленными чисто политическими и военными обстоятельствами.
     Захаров слегка наклонил голову. У меня было ощущение, что даже такой небольшой поклон дается ему с трудом. Очевидно, король тоже это почувствовал, потому что поспешил продолжить:
     - Я не хочу и не имею права вмешиваться в планы и решения военного министерства, хотя, надеюсь, вы понимаете, насколько меня тревожит безопасность царя, царицы и их детей. Судя по всему, у нас сейчас появилась возможность провести неофициальные переговоры об их освобождении. Прежде чем я продолжу, вы должны дать мне слово, что сказанное останется между нами.
     - Клянусь, сэр.
     (Я отлично понимаю, что сейчас нарушаю клятву, данную своему государю, однако я иду на это лишь потому, что никакого ущерба королевской фамилии мое предательство нанести уже не может. К тому же меня самого постоянно предавали, так что вряд ли моя клятва имеет какую-нибудь моральную силу. Есть и еще одна клятва, которую я дал сам себе. Ее я и выполняю, записывая эту историю.)
     - Очень хорошо, - продолжил король. - Обстоятельства складываются так, что для спасения императорской семьи необходимо вступить в переговоры с этим большевиком Лениным, хоть мне подобные действия глубоко отвратительны. Действовать придется конфиденциально.
     Я уставился на короля в полнейшем изумлении. Представить себе, что английский моряк вступит в тайные переговоры с кровавым вожаком взбунтовавшейся черни, было просто невозможно. Я не поверил своим ушам.
     - К счастью, у нас есть способ связаться с Лениным неформальным образом. К тому же, кажется, нам есть что предложить взамен... - Король внезапно замолчал, и я увидел, что он глубоко взволнован. Когда Георг V продолжил, голос его звучал тихо, почти шепотом. - Нам есть что предложить Ленину в обмен на жизнь и свободу императорской фамилии. - Он откашлялся и охрипшим голосом спросил: - Вы сделаете все возможное для достижения этой цели?
     - Конечно, сэр.
     Король встал, и мы, остальные, тоже.
     - Мне не пристало знать подробности, - произнес король. - Могу лишь дать свое благословение храбрым и великодушным людям, которые попытаются спасти царскую семью. - Он направился к двери. - Благодарю вас, джентльмены. Да хранит вас Бог.

***

     Едва закрылась дверь, как Захаров взял ситуацию под собственный контроль. Он извлек из-под стула маленький портфель, отнес его к письменному столу, придвинул кресло и достал из портфеля чернильницу, ручку и стопку бумаги.
     - Садитесь, Кларк, и пишите под мою диктовку. Это письмо...
     - Но я не представляю себе, что я могу сделать! - визгливым и дрожащим голосом запротестовал Кларк.
     Захаров, не обращая на него внимания, обернулся ко мне:
     - Кларк сейчас напишет письмо своему приятелю Ленину, а вы...
     - Приятелю?!
     Захаров ровным голосом пояснил:
     - За полвека, проведенные в читальном зале Британского музея, Кларк познакомился с разными людьми: немецким евреем Марксом, с его приспешником Энгельсом, посеявшими зловредные семена, а позднее с их последователем Ульяновым, он же Ленин, который применил теорию на практике.
     - Но я не могу, разве вы не понимаете?! - в отчаянии и ярости воскликнул старичок.
     Я увидел, что в его глазах показались слезы.
     - Последний раз говорю, Кларк, - сказал Захаров. - Подумайте о вашей жене!
     Кларк затрепетал. Честно говоря, мне тоже стало не по себе, ибо в тихом голосе Захарова звучала такая властность, такой заряд силы и угрозы, что словами это не передать. Затем магнат очень мягко сказал мне:
     - Кларк находится полностью под влиянием этой троицы. Но у него есть жена, она тяжело больна, а я могу ей помочь. И все равно наш мистер Кларк никак не может ради страдающей жены пойти наперекор своему большевистскому делу. Все же письмо он напишет - не правда ли, Кларк? А вы, Дайкстон, отвезете послание в Россию, Ленину.
     Мне показалось, что меня стукнули пыльным мешком по голове. Сначала я был представлен его величеству, затем стал участником важнейшей беседы, а стоило королю выйти из комнаты, как там разыгралась сцена грубейшего шантажа! А теперь еще выясняется, что мне суждено стать посланцем к Ленину! Я уже догадывался, что мне придется так или иначе отправляться в Россию, но и помыслить не мог, к кому именно меня собираются отправить.
     - Итак, Кларк, - тихим, но угрожающим голосом произнес Захаров. - Вы ведь называете его по отчеству, не так ли?
     Кларк кивнул.
     - Вы уверены?
     Старик снова кивнул. Я смотрел на него с жалостью. Большевик он был или нет, ему сейчас явно было не до хитростей. Но Захаров предпочел проверить. Он достал из портфеля какую-то бумагу и взглянул на нее.
     - Да, совершенно верно. Тогда начинайте так: ?Дорогой Владимир Ильич!? Да-да, правильно. - Он смотрел через плечо бедного библиотекаря. - ?Рекомендую вам капитан-лейтенанта Королевского флота Г. Дж. Дайкстона, который отправляется к вам с моего ведома и согласия?. - Захаров подождал, пока несчастный старик запишет сказанное. - Теперь дальше. ?Я знаю, как заняты вы сейчас важными государственными делами, но ради нашей старой дружбы прошу отнестись к поручению капитана Дайкстона с вниманием. Он имеет при себе документ огромной важности, который должен попасть только в ваши руки. Моя жена в последнее время хворает, но теперь я могу обеспечить ей уход и лечение. Она посылает вам горячий привет, и мы оба поздравляем от всей души того, кто сделал первый шаг к осуществлению нашей общей мечты?. Та-ак. А теперь посмотрим, как вы подписываете свои письма. Замечательно. ?С братским приветом?. Очень уместно. Пишите, Кларк, и подписывайтесь.
     Библиотекарь сделал, как было ведено. Он писал старомодным каллиграфическим почерком. Письмо получилось чистеньким и аккуратным, несмотря на все терзания человека, его писавшего.
     - Теперь конверт, - сказал Захаров. - Сверху написано: ?От Вильяма Кларка, Британский музей, Лондон?. Ниже припишите: ?В.И. Ленину?. Вот так, отлично.
     Захаров осторожно промокнул письмо и конверт.
     - Вы можете идти, Кларк. Ваш чемодан в автомобиле, не правда ли?
     - Да.
     Кларк поднялся из кресла с видом побитой собаки, а Захаров взял колокольчик и позвонил. В дверях немедленно появился лакей, а я мысленно отметил, что этот властный джентльмен распоряжается в королевском дворце как у себя дома.
     - Проводите мистера Кларка к моему авто, - приказал он.
     Когда дверь закрылась, я спросил:
     - Куда его везут?
     - В Испанию, - ответил Захаров, - у меня там есть дом. Жене Кларка пойдет на пользу уединение и солнечный свет. Ему тоже не помешает, хотя сейчас он так, кажется, не думает. И кроме того, - в странных глазах на миг мелькнуло нечто похожее на веселье, - я думаю, что и нам уединение мистера Кларка пойдет на пользу.
     Затем Бэзил Захаров достал из портфеля два пакета.
     - Вы передадите их, причем нераспечатанными, тем людям, чьи имена здесь указаны. Вот ваш паспорт, все прочие документы.
     Я получил от Захарова два тяжелых пакета, каждый запечатанный красным сургучом. Первый был адресован Ленину. Учитывая содержание предшествующего разговора, я ничуть этому не удивился. Но при виде второго имени по моему телу прошла дрожь.
     - Но каким образом... - заикаясь, спросил я, - смогу я передать этот пакет?
     - Вы должны убедить Ленина, чтобы он позволил вам передать послание адресату, - мрачно заявил Захаров. - Причем адресат должен получить пакет нераспечатанным, а затем поставить свою подпись там, где следует.
     Я уставился на магната в полнейшем недоумении. Дело в том, что на конверте значилось: ?Его Императорскому Величеству Николаю II, Российскому Императору?.
     Захаров смотрел мне прямо в глаза. Я буквально чувствовал на себе исходящую от него энергию, как человек чувствует свет солнца. Но в отличие от солнца, тепла от Захарова не исходило - совсем наоборот. У меня по спине пробежали мурашки, и я опустил глаза. Потом раздалось шуршание, я поднял глаза и увидел, что Захаров держит в руках листок бумаги.
     - Ваш маршрут, - сказал он.
     С Октябрьской революции прошло полгода, и бескрайние просторы России стали полем битвы между враждующими группировками. Мне предстояло отправиться в этот ад по воле стоявшего рядом со мной человека. Я уже догадался, что вдохновитель моей миссии - не кто иной, как Захаров, великий торговец войной и смертью. Совсем недавно я сказал, что моя жизнь принадлежит государю, на самом же деле распоряжаться ею будет Бэзил Захаров.
     - Немедленно отправляйтесь в путь, - значительно сказал он, - и тогда, возможно, вам удастся спасти царя и его семейство. Шансы ваши я оцениваю не слишком высоко. Учтите, что возможность выручить его величество из беды появится лишь тогда, когда царь подпишет документ.
     - Так точно, сэр, - кивнул я, хотя не понял ни единого слова. Затем сделал поворот кругом и вышел из гостиной.
     Не скоро суждено было мне вернуться в Англию. К тому времени Бэзил Захаров получил звание рыцаря. Все считали, что это сделано по воле благодарного монарха, но теперь мне известно, что высокую честь Захарову оказал коварный кельт, Дэвид Ллойд-Джордж. Так всегда и бывает: за каждым человеком стоит другой человек и дергает за ниточки, ибо обладает более сокровенным знанием.
     Но все это будет еще нескоро. Пока же, имея на руках предписание, я отправился полночным поездом на дальний север Шотландии, в Терсо. Предварительно мне пришлось заняться экипировкой. У меня не было одежды, подходящей для российских условий. По правде говоря, в отеле ?Рассел? у меня имелась лишь смена белья на выходные. Таким образом мне представилась возможность поближе познакомиться с методами работы Захарова.
     ?Даймлер? ждал во дворе. Несимпатичный Стотт исчез, однако шофер явно знал, куда меня нужно отвезти.
     - Первым делом в универмаг ?Гивз?, - объявил он. - И поспешите, сэр, пожалуйста. У нас мало времени.
     На сей раз мы поехали по улице Сент-Джеймс в противоположную сторону. На моих часах было без двадцати одиннадцать. Наверняка ?Гивз? давно закрыт! Однако, когда через пару минут автомобиль остановился у номера 27 по Нью-Бонд-стрит, я увидел, что в магазине горел свет, а у порога стоял человек в нарукавниках и с сантиметром на шее. К своему изумлению, я обнаружил, что ателье по пошиву одежды набито людьми!
     Клянусь вам, мерку с меня сняли всего за несколько минут. Тем временем откуда-то появился огромный чемодан, куда обрушился целый водопад носков, трусов, платков, причем все самого лучшего качества. В чемодан загрузили рубашки из шерстяной тафты, мягкой, как лен, и в то же время очень теплой. Туда же последовали три костюма.
     Портной извиняющимся тоном сказал:
     - К сожалению, костюмы готовые, но можете положиться на нас, сэр, мы выбрали самые наилучшие.
     На всякий случай я примерил пиджаки, проворные руки нарисовали на них мелом какие-то иероглифы, и пиджаки на время исчезли - пока я примерял брюки. Длину мне подогнали с той же невероятной скоростью. В длинном галстучном ряду я выбрал шесть шелковых галстуков, а также воротнички своего размера. Не могу даже предположить, сколько человек работало на меня в этот поздний час. Пиджаки вернулись буквально через несколько секунд, и их снова пришлось примерить. Тем временем уже несли толстую шинель мягкой шерсти - гвардейского покроя, длиной чуть не до земли. Наконец, я получил и сапоги из мягкой кожи, сшитые в русском стиле.
     Это поразило меня больше всего, и я поинтересовался у закройщика, откуда они взялись. Тот лишь улыбнулся:
     - У нас на складах есть все что угодно, сэр. Наши клиенты обладают самыми разнообразными вкусами, и мы всегда готовы пойти им навстречу.
     Вы не поверите, но через каких-нибудь четверть часа я уже выходил из универмага, полностью экипированный и к тому же не подписав никакого счета! Автомобиль покатил по Пикадилли, а я тем временем размышлял, что ни адмирал Битти, ни сам Джеллико не смогли бы добиться от универмага ?Гивз? такой оперативности.
     У входа в отель ?Рассел? нас тоже ждали. Едва ?даймлер? приблизился к тротуару, человек бросился к автомобилю и передал мне мой чемоданчик с туалетными принадлежностями.
     - Остальное побудет у нас, сэр, до вашего возвращения. Может быть, мы что-то забыли?
     - Как быть со счетом? - поинтересовался я.
     - Об этом позаботились, не беспокойтесь.
     Служащий показал мне квитанцию, и я увидел, что за мое проживание в отеле действительно заплачено. Напоследок человек вручил мне корзинку с провизией, сказав:
     - Это на тот случай, если вам в поезде захочется перекусить, сэр.
     Надо сказать, что я и в самом деле умирал с голоду. Стотт оставил меня без ужина, а в последовавшей затем горячке мне было не до притязаний желудка. Зато теперь я был голоден как волк.
     ?Даймлер? снова отправился в путь, не соблюдая ограничений скорости. Мы покатили по Гилфорд-стрит, затем по Грейвз-Инн-роуд и выехали к вокзалу Кингс-Кросс.
     На вокзале было сущее столпотворение, да и мой поезд брали чуть ли не штурмом, однако нас встретил наряд военной полиции, который расчистил путь для меня и моего багажа. Повсюду толпились солдаты и моряки всех званий, прощавшиеся с женами, возлюбленными и детьми. Каждый, кому доводилось путешествовать в военное время по железной дороге, наверняка помнит, что творилось в те годы на станциях. Шагая по платформе, я увидел сквозь окна вагонов, что даже в тамбурах толпятся люди.
     - Сюда, сэр, - сказал шофер, беря меня за руку.
     Мы остановились возле вагона первого класса - третьего по счету от паровоза. Распахнулась дверь, и я оказался в салоне, похожем на настоящую каюту люкс: постель, два роскошных кресла, туалет и маленькая ванная. Шофер задвинул жалюзи на окнах.
     - Никто не побеспокоит вас здесь.
     - Но это несправедливо! - запротестовал я. В этом поезде было множество офицеров, моих товарищей по оружию, направлявшихся к театру военных действий, навстречу тяготам и опасностям. Этим людям предстояло провести целые сутки в переполненных вагонах, пока я тут наслаждаюсь комфортом.
     - Вы должны быть один, сэр, - покачал головой шофер. - Таков приказ.
     - Чей? Мистера Захарова?
     Шофер не ответил. Он уже выходил из салона.
     - Благополучного путешествия, сэр, - сказал он, откозыряв, и исчез.
     Буквально через минуту раздался свисток, паровоз запыхтел и колеса заскрежетали по рельсам. Поезд тронулся в путь. Я снял шляпу и пальто, повесил их в гардероб и опустился в одно из кресел. За короткий срок со мной произошло столько удивительных событий, что мысли совершенно перемешались. Мне хотелось лишь одного - спокойно посидеть и разобраться в произошедшем со мной поразительном превращении: за один вечер из офицера-отпускника, предвкушавшего день отдыха на берегу, я стал эмиссаром короля, отправленным к самому кровожадному из революционеров всего мира, и мало того, мне еще предстояло спасти некогда всемогущего самодержца огромной империи! Тщетно пытаясь разобраться в пестром калейдоскопе мыслей и фантазий, я сунул руку в карман за сигаретами и выругался, ибо карман оказался пуст. Пачка так и осталась на столе в клубе Джеймсона, когда меня вызвали к Стотту. Я затосковал: предстояла ночь без табака, который очень бы мне понадобился - ведь так о многом предстояло подумать".

***

     Фраза о табаке напомнила Хорейсу Мэлори, что его собственная сигара давно погасла. Сэр Хорейс тоже выругался - очень тихо, вполголоса. Он терпеть не мог расточительства, но зажигать потухшие сигары тоже не любил, поэтому раздраженно ткнул незадачливую ?Ромео ј 3? в большую серебряную пепельницу. Пепе