и к тому времени изменник родины решил сменить гнев на милость и слегка подобрел. Тут-то Мэлори и задал свой вопрос:
     - Меня жена тут спросила про одного художника. Ей-богу, не знаю для чего - возможно, для кроссворда. Как только я вас увидел, сразу понял - вы в два счета решите задачку. Имя Мэллард вам что-нибудь говорит?
     Морщины на лице старой рептилии стали еще глубже - историк искусства заулыбался.
     - Никогда не слышал о художнике с таким именем.
     - Может быть, так называется картина?
     - Многие художники рисовали диких птиц. Никакой известной с таким названием я не знаю. Вы сказали ?Мэллард??
     - Да-да, Мэллард. - Мэлори хлебнул коньяку. - Все равно спасибо, дружище. Я так и скажу своей старушке.
     Мэлори встал и зашагал прочь, но историк окликнул его:
     - Постойте-ка, Мэлори.
     - Да?
     - Вы сказали ?Мэллард??
     - Ну да. А что?
     - "Мэллард" или ?Мэллорд??
     Мэлори задумался. В самом деле? Ведь Дайкстон писал от руки. Может быть, там было "о", а не "а"? Вполне возможно.
     - Может быть, и Мэллорд. А что, художник по имени Мэллорд есть?
     - В общем, да. Правда, это не фамилия. Во всяком случае, под этим именем художника вы не найдете. Это одно из его христианских имен.
     - Кто же это?
     Морщинистое лицо вновь залучилось улыбкой.
     - Полностью художника звали Джозеф Мэллорд Вильям, а фамилия...
     - А фамилия?
     - Тернер. Вы, конечно, слышали новость?
     Мэлори побледнел:
     - Какую новость?
     - Только что обнаружили неизвестную картину Тернера.
     - Не может быть. Когда?
     - Это часто случается. Тернер столько всего понаписал!
     - И что, дорогая картина? - спросил Мэлори, заранее зная ответ.
     - Но ведь это Тернер. У него, конечно, есть работы разной ценности, зависит от качества, размера, периода. Иногда можно купить небольшую работу за восемь или десять тысяч.
     Мэлори слегка расслабился.
     - Но новое открытие разрядом покрупнее. Во всяком случае, так мне рассказывали.
     - Ах вот как, - вежливо покивал Мэлори. - И что же вам рассказывали?
     Черепаший рот растянулся в улыбке - не то довольной, не то злорадной.
     - Я слышал, что это большая картина, принадлежащая к самому прославленному периоду в творчестве Тернера. Если это действительно так, то она стоит целое состояние!

***

     Вивиан Садбэри выглядел весьма роскошно: костюм фирмы ?Хантсман?, туфли фирмы ?Лобб?, галстук фирмы ?Тернбулл и Ассер?, - Мэлори предположил, что все это великолепие, вместе взятое, стоило никак не меньше тысячи фунтов. И тем не менее вид у него был довольно скользкий, весьма характерный для торговцев произведениями искусства. Глаза мистера Садбэри имели тот неповторимый скорбно-ягнячий оттенок, который моментально преобразуется в раболепство или надменность - в зависимости от хода переговоров.
     - Тернер, - произнес торговец бархатно-сладостным голосом.
     - Вот-вот, он самый, - кивнул сэр Хорейс. - Расскажите-ка мне о нем.
     Садбэри обвел взглядом кабинет, сразу определив, что здесь сколько стоит. Затем зажег сигарету - Мэлори по аромату определил, что табак египетский.
     - Тернер есть Тернер, - начал бархатистый голос.
     Мэлори ободряюще кивнул:
     - Да, это я уже слышал.
     - Самая высокая цена за картину, когда-либо назначенная на аукционе, - продолжил Садбэри, - составила шесть миллионов четыреста тысяч долларов. Это произошло на аукционе ?Сотбис?, и выложили эту сумму как раз за Тернера.
     - Да. Это было в Нью-Йорке. Помню, - скривил губы Пилгрим.
     - Прекрасная картина. Три фута на четыре. Называлась ?Джульетта и ее няня?.
     - А что известно об этой новой картине? - спросил Пилгрим.
     - На удивление мало, - оживился Вивиан Садбэри. Он обожал всяческие тайны и загадки, ибо таинственность неизменно поднимала цену.
     - Что там изображено? - спросил Мэлори.
     Садбэри улыбнулся.
     - Пока все держится в тайне. На мой взгляд, это не совсем прилично, но помогает повысить интерес к произведению искусства, - взмахнул он усыпанной перстнями рукой.
     - Послушайте, перестаньте нам мозги полоскать! - с ненавистью воскликнул Пилгрим. - Мы хотим знать все про эту картину Тернера. За консультацию вы получаете чертову уйму денег. Так что давайте выкладывайте.
     Садбэри улыбнулся:
     - Очень сожалею. Я привык иметь дело с людьми, которые интересуются искусством как таковым...
     - То есть вы хотите сказать, не деньгами, вроде нас с вами? - съехидничал Пилгрим.
     - Ну хорошо, перейдем к делу. Насколько я понимаю, вас интересует именно эта картина. Возможно, вы собираетесь сделать капиталовложение.
     - Возможно, - кивнул Мэлори.
     Садбэри тоже кивнул. Он очень не любил, когда ему грубили. Только что ему пришла в голову отличная идея, как можно будет отплатить Пилгриму за хамство...
     - Два произведения Тернера из числа шедевров считаются пропавшими. Это ?Восстановление храма Юпитера Панеллениуса?, впервые картина выставлена в Королевской академии в 1816 году, последний раз ее видели в 1853 году. Если речь идет именно об этой картине и она в приличном состоянии, то ее цена составит от двух до трех миллионов.
     - Долларов?
     - Полагаю, что фунтов. И вторая картина - ?Рыбаки, возвращающиеся на закате?. Вероятнее всего это первая работа Тернера, выполненная на заказ. Это произошло в 1797 году, когда художнику было всего двадцать два года. Именно этим картина и интересна.
     - Цена?
     - Возможно, несколько менее, чем у первой картины. Не больше двух миллионов.
     - Возможны другие варианты?
     - Всего из поля зрения специалистов исчезло порядка ста полотен. Многие из них, правда, представляют собой акварели. Но надо сказать, что Тернер был исключительно плодовит. Он оставил более пятисот картин маслом и почти двадцать тысяч рисунков и акварелей. Так что предположить что-нибудь определенное трудно!
     - И цена может быть какой угодно? - угрюмо спросил Пилгрим.
     - О да, это совершенно непредсказуемо.

***

     Прошла неделя. Ловкие аукционисты использовали ее с максимальной пользой. Постепенно выяснилось, что вновь обнаруженная картина настолько загадочна, что способна наполнить восторгом сердца всех дельцов от искусства. Дело в том, что ее продажа была связана с соблюдением определенных условий. Новости всплывали одна за другой. Сначала выяснилось, что это картина маслом и к тому же никогда не выставлявшаяся прежде. Затем - что это морской пейзаж с кораблями. Полотно хранилось в специальном ящике размером в двенадцать квадратных футов, фотография которого появилась во всех газетах, в сводках телевизионных новостей, а вскоре и сам ящик с большой помпой был провезен в грузовике через центр Лондона.
     При этом картину до сих пор никто еще не видел, даже аукционисты. В принципе было как-то не очень этично назначать цену за картину, которую сами продающие в глаза не видели, но одним из условий продажи было такое: ящик можно вскрыть лишь за неделю до дня аукциона. Правда, в распоряжении аукционистов имелись документы 1840 года, подтверждающие подлинность картины. Вот почему владельцы галереи охотно согласились на все условия, и в их каталоге полотно значилось под названием ?Загадочный Тернер?.
     Интерес публики разыгрался не на шутку, было задано множество вопросов. Особую активность проявлял мистер Вивиан Садбэри, представлявший интересы банка ?Хильярд и Клиф?. Где прежде находилась картина и откуда взялся ящик? Вопрос остался без ответа, ибо Тернер был ?загадочным?. Кому принадлежит картина? Кто был предыдущим владельцем? Почему она до сих пор была неизвестна? Увы - ни одного ответа.
     Лучшие лондонские фотографы мечтали о чести сделать первый снимок шедевра; самые знаменитые фотохудожники предлагали свои услуги за половину, а то и за четверть обычного гонорара. Однако аукционисты решили, что нужно дать дорогу молодым. Как бы случайно выяснилось, что некая юная принцесса всерьез занимается фотографией, мечтая сделать карьеру на этом поприще. Принцесса приходилась королеве довольно дальней родственницей, но зато была очень хороша собой, а стало быть, могла обеспечить отличную рекламу. Газеты всего мира перепечатали изображение юной аристократки рядом с шедевром Тернера.
     Ажиотаж еще более усилился. Репродукции, сделанные с фотографии картины, были немедленно на реактивных авиалайнерах переправлены в картинные галереи Южной Калифорнии, Саудовской Аравии, Техаса и Йоханнесбурга, где их самым внимательным образом изучили.
     Наконец, полотно обрело название, ибо на картине был изображен Плимут и знаменитый мыс. Первоначальное название осталось неизвестным, но специалисты сочли, что вполне потернеровски будет назвать полотно ?Корабль и Плимутский мыс?.
     Каждое из этих маленьких открытий освещалось газетами, телевидением и художественной критикой как сенсация. Однако главный сюрприз был оставлен на десерт. На фотографиях, сделанных юной принцессой, была видна только картина - рама осталась за пределами снимка. Мэлори и Пилгрим гораздо больше интересовались именно рамой, а не полотном, поэтому подобная неожиданность их весьма обескуражила. Они обратились за помощью к Вивиану Садбэри, который всю свою жизнь провел за кулисами мира искусства, но даже сей эксперт оказался бессильным что-либо выяснить. Аукционисты не подпускали к Тернеру никого. Даже имя прославленного банка, дававшее доступ в самые заповедные места, не подействовало - слишком уж много влиятельных организаций заинтересовалось картиной.
     В Лондон на аукцион прибыли самые богатые клиенты, разумеется, не лично, а прибегнув к услугам посредников. На аукционах всегда полно агентов, представляющих анонимных клиентов. К тому же развитие техники в значительной степени освежило древний ритуал: участвовать в аукционе можно из любой точки планеты, пользуясь спутниковой связью.
     И вот в среду, в пять часов пополудни, молоточек аукциониста ударил по стойке, призывая богатейших и знаменитейших соблюдать тишину. Зал был залит сиянием ?юпитеров?, отовсюду целились объективы фотоаппаратов и телекамер. Ведь кроме присутствовавших в зале мультимиллионеров, еще энное количество миллиардеров сидело сейчас перед экранами в Эр-Рияде, Рио-де-Жанейро, Гонконге, Далласе и Токио.
     - Итак, предлагаем вашему вниманию картину Джозефа Мэллорда Вильяма Тернера с условным названием ?Корабль и Плимутский мыс?, - начал аукционист.
     Он подал знак, и прислужник в ливрее снял чехол с полотна. Аукционист обернулся к публике и обвел взглядом оцепеневшие от изумления лица.
     Дело в том, что картина оказалась в невзрачной, но весьма основательной раме из нержавеющей стали.
     Мягким, но уверенным голосом аукционист объяснил, что, согласно условиям продажи, картина должна быть выставлена именно в этой раме.
     Заменить раму на более подходящую будет несложно - картина от этого ничуть не пострадает. Затем аукционист сделал краткий экскурс в творчество Тернера, предъявил старинное свидетельство подлинности полотна, а также еще одно, составленное несколько дней назад хранителем Тернеровского зала в Британском музее. О художественных достоинствах произведения было сказано всего несколько слов, но зато каких! Картина говорила сама за себя. Затем аукционист перешел к делам практическим - объяснил, что ставки будут повышаться в масштабе по пятьдесят тысяч фунтов.
     Аукционист кашлянул - всего один раз, как бы ставя точку.
     - Итак, дамы и господа, - провозгласил он, - правильно ли я расслышал: один миллион?
     На самом деле он ничего подобного не слышал. Просто один из присутствующих слегка кивнул седой головой.
     И тут началось.
     Инструкции, полученные Вивианом Садбэри, были предельно ясны, невзирая на бурное обсуждение, предшествовавшее принятию решения.
     - Купить во что бы то ни стало, - приказал Мэлори.
     Поэтому Садбэри держался весьма самоуверенно, чего нельзя сказать о самом сэре Хорейсе, лицо которого делалось все более и более кислым по мере того, как росли ставки. Пилгрим же и вовсе скривился, как от зубной боли. Зато Садбэри был буквально на седьмом небе: ведь он получал комиссионные, а потому вовсю старался выполнить распоряжение клиента.
     В конце концов картина досталась ему за три миллиона двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Прочие претенденты по всему миру были немало опечалены. Увы, Тернер не поедет ни в Америку, ни в Южную Африку, ни в Бразилию.
     Зато британские ценители искусства возликовали - произведение великого художника останется на родине. Счастливые обладатели шедевра, правда, были настроены куда менее радостно.
     - Мы потом ее снова продадим, - прошептал Мэлори Пилгриму, когда они выходили из галереи. - Может быть, даже извлечем прибыль. Как насчет того, чтобы выпить? Тут мой клуб неподалеку.
     - Спасибо, не сейчас.
     Пилгрим остановил, такси, как раз сворачивавшее с Кинг-стрит на Сент-Джеймс-сквер. Садясь в машину, молодой банкир взглянул на часы. Время как раз удобное, подумал он.
     Через несколько минут у себя на квартире он взял телефонную трубку и набрал код Флориды, затем код курорта Ки-Бискейн и номер кабинета Робизо.
     - Алло, - сказали в трубке.
     - Пит, это ты?
     - Кто это? - спросил голос не то чтобы враждебно, но настороженно.
     - Это я. Как дела?
     Пилгрима узнали, и тон сразу изменился. Когда-то вместе, еще мальчишками, они уехали из Венгрии. Это было в 56-м. Потом вместе учились в школе и университете. Теперь же Петр Надь был личным помощником и доверенным лицом Пепе Робизо.
     - Почему Пепе не участвовал в сегодняшнем аукционе? - спросил Пилгрим.
     - Это ты о Тернере? Потому что Пепе всегда торгуется сам, не признает посредников. А сегодня он был занят. У него тут другие дела.
     - Но его интересует эта картина?
     - За сколько?
     - Она ушла за три с четвертью.
     - В долларах?
     - В фунтах. Пит. Тут ведь Англия.
     - Послушай, это слишком круто, даже для Пепе!
     - Да Пепе может купить пятьдесят таких, не пудри мне мозги. Нужна она тебе или нет?
     - А ты можешь ее достать?
     - Думаю, что смогу.
     - Только смотри, дружище. Сам знаешь. С Пепе шутки плохи. Если сделаешь ему услугу, он тебе отплатит. Но если подведешь - не завидую...
     Пилгрим хмыкнул. Картина теперь принадлежала банку ?Хильярд и Клиф?, а он, Пилгрим, как-никак являлся старшим партнером. Итак, можно считать, что картина продана, да еще с прибылью. Он сказал:
     - Только учти: плюс десять процентов.
     - Ты уверен, что можешь это сделать?
     - Абсолютно.
     - Пепе будет просто счастлив. Он очень хотел ее заполучить. Я пошлю тебе подтверждение по телексу.
     Пилгрим повесил трубку. Он здорово вспотел. Пепе Робизо был очень важной персоной - невероятно богат и жутко опасен. Крупномасштабные строительные контракты, тесные связи с Вашингтоном и еще более тесные связи с мафией. Последнее время Пепе изо всех сил пытался завоевать престиж и всеобщее уважение, вкладывая деньги в создание картинной галереи.
     Пилгрим принял душ и стал бриться, разглядывая свое лицо в зеркале с немалым удовлетворением. Всего один телефонный звонок - и деньги возвращены обратно, плюс десятипроцентная прибыль!
     В банке ?Хильярд и Клиф? было заведено, что на всяком чеке суммой свыше ста фунтов стерлингов требовалось две подписи - еще одна традиция, оставшаяся со времен Захарова. На следующее утро Мэлори с тяжелым сердцем отправился в кабинет Пилгрима с полуподписанным чеком. Старший партнер молча посмотрел на чек, взялся за ручку и замер.
     - Я отлично помню сумму, поскольку она навеки запечатлелась в моем сердце. Мы заплатили за эту чертову картину три миллиона с четвертью, а не три миллиона пятьсот семьдесят пять тысяч! - взревел он.
     Мэлори вздохнул.
     - Существует ведь еще наценка на продажу. Десять процентов от цены.
     - Ах да, - вспомнил Пилгрим. - Эти деньги получает аукционист непонятно за что, правильно? Целых триста двадцать пять тысяч! Послушайте, Хорейс, мы избрали себе не ту профессию.
     Надев пальто и шляпу, Мэлори отправился на Сент-Джеймс-сквер в сопровождении банковского броневика, где сидели охранники, вооруженные дубинками и газовыми пистолетами. Менее чем через час старый банкир вернулся с картиной. Теперь она находилась не в огромном деревянном ящике, как ранее, а в легком, точь-в-точь соответствовавшем ее размерам. Полотно отнесли в комнату партнеров, после чего сотрудники службы безопасности вернулись на свои рабочие места - вновь стали прогуливаться вдоль здания на Ательсгейт, 6, стараясь не привлекать к себе внимание прохожих.
     А сэр Мэлори, вооружившись молотком и зубилом, склонился над ящиком. Открыть его оказалось нетрудно. Вскоре они вдвоем с Пилгримом извлекли картину в стальной раме из деревянного плена.
     На холст они и не взглянули - их интересовала только рама. С внутренней ее стороны находился небольшой запечатанный пенал. Слегка дрожащими пальцами Мэлори взломал печать, сунул пальцы в пенал и нашел там ключик. В противоположном углу рамы оказалась замочная скважина. Поворот ключа - и рама раскрылась, открыв взорам партнеров потайное отделение; в котором лежали бумаги.
     Тайник оказался очень простым. Правда, весьма недешевым.

Глава 8

     Четвертая часть отчета капитан-лейтенанта Королевского флота Г. Дж. Дайкстона о его путешествии в Россию весной и летом 1918 года
     "Было темно. Я чувствовал, что вот-вот упаду, а потому повторил по-русски:
     - Мне срочно нужна ваша помощь. Я должен поговорить с консулом, мистером Престоном, по очень важному делу.
     Меня так трясло в лихорадке, что я едва удерживался на ногах. Человек в шелковом халате осмотрел меня с ног до головы и повторил:
     - Уже слишком поздно, - после чего попытался закрыть дверь.
     Положение спас Рузский. Тихим, угрожающим голосом он произнес:
     - Дело срочное! Мы из Уральского губернского Совета. Будьте поосторожнее, гражданин.
     Англичанин нахмурился.
     - А кто вы такие?
     - Я комиссар Рузский. А это комиссар Яковлев. Немедленно сообщите консулу.
     После чего вскоре появился и сам Престон. Я сказал, что должен немедленно поговорить с ним с глазу на глаз. Консул отвел меня на второй этаж и угрюмо спросил:
     - Какого черта вам нужно?
     - Это нужно не мне, а королю, - ответил я.
     Престон удивленно поднял бровь, очевидно, решив, что это какая-то шутка.
     - Есть у вас тут ?Список офицеров Королевского флота?? - спросил я.
     К моему удивлению, в консульстве названная книга имелась, хотя от британских морей до этой сибирской глуши было по меньшей мере тысяча миль.
     - Найдите там капитан-лейтенанта Генри Джорджа Дайкстона.
     Отложив в сторону ?Список?, консул спросил:
     - В таком случае что означает этот маскарад с Яковлевым?
     - Вы должны дать мне честное слово, Престон, что никогда и никому не скажете о нашем разговоре ни единого слова.
     Престон недовольно поморщился.
     - Лишь в том случае, если вы сможете мне доказать, что действительно выполняете поручение его величества. У вас есть доказательства?
     - Нет.
     Тем не менее я рассказал ему свою историю и показал мандат от Свердлова. Престон был вынужден мне поверить. Правда, при упоминании о Захарове он скривился:
     - Неужели этот человек действует по поручению короля?
     Вот в это Престону поверить было трудно.
     - Не только по поручению, но с благословения короля. Итак, вы даете честное слово?
     Престон пообещал хранить тайну, и тогда я изложил ему суть проблемы. У консула, впрочем, и собственных проблем хватало. Лондон и британское посольство в Москве постоянно его одолевали требованиями как-то помочь императорской семье. Престон ежедневно пытался проникнуть в дом Ипатьева, однако неизменно получал отказ.
     - Таким образом, - резюмировал он, - мне так и не удалось добиться аудиенции с его величеством, но видеть его издали я могу. Пойдемте со мной.
     Мы поднялись на самый верхний этаж в одну из комнат. Престон отодвинул штору,