Я резко ответил ему, что в результате его самоуправных действий некоторые из нас наверняка отправятся прямиком к Господу.
     До сих пор я мысленно называл Николая Романова ?Николаем? или ?бывшим царем?. Теперь я стал думать о нем иначе - это был настоящий государь. Недостатков у него было множество, это несомненно, причем очень серьезных. Я хорошо знаю историю его царствования: Николай был слабоволен, во всем слушался жены, отличался инфантильностью, был недальновиден и не сумел понять, что самодержавие ведет к краху. Все это правда. Но я моряк и привык судить о человеке по его мужеству. В мужестве у царя недостатка не было.
     Должно быть, он ждал меня в тамбуре. Подойдя к вагону, я увидел сквозь стекло знакомый силуэт. Царь стоял с сигаретой в руке и смотрел на меня серьезными, грустными глазами. Когда я приблизился, он бросил окурок на пол и раздавил его каблуком.
     - Нас повернули назад?
     Мне не пришлось отвечать - император прочел ответ по моему лицу. Он отрешенно улыбнулся.
     - В Екатеринбург, не так ли?
     - Да, - сказал я. - Я сообщил в Москву, в Центральный Комитет.
     - Благодарю вас. - Николай слегка кивнул. - Прошу меня извинить, я должен сообщить эту новость членам семьи.
     - Конечно, государь.
     Дверь за ним закрылась, а я, сам не свой от ярости, отправился на поиски Рузского, чтобы сообщить ему о случившемся. К моему удивлению, он ничуть не обеспокоился.
     - Не стоит волноваться из-за Екатеринбурга, - заявил Рузский и с хитрым видом почесал кончик носа.
     Итак, мы отправились в обратный путь. Между Омском и Тюменью есть городок Куломзино - ничем не примечательное поселение, попавшее в мой отчет лишь потому, что поблизости от этой станции, которую мы миновали ночью, точнее милях в десяти к западу, мы вдруг услышали звуки стрельбы. Машинист нажал на тормоза, и поезд остановился так резко, что все чуть не попадали со своих мест. Вскочив на ноги, я распахнул окно и выглянул наружу. Поезд был со всех сторон окружен солдатами, многие размахивали саблями. Очевидно, на состав напал один из многочисленных отрядов, опустошавших зауральские земли.
     Я так и застыл, высунувшись из окна. В это время ко мне подскакал какой-то офицер и ударом клинка пришпилил воротник моей шинели к обшивке вагона.
     - Кто вы такие, черт подери?! - взревел я.
     Офицер ухмыльнулся, чувствуя себя хозяином положения.
     - Не так громко, приятель. Мы белоказаки, разве не видно?
     - Кто у вас за старшего?
     Ухмылка стала еще шире.
     - Любишь задавать вопросы?
     - Кто у вас командир?
     Он расхохотался.
     - Какая разница покойнику, кто у нас командир?
     - Немедленно отведите меня к нему!
     Мой голос и выражение лица, должно быть, подействовали - поведение офицера изменилось.
     - Спускайтесь вниз, - приказал он.
     Так я и поступил, после чего меня с обнаженной шашкой над головой отконвоировали к началу состава.
     - Стойте здесь!
     Я остановился. В десятке шагов от меня на белоснежной лошади сидел худощавый мужчина в папахе.
     Мой конвоир обратился к нему:
     - Ваше превосходительство!
     Всадник обернулся.
     - В чем дело?
     - Могу ли я поговорить с вами наедине? - спросил я.
     Предводитель громко расхохотался.
     - Как так ?наедине?? Да вокруг нас по меньшей мере тысяча свидетелей!
     Я достал из кармана бумагу, карандаш и набросал несколько слов. Конвоир передал генералу мою записку. Прочитав, тот моментально соскочил с лошади и подошел ко мне.
     - Николай Александрович здесь, в поезде? - недоверчиво спросил он.
     Я кивнул:
     - А также царица и великая княжна Мария.
     - Господи Боже! - ахнул генерал и шлепнул себя по бедру. Надо сказать, что вид у него был весьма странный и мелодраматический: белоснежный конь, мохнатая папаха, размашистая жестикуляция.
     - Ведь я когда-то присягал Николаю! Вот уж не думал, что придется вспоминать старую присягу! Где он? Отведите меня к нему!
     Так я и сделал, все еще не зная, как зовут этого человека. Зато Николай узнал его сразу. Я постучал в дверь царского купе. Царь открыл, увидел нас и воскликнул:
     - Генерал Дутов!
     Дутов опустился на колено.
     - Ваше величество! Я не верю своим глазам. Куда вы направляетесь?
     - В Екатеринбург.
     - Это невозможно! Там ваша жизнь будет в опасности! - вскричал Дутов. - Поедемте со мной. У меня достаточно людей, чтобы обеспечить вашу безопасность.
     Людей у генерала и в самом деле было предостаточно. Если бы Николай отправился с ним в ту ночь, возможно, ему удалось бы спастись.
     Но император отказался:
     - Благодарю вас, генерал, но не могу.
     - Господи Боже, но почему? Ведь в Екатеринбурге вам угрожает верная смерть, государь!
     Рядом с громогласным Дутовым немногословный и спокойный Николай выглядел особенно величественно.
     - В Тобольске остались мои дети, генерал. Я не могу их бросить.
     - Но, государь, детям-то они ничего не сделают! - настаивал Дутов. - Другое дело - вы и императрица. Поедемте со мной!
     Нет, Николай не соглашался. На прощанье он сказал Дутову:
     - Когда моя семья воссоединится, я с удовольствием приму вашу помощь. Сейчас же, генерал, я ничего не могу поделать.
     Вскоре Дутов со своими разбойниками исчез в ночи, даже не ограбив поезд. Ночь была темной, мы вновь остались одни на бескрайних просторах Сибири. От холода меня стал бить озноб, и я приказал машинисту трогаться дальше в путь. Я стоял в неосвещенном коридоре царского вагона, когда дверь одного из купе приоткрылась, и девичий голос удивленно воскликнул:
     - Ой, комиссар Яковлев?
     Я сразу узнал, кто это. Очень тихо она спросила:
     - Могу я с вами поговорить?"

***

     Вторая часть отчета Дайкстона заканчивалась на этом месте. К последней странице был пришпилен конверт, в котором содержались инструкции относительно части третьей. Сэр Хорейс Мэлори, сидевший у себя в кабинете, в лондонском Сити, на Ательсгейт, 6, слегка дрожащей рукой взял серебряный нож для разрезания бумаг и вскрыл конверт...

Глава 5

Купчая и мистер Грейс

     Всякий, кому когда-либо приходилось покупать недвижимость, хорошо знаком с высокомерием и медлительностью адвокатской братии. Многие знают, что всевозможные преграды и трудности, возникающие при переходе собственности из рук в руки, изобретаются самими законниками, умеющими извлечь из этого прибыль. Даже тот адвокат, который не старается затянуть сделку специально, нередко тратит на оформление документов целые месяцы - просто по привычке к медлительности. А если уже законник решил потянуть время, то улитка рядом с ним покажется арабским скакуном.
     Все началось с инструкций Дайкстона, и Мэлори превосходно понимал, что сложности и проблемы запрограммированы устроителем специально.
     В инструкции было сказано следующее: ?Представить директору Ливерпульского филиала Ирландского банка ?Лайнен? купчую на Карфакс-хаус, а также чек на 50 000 фунтов стерлингов. Купчая и чек должны быть переданы держателю специального счета N-X 253?.
     - А взамен мы получим третью часть? - спросил Пилгрим.
     - Да.
     - Хорейс, откуда вы это знаете?
     Мэлори поджал губы.
     - Так сказано в тексте, напечатанном прямо на конверте. Если вас это интересует, там написано буквально следующее: ?Инструкции относительно получения третьей части отчета...?
     - Ладно-ладно. Так что насчет купчей? Расскажите мне, как это делается у нас в Англии.
     - Вы прочли отчет Дайкстона?
     - Да, проглядел. Судя по всему, парень действительно угодил в переплет. Послушайте, Хорейс, мы все знаем эту грустную историю. Романовых отвезли в Екатеринбург, там прикончили, и дело с концом. Все это можно прочитать в библиотеке. Даже кино снято. Расскажите-ка мне лучше про купчую.
     - Я говорил вам, что Яковлев завладел поездом с царскими сокровищами, а затем испарился?
     - Конечно говорили.
     - Хорошо. Теперь слушайте про Дутова. Был такой атаман, безраздельно властвовавший в Зауралье.
     Пилгрим поднял руку:
     - Хорейс, я уже все понял, ей-богу. В стране хаос, все посходили с ума. Кругом разбросаны всевозможные сокровища, тут еще документ Захарова. Какие-то атаманы на нашу голову. О'кей, все это звучит жутко волнующе, но вы мне лучше расскажите про купчую. Для того чтобы ею завладеть, придется приобрести дом, правильно?
     - Да. Купчая - это документ, который получаешь, завершив сделку.
     - Так я и думал. Значит, нам придется покупать этот чертов дом.
     - Увы.
     - О'кей, Хорейс, - шумно вздохнул Пилгрим. - Валяйте, покупайте. Вы лучше меня знаете, как это делается.
     - Я просто информирую вас. В дальнейшем дом, вероятно, можно будет продать. Это несущественно.
     - Во сколько нам уже обошлась эта история, включая дом?
     - Примерно в двести тысяч. Однако, как я уже сказал, дом можно будет продать.
     - Сначала проверьте, можно ли будет его купить.
     - Разумеется можно.
     - Еще бы, но сколько с нас за него сдерут?
     Мэлори решил, что чем продолжать обсуждать с Пилгримом цены на недвижимость в Южном Лондоне, лучше уж пообедать в партнерской столовой, под аккомпанемент деловых разговоров. Поэтому в этот день он ел свою лососину, запивая ее мозельским, безо всякого аппетита - то и дело прядал ушами, как лошадь, прислушиваясь к обсуждению. В партнерской столовой банка ?Хильярд и Клиф? существовала традиция обсуждать за обедом всевозможные проекты и предполагаемые сделки. Считалось, что это на пользу делу. Один из партнеров, недавно женившийся на актрисе, которая была вдвое моложе, получил ?весьма интересное предложение? - вложить деньги в съемку некоего фильма. Прочие партнеры обменялись ехидными улыбками и тут же угробили этот проект. Зато единодушное одобрение получило предложение вложить шесть миллионов в крупный объект гражданского строительства в Саудовской Аравии. Столь же успешно прошло предложение Фергюса Хантли увеличить сумму, выделенную на приобретение сельскохозяйственной компании. Мэлори подумал, что можно было бы с этим и повременить, но вслух ничего не сказал. Его мысли сейчас витали далеко от лондонского Сити: то проносились над просторами Урала, то вдруг замирали над симпатичным, хоть и неподлинным георгианским домом, что находился всего в шести милях от банка.

***

     Мистер и миссис Абрахамс вовсе не собирались продавать свой чудесный, только что отремонтированный особняк.
     - Он такой милый, - сказала миссис Абрахамс Жаку Грейвсу. - Мы ужасно к нему привязаны. И потом он так удобно расположен - все наши друзья живут неподалеку.
     Муж занял несколько иную позицию. Он готов был обсудить хорошее финансовое предложение. Однако оценка независимых экспертов его не устраивала.
     - Что поделаешь, я дитя рыночной экономики, - сказал он. - Спрос и предложение определяют все.
     Грейвс отлично понимал, что банк ?Хильярд и Клиф? прижат к стене. Придется раскошеливаться.
     - Сколько стоит дом? - спросил сэр Хорейс Мэлори.
     - Столько, сколько они потребуют, - прямо ответил Грейвс.
     - Но должна же быть какая-то разумная цифра.
     - Я обратился к двум местным торговцам недвижимостью за советом. Один из них назвал сумму в сто пять тысяч, другой - чуть выше.
     - Предложите им ту сумму, которая выше.
     - О'кей.
     Мистер и миссис Абрахамс согласились. Более высокая цифра составляла сто пятнадцать тысяч фунтов стерлингов. Сидя в их сияющей новенькой гостиной, Грейвс уже приготовился скрепить сделку рукопожатием, но тут глаза мистера Абрахамса забегали.
     Увы, это был не конец. Адвокатом мистера Абрахамса был некий Томас Плантагенет Грейс, один из компаньонов конторы ?Холдфаст и Грейс? из Лондона. Кроме того, мистер Грейс приходился родственником хозяйке дома.
     - Дело в том, что дом им зачем-то позарез нужен, - сказал ему накануне мистер Абрахамс. - Только не пойму зачем.
     Грейс с важным видом кивнул:
     - Это мы выясним. Допустим, появится еще один покупатель.
     На следующем этапе юридическая контора, обслуживавшая банк ?Хильярд и Клиф? и бравшая со своих клиентов чудовищные гонорары за быстроту и оперативность обслуживания, вышла на мистера Плантагенета Грейса. Получив от юристов банка официальное письмо, секретарша мистера Грейса положила его в папку, озаглавленную ?Дело Абрахамса?. Папка осталась дожидаться возвращения патрона. Дело в том, что мистер Плантагенет Грейс отсутствовал - оказывается, он решил съездить на Барбадос, отдохнуть и укрепить пошатнувшееся здоровье.
     Адвокатская контора сообщила в банк, Жаку Грейвсу, о неожиданном обстоятельстве. Тот связался с Абрахамсом. Последний выглядел весьма удивленным и обескураженным, но сказал, что ничего не поделаешь - придется ждать.
     После этого Грейвс и сэр Хорейс Мэлори ничуть не удивились, когда отсрочка повлекла за собой пересмотр суммы. Вернувшись из путешествия, мистер Томас Плантагенет Грейс обнаружил, что за время его отсутствия клиент получил новое предложение - уже на сто тридцать тысяч фунтов стерлингов.
     - Это может продолжаться годами, - мрачно заявил Мэлори. - В следующий раз этот мерзавец уедет куда-нибудь в Тимбукту, а потом кто-нибудь пообещает ему миллион. Предложите ему сто тридцать две тысячи с условием, что сделка состоится немедленно.
     Однако все оказалось не так-то просто. Теперь Абрахамсу стало окончательно ясно, что ?Хильярд и Клиф? не просто хотят купить Кавендиш-хаус, но прямо-таки лопаются от нетерпения.
     - А этот банк очень-очень-очень богат! - резюмировал Томас Плантагенет Грейс.
     Впрочем, надо сказать, что тот, кого просто одурачить, никогда не становится богатым. Мэлори и Грейвс тоже умели играть в подобные игры. Внезапно сумма, предложенная банком, была уменьшена. Когда мистер Грейс позвонил в ?Хильярд и Клиф?, чтобы осведомиться, правильно ли он понял смысл полученного послания, на месте не оказалось ни Грейвса, ни Мэлори. Затем появилось еще одно предложение, совершенно подлинное, - на сто пятнадцать тысяч фунтов. Его сделала некая пожилая дама, посетившая Абрахамсов однажды вечером. Дама сказала, что она из Австралии и готова выложить деньги за дом немедленно.
     - Вот выписанный чек, - сказала она. - А вот документ, мистер Абрахамс, который вы должны подписать. В мире столько обманщиков и мошенников (разумеется, я не отношу вас к их числу), что без предосторожности никак нельзя. В случае, если сделка не состоится, вы должны будете заплатить мне неустойку в десять тысяч фунтов. Как, устраивает?
     Абрахамса это устраивало, но мистер Томас Плантагенет Грейс был полон сомнений. Он подозревал, что пожилую даму подослал банк. Надо сказать, подозрения были совершенно справедливы. Дама и в самом деле была из Австралии, но там она заведовала филиалом ?Хильярд и Клиф?. Однако доказать Грейс ничего не смог. Зато он мог потянуть время.
     Именно так он и поступил.

***

     Задержка подействовала на руководителей банка по-разному. Лоренсу Пилгриму так надоело по семь часов в день общаться с раздраженным Мэлори, что он с нетерпением ждал появления третьей части воспоминаний Дайкстона, чтобы покончить с этой мукой.
     Мэлори же с утра до вечера занимался тем, что гонял почем зря адвокатов, Грейвса и всех, кто попадался ему по пути. Благодаря оксфордскому историку банкир уже знал до мельчайших подробностей все, что произошло с Романовыми после неудавшейся поездки с Яковлевым в Омск. По вечерам у себя в Уилтон-Плейсе Мэлори уже не играл в бридж - он читал мемуары о царском семействе. Мемуаров было огромное множество - писали дяди, тети, кузены и кузины, учителя и друзья императорской фамилии. Во многом их истории повторяли друг друга, но были и расхождения.
     Ни в одной из книг не говорилось о встрече с атаманом Дутовым, да и комиссар Яковлев в качестве британского агента нигде не фигурировал.
     Загадок было предостаточно.

***

     Несмотря на все старания деловой дамы из Австралии, на приобретение Кавендиш-хауса понадобился целый месяц. Когда сделка наконец свершилась, Грейвс не испытал ожидаемого облегчения. От своих французских предков Жак унаследовал крайнюю подозрительность, и теперь она подсказывала ему, что история Дайкстона чревата дальнейшими неприятностями. Этот человек был ненормален, думал Грейвс. Он так тщательно разработал свои меры предосторожности, так долго лелеял в себе старые обиды! Ему явно доставляло удовольствие расставлять ловушки и загадывать загадки. Грейвс с трепетом думал, что Дайкстон готовил свой удар много лет. На распутывание всех этих узелков уйдет целая куча денег, поэтому перспектива дальнейшего участия в этой затее наводила на Жака тоску. Он отправился в Лондон с Лоренсом Пилгримом, рассчитывая на то, что здесь сумеет в полной мере проявить свои лучшие качества, обеспечивая безопасность международных финансовых проектов. Ему нравилось скрещивать клинки с умными, энергичными противниками, которые в совершенстве владели правилами игры и никогда их не нарушали. Однако дело Дайкстона - Грейвс в этом уже не сомневался - было иного свойства. Если бы можно было сейчас уйти в сторону, Жак с удовольствием это сделал бы, но Пилгрим недвусмысленно дал понять, что именно он, Грейвс, должен иметь дело со ?старческими причудами Мэлори?.
     В течение нескольких дней, когда адвокатская контора банка занималась оформлением сделки, у Жака выдалось нечто вроде отпуска. Он воспользовался передышкой, чтобы съездить в Ванкувер и заключить выгодный контракт о строительстве двух океанских паромов. Весьма довольный собой, он сидел в ресторане отеля, ковыряя вилкой в крабном салате. Именно в этот момент ему принесли телекс от Мэлори. Там было сказано: ?Немедленно возвращайтесь?.
     - Вот бумаги на дом.
     Гладкая рука Мэлори, покрытая возрастными пятнами, но безупречно наманикюренная, похлопала по конверту, лежащему на столе. Банкир извлек из кармана золотые часы и взглянул на них.
     - Полагаю, вам не следует терять времени, - заключил он.
     Грейвс, еще не пришедший в себя после перелета, с мешками под глазами, протянул руку к конверту.
     - Какой там адрес?
     Мэлори взглянул на него с неодобрением.
     - В нашей профессии, мистер Грейвс, необходима превосходная память. Запишите на всякий случай, так будет спокойнее.
     Трясясь в ливерпульском поезде, Грейвс думал о Дайкстоне. Никогда в жизни Жаку не приходилось испытывать состояние депрессии, но сейчас он был близок к этому. Все, что связано с Дайкстоном, сопряжено с неудобствами, трудностями и унижением, угрюмо думал он. Вечером поезд прибыл в пункт назначения.

***

     Поутру Грейвс проснулся в большом и удобном ливерпульском отеле, чувствуя себя совершенно отдохнувшим. Он отлично позавтракал, а затем отправился на такси в банк ?Лайнен?. Утро выдалось солнечным, настроение было превосходным. Крепкий сон и отдых помогли отогнать прочь мрачные мысли, а задача представлялась несложной - забрать бумаги из банка, только и делов.
     Но не тут-то было.
     - У меня назначена встреча с мистером O'Xapa, - сказал Грейвс секретарше, протягивая визитную карточку.
     - Минуточку, сэр.
     Девушка вернулась и сообщила, что мистер O'Xapa вернется лишь после обеда. Да, она знает, что у мистера Грейвса было назначено свидание и что он специально приехал из Лондона. Вчера была предпринята попытка связаться с банком ?Хильярд и Клиф? и предупредить о неожиданном изменении. Нет, связаться с мистером O'Xapa сейчас невозможно. Придется подождать до послеобеденного времени.
     O'Xapa появился без четверти три. Грейвс чуть не лопнул от злости, ибо ему пришлось просидеть в приемной почти пять часов. O'Xapa, здоровенный ирландец с на редкость простодушным лицом, долго извинялся и сокрушался по поводу того, что не удалось сообщить Грейвсу о переносе времени встречи.
     - Что я могу для вас сделать, мистер Грейвс?
     Грейвс извлек из портфеля два конверта. Первый, более тонкий, он протянул О'Харе и сказал:
     - Мы выполняем условия некоего давнего и довольно... м-м... странного соглашения. Вот бума