косился опасливо, словно тот мог взорваться.-- До свидания! Всегда рад вас
видеть. Если что понадобится -- заходите.
     Это был удар, ибо Засядько в  глубине  души  надеялся  на  помощь  со
стороны местных властей. Что  стоило  губернатору  выделить  на  постройку
лаборатории средства, которые он собирался истратить на очередной бал?
     Александр вспомнил слова Кенига: "Вы один в чужом мире. У вас нет  ни
богатых, ни знатных покровителей... В таких  условиях  нужно  быть  гением
труда и упорства, чтобы не дать затушить в себе искру таланта..."
     -- Буду искать! -- сказал он вслух.
     Итак, война не кончилась. Наоборот, началась. Жестокая, изнурительная
война в одиночку за возможность творить. И в этой борьбе не будет  никого,
кто шел бы с ним плечом к плечу. Ведь даже  самые  близкие  из  друзей  не
понимают его стремлений, зато поняли и одобрили бы  намерение  поскорее  и
повыгоднее жениться, приобрести имение, охотничьих собак.

     Дома он сел за рабочий стол, но к чертежам  не  притронулся.  Ракеты?
Межпланетные  сообщения?   Да   ведь   не   только   неграмотное   забитое
крестьянство, но и люди так называемого высшего круга уверены,  что  Земля
стоит на трех китах, а Луна, Солнце и звезды прибиты к  небу  хрустальными
гвоздиками!
     Александр оперся подбородком о кулак и застыл в мучительном раздумье.
История знает немало примеров,  когда  замечательные  открытия  появлялись
преждевременно. Еще древние греки знали, что Солнце -- обычная звезда, что
Земля -- обычная планета, что и Солнце, и Земля имеют форму шара... Они же
вычислили расстояние до Луны и Солнца, определили их массу.  Но  и  сейчас
эти знания -- удел одиночек. Древние египтяне  создали  календарь  немного
совершеннее нынешнего...
     Он окинул взглядом полки с книгами,  где  были  собраны  сведения  об
исканиях его предшественников. За две тысячи триста лет до рождения Христа
король Этана попытался добраться до Луны на спине могучего орла. Однако  у
короля закружилась голова и  он  упал  на  землю.  Легенда,  разумеется...
Иранский шах Кай Каус полетел на Луну уже на целой упряжке орлов, но  тоже
упал на землю. Александра Македонского постигла та  же  участь,  когда  он
попытался  добраться  до  Луны  на  упряжке  голодных   грифов.   Легенды,
легенды... Пытались достичь  Луны  и  китайцы,  и  древние  греки.  Лукиан
Самосатский написал даже книгу "Икароменипп, или заоблачный полет". В 1638
году вышел в свет роман Френсиса Годвина "Человек на Луне". Еще через  сто
лет на Луне побывал бравый барон Мюнхгаузен.  А  чего  стоит  великолепное
"Путешествие на Луну" Сирано де Бержерака? Но бог с ними, с  иностранцами!
Ведь и в России  мечтали  о  полетах  к  нашему  вечному  спутнику!  Взять
"Новейшее сочинение в городе Белеве"  Василия  Левшина,  опубликованное  в
1784 году. Герой летит на Луну в аппарате с крыльями. Правда, во сне.
     Засядько снял с  полки  альманах  "Мнемозина",  отыскал  полюбившееся
произведение Вильгельма Кюхельбекера "Земля безглавцев".
     -- Одного не пойму,-- сказал он вслух,--  почему  и  здесь  летят  на
воздушном шаре?
     Некоторое время он читал,  затем  захлопнул  книгу.  Предшественники!
Мечтатели! Именно мечтатели,  ибо  и  сами  понимали  несерьезность  своих
прожектов. А он -- реалист. Хочет на самом деле побывать на Луне и  других
планетах.  Между  ним  и  мечтателями  --  дистанция  огромного   размера.
Мечтателя похвалят за изящную игру  ума,  а  ему  достанется  за  безумные
прожекты...
     --  Одиночество,--  произнес  он   негромко,--   отныне   мне   будет
сопутствовать одиночество...
     И подумал, что даже Копернику было намного легче. Потребность в новой
теории давно назрела: морякам  нужны  были  более  точные  астрономические
таблицы,  которые  они   и   разнесли   по   свету,   что   способствовало
распространению теории о гелиоцентрической системе мира.  Коперник  развил
новые идеи лишь в той форме, в какой было нужно для очередных практических
нужд астрономии, сохранив при этом  представление  о  конечной  вселенной,
ограниченной сферой неподвижных звезд.  А  ведь  еще  древние  говорили  о
бесконечности мира! Эратосфен за триста лет  до  рождения  Христа  даже...
взвесил земной шар!
     -- Не  будет  ли  с  моими  ракетами  то  же  самое,--  продолжал  он
размышлять  вслух,--  что  и  с  работами  греческих  мудрецов?  Ведь  они
настолько опередили время, что их идеи пришлось открывать заново...
     Засядько взглянул в окно. По пыльной дороге брели нищие. Впереди  шел
высокий седой старик с кобзой за плечами. Глазницы его были пусты,  словно
их выжгли каленым железом, правой рукой он  опирался  о  плечо  босоногого
мальчика.   Усталый   и   покрытый   пылью   мальчишка   привычно   шлепал
потрескавшимися ступнями по раскаленной почве. Сзади шли еще два старика в
лохмотьях.
     Александр торопливо поднялся и заспешил к  двери.  Он  любил  слушать
думы в исполнении бродячих кобзарей. Сердце сжималось  от  тоски  и  боли,
взрывалось торжеством, и он  уже  видел  себя  скачущим  на  горячем  коне
навстречу врагам. Сверкала сабля, торчали за поясом пистоли, гремела степь
под копытами не знающего усталости коня...
     На пороге он оглянулся. Ракеты! Межпланетные полеты! И нищие кобзари.
Могут ли они одновременно существовать? Слишком уж  не  вяжется  нищета  и
технический прогресс...

     Окончательный удар нанесло военное министерство. Да, оно высоко ценит
ратные заслуги полковника Засядько перед отечеством. Да,  он  известен  не
только  как  храбрый  воин,  но  и  как  опытный  и  мудрый  военачальник.
Министерство готово поверить даже в его изобретательский дар, если бы дело
касалось усовершенствования уже существующих пушек.  Даже  создания  новых
орудий... Но ракеты... Простите,  это  химеры.  Чертежи  были  рассмотрены
авторитетной комиссией. Ее члены редко бывают согласны друг с  другом,  но
на этот раз заключение  было  единодушным:  "Нонсенс!  Вернуть  автору  за
беспочвенностью доказательств!"
     Засядько тяжело переживал отказ, теперь  надеяться  не  на  кого.  Не
помогли ни боевые ордена,  ни  заслуги  перед  Отечеством.  Отказ,  отказ,
отказ... Готовы слушать о чем угодно, только не о ракетах.
     В период мучительных раздумий пришло известие о кончине отца. Главный
гармаш Запорожской Сечи окончил свой земной  путь,  оставив  в  наследство
сыну небольшое имение. Можно было осесть в  нем  и  зажить  мирной  жизнью
сельского помещика.
     Засядько отбросил эту мысль и вскоре продал имение. Вырученных  денег
едва хватило на покупку сарая, который он переоборудовал для опытов, и  на
приобретение  пороха,  селитры,   чистого   древесного   угля   и   других
необходимейших материалов.
     На последней стадии исследований пришлось нанять помощника -- Василия
Лашту, работящего деревенского парня,  который  топил  печь,  варил  обед,
носил воду, стирал,  убирал,  в  общем  делал  всю  домашнюю  работу,  что
позволяло Александру все свое время посвящать работе.
     Василь не мог надивиться на режим, которого придерживался  полковник.
Подъем -- в четыре утра. Но прежде чем вскочить с  постели,--  жесткой,  с
крохотным валиком вместо подушки,-- полковник мерил пульс,  затем  набирал
полную грудь  воздуха,  задерживал  дыхание,  а  сам  следил  за  стрелкой
хронометра. Часы у него были с дарственной надписью не то  генералиссимуса
Суворова, не то светлейшего князя Голенищева-Кутузова  Рымникского.  Затем
полковник умывался, чистил зубы,  проделывал  ряд  физических  упражнений,
которые иначе как издевательством  над  организмом  нельзя  было  назвать.
После завтрака сразу же  принимался  за  работу,  которая  длилась  обычно
двадцать часов с двумя получасовыми перерывами на еду.
     За двадцать часов можно сделать немало, и  Засядько  многое  успевал.
Строжайший  режим  понадобился   ему,   чтобы   выдержать   нечеловеческое
напряжение. Работая за десятерых, он понимал, что сможет  выдержать  такой
темп, если превратит организм в безупречный механизм. И он добился своего.
Работоспособность его не падала вплоть до  отхода  ко  сну,  мозг  работал
четко и быстро. Спал он коротким глубоким  сном,  а  просыпался  свежим  и
бодрым.
     Однако и в этих жестких условиях ему понадобилось несколько  месяцев,
чтобы подобрать состав пороховых смесей, затем прошло  еще  полгода,  пока
грозное оружие стало обретать законченную форму...
     Два года титанического труда!  Два  года  без  выходных,  праздников,
свободных от работы дней. Где-то в ином,  далеком  мире  остались  театры,
умные беседы, шумные балы...
     Засядько чувствовал, что при такой  неистовой  работе  он  постепенно
превращается в живую машину, человека, одержимого сверхидеей, своего  рода
маньяка. В глубине души он боялся переступить грань,  которая  и  отделяет
гения от безумца. Он, однажды сделавший вместо  плана  вражеской  крепости
превосходный рисунок с натуры и получивший за это соответствующий нагоняй,
теперь абсолютно равнодушно смотрел на восходы и закаты солнца, которые на
украинской земле особенно красочны.
     Как-то раз, когда в  окно  всю  ночь  стучал  дождь,  он  проспал  на
несколько минут дольше обычного. Это было неслыханное нарушение режима, но
на этот раз Засядько дал себе поблажку: работа подходила к концу!
     Проделав гимнастику, обвел взглядом комнату. Половина ее отведена под
библиотеку, где им собраны все, которые  он  смог  достать,  сочинения  по
физике, химии, механике, баллистике. Вот когда  по-настоящему  пригодилось
знание иностранных языков! И все-таки  Засядько  был  неудовлетворен  даже
такой библиотекой. Книг мало. Другое дело, если  бы  он  вздумал  собирать
труды по военному делу: пришлось бы арендовать несколько домов.
     -- Подъем! -- крикнул он.
     Василь Лашта, который спал с ним в одной комнате, недовольно  дрыгнул
ногой. Он всегда накрывался с головой, так что его можно было  принять  за
большой сверток белья.
     -- Вот я тебя сейчас  холодной  водой...--  сказал  Засядько.  Василь
знал, что это была не пустая угроза, и мигом зашевелился, выбираясь из-под
ветхого одеяла.
     -- Александр Дмитриевич! -- взмолился он.-- Еще и солнце не взошло! Я
и заснуть-то не успел по-людски!
     Засядько сказал назидательно:
     -- Наполеон говаривал, что мужчина должен спать четыре часа,  женщина
-- шесть, ребенок -- восемь, а дурак -- десять. Уразумел?
     -- Уразумел,-- покорно ответил помощник.-- Выходит, я  самый  что  ни
есть мужчина, вдвойне мужчина... и просто чудо какой умный!
     Он встал, протирая кулаками глаза. Полковник, уже  умытый  и  свежий,
возился подле станков.
     Василь тоскливо посмотрел в окно. Утро было  хмурое,  словно  у  бога
болели зубы. С неба сеялась мужичка, трава была мокрая, на дороге блестели
лужи.
     -- Сыро,-- сказал он безнадежно.-- Мне бы сапоги новые купить...
     -- Рано тебе новые сапоги,-- отмахнулся Засядько.-- Ты еще старые  не
сносил.
     -- Рано? -- ахнул Василь.-- Когда  я  наступлю  на  монетку,  я  могу
сказать, какой стороной она лежит!
     -- Где это ты на них  наступаешь?  --  удивился  Засядько.--  Мне  бы
походить по таким дорогам.
     -- Неужели пойдем в такой дождь? -- спросил Василь, все  еще  надеясь
на отсрочку испытаний.
     -- Конечно,-- ответил Засядько весело.--  Мокро?  Хорошо!  Пожара  не
наделаем. Да и крестьян не потревожим --  спят  еще.  И  так  нас  считают
слугами дьявола, на луг боятся ходить...
     Александр   натянул   высокие   сапоги,   велел    помощнику    взять
четырехдюймовые ракеты. Сам тоже прихватил одну. Ракеты  меньших  калибров
испробовал раньше.

     Глава 30

     Пока шли по лугу, дождь прекратился. На  западе  уже  светлело  небо,
послышалось робкое чириканье пробудившихся птиц.  Одна  из  самых  храбрых
решилась даже сесть на странного вида  сооружение,  которое  уже  год  как
появилось на лугу,-- три окованных железом желоба на треноге.
     Василь согнал с ракетной установки любопытную ворону, опустил  ракету
в желоб. Засядько установил вторую на направляющих полозьях, нацелил через
весь луг на одинокую вербу на другом конце.  Это  был  условный  ориентир:
вербы росли за две версты и были вне пределов досягаемости.
     -- Ну,-- сказал он торжественно,-- с богом!
     И поджег запальный шнур.
     Послышалось шипение,  искра  поползла  вверх,  добралась  до  запала,
зашипело сильнее, и ракета стремительно сорвалась c полозьев.
     Василь сразу же бросился вслед за ней. Засядько напряженно смотрел на
дымный след. Больше  года  он  запускает  на  этом  лугу,  превращенном  в
полигон, ракеты различных конструкций. Но только в  последние  два  месяца
результаты  испытаний  стали  совпадать  с   вычислительной   траекторией.
Пришлось создавать теорию ракетной тяги -- целую  отрасль  науки,  которой
еще не существовало...
     Через луг бежал,  удаляясь,  Василь.  "Не  грохнулся  бы",--  подумал
Александр озабоченно. Через каждые десять саженей  были  вбиты  колышки  с
обозначением расстояний. Василь сам их вколачивал и сам же постоянно о них
спотыкался.
     Ракета все еще шла в фазе активного полета. Засядько понимал, что она
умчится дальше предшественниц -- это было предсказано расчетами,-- но  все
равно сердце стучало особенно громко, словно при радостной неожиданности.
     Над серединой луга ракета перешла в пассивный полет, к этому  времени
уже прошла почти две версты... Александр видел, как она врезалась в густую
крону дерева. Ярко  полыхнул  огонь,  полетели  вниз  отсеченные  ветви  и
листья.
     -- Победа! -- прошептал он радостно.
     А мозг бесстрастно анализировал, что ракеты больших калибров  ложатся
к цели точнее. Почему? Ведь  основные  принципы  рассеяния  газов  у  всех
одинаковы. Похоже,  влияют  перемещение  центра  тяжести  ракеты  по  мере
сгорания  порохового  состава  и  несимметричность  истечения  струи  газа
относительно оси ракеты... Но теперь эти недостатки сведены до минимума.
     Через луг обратно брел Василь, неся на плече собранные куски  ракеты.
Лицо  парня  сияло.  Хоть  и  непонятным  делом  занимается  барин,   зато
интересным! Ишь фугануло по небу, ровно Змей Горыныч пролетел! А ударило в
дерево почище грома...
     -- Беги в лабораторию,-- велел Александр,-- там  под  крыльцом  живет
кот.
     -- Есть,-- сказал Василь настороженно.-- Что с ним?
     -- Излови и неси сюда.
     Василь вытаращил глаза. Однако  Засядько  уже  повернулся  ко  второй
ракете и не обращал на помощника внимания. Тот вздохнул и пошел  выполнять
приказание. Неисповедимы пути господина полковника! Простому человеческому
уму не проникнуть в его желания...
     Александр запустил вторую и подготовил третью ракету, когда  вернулся
помощник.  В  вытянутой  руке  он  держал  маленького   черного   котенка,
уговаривая его вести себя смирно, ибо котенок  угрожающе  разевал  розовую
пасть,  шипел,  отчаянно  размахивал  крошечными  лапками  с   выпущенными
коготками.
     -- Совсем маленький и дикий, Александр Дмитриевич. Подойдет?
     -- Подойдет. Еще лучше. Где взял?
     -- У нас под крыльцом. Там кошка троих вывела.
     -- Кошка?
     -- Да, то была кошка, Александр Дмитриевич. Потому  вчера  и  утащила
рыбу, чтобы накормить деток малых...
     Василь осекся, заметив действия  полковника:  Засядько  вытряхнул  из
зажигательного колпака воспламеняющуюся смесь, вместо  нее  положил  комок
ваты.
     -- Что вы надумали? -- спросил помощник дрожащим голосом.
     -- Увидишь.
     Александр взял отчаянно барахтающегося котенка  и  сунул  в  бумажный
колпак.
     Василь взмолился:
     -- Александр Дмитриевич! Божья тварь ведь!
     Котенок прилагал невероятные усилия, чтобы выбраться. Кто бы подумал,
что в таком крохотном тельце заключена такая сила?
     Наконец Засядько удалось закрыть колпак плотной крышкой. Все!
     -- И вам не жалко? -- спросил Василь тихо.
     -- Помалкивай. Видит бог, я хотел бы оказаться на его месте.
     Помощник разинул рот. Засядько еще раз поправил  ракету.  Котенка  от
воспламеняющегося   состава   отделяла   тонкая   стенка,   это    грозило
неприятностями. Картонный футляр  прогнулся  и  мог  лопнуть  под  острыми
когтями маленького пленника.
     Ракета сорвалась с направляющих  полозьев,  и  Василь  снова  побежал
через луг. Засядько в напряженном ожидании наблюдал за полетом. Только  бы
удалось... Только бы удалось... Только бы удалось! Хотя, если не получится
в  этот  раз,  падать  духом  не  следует.  Принцип  верен.  Ракеты  могут
переносить полезные грузы. Например,  веревки  через  пропасти  и  широкие
реки, даже срочную почту между городами. Это несомненно.  А  потом  дойдет
очередь и до  живых  существ.  А  еще  позже...  Да,  человек  полетит  на
гигантской ракете к Луне и другим мирам!
     Василь уже добежал до места падения ракеты и  растерянно  метался  по
лугу. Александр беззлобно засмеялся. Вот человек: не может сообразить, что
если ракета несет фугасную гранату, то она  способна  понести  и  котенка,
который втрое легче гранаты.  Беда  лишь  в  том,  что  высокопоставленные
чиновники, к которым вскоре придется обратиться, не умнее, да к тому же  в
изобилии наделены чванством и высокомерием.
     Василь подобрал  ракету  и  помчался  назад.  Александр  одобрительно
отметил, что у парня здоровое сердце и крепкие ноги, если  бегает  по  две
версты без передышки.
     -- А котенка нету! -- закричал Василь издали.
     -- Убился?
     -- Не-ет!
     -- А что с ним?
     -- Утек!
     Александр почувствовал, что с его души свалился  камень.  Можно  было
сколько угодно убеждать себя, что гибель котенка ничего не значит  --  все
равно полеты на ракетах возможны! -- однако до чего же радостно сознавать,
что и первый опыт прошел успешно!
     -- Ракета встряла... уф...  деревянным  концом...  уф...  в  землю,--
рассказывал запыхавшийся Василь,-- а коробка... уф... раскрылась!  Котенок
сразу и выскочил. Я видел, как он удирал через поле, хотел поймать, да где
там!
     Опыт ему явно понравился, и он уже готов  был  запускать  на  ракетах
других живых существ, которых можно поймать в деревне. Александр с горечью
подумал, что и в Петербурге посмотрят на эту затею как на забаву. Особенно
придворные, желания которых не идут дальше получения удовольствий. А  ведь
именно от них и зависит многое... Нелепо  устроен  мир!  Сказать  им,  что
полет котенка прокладывает дорогу для человека? Не сочтут  даже  забавным.
Правда, котенок и человек -- величины мало соизмеримые,  трудностей  будет
множество, но все равно полет человека возможен.  За  это  он  готов  хоть
сейчас поручиться головой.
     -- На сегодня все,-- сказал помощнику.-- Пошли завтракать.
     -- Наконец-то!
     Дома, думая над проведенным опытом, он опять ощутил знакомое  чувство
тоски: насколько далекое дело полет человека. Настолько далекое, что  пока
придется помалкивать...  Первоочередная  задача  --  доказать  пригодность
боевых ракет. Даже это многим кажется сумасбродной идеей, А потом... Потом
можно будет говорить  о  транспортных,  почтовых  ракетах.  И  лишь  после
внедрения их подумать вслух о ракетном экипаже для человека.  Если  хватит
жизни...
     Над городом плыл низкий тягучий звон. Засядько  прислушался.  Били  в
главный колокол, покой которого нарушали лишь по самым большим праздникам.
Над колокольней кружили потревоженные вороны.
     Со стороны полтавского тракта двигалась процессия. По бокам  огромной
разномастной  толпы  ехали  всадники.  Над  толпой   колыхались   хоругви,
доносилось протяжное пение.
     -- Крестный ход,-- сказал Василь восторженно.-- Александр Дмитриевич,
я побегу. Можно?
     -- Беги,-- разрешил Засядько.
     Василь вихрем помчался к двери, на пороге нерешительно оглянулся.
     --  А  вы,  Александр  Дмитриевич,  разве  не  пойдете   поклониться?
Чудотворную икону уносят из нашего монастыря! Теперь она  будет  в  друг