на расстоянии одного метра. Бешенно ныло плечо, похмелье вилось над головой темным облаком. "Надо Милку спасать!... Но от кого? Какая это к черту мафия? На жигулях-то?! - он попытался вспомнить номера, нет, не выходило, не московские, точно. - Гадость!" 
	Странная промозглость добралась до костей, страх вызвал на помощь тупое равнодушие. "Не лезь! Не лезь!!! НЕ ЛЕЗЬ-ЗЬ ЗЬ-зь-зь..." - зудел в голове голос брата, мешаясь с голосами кузнечиков и далекого маневрового тепловоза. Похмельное облако рассосалось в общей мировой темноте; за заборами, садиками, в горящих кое-где окнах шла своя, непонятная, но уютная жизнь, похожая на работу какого-то янтарно-хрустального моторчика неизвестной конструкции и установленного в неположенном месте для тайных целей. Подбежав, ткнулся в ладонь холодным носом пес. Слава отыскал в сумке последний бутерброд и скормил колбасу сабаке - хлеб тварь жрать отказалась... Пищевые останки - трапеза трупа - кончились, хлеб можно выкинуть, хотя - грех... Слава зарыл хлеб под стройным закопченым тополем; тополь был сделан из серебра, а окурки под ним - хорошо замаскированные сапфиры. Спи спокойно, старый хлеб. Собака тебя не ест, знает - грешно жрать непогребенную господню плоть. Слава догадался: это он сам давеча убил Боженьку и спрятал на диване в фургоне, потом таскал Его в черной сумке, а теперь сам Его похоронил и может спокойно ждать себе, пока тот воскреснет. Ориентируясь на звук громыхавшего поезда, Слава побрел обратно к станции. Толстой бабы уже не было, цыган тоже, только скрюченный алкоголик дремал, завалившись на его лавочке. 
	 - Слышь, мужик... Эй, слышь! 
	 - Да оставь его. Чего надо-то? - старушка с ведром подхватила инвалида под руку, только сейчас Слава заметил нелепую культю вместо ноги, - Может картошки возьмешь? 
	 - Давай, - он опять ощутил голод, - Мне переночевать бы, а? 
	Алкоголик слабо затрепыхался. 
	 - Будет, будет тебе, - бабка сжала крепче захват, - домой, домой пошли... Подтолкни его, - Слава взвалил тощее тело на плечи. - Да осторожней ты. Еще блеванет, костюм попортишь... У меня ночевать нет, у Любки спроси. Так к ней, вроде, уж привалили... 
	 - На жигулях? - он чуть не уронил тело, настоько захватило дух. 
	 - Та не, - подхватив ведро, бабка семенила впереди. - На жигулях те к Верке пошли, но я тебе туда не советую... - она отперла калитку. - Погодь... Марь Петровна! 
	Раздался стук в окошко и тихонький шопоток. Слава привалился к шершавой досчатой стене и в голове совсем прояснилось. С интересом разглядывая взаимное расположение чуть подрагивающих звезд, он стал прислушиваться к загадорчным звукам и голосам. В ритме со Вселенной текла по венам живая кровь, разгоняя усталость и отчаяние. За забором кто-то матерился. Свет из приоткрывшейся двери нечаянно высветил неустойчивую фигуру, через плохо подогнанные доски Слава успел заметить белый профиль машины. Голос резанул почти над ухом: 
	 - Вот костогрыз, а! Куда льешь, погань?! - неуловимый акцент жориного голоса все расставил по надлежащим местам. Инстинктивно дернувшись, Слава пригнулся почти до самой земли и уперся лицом в пропахшую самогоном рубашку инвалида. 
	 - Че, тоже хорош, что ль? - Бабка спустилась с крыльца, - иди за пятерку. На картошки, - сунула ему в руки скользящий сверток, - Сашок, проводи человичка, - рядом стоял паренек лет десяти, - мать куда, в пристройку говорила? 
	 - Пшли, - силуэт мелькнул мимо кустов, в глубь двора, прочь от забора. 
	Утолив голод, Слава лег на мягкую сетку кровати (приятно пахли свежие простыни под головой, стены тоже приятно пахли - деревом) и стал прислушиваться, стараясь уловить прежние голоса. Сквозь колышащийся тюль занавески ветер приносил только звяканье чьего-то чайника и занудно-удалое пение Шуфутинского... Или - Алены Апиной? Нужные голоса попрятались где-то рядом, дразня, намекая на свое присутствие быстрым полузвуком и сразу скрываясь за жирной шуфутинской спиной. Слабо трепыхался огонек над сортиром в соседнем дворе - том самом, где поселились ОНИ. Уютно потягиваясь, Слава вертел в руках последнюю осклизкую картофелину. Надо что-то делать... Пусть даже убьют... И пусть даже Милу убьют, и пускай погасли все светила, и снегами солнце замело, все равно бы над Землею было от Его рождения светло!.. Кошмар пришел - короткий и ясный: на залитой желтым цветом траве расчлененное человеческое тело: задубевшие руки со скрюченными пальцами, рассеченное пополам туловище, вывернутые ноги, но кишок не было, это точно. Что-то подобное проскочило в учебном фильме по криминалистике, который показвал друзьям Левка, обещая страшные сны на наделю, но тогда ничего подобного ночью так и не увиделось. 
	Прошло минут двадцать, как кошмар резко кончился, утек в простую ночную темноту, очерченную тюлевой занавеской; теперь решение вырисовывалось само собой, отчетливо и просто, как и примета: "покойник к деньгам". Стараясь не нашуметь, Слава выбрался во двор. "У меня действительно хорошие нервы, - раньше данное заключение психиатра его забавляло, - Если это не паранойя... А вдруг психиатр - мудак, а я - псих? Параноик!" 
	Слава попытался рассмотреть чужой двор сквозь прежнюю щель, правая доска двинулась в сторону. Сумку зря оставил! Впереди мелькнул свет, обрисовав маленькую черную тень под окном. Тренированное тело сработало само: прыжок, захват - не сильный, только-только чтобы не вякнул, мягкий рывок и назад. Красивый киношный прием, до сих пор ни разу ни на ком не проверенный... Хорошо, что "объектом" оказался давешний хозяйский парнишка. Легкий "объект". Учебный. 
	 - Ну, ты...ну, пусти.. я не буду! 
	 - Тихо, - голос получился уверенный, то что надо. - Тихо. Давай по порядку. Сколько? 
	 - Шестеро, - пацан очухался, страх уступил место нездоровому подростковому азарту. - Все в хлам. 
	 - Девушка? 
	 - Пошли смотреть! - хрупкое плечо дернулось в сторону забора. - Ща, наверное, раздевать будут. 
	 - В доме? 
	 - Нет, в машине она пока. Больно же, заору - тебе вломят! 
	 - Тихо, парень, дело серьезное. 
	 - Да пусти, ты! 
	 - Не дергайся, ты - Сашок, да? 
	 - Ну. 
	 - Так вот, Сашок. Слушай сюда, - тут дверь соседского дома открылась, пропуская в темноту широкоплечий силуэт Бека. Бандит широкими шагами пересек дворик, немного повозился с висячим замком времянки. 
	 - Бек, ты спать? - Жора замер на освещенном пятачке, привалившись к косяку. 
	 - Угм, - замок, наконец, поддался, выскочил из неловких пальцев и с хрустом хлопнулся на дорожку. В дверях показался еще кто-то - мелкий, щуплый, он сегка приволакивал правую ногу. 
	 - Ж-жора, банк-кк-кет ок-кк-кончен? - новенький заковылял по дорожке в сторону туалета. 
	 - Тебе все мало? - Жора вернулся в дом. 
	Время... Тишина. Цикад слышно - настоящая тишина. Слава продолжил допрос: 
	 - В машине. В которой? - машин точно было две, он успел разглядеть. 
	 - В крайней, спит как цуцик. - паренек поежился. - Все, не будут раздевать, спать пошли... 
	 - Ты их знаешь? 
	 - Первый раз вижу, - присев рядом, Сашок расслабился. - Курить есть? 
	 - Нет. 
	 - Да не будь жлобом. 
	Вспомнив, что в сумке должны были остаться папиросы и, возможно, милкина пачка сигарет, Слава потянул паренька к себе: 
	 - Разговор есть. 
	Сашок слегка помялся, но зашел. Чуть подмятая пачка LМ сразу настроила его по-деловому: 
	 - Тебе девчонка нужна или багаж? Канистра у них в другой машине, девчонку они до утра не тронут - Верка в самогон куриного дерьма мешает, чтоб лучше мозги пробирало, они до завтра не оклимаються, - слабо хихикнув, Сашок с наслаждением затянулся. 
	 - Машина крайняя - это которая к воротам ближе? 
	 - Не, та, за деревом. 
	 - С девчонкой. 
	 - Ага. 
	Разглядывая подростка, Слава пытался представить полное расположение построек, дорожек и центрального дерева: 
	 - Нарисуй, - вытащил лист из записной книжки и карандаш. 
	 - Что? 
	 - Ну, как там оно все, где находится, и здесь. План давай. 
	 - Понял, - Сашок внимательно уставился на образующиеся каракули. - Тут - наш дом, забор, вот наши пристройки, вот ихние. Тут, значит, этот Бек. Здесь они у Верки пьют. Дерево. Вот твоя машина, вот с канистрой, - Сашок протянул лист. - Понятно? 
	 - Почти, - Слава тупо уставился на лист, в голове опять безнадежно заныло. - Машина под фонарем стоит? 
	 - Верка его гасит и сортир запирает, как все уснут. 
	 - Это когда будет? 
	 - Их-то через час пушкой не поднимешь, а так - часа два. Ну, чо? Я спать пошел, - паренек дернулся, собираясь встать. 
	 - Сядь, - сам удивляясь своему голосу, Слава ткнул его обратно. 
	 - Эй, ты че? Меня мать обыщется, ор подымет! Ты че! - его глаза расширились, Сашок попытался ухмыльнуться. - Я в твои дела не лезу... 
	 - Сиди молча. Дай подумать! - он не заметил, как в стакане выросла стопка окурков. Наконец раздался еле слышный щелчок выключателя и скрип проворачиваемого ключа. - Все. 
	Лохматая голова подростка сладко пристроилась на синей подушке, из приоткрытого рта стекала слюна на прогоревшую и потухшую папиросу, в руке была зажата полупустая пачка. Подхватив сумку, Слава вышел, стараясь ничего не задеть в тесном проходе между тумбочек и кроватей. "Ор подымет! Кому ты нужен, кроме как глистам своим?! - даже сам поежился от такого открытия, - кому мы все здесь нужны? Да и не приведи, Господи, оказаться такими нужными, как Милка. Вот повезло дуре!" Остановившись у забора, Слава еще раз "прощупал" местность. Лампа над туалетом не горит. Цикады. Осторожно ступая по дорожке, вышел к дереву. Повернул и уперся в решетчатую металлическую конструкцию - на плане ее не было. "Подставил, сука. Вот сука." - за спиной нехорошо похолодело, пот пропитал рубашку в один момент. "Ладно, хоть собак нет!" Скорее обойти (неловко зашелестела под ногами сминаемая трава) - так, стена! Сзади кто-то шел. Дыхание замерло, ноги сделали шаг в сторону, как учил крикливый сенсей в спортзале - колени согнуты чуть внутрь, центр тяжести посередине. От страха мысли не успели забегать как обычно - суетливыми серыми мышами, замутняя взор и путая движение. Все чисто и четко. В очесах - картинка, в телесах - пружинка. Вот именно этой-то отстраненности и хотел добиться сенсей Саныч, но так и не смог за все три года, никакие его уловки не помогали... Худое тельце налетело прямо на Славу. 
	 - Сашок, - это был не его голос, это был шелест ядовитой травы, - Сашок, что это?! - пальцы сдавили шейку мальчика. 
	 - Ин-дюк, - слабые коготки скреблись по руке, пытаясь сбросить зажим. - Не-на-до. 
	 - Веди, сучонок, первым прибью, - самоконтроль полностью покинул его, когда что-то мягко шлепнуло по колену, раз и еще...Слава очень медленно опустил руку - в ладонь ткнулся холодный влажный нос, теплый язык лизнул из-под слюнявой шерсти: "Значит, собака, все-таки она тут есть..." - под коленями тряслось, ноги теперь ступали тяжело и неохотно. 
	 - Ты свернул не туда. Тихо, - юркнул вбок Сашок, затаскивая онемевшее славино тело в узкий проход между стеной сарая и забором. Над головами противно скрипнула дверь, ударил тугой звук неравномерно льющейся струи. Собака залаяла, ей заунывно-протяжно стал вторить кот. 
	 - Цыц, тварь! У-убью!!! - человек провалился внутрь дома и снова все стало тихо. 
	С трудом выбравшись из щели, Слава прокрался следом за мальчиком. Казалось, уже прошла ночь и, сделав хотя бы еще один шаг, они свалятся за край земли, под хвост трем китам и черепахе... Но все обошлось, колени налетели на машину, Слава обхватил капот руками, чтобы не упасть. Из незастегнутой сумки выскользнула жестяная кружка и, прокатившись по спине, ударил сначала по стеклу, потом пару раз по металлу, прежде чем Слава успел ее поймать и зачем-то сунуть обратно. Руки нащупали дверную ручку, дернули холодную сталь, та поддалась, и, влетев извивающимся червем в салон, Слава приник к вонючей коже сидений. Гнетущую вечность стояла полная тишина - громко заурчал и расфыркался кот, потявкала на него собака... Кто-то вышел из пристройки и осветил двор фонарем. Луч метнулся по сиденьям, блеснул искоркой по торчащим в зажигании ключам. Миг везухи, он же - миг ответственности. На углу Людвиг-Штрассе и проспекта Мира Штирлица ждала машина с ключами, криво воткнутыми в... Ладно, пора. Как там брат это делать велит? Система называется "СССР" - сигнал, сцепление, скорость, ручник... Без сигнала обойдемся, с ручника можно снять, не поднимаясь, так что, начнем с хвоста... Теперь - тихонечко всплыть за рулем, как тень. Я - тень, меня не видать и не слыхать, я тучка-тучка-тучка, я вовсе ничего такого... Сцепление. А вот - газ. Скорость, первую передачу - воткнул. Главное... что там главное, когда машину угоняешь? Он сказал "Поехали" и взмахнул рукой, а бабушки плакали: "Молоденький какой!.." Ага! Главное - чтобы свечи не засрались, а то - не заведется сразу, а нужно - сразу, ведь... Все. Уговорил. Поехали! 
	Стартер, скрипнув, сразу же передал эстафету мотору, который, огласив темноту пронзительной буквой "М-М-М", толкнул машину назад... Не та передача, задняя! Громко хрустнула клетка, заверещал в истерике индюк... А мотора не слышно. Неужели заглох?! Вот, теперь - та, передняя... Нет. Что, боковые передачи тоже бывают? Эта оказалась правая. От удара бампером фанерная времянка сложилась, как книжка-игрушка: хлоп! Толстая тетка в короткой белой комбинации ловила руками одеяло, убегавшее от нее вместе со стеной, и орала. Теперь Слава понял, наконец, что кругом стоит дикий шум - поэтому кажется, что мотороа не слышно. Через капот злобным глобусом перекатился индюк, он тоже орал хриплым фальцетом, заглушая выстрелы... Выстрелы? Да, по багажнику что-то чавкнуло, но к выстрелам как раз Слава уже привык. Мотора не слышно, и это неудобно... Еще одна передача... Теперь мотор взвыл, а машина остановилась. Нейтраль, наверное. На плоско-желтом фоне окна закачались силуэты, испуская беспорядочные огоньки: стреляют. Попробовать эту передачу... Вперед! Справа по каким-то неясным завалам темноты скакал индюк, выписывал петли красным носом - похожий на разжиревший блуждающий огонек. Или - на ангела-горбунка. Слава беспорядочно крутил руль, хотел включить фары - но забыл, как это делается. Пуля пробила заднее стекло. Еще одна. Третья попадет в голову... Вот. Весь мир стал черно-серым - и темнота. Только - индюк... Ага, опять. При свете следующего взрыва (это не пуля, вот здорово!) Слава увидел ворота и ринулся к ним, но промазал и выехал со двора прямо сквозь эфемерный серебристый плетень. 
	Оказавшись один на один с узкой кривой улицей, Слава растерялся: срочно хотелось вытереть ладони о штаны, гадкие скользкие ладони с трудом удерживали вихляющееся колесо руля. Машину несколько раз снесло, но вот показался перекресток с моргающим глазом желтого светофора. Теория-теорией, но без окриков и подзатыльников брата за рулем сидеть было неуютно и как-то туго. Хотя... Хотя, пока брат не видит, можно и по газам вдарить, и машину разбить не так страшно - не своя. Бандитская... Бандиты! Погоня!.. Свернув в третий раз, Слава оглянулся, ожидая погони, но ее не было. Посмотрел на заднее сиденье - там болталась канистра, автомат и вылезшая из бумаги копченая курица. Он расмеялся: 
	 - Цы-ы-ыпле-е-енок жа-ареный, цыпленок па-а-ареный... 
	 - По-ошел на речку погулять, - подхватил с боку чей-то голос. Довольный мальчишка сидел рядом, зажав в руках бутылку с пивом, - открыть бы, а? Его поймали, арестовали. Велели паспор-рр-т показать!!! - Он по-деловому откинул бардачок и стал шарить внутри. - Во дают!!! - держа в руках пистолет, только присвистнул. - А открывалок нет. Они их что, зубами? - он попытался пристроить крышку к железной загогулине на дверце. - Притормози, а? 
	 - Не могу, - у Славы слабо стучали зубы. - Забыл. 
	 - Что забыл? - не понял Сашок. 
	 - Как тормозить. Тормоза-то - где? Где?! - слезы вдруг побежали из глаз. 
	 - Тогда направо давай! Это можешь? Так, ништяк, а теперь налево и прямо жми, на проселочную, понял, шеф?... Ну, ты даешь!!! Там они нас до утра не найдут. Пока соображать станут. А как пиво-то открыть? 
	 - Сука, ты меня к какой машине привел?! - Слава боялся оторвать руки от гладкой поверхности руля, а глаза от дороги. 
	 - Так ее обойти же надо было, я ж рисовал! А круто ты их!!! Класс! - Сашок восхищенно вертел пистолетом. - Смотри-ка, заряжен. Ух ты! 
	 - Убери. Положи на место! Дурак, - Слава наконец стал приходить в себя, - где девчонка? 
	 - Не знаю, в той машине ее тоже не было. Я проверил, пока ты веркин двор громил, - он весело расхохотался. - Эй-эээй, тормози, козел!!! 
	Машину дернуло, грохнуло под самым ухом, на стекле медленно потекли извивы трещин, морозным узором, потом узор рухнул вокруг ровного кружочка и переднее окно стекло вниз, вперед и на колени тысячами мелких брызг. Слава навалился на руль, впечатав в пол левую педаль: не знаешь, что нажать - нажимай сцепление. 
	 - Эй, парень... Живой?! - что-то шипучее, с резким приятным запахом лилось ему на голову: "Пиво," - пронеслась в голове сумасшедшая мысль. 
	 - Ну, глазки-то открой, Гюльчатай! - Сашок нагло допивал из бутылки последний глоток. - Давай, давай! Нам еще отсюдова часа полтора до дому топать. Скоро эти углы припрутся, или менты. Давай вставай, ноги делать будем, - он поднялся, отряхивая штаны, - а то узнают, вломить могут. Тут народ крутой. Меня-то мать не заложит, сама отдерет, а вот тебя не знаю... 
	Приподнявшись на локтях, Слава увидел машину - цела почти. Легко отделались. Проверил ребра, ничего. Надо сумку забрать. 
	 - Слышь, - уставился колючими глазами Сашок, - светает уже. Пошли на трассу, вон, километра два, - он кивнул вправо. 
	 - Нет, там человека убить хотят, - Слава потряс головой для ясности, но лучше бы было этого не делать... - Что там у них еще в машине есть? - курицу точно следовало взять с собой, - Слушай, а в канистре-то что? 
	 - Дай нюхну! - сунув острый нос в дырку, Сашок хмыкнул. - Нормально. Самогон. 
	Больше ничего интересного в салоне не обнаружилось, возиться с багажником было лень - Слава прихватил только аптечку, курицу упаковал понадежнее и, подумав, втиснул рядом пистолет. А кробочку патронов запихал в карман. 
	 - Все, пошли, - он с сомнением оглядел растерзанный жигуль: по всем правилам надо его сжечь, как это делали бандиты. От воспоминаний передернуло плечи: "А ну их, эти отпечатки пальцев!" 
	Потихоньку стало сереть небо, чернота отступала, всасывалась в щели домов, забивалась в канавы, как талый снег весной. Сашок заметно торопился, Слава еле успевал за ним, дурацкая сумка вконец натерла плечи, чего он с ней носится? Нырнув в очередной поворот, пацан пролез под забор, велел обождать. Слава присел на скошенную лавочку. Тело казалось сделанным из тяжелого усталого теста. Огромное молодое солнце вызывало восторг и одновременно почему-то рвоту: яркий свет окончательно вымел, опустошил неестественно легкую голову, и от этого в животе что-то резко перекатилось, потом еще и еще раз, сложило вчетверо, как тетрадный лист. Совершенно ослепший, Слава ввалился в ближайшую калитку, где уже слышалось начало дня - кто-то покашливал, хамски орал петух. Дверь в сортир была открыта настежь - скорее, закрыть. С утра в сортире чисто и даже уютно, только запах хлорки непривычно отбивает обоняние... 
	 - Бек, какая свинья так долго срет? - громыхали голоса совсем рядом; казалось, чуть громче - и его картонный домик рухнет. 
	 - Что, Фомич, не терпится шоколадный цех прочистить? 
	 - Братва, что за шухер-то вчера был? 
	 - А ты у Жоры спроси! Ему виднее, - тяжелый кулак нескоько раз опустился на струганные доски двери. 
	 - Ну и погром! Бек, ты буянил, больше некому! 
	 - И машину тоже угнал, - кулак опять прошелся по хлипкой фанере. - И там я сечас сижу... 
	 - М-м-ммуж-жики, поссать д-дайте, ей богу... 
	 - Что, Кузнечик, неужто и тебя Жора в такую рань смог растолкать?! Ну, дела! 
	 - Слышь, мужики, а товар-то у нас в той был, в этой пусто... 
	 - Жора, погоди. Мы и арсенал весь туда сложили... 
	 - Да, как ты сказал, так все и сделали! Жора, ты бабу-то хорошо знаешь? Ты всю ночь с ней в доме был...ой, Жор, брюки одни... ой, по почке не бей!... Падла в сортире засел... я ж не отстираюсь!!! 
	 - Гей, мужики, вы тут