пижаме, сидел на корточках и радостно улыбался, будто маму родную увидал. 
	 - Сашок? - Слава не поверил собственным глазам. 
	 - Я, - довольно подтвердил мальчишка. 
	 - Ты здесь что... 
	 - Сижу, приковали вот, - он потряс черной цепью, тянущейся от железного ошейника на шее к вделанному в стену кольцу. 
	 - За что тебя? - спросил Слава. 
	 - За побег. Удрал я от них. Закурить нету? - поняв бессмысленность вопроса, Сашок виновато заулыбался. - Это так, до утра только. 
	 - А дальше? 
	 - Дальше в санпропускник. Обреют, прививки сделают, анализы по-новой... - он хищно оскалился, - и опять по камерам. 
	 - А анализы им зачем? - от удивления Мила перестала извиваться. 
	Сашок пожал плечами: 
	 - Для науки, наверное. Это же исследовательский институт. Филиал. Я на табличке видел. Это не тюряга, - Сашок почесал нос, - научное учреждение. Удрать - как не фиг делать! 
	 - Так чего ж ты? - усмехнулся Слава. 
	 - Не везет, - Сашок развел руками, - второй раз собаками ловят. 
	 - А как ты сюда попал? - задала Мила вопрос по существу. 
	 - Дурак я. Сам виноват. Сел в грузовик местный, вроде нормальные мужики! В дом пустили... А утром бац - и на рынок! - Сашок метко сплюнул на середину комнаты. 
	 - Какой рынок? - подозрительно спросил Слава. 
	 - Продали они, короче, меня. А эти купили. Для опытов. Дрянь дело. 
	Звякнув цепью, Сашок устроился на матрасе. 
	 - Слышь, - Миле тоже, наконец, удалось перевернуться на бок, - у меня сигареты есть. Если не помялись... 
	 - Так ползи сюда, - Сашок подскочил на месте. - Я ж тебя мигом развяжу! 
	Слава мысленно чертыхнулся. Через пару минут он уже потирал занемевшие кисти. Мила высыпала на матрас поломанные сигареты и зажигалку. Сашок развернул клочок газеты и свернул самокрутку. Со смаком затянулся, выпустил дым в потолок. 
	 - Как бы эту дуру снять? - задумчиво потеребил в руках ошейник. 
	 - У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, - промурлыкала Мила, - и днем и ночью кот ученый все ходит, поц... Пожалуй, можно придумать. 
	Она достала из уха гнутую серьгу: 
	 - Давай сюда! - по-деловому закинула Сашку голову назад. 
	 - Ой, - тот тихо взвизгул и откатился в сторону. Ошейник был снят. 
	 - Осторожно! - Сашок потирал уколотое место, - убить же не долго! Так шею случано проколешь и привет - нет больше человека! 
	Слава подошел к двери, поковырял пальцем решетку. Окошечко закрыто. Еще раз обвел взглядом помещение. Банальность какая! На потолке в ряд по линии проволоки, закрашенной белой масляной краской, выстроились три хитрых пупочки пожарной сигнализации. Слава даже усмехнулся - боевик, так боевик! Подошел к стене, взялся двумя руками за железное кольцо. Дернул, потянул, потом уще раз дернул. Почувствовал, как напряглись все мышцы спины. Это плохо, тянуть должны только руки и плечи. Попробовал еще раз. Затрещали суставы на пальцах. Посыпалась бетонная крошка, Слава не удержался и упал на пол, в руках жалобно звякнула вырванная цепь. 
	 - Поджигай бумагу, - приказал Миле. 
	Теперь оставалось надеяться только на идиотизм охраны. Но охранники идиотами не были, они или спали или играли в карты. Или можно каждый вечер пить медицинский спирт. Целую вечность никто не шел. Слава от злости сбил одну пупочку цепью. Сашок флегматично плевал на пол. Наконец, послышалось ленивое позвякивание ключей. Слава прыгнул к стене, встал, вытянувшись, возле двери. Дверь открылась, вбежал санитар с огнетушителем наперевес. Теперь роли поменялись: Слава был за спиной у санитара, а не наоборот. Накинул цепь на толстую шею, дернул. Санитар пытался лягаться, достать Славу огнетушителем - но ничего не вышло. Слава, скрестив руки, резко развел их в стороны - левую направо, правую налево. Стальная петля врезалась в шею санитара все глубже. Начала капать кровь, пачкая и без того грязный белый халат. 
	Огнетушитель со стуком упал на пол, покатился. Тело санитара обмякло. Хрип застрял в груди, так и не вырвавшись наружу. Ноги, обутые в высокие белые кроссовки, мелко засучили - и замерли. 
	- Ну что, - Слава поглядел в мертвое посиневшее лицо, - спортсмен я, да? А вот ты - не спортсмен. 
	За стеной шел узкий коридор. "Сколько еще будет в моей жизни коридоров?" - думал Слава. Других дверей в коридоре не было, но через равные промежутки темнели щели проходов. Стояло несколько стульев, валялись кучки строительного мусора. 
	Внезапно позади раздался мерный скрип. Кто-то вез каталку. Сашок первым юркнул в ближайшую щель. Когда глаза привыкли к тишине, Слава различил слева от себя контуры узких труб. С потолка свисала круглая бляшка душа. А ход вел дальше. Еще один душ, и еще... Спереди светился ровный вытянутый по вертикали прямоугольник - наверное, проход в другой коридор. Слава осторожно выглянул. 
	Этот коридор был широким, словно улица. Вдоль стен тянулись огромные, от пола до потолка, окна. В некоторых окнах горел свет, но в большинстве своем окна были слепыми и черными. 
	 - Похоже на аквариум, - шепнула Мила. 
	 - Не-а. Операционная, - поправил ее Сашок, - Я тут уже был. За окнами комнаты, в них всех режут. Тише, вон там светится. Пригнитесь! Нам туда, - кивнул головой в противоположный темный конец коридора. 
	Сашок пошел первым. Слава не утерпел и задержался у ближайшего темного окна. Растопырилась темным пятном лежанка на металлических стойках-ногах. В полумраке она смахивала на динозавра средних размеров. Какие-то столики, приборчики с проводками. Заметив притаившийся в засаде под потолком глазок телекамеры, Слава нырнул в коридор. Мила осторожно глазела в следующее окно, освещенное. Слава поспешил к ней, хотел одернуть, но не выдержал и сам сунулся. За окном находилась больничная палата. 
	В палате орудовали трое: дебильный санитар подбирал с пола кровавую нечисть, женщина с нелепым клеенчатым чепцом на голове держала прозрачный полиэтиленовый мешок, и мелкий старичок кудахтал над прибором, который издавал редкие попискивания. На кушетке было распластано тело. Именно тело, потому что остальное определить Слава затруднился. Мешок был в принципе плотно присоединен к этому телу - к нижней части туловища. В мешок с шумом что-то плюхнулось и затрепыхалось, стараясь выбраться наружу. Старичок кинулся к прибору. Замигала зеленая лампочка. На пол брызнула темная кровь и звякнули, уроненные старичком ножницы. Сверху из мешка свесился темно-фиолетовый тяж с хромированным медицинским зажимом на конце. Такой Слава достал из маминого ящика в детстве и пришемил брату палец. Шрам оставался досих пор. 
	 - Можете идти, Зиночка, - сказал старичок, - Дальше я сам управлюсь. 
	Слава едва успел пригнуть голову, но Зиночка прошла мимо, даже не заметив две жалкие тени под окном. Сашок юркнул в темноту соседней комнаты почти перед самым ее носом. Слава провожал взглядом мешок - там плавало нечто. Это нечто было с двумя руками и ногами, круглой головой. Оно сделало несколко гребков, уперлось макушкой в полиэтилен и свернулось калачиком. Мельком Слава увидел сморщенное личико. Больше ребенок не трепыхался. 
	Осторожно Слава заглянул внутрь еще раз. Блестели разложенные на зеленом сукне инструменты. Не торопясь, санитар вытерал с пола кровь. 
	 - Ну, что, Миша? - старичок похлопал ладошками в резиновых перчатках, - заслужили мы премию? 
	Санитар пробурчал что-то неясное. 
	 - Первый в мире мужчина, родивший живого ребенка! А? Здорово? - старичок проверил реакцию зрачка у тела на кушетке. - Жив пока. Если до утра дотянет, можно идти выбивать новую дотацию! - он выключил прибор. 
	Слава понял, что пора сваливать, Мила уже сигналила с дугого конца коридора. Наконец, можно встать в полный рост! Он смело шагнул в следующее помещение вслед за девочкой - и его чуть не стошнило. 
	Вдоль стен тянулись стеллажи с банками. Сначала слава вспомнил банку, из которой пил голубую жидкость веселый тракторист. Но эти банки бли значительно больше. И в них купались человеческие живые органы! 
	То, что органы живые, Слава понял сразу. Прямо на уровне глаз громоздилась банка с бьющимся сердцем. Не понимая, зачем, Слава осторожно поднес к банке руку. Сердце забилось чуть быстрее. 
	- Так всегда бывает, - шепотом пояснила Мила, - руку поднесешь - ускоряется. 
	- С чем бывает? 
	- С препаратами органов. 
	Слава быстрыми шагами направился через помещения, стараясь не глядеть на стеллажи. Краем глаза он, все-таки, видел, что в банках что-то подрагивает, что-то шевелится. У самой двери Слава, все-таки, бросил взгляд на стеллаж. Взгляд уперся в открытый сверху пустой большой аквариум без воды. На дне аквариума лежал слой дерна с травой. А в траве, сверкая глазками и шмыгая острым носиком, сидел живой ежик. У Славы на душе стало чуть полегче. И он шагнул в следующую комнату. 
	Мила и Сашок были уже там. Сашок прижимал к груди большую плоскую бутыль. Слава пригляделся - в бутыли ничего не плавало. Одна чистая голубоватая жидкость. 
	- Зачем это тебе? - строго спросил Слава. 
	- Это пьют, - коротко ответил Сашок. 
	Славе нечего было возразить - он сам недавно видел, как это пьют. 
	Мила сидела в удобном офисном кресле перед светящимся экраном дисплея. Вся комната была заставлена компьютерами. 
	Слава подошел к Миле, посмотрел на экран. Ничего не понял. Какая-то таблица. Мила сосредоточенно шевелила мышкой. В клеточках таблицы мелькали сменяющиеся данные. 
	Неожиданно Мила соскочила с кресла и побежала вдоль столов, включая по пути все компьютеры подряд. 
	- Ты что?.. 
	- Ничего, - ответила она спокойно, продолжая свое занятие, - это сервер, его не гасят. Там общая база. А база по больным, сказано, сидит в одном из этих... Я не знаю, в каком, врублю все. 
	Мила снова прыгнула в кресло, положила руки на клавиатуру. 
	- Так... Диск Джи... Вот она, родимая! Ну-ка... 
	Мила замолчала, углубившись в изучение базы данных. Потом откинулась на спинку кресла. 
	- Нет. Мама не здесь. 
	- Ага, жди, - сказал Сашок, - так они и написали, кого здесь режут и зачем. 
	- Написали бы. Иди сюда. Вот, читай. 
	И Сашок прочел: 
	- Александр, 11 лет, пол муж. Родители - нет. Источник поступления - Рынок номер два. Цель... Ого! 
	- Читай-читай, - подбодрила Мила. 
	- Цель - получение препаратов. Агализы... Да насрать, дальше не надо. Это же... - Сашок очумело вылупил глаза сначала на Милу, потом на свою бутыль, - это же меня резать собирались! И по тем баночкам пихать! Ноги, ребята, надо ноги делать! 
	Мила кивнула. 
	- Они пишут все открытым текстом. Не боятся. О маме бы, значит, тоже написали. Нет ее здесь. Надо мотать отсюда. 
	- Хорошо, пошли. - В руках у Славы все еще была та самая цепь, и он готов был использовать ее по назначению. 
	- Постой. 
	Мила пробежалась пальцами по клавиатуре, дернула мышку, снова потыкала в клавиши. 
	- Вот. Управление дверьми. Двери основные все заперты. Я их сейчас отопру. 
	- А откуда ты знаешь, какие двери надо отпереть? 
	Слава с сомнением глядел на простую табличку: "Дверь 1. Дверь 2. Дверь 3..." Около каждой "двери" стояли пометки "открыть" и "закрыть". Пометки "закрыть" были обведены в прямоугольнички. Мила провертела табличку до конца. Под строчкой "Дверь 45. Открыть. Закрыть" шла последняя строчка: "Открыть все. Закрыть все." Слова "Закрыть все" были тоже обведены в прямоугольничек. 
	- Значит, так, - Мила взялась за мышку, - если вдруг... Не знаю, на всякий случай. Если не получится вместе, то встречаемся на Чуфуте, у дома Фирковича. Помнишь, где это? 
	Слава кивнул. Но почему не получится вместе? Впрочем, спрашивать было некогда. Мила подвела курсор к словам "Открыть все". 
	- На старт... Внимание... Марш! 
	Мила щелкнула мышкой. Прямоугольничек со слов "Закрыть все" переместился влево, на слова "Открыть все". 
	Стены сотряслись от мощного многоголосого щелчка. Все двери были открыты. 
	- За мной, я дорогу знаю! - Сашок махнул рукой. Слава и Мила устремились за ним. 
	После всеобщего щелчка шум не стих. Теперь всюду слышались крики, переходящие в рычание и визг. Иногда из нечленораздельных криков выныривал чей-то мат. 
	Санок несся по коридорам, проскакивая палаты и операционные. Помещения наполнялись народом - если эту толпу полуживотных модно было так назвать. Зловонные голые тела, беззубые рты, пустые глаза. Слава понял, что Мила выпустила на волю всех пациентов. Среди них, наверное, был и отец того волосатого парня. 
	Пациенты бесцельно носились между стен, Сашок ловко лавировал между телами, уходя от блуждающих рук. Славу кто-то схватил за рукав. Не глядя, Слава ткнул кулаком. 
	В одной из светлых операционных на столе был разложен санитар. Голые люди крепко держали его за руки и за ноги, женская фигура с обвислой морщинистой грудью стояла возле головы санитара, высоко занеся какой-то металлический предмет. Слава не успел досмотреть до конца - конец наступил, когда беглецы уже бежали по следующему коридору, еле поспевая за Сашком. За спиной у Славы взорвался отчаянный вопль - и сразу прекратился. 
	Толпа становилась все гуще. Сквозь мессиво голых тел пробился санитар. Запахло дешевым одеколоном. Снова газ? Слава ударил наотмашь цепью. Санитар повалился на пол, его накрыла толпа. Слава попытался выбраться из кучи - но не мог. 
	- Мила!!! - заорал он, но даже сам себя не услышал в общем рычании и блеяньи. 
	Мила и Сашок скрылись за очередным поворотом. Слава принялся остервенело разбрасывать в стороны скользкие дряблые тела. Кто-то укусил его за запястье, кто-то врезался лысой головой под дых. И вдруг свет из тусклого стал нестерпимо ярким. Боль взорвалась в затылке и потекла по всему телу, отключая мышцы, разжимая пальцы, скручивая кишечник узлами. Слава увидал белую шелковую ермолку. Сосредоточенное лицо, обрамленное густой бородой. Белую рубашку без галстука, застегнутую на все пуговицы. Синий потертый пиджак. Потом он увидал джинсы под пиджаком, заправленные в высокие коричневые сапоги-"казаки". А потом был пол, измазанный вонючей слизью. 
	И, наконец, пришла полная темнота, не нарушаемая ни противным светом ламп, ни мерцанием звезд. 
 
   * * * Веранда, на которую их послал ночевать, была пустой и пыльной.  Она
находилась на втором этаже, а первый этаж представлял собой простой каменный
мешок без окон. Мила уткнулась лицом в расстеленную на жестких досках тряпку
и плакала. Слава все никак не приходил. Сашок нервно курил рядом.
	 - Слышишь? - Мила перестала плакать и прислушалась. 
	Ночное небо было не черным, а сочно-синим. И на этот глянцевый синий фон лепился желтоватый кружок луны. Но свет от луны шел не желтый, а голубой. Свет этот бил по глазам и терялся в неверных тенях снизу, от него вещи и тени сливались в единую субстанцию. Это было страшно. 
	 - Слышишь? - переспросила девочка. 
	Под окном раздавалось тихое шуршание, медленные шаги. Люди так не ходят. Кто-то тыжело дышал под окном, на улице, все ближе и ближе. 
	 - Это не Слава, - Сашок даже перестал курить, - Милка, это привидение. Я точно знаю. Это Фиркович идет. Слышь, полнолуние же!!! - он мелко задрожал, - все мертвецы оживают... Здесь, особенно. Ведь это же МЕРТВЫЙ город! 
	Но то, что увидела Мила, было куда хуже, чем призрак Фирковича. Неровно цокали копыта по камням. Белая лошадь медленно брела вдоль стены. Провалы глазниц, грива и хвост свисают к земле прямыми белоснежными струйками. 
	Мила поняла, что это пришла сама Смерть. 
 
 Ласковое солнце разогнало тени и холод. Слава так и не пришел. Мила спустилась вниз. Сашок уже во всю болтал с пустившими их переночевать на страшную веранду студентами-археологами. Оказалось, что все на этой веранде по ночам орут, всем снится Фир 
	Снова прибрела лошадь - самая обычная, старая и, действительно, совершенно белая. 
	- Ей иногда по ночам не спится, она и бродит, - пояснили студенты. Оказывается, днем на этой лошади возили на Чуфут воду - в тележке, груженой двумя большими бидонами. 
	Подумав, Мила решила пойти искать Славу. Ключи от машины у него остались, и вообще... Может быть, он просто заблудился в лесу. Сашок выклянчил у одной хрупкой девушки порванные шорты и подобрал бесхозную футболку, которой со стола стряхивали крошки. Решили Славу поискать для начала в лагере. Лагерь оказался хипповым. То есть нормальных, как студенты, там почти не было. Большинство, конечно, были студенты, но ненормальные, типа того парня с подзорной трубой. Длинный мужик лет тридцати, с длинными, как и устальных здесь, волосами, сидел на камне, вытянув ноги, и что-то монотонно говорил двум молоденьким девчонкам, с ног до головы обвешанным украшениями из биссера. 
	Мила прислушалась. 
	- Я только кажусь человеком, - объяснял мужик, - а на самом деле я - улитка... 
	Лабуда. Дерьмо. Отчаявшись, Мила присела возле чьей-то палатки и принялась просто разглядывать людей. Ей это всегда нравилось. Сашок лег рядом и, заложив руки за голову, смотрел в небо. 
	 - Придется снова лезть в дурку. - Мила поежилась. - Надо кого-нибудь уговорить, - она еще раз с надеждой огляделась по сторонам, - нельзя его там оставлять! 
	 - Уг-м, - подтвердил Сашок. - Ща бы пива! 
	Он тоже посмотрел по сторонам: 
	 - Труба, ни одной знакомой рожи! - снова откинулся на землю,- без толку, придется самим. 
	Помолчали. Наконец, Мила не выдержала, вскочила на ноги и замерла. Огромный силуэт заслонял ей солнце и поэтому казался черным. Прикрыв рукой от слепящего света глаза, Мила поняла, что силуэт и в самом деле черный. Перед ней, широко уперев ноги в высушенную зноем замлю, стоял негр Леша и улыбался. Улыбка становилась все шире. Он засмеялся тем же странным смехом, что и на яхте. 
	 - А, вы...- начала Мила, холодные мурашки поползли по коже. Все-таки, призрак! Днем! Мила неуверенно взвизгнула и осела на землю. 
	- Живой я, живой! - успокоил негр. 
	Она лежала в тени, теплый ветер над лицом. Газета - движется. Сама. Машет вверх-вниз перед глазами. 
	 - Очнулась? - Сашок заботливо сунул Миле в руку бутылку, - на, это тебе! Пивко, холодненькое. Первый класс! Леша, он такой. Мировой парень. 
	Свою бутылку Сашок почти прикончил. 
	 - Я надолго отключилась? - Мила растерянно огляделась. 
	 - Минут на десять. 
	 - А пиво? - недоверчиво понюхала бутылку, - вроде настоящее? 
	 - Настоящее, - успокоил ее Сашок, - они только что пришли, как ты свалилась. 
	 - Почему пиво холодное? - Мила поверила и смело отхлебнула. 
	 - У них ящик со льдом. 
	 - Здесь? 
	Приложив прохладное стекло ко лбу, Мила почувствовала, как в душе ожила слабая надежда. 
	 - А че? - Сашок только плечами пожал. - Вон, сзади за твоей головой стоит. Они его специально для тебя открыли... 
	 - Кто - они? - но Мила уже видела сама, как, о чем-то дружелюбно переговариваясь, к ней направлялся Леша с невысоким лысоватым человеком. Мила быстро порылась в памяти и вспомнила, что видела того в Планерском, все называли его Нуриком.. 
	Поудобнее поджав ноги, Мила попыталась сообразить, что стоит им сейчас говорить, а что нет. Что им наплел Сашок? Не важно... Улыбнувшись, Мила начала игру: 
	 - Как вы всегда вовремя! Я страшно рада вас видеть, у меня беда! 
	 - И какая же? - подхватил игру, ласково щурясь, Леша. 
	 - Пропал мой верный Артемон. Я боса и нага... И денег нету нифига... - почему-то получились стихи. 
	Сашок просто посерел, будто вместо пива в бутылке оказался цианистый калий, его глаза неестественно выпучились и замерли на Миле. Но он промолчал. Леша откровенно расхохотался. Он вытянул из блестящей серой палатки, в тени которой все сейчас сидели, черную сумку с надписью "ROYAL". Достал драные джинсы и кинул Миле: 
	 - Держи свои штаны, растеряха! 
	С достоинством Мила натянула их на себя. Юбка скончалась во время отчаянной борьбы с санитарами и психами. Еще Леша подобрал кем-то забытую возле его палатки гитару без одной струны и замурлыкал песенку, тихонько себе под нос. Но Мила чуть не подскочила, сдержалась, хлебнула пива и прищурилась: 
	 - Знакомая мелодия. 
	Леша кивнул, не переставая мурлыкать. 
	 - Ты действительно знаешь эту песню? - Мила сосредоточенно катала пустую бутылку по земле. 
	 - Знаю, - перестав играть, Леша попытался починить струну, но у него не вышло, и он вернул инструмент на место. 
	 - Так что с тобой случилось на этот раз? - положив широкие кула