олоскам вен, - стой! Стой же! Это вещдоки!" 
	Утопив нетолстую папку под балахон, Николас стал быстро пролистывать остальное, наверное, снимал... 
	А новый приступ лихого вальса зароился вокруг Славы. Где-то в небесах парила его новая воспитательница - Варвара, успевшая окреститься и стать его ангелом-хранителем по-совместительству. Ей была пожалована ставка мученицы с минимальным окладом в сто сорок мегабайт и пенсионное удостоверение, обеспечивающее посмертный проезд в общественном транспорте. Она не переставая швыряла туфелькой в черного прица, стащившего ее любимый плейбой. Николас осторожно закрыл сейф и, уходя по черному ходу в свой черный подземный мир, послал ей воздушный поцелуй и спрятал за пазуху одну из туфелек. Теперь ему точно придется перемерить ножки всем знакоммым девушкам! Славе даже стало его немного жаль... Хорошо, хоть, можно, наконец, слезать с этой дурацкой елки, да и вернулись его бравые оловянные солдаты. Почему у них никогда нельзя разобрать лиц? Жалобно пискнув, компьютер выпустил праздничный залп иср и потух. Вот и все, праздник закончен. 
	Рядом поставили брезентовые носилки, с одного края материя чуть отодралась, омоновцы положили славино тело рядом с телом Барбары, но он, не уместившись, вывалился. Кто-то над ним пискляво матернулся и принес другие носилки. На лицо ем набросили кусок халата, он чем-то неприятно пах. От этого знакомого запаха снова захотелось помочиться. 
	- Слышь, парень-то живой! - неуверенно проголосило сзади у ног. 
	- Ну так и что? - недовольно пробасило над головойй. 
	- Так, может, он бандит? 
	- А что, дышит? 
	- Да нет, весь брезент обмочил. 
	Носилки дернулись, и Слава полетел в новую круговерть, с лица спала вонючая тряпка, и в самый нос уткнулась родная, пропахшая порохом и усталостью земля. 
 
  Весело отстукивали колеса экзотический ритм какой-то знакомойй латиноамериканской музыки, не то рио-рита, не то ча-ча-ча, прямо хоть жопой веляй! Дорожная ломбада... Слава отстукивал этот ритм головой о чуть отошедший от стены пластик - опять мчи 
	Солнце так и не смогло вытравить темный холод из души, прожарить до остекленевшего основания, скопившегося где-то на уровне живота или чуть выше. 
	- Борис! - сидевший напротив парень поднял голубые глаза, полные до краев блеклой мутью, дунув, вытряхнул из стакана чаинки и утвердил стакан на столе.- Закусить, извини, нет, - он разлил прозрачную жидкость в три стакана и ткнул в бок спящего у стены товарища. - Мы домой едем. Демобилизация! 
	- Ми-ихаил! - второй, глядя на стаканы, подозрительно потряс головой. 
	- Держи, - достав из сумки хлеб и прогнутую местами банку консервов, Слава внезапно испытал странное облегчениме, как будто внутреннее стекло зашевелилось и стало испуганно плавиться. "Напиток виноградный крепкий Курский Соловей" -- волшебное заклинание, он очистит себя изнутри. - А открывалки-то и нет! 
	Михаил достал узкий нож, но его руки тряслись, и Слава сам легко пропорол нежную крышку девственной банки: 
	- Зустречь!- нежданно вырвалось из глубин души теплое приветствие этим странным парням. 
	- Зустречь! - осел к стене Борис. 
	Михаил смотрел на Славу слабо мотая головой: 
	- Звать-то тебя как? 
	- Славик, а книжку Виан написал, - сунув надоевшую серую голову вместе с обложкой этому парню, Слава внезапно понял, что отныне он свободен. Свободен окончательно и бесповоротно, свободен ото всего: жары и холода, смерти и жизни, дхармы и адхармы... - Ребята, какие вы замечательные! - смело разлил по новой полную огня маслянистую жидкость. 
	- Раскололся! - толнул в бок Бориса Михаил. - Ему в Джанкое сходить! 
	- Мгм... 
	- Эй, дембеля! - властно застучали в дверь, вошла тетка, подсадившая сто лет назад в этот поезд Славу, - Плати давай, или выметайтесь! Мне неприятности ни к чему! - она подозрительно оглядела Славу, - Эй, Джанкой уже проехали! 
	Слава отрицательно покрутил головой: 
	- Нет, мне в Шамбалу надо. 
	Проводница озадаченно остановилась, припоминая остановки: 
	- Это после Харькова, что ли? 
	Но тут разбойник-соловей, очистив славино нутро от могильного холода, настоятельно потребовал для себя такой же свободы, какую дал Славе. 
	- Эй-эй-эй! - проводница ловко вытолкала его в соседний тамбур. - Здесь не гадить! Не гадить, я сказала! Высажу всех к ебенематери! 
	Острый запах, шедший от мокрого пола, привел Славу слегка в чувство. Главное, не дать себе упасть вслед за соловьем в узкую воронку небытия к мелькающей в смазанной кашей-движением разноцветной гальке. "А у Гальки - триппер!" - Слава что есть силы держался за металлические поручни окна и своего сознания: 
	- Я не знаю где я тут! - внезапно кончился соловей, поезд дернулся и остановился, потом снова неторопливо поплыл дальше. Или это просто плыло в голове? Сейчас его грубо вытолкнут из поезда, повесив камнем на шею, как маленькой собачке Му-му, дурацкую сумку загадочно-убиенного в зеленом целлофане. Снова придется вместе с Сашком громить дурацкий двор с индюком-Брундуляком, и цикл времени замкнется сам на себя. Нет, на этот раз он не позволит ребенку взять оружие! Но как же тогда Сашок спасется от разьяренных панков-наркоманов?! 
	Задумавшись, Слава шагнул в тамбур и налетел на проводницу: 
	- Как же быть? 
	- Я тебе побуяню! - захлопнув за ним сортир, она повернула ключ, - Бригадира позову! 
	- Не надо, он вооружен. 
	- Совсем, что ль, с головой плохо?! 
	Осторожно протиснувшись в дверь ближайшего купе, Слава решил спрятаться, чтобы разрушить всемогущую цепь нелепых случайностей - сверху было огромное пустое пространство, сразу над дверью, там его суровый бригадир не достанет, он уйдет в другой мир разноцветного бытия... 
	- А ты ходил на Кандагар? - мутные глаза Бориса смотрели неетественно-трезво и сухо, холодная сталь ярости. 
	- Нет, - честно признался Слава. - И в Средней Азии я не был, - навернулась на глаза последняя слеза отчаянья. 
	- Вот и я не ходил... - снова плеснул в стаканы Борис, - И не был... Михаил! - протянул Славе. 
	- Борис! - кивнул ему Михаил, поднимая свой стакан. 
	- Вячеслав! - сделав глубокй выдох, Слава уже собирался залить новую порцию "соловья", когда сзади, резко крякнув, отьехала дверь, пропустив вперед рослого широкоплесего человека: 
	- Кто здесь вооружен? 
	- Ты ходил на Кандагар? - уставились на вошедшего глаза Бориса-Михаила. 
	- Ходил, - вошедший внимательно оглядел ряд бутылок на столике и под ним. 
	- И я ходил, - как-то грустно признался Михаил-Борис, - Ты кто? 
	- Бригадир, - его свирепые черты слегка смягчилиись, когда Слава сунул ему свой стакан и выскользнул из купе в надежде, что свежй ветерок в коридоре очистит сознание и вернет утраченную память. Кто он, откуда и куда едет? 
	По перрону ходили бессмысленные люди, опоздавшие на Кандагар: кто-то торопливо бежал вдоль поезда, кто-то просто толпился возле ступенек своих вагонов, покупали ябоки ведрами и так, проносили пиво и водку, жареных кур и пирожки. К горлу снова привалила невыносимая тошнота, рванулся было в тамбур, но заветная дверь оказалась накрепко закрытой, прищлось вывернуть в проходе между вагонами. Слава старался как можно меньше пачкать пол, но тут поезд дернулся в предательской судороге новой "ламбады", и Слава наступил на что-то неприятно-скользкое. 
	Сполоснув полость рта в вонючем сортире, он вышел в коридор и испугался: люди весело, уверенно отворачвали в сторону плоские двери-щиты и пропадали в параллельных мирах купе, которые, весьма возможно, по праву считали своими. Но которое из них было его, славино? Слава смутно вспоминал кишащий людьми суетный вокзал, усталую платформу, пришибленную ногами тысяч отдыхающих почти до самой земли, Макса и Милу. Куда они делись? Осторожно, словно с ним ничего и не случилось, принялся искоса разглядывать пассажиров, пока коридор совсем не опустел, только маленький мальчик, сидя на горшке, возился с машинкой. Две веселые девицы остались курить с парнями в тамбуре. 
	- А вы, молодой человек, куда едете? - мило улыбалась очень средних лет дама, слегка кокетливо поводя глазами, - Извините, мы тут на вас поспорили немножко... А? 
	- Че-го?- невольно отшатнулся Слава, вспомнив неудержимую страсть Барбары, смутно угадывавшуюся и в этой слегка смущенной женщине. 
	- Да вы не бойтесь! - она торопливо ухватила Славу за рукав, чтобы не сбежал, - Мы вот, из Питера. Я поставила, что вы - москвич. 
	- Д-да... 
	- Девочки! Я выиграла! - вильнув задом, тетка одарила его последним кокетливым взглядом и попытлась легко упорхнуть в купе, но зацепилась широким рукавом байкового халата о ручку двери. Халат развернулся, выпустив наружу ее громадную бойкую грудь. В купе весело засмеялись, и дверь захлопнулась. Ребенок на горшке привстал и задрал кверху, в сторону своего купе, попку, возюкая по полу машинкой. Машинка отъезжала все дальше и дальше, ребенок двигался вслед... Из предполагаемого родительского купе высунулась Мила и Слава все вспомнил! 
	- Евгений! - грозно окликнул малыша Макс, но тот только быстрее побежал на четвереньках по проходу. 
	- Держи его! - Мила, зажалв в руке бумажку, посмотрела в горшок, - он еще не покакал! 
	Слава подхватил малыша - тот сразу как-то подозрительно обмяк - и понес обратно, навстречу молодой, симпатичной женщине. 
	На столике уютно свернулась в бумажном гнезде копченая курочка, она высиживала промаслянными и блестящими окорочками вареные кругляшки картошки, пару малосольных огурцов и два натуральных яйца в треснутой скорлупе. Приятно постукивали в такт по прозрачному стеклу нырнувшие в дымящуюся буроватую жидкость аллюминиевые ложечки. Стаканы в узорных подстаканниках чуть отставали от общего ритма, внося легкий диссонанс. И это было хорошо... 
	- Ах, да мне же только до Харькова, - щебетала юная мамаша, от ее груди трудно было оторвать взгляд. И когда отпрыск, весело хрюкая, полез под футболку и принялся страстно чмокать, каждый раз вздрагивая ножкой, Макс незаметно под усами закусил губу и достал смятую пачку примы: 
	- Пойдем, что ли, покурим? - кивнул Славе. 
	Отказаться хотя и хотелось, но было почему-то неловко, и преодолев осоловелое бессилие, Слава вышел следом, бросив рассеянный взгляд на верхнюю полку - зажав край подушки зубами, Мила смотрела в приоткрытую щель окна, ветер относил волосы со лба... 
	- Слушай, - неожиданно спросил Слава, глядя прямо в серые глаза Макса, - а ты ходил на Кандагар? 
	- Ходил, - тихо признался Макс, Слава еле расслышал, - С другой стороны... 
	- А сейчас? - почему-то Макс вызывал в нем уважение все больше и больше, своим тихим голосом, что ли, и доверие, почти безграничное, как к отцу или брату. И когда в ответ Макс тихо рассмеялся, это не было оскорбительно. Слава только слегка смутился и протрезвел, увидев снова загадочную книжицу с печатью, даже рассматривать вблизи неудобно. 
	- Отпуск у меня. Все наши на Канары махнули, а я решил выпендриться, - он слегка растер отбитую руку, - премию отдел получил... Шеф недельку за свой счет предоставил, а тут это... Опять отчет писать. 
	- А какой у вас отдел? - Слава сглотнул неподвижный и колючий клок слюны. 
	- С наркотиками боремся, - хмыкнул в бороду Макс. - На высшем мировом уровне. Цеппелина замочили, а мне теперь выговор вкатят. И эту куклу велели пристроить. Ты ее хорошо знаешь? 
	- Ну, с самого начала... 
	Макс снова тепло засмеялся: 
	- Со времен сотворения? 
	- Д-дда нн-нет, - оправдываться было вроде и не нужно, но Слава вдруг стал заикаться, как тогда, в трехлетнем возрасте, когда брата укусила сабака. Брат был сам виноват, он дергал дога за хвост, а потом, когда тот его тяпнул, еще и огрел стальным прутом и стал гонять по двору, пока не вышел хозяин, дал брату пинка и посадил собаку на цепь. Но Слава все равно ужасно испугался и его потом лечили специально под гипнозом... - М-ммне ее Л-левка ппп-подки-иннул... 
	Макс резко хлопнул Славу по левой руке и заикание прекратилось. 
	- Да я не о том. Ты ее домой-то вернуть сможешь? 
	- Мафии?! 
	- Да не ерепенься ты! Других родных у нее нет? 
	- Тетка в Прибалтике, - припомнил неуверено Слава. 
	- Это теперь заграница, отпадает. Что, уже Харьков? - ухватил проходившую мимо проводницу за обьемную талию Макс. 
	- Стоянка пять минут. Поезд опаздывает, - она застучала в некоторые купе, - стоим только пять минут. Пять минут стоим... 
	Когда Слава оглянулся, Макс уже помогал соседке тащить чемоданы и неуклюжую складную коляску. Ребенок выбрался из поезда первым и, проскочив мимо суетливой бабушки и, вероятно, отца, выхватившего у Макса чемоданы и коляску, залез под поезд. Мамаша завизжала, проводница принялась ругаться и побежала звать бригадира, застрявшего в купе у дембелей. Макс полез следом за ребенком. Толпа входивших и выходивших смешалась и придавила Славу к окну. Кто-то, передавая чемоданы через окно, нечаянно задел по голове и ему пришлось помочь пассажиру, потом мимо пронесли какие-то ящики, и поезд тронулся... Слава снова остался в проходе один и растерялся, не запомнил номера купе. Мимо прошли девушки, судя по запахам, из вагона-ресторана, потом кто-то в пижаме занял очередь в туалет, чтобы почистить зубы. Снова выходила, кокетливо жмурясь, средних лет дама в байковом халате и тренировочных штанах: 
	- Что-то вы, молодой человек все один, да один? Никак зайцем едете? Может к нам зайдете, чайком вас угостим? 
	Слава неловко попятился: 
	- Э... Я... нет, я с друзьями... 
	- Так вы с друзьями заходите... 
	- Ну, мама, - прервал ее веселый девичий голос. Из купе высунулась красивая рука с мусорным пакетом, - Кинь туда... - женщина, скорчив устало-брезгливую гримаску, свернула к туалету. 
	- Привет. Макс куда свалил? - по заспанному лицу проходили мятые полосы, оставленные подушкой, голос казался простуженно-хриплым, Мила рассеянно теребила в руках последнюю сигарету. - У него трава была? Ты не помнишь? 
	- Нет. 
	- Ну, ладно. Так покурю. Будешь? 
	Слава отрицательно покачал головой. 
	- А ты чего в купе не идешь? У нас теперь пусто. Парень какой-то зашел и перебрался к своим. - Губы ее слушались с трудом, и поэтому слова получались как-то невнятно, наверное, ветер надул - простыла. 
	- Тебе куртку принести? Холодно. 
	- Мы ее на Чуфуте потеряли. Без тебя. Там вещи только у Макса. - Затушив окурок, Мила поднялась с мусорной приступочки, - пойдем посмотрим, может у него свитер есть. Меня знобит что-то. 
	Тускло горел квадратный ночник, оконная рама никак не хотела подниматься до верхних пределов, пришлось опускать штору, но дуло снизу. Мила завернулась в одеяло и приткнулась у двери. На столе все еще стояли два недопитых стакана с остывшим чаем, пара картофелин, огурец, а курица исчезла, оставив пустые скорлупки от яиц и недопитую бутылку с детской газировкой. Огромный зеленый рюкзак Макса был засунут на антресоль, но самого Макса все не было. 
	- Куда он пошел?- слабо поинтересовалась Мила. 
	- Не знаю, под поезд полез... 
	- Зачем? 
	- За этим, за ребенком... 
	- За Евгением? 
	- Да. Он убежал и полез под поезд, Макс пошел его доставать. 
	- Вернется. Если бы их задавило, поезд бы остановили... 
	- Давай я тебе постель постелю? - предложил Слава, оглядывая голубовато-желтые стены. Работало только два ночника и в полнакала лампа наверху. 
	- Мы белья не брали. Посмотри, у него в рюкзаке трава должна быть. 
	- Да далась она тебе! Трава! А кто говорил, что на нее наркомании не бывает? - Слава с трудом вытащил неуклюжий рюкзак и поставил на пол. - Сама ищи свою траву... 
	- Нету, - она разочарованно достала нераспечатанный блок Мальборо. - Ладно, хоть покурим. Хочешь, анекдот расскажу? 
	- Не надо. Ты знаешь, Макс хочет, чтобы я тебя вернул домой. 
	- Ну и что? Ты будешь всегда делать то, что хочет кто-то другой? 
	- Нет. То есть да. То есть нет. Подожди! 
	- Ты знаешь, почему люди так быстро привыкают к сигаретам? 
	- Нет. 
	- Никотин расслабляет и успокаивает. - Мила протянула ему пачку, - извини, но сейчас это тебе необходимо... 
	Неловко повертев в руке упругую трубочку, Слава рискнул закурить. 
	- Максик, значит, нашел стрелочника, на которого можно переложить ответственность? - Мила снова весело ухмылялась, - а что он тебе еще нагнал? 
	- Ну, что с наркотиками борется, в отпуске, - дым был нерпиятно сладким и каким-то дерущим, но действительно принес легкость, успокоение, и мысли теперь были гораздо яснее и четче. 
	- А. Ну-ну. Значит они обо всем договорились... 
	- С кем? 
	- С отчимом. 
	- Он же погиб! 
	Мила пожала плечами. 
	- Наверное, они еще раньше договорились. Короче, не загружайся. Они тут решили меня в интернат спихнуть. 
	- В колонию? - Слава поперхнулся дымом и закашлялся. 
	- Нет. Для вундеркиндов, закрытого типа со спецпрограммой. 
	- Какого типа? 
	- Ну, языки, математика, борьба и так далее. Психотреннинг там какой-то особо блатной, короче. 
	- Так это, наверное, хорошо. 
	- Да иди ты! - она фыркнула себе под нос. - Каждый должен решать свои проблемы сам. Я не хочу, чтобы они вмешивались в мою частную жизнь... 
	- Они? 
	- Макс... Они все. 
	- А со мной-то что будет? - вдруг пришла в голову забавная мысль, Слава даже захихикал. 
	- Да ничего, вырастешь юристом, они, может, тебя на должность возьмут. Ты им, вроде, понравился. - Мила тоже весело смеялась. - Так что, выбирай под кого лечь, а лечь все равно придется! 
	- А ты меня не задира-а-ай! - разомлевшие губы сами разьезжались в сладкой улыбке. 
	- А я тебя и не задира-а-аю! - передразнила его Мила. - Это ты сам такой глупый... Целый блок такой дури, Ну Макс дает! Бек бы сдох от зависти. А, Бек? - Мила смотрела на стоявшего в дверях Атабека, сладко втягивавшего задымленный воздух волосатыми сердцевинками ноздрей. 
	- Где здесь двенадцатый имам? - грозно спросил Бек, укореняясь неплотными ногами из эфира в джинновской бутылке. 
	- Не лезь в бутылку! - грозно произнесла из пробитой насквозь головы Марго. 
	Широким жестом Мила протянула им всю пачку, но та упала на пол. В дверях больше никого не было. Но Мила подолжала разговаривать с Атабеком, свернувшимся, подобно котенку, на антресолях, гда раньше лежал рюкзак Макса. 
	- Мила, там никого нет, - попытался пробиться сквозь туман к девочке Макс, или Слава, но зацепился за свесившийся сверху хвост Атабека. Штора поползла вверх, впуская в накуренный воздух плотные солнечные лучи. 
	- Борис! - представился дембель с трезвыми глазами. 
	- Глеб! - другой, который раньше был Михаилом. 
	- Бригадир, - промямлил Кандагар. На столе лежала пустая пачка Мальборо, рассыпанная в каком-то хаотическом порядке колода карт и три одинаковых удостоверения, такие же как ему показывал Макс. Наверное, и печати есть.. 
	- А где Мила? - распухшие губы плохо слушались в предрассветном сизом тумане. Тошнило. 
	Бригадир сделал еще одну затяжку: 
	- Все ребята, приехали. Москва. 
	Не очень твердо стоя на ногах, Слава вышел в коридор. Заспанные люди собирали вещи, стояли в очереди, чтобы почистить зубы, он осторожно заглянул в какое-то купе и узнал брошенный на пол максовский рюкзак. Купе было пустым. 
	- А где Мила? - спросил рассеянно проходившую мимо проводницу, собиравшую белье у заспанных пассажиров. 
	- Не знаю, - она что-то пробурчала себе под нос. - Стаканчики, молодой человек, отнесите! 
	Слава послушно подхватил скользящие ушки подстаканников и двинулся следом. 
	- Эта черненькая что ли? - сторого зыркнула проводница, - Билеты заберешь? 
	Сначала Слава кивнул, а потом отрицательно затряс головой. Проводница чуть смягчилась: 
	- В Туле ночью сошла твоя, вся в слезах была. Любит тебя говорила, а жить не может. Вот довел девчонку! - в ее глазах промелькнуло нечто романтически-жалобное и тотчас погасло, - у вас две простыни, а брали три.... - проводница набросилась на заспанного пассажира с лошадиным лицом, - и одеяло складывать как следует надо! Матрасы сами сворачивайте! - она снова удалилась по проходу. 
	Взвалив на плечи жесткую раму рюкзака, Слава, чуть пошатываясь, вышел на перрон последним. Слегка моросил дождь, утро было неприывычно хмурым, даже захотелось нырнуть обратно в поезд к дембелям и ехать обратно. Но проводница уже закрыла дверь, и Слава решил спуститься в подземный переход.