али,  ждали  пояснений.  В  баночке  могло  быть  что
угодно, вплоть до мышиного дерьма - рассудок  Цеппелина  в  последнее  время
всем  внушал  опасение.  С  другой  стороны,  баночка  действительно   могла
содержать нечто исключительно ценное. Поэтому никто не проронил ни слова.  А
Цеппелин сел на свое место и продолжил: -  Здесь  у  меня  девять  таблеток,
полуфабрикат. Но даже полуфабрикат обладает удивительными свойствами. А  мои
очкарики разработали все детали, весь цикл  производства  -  в  промышленных
масштабах. Причем самое смешное,  что  опробовать  это  средство  мне  помог
небезызвестный Рыбак. Бабушка Нгуэн  не  изменилась  в  лице.  Дон  Темпеста
удивленно вскинул брови. А отец Грубер перестал теребить четки. -  Рыбак?  -
переспросил он. - Как выразился когда-то Понтий Пилат - что  хорошего  может
прийти из Галиллеи? Чем может помочь это животное? Цеппелин ладонями друг об
дружку. - Именно  тем,  чем  обычно  животные  помогают  науке.  Подопытными
кроликами. Точнее, в данном случае, "подопытными рыбками". Но я  сейчас  все
расскажу по порядку... - Новый наркотик, - прохрипел  дон  Темпеста,  -  это
чушь, вроде "вечного двигателя".  Чем  заниматься  алхимией,  лучше  обсудим
вопросы реальной коммерции.  Бабушка  Нгуэн  догадалась,  что  дон  Темпеста
заинтересовался баночкой и  теперь  специально  злит  Цеппелина,  чтобы  тот
рассказал побольше. Цеппелин нервно всплеснул руками. - Несколько лет  назад
московские студенты догадались, как производить перветин  дома,  у  себя  на
кухне. А теперь перветин вытесняет героин на североамериканском  рынке!  Тут
примерно то же самое, только речь идет не о наркотике. Хотя, и  о  наркотике
тоже. Мои таблетки - универсальны. Можно сказать, Россия  приготовила  новый
сюрприз для завоевания мира. Но одна Россия, точнее - один я не справлюсь  с
этим завоеванием. Мировое господство -  общее  дело.  Итак,  во-первых,  для
производства необходим опиум.  Здесь  вся  моя  надежда  на  нашу  уважаемую
Бабушку. Цеппелин поглядел прямо в глаза Бабушке Нгуэн.  Но  в  узких  карих
глазах Бабушки была только пустота. Цеппелина это,  правда,  не  смутило.  -
Ведь вы, Бабушка, правите мастью в "Золотом Треугольнике".  Гарантирую,  что
ваши обороты возростут как минимум вдвое. Теперь вы, святой отец, - Цеппелин
слегка поклонился Груберу, - в ваших руках не только европейский рынок,  но,
со  вчерашнего  дня,  еще  и  Южная  Америка.  А  именно  в  Южной   Америке
произрастает кое-какое сырье, также необходимое для производства. Вы,  таким
образом, наследуете не только регион  Луиса,  но  и  его  реальное  дело.  -
Луиса?! - подала, наконец, голос Бабушка  Нгуэн.  Дон  Темпеста  закашлялся.
Отец Грубер напряженно слушал. Цеппелин радостно кивнул. - Да. Наш пламенный
друг при жизни вел  те  же  исследования,  что  и  я.  Существует  и  третий
исследователь. Ладно. Сейчас  не  об  исследованиях,  а  о  производстве.  С
оборудованием мне могли бы помочь вы, уважаемый дон. - А что производить-то?
- зашипел дон Темпеста, - я так и не понял, какова польза  от  предлагаемого
продукта. Если это не наркотик, то что это? - Сейчас, сейчас, - успокоил его
Цеппелин, - поведаю все, кроме пары  производственных  секретов.  Сначала  -
урок истории.  ВВпятидесятые  годы  под  Москвой,  в  Софрино,  были  зарыты
кое-какие отходы от деятельности Курчатовского  института.  Захоронены,  как
водится, шаляй-валяй. Произошла утечка, возник ровный  радиационный  фон.  И
вот в условиях этого фона одно растение, не скажу, какое, стало вырабатывать
вещество  типа  лезергиновой  кислоты  и  диметилтриптамина.  Дон  Темпеста,
услыхав последнее слово, раздраженно замотал головой. Отец Грубер  приоткрыл
рот от удивления: -  Продолжайте,  пожалуйста.  -  Продолжаю.  Эту  штуку  в
Софрино обнаружил я. Похожую штуку в Бразилии обнаружил Луис. Есть и третий.
Рыбак. Бабушка Нгуэн нахмурилась. Дон Темпеста на секунду перестал дышать, а
потом засопел в два раза громче, чем раньше. Отец Грубер промолвил: -  М-да.
Компания так себе. Цеппелин откинулся на спинку своего  неудобного  дубового
кресла. - Компания вчера слегка поредела. Что касается Рыбака, то он  создал
собственную лабораторию на Припяти и  гонит  откровенное  говно.  Во-первых,
слишком много радиации. Во-вторых, те тонкости технологии, которые  известны
только мне. И, наконец, он  использует  не  опиум,  а  какой-то  особый  тип
мухомора. Этот мухомор -  его  "ноу  хау",  так  сказать,  "звезда  Рыбака".
Ядовитая, должен заметить, звезда. Слишком токсичные дозы мускарина приводят
к быстрой гибели. То, что предлагаю  я,  стоит,  конечно,  дороже.  Но  зато
эффект... - Весь вопрос в эффекте, - сказал отец Грубер. - Да,  -  подхватил
дон Темпеста, - расскажите же, наконец, в чем прелесть  вашего  изобретения.
Бабушка Нгуэн молча кивнула. Цеппелин тоже кивнул. -  Прелесть  многогранна.
Это вещество, назовем его "генералом"... - А почему? - перебил отец  Грубер.
- Вот... Вот,  подождите.  Итак,  если  "генерал"  готовить  без  интересных
добавок,  вроде  опиума  или  рыбачьих  мухоморов,  то  получается   сильный
транквилизатор, дающим легкую эйфорию. В этой форме  он  вполне  может  быть
зарегестрирован и использован  в  фармацефтике  даже  по  общему  списку.  В
отличие от обычных препаратов, он не замедляет рефлексы и не  имеет  других,
присущих прочим средствам, побочных эффектов. Но нам важна не эта  ерунда  -
ни мне, ни Рыбаку.  Луис  тоже  был  далек  от  медицины.  Мы  все,  втроем,
независимо друг от друга, раскопали кое-что в архивах. Луис залез  в  активы
ЦРУ, у Рыбака есть лапа в гэбухе, а ваш  покорный  слуга...  Как  говорится,
ласковое дитя двух маток сосет. Сосали мы одно и то же взрывоопасное молочко
-  методики  психоделического  манипулирования  индивидуальным  и   массовым
сознанием. Цели, конечно, были разные. Бедняга Луис заботился о своей сраной
революции... Цеппелин немного помолчал, мягко улыбнулся, подумав о том,  что
Луис, скорее всего, жив. Вот будет сюрприз для них - и для жирного  хриплого
хряка, и для хитрого попика, и особенно для этой злобной желтой воблы Нгуэн.
- А что хочет  Рыбак?  -  не  вытерпел  отец  Грубер.  -  Итак,  Луис  хотел
просветить человечество, распыляя с воздуха свой вариант  "генерала".  Самое
смешное, что ему бы это удалось. В отличие от ЛСД, которым в  свое  время  с
той же целью  пользовались  всякие  идеалисты  вроде  Кена  Кизи,  "генерал"
практически не токсичен. Никакого привыкания! Никаких побочных эффектов! Это
я говорю  про  варианты,  разработанные  мной  и  Луисом.  "Генерал"  Рыбака
откровенно ядовит, как я уже сообщил. Но и цели Рыбака  отличаются  от  тех,
которые ставил Луис и которые ставлю я. Рыбак делает послушных тупых  зомби,
готовых на все. Его люди долго не живут - кроме некоторых "феноменов".  -  А
ваша цель? - не выдержала, наконец, и Бабушка Нгуэн. - Моя цель -  идеальный
исполнитель. Человек, с одной стороны, четко ориентированный на  поставленую
задачу, а с другой стороны - способный самостоятельно принимать  тактические
решения. Мало того:  способный  в  большей  степени,  чем  обычный  человек.
Вообще, мои исполнители справляются со  своей  работой  лучше,  чем  обычные
люди. - А с какой работой? - спросил дон Темпеста. - Да  с  любой!  Драться,
вычислять, командовать... Заниматься  любовью,  наконец!  Человек-компьютер!
Идеальная секретарша!.. - Любящая жена! - добавил от  себя  дон  Темпеста  и
рассмеялся. Его  смех  сразу  перешел  в  тяжелый  приступ  кашля.  Цеппелин
подождал, пока кашель дона Темпесты утихнет, и продолжил: -  Луис  почти  не
проводил экспериментов. Он вообще слишком человеколюбив, чтобы  когда-нибудь
применить... Впрочем, Луис уже превратился из проблемы в факт истории. А вот
Рыбак избавил меня  от  хлопот  с  экспериментами,  накормив  своим  дерьмом
собственных людей. Я внимательно следил за результатами, делая,  разумеется,
поправку на разницу между его "генералом" и моим. Впрочем, я  тоже  проводил
эксперименты. И в настоящее время провожу, у меня в центральном  Крыму  есть
для этого специальный карманный сумасшедший домик. К настоящему моменту,  на
самом деле, необходимость терзать психов отпала. Препарат опробован и  готов
к употреблению. Подчеркиваю: не к продаже, а именно к употреблению. - И  как
же вы его предлагаете употреблять? - от волнения отец  Грубер  даже  скомкал
свои четки и сунул за пазуху. - Алгоритм прост.  Потребитель  под  действием
вещества как бы рождается заново. Происходит фиксация сознания  на  заданном
объекте, чаще - на том человеке, который  накормил  потребителя  "генералом"
или оказался рядом к  моменту  пробуждения.  Введите  потребителю  "генерал"
внутривенно и повестье перед лицом свой портрет- дело сделано! Личность  или
задача, зафиксированные в такой момент, приобретают  черты  родителя,  бога,
смысла жизни!.. Разговор шел по-английски, но Слава хорошо знал  английский.
Вот, значит, чего он нажрался тогда, в электричке! Сашок, гаденыш,  говорил:
ношпа, ношпа! Хреношпа! Слава вспомнил, что  сначала  был  провал,  какие-то
видения. Потом он очнулся... Что он увидел сразу, как проснулся? И тут Слава
понял, что не это важно. Важно не то, что он увидел, а то, о чем он подумал!
Точнее, о КОМ... Мила! - Тихо ты! - прошептала Мила одними губами. Но  Славе
уже было все равно: пусть его услышат,  пусть  поймают,  пусть  даже  убьют!
Разве это жизнь? Разве он жив? Зомби! Робот, охранник Милы! Артемон! Слава в
отчаянии ударил  ладонью  по  пластиковой  поверхности  подвесного  потолка.
Поверхность крупно завибрировала. Мила тихонько  ахнула...  Но  внизу  никто
ничего не заметил. Все говорили одновременно. - Это же... Ведь это  можно  и
самому принимать! - радовался отец Грубер, - я могу полностью, без опасений,
посвятить  себя  Богу,  да  и  не  только  себя!  Потрясающе...  -  Да,  да,
потрясающе, - разводил руками дон Темпеста, - любящая жена,  крепкая  семья,
нерушимый клан. - А чем ваши  наркоманы  лучше  обычных  людей?  -  спросила
Бабушка Нгуэн. Слава замер, прислушался. Для  него  это  было  очень  важно.
Цеппелин поднялся с кресла. Сделал несколько шагов в сторону,  вернулся,  но
остался стоять. - Существует еще одно свойство "генерала", то, на которое не
обращал внимания Луис, но которое вплотную исследовал  Рыбак.  После  приема
"генерала" в жизни потребителя наступает  не  просто  перелом.  Скорее,  это
можно назвать восхождением. Потребитель начинает учиться  какому-либо  делу,
причем учиться оптимальным образом. Стрелять, убивать, считать, командовать,
заниматься любовью - все что  хотите!  Высокий  профессионализм:  вычесления
делаются на уровне компьютера, машинистки печатают со скоростью произнесения
текста. Но я приведу самый интересный пример, специально для Бабушки  Нгуэн.
Взгляды Цеппелина и Бабушки Нгуэн встретились. Цеппелин перестал  улыбаться.
Пожевал губами. А потом заговорил очень спокойным и очень серьезным голосом:
- Ваша любимая забава, Бабушка. Подпольный  ринг  "Та  Жень  Де  Фаньдзы"  в
центре Гуаньчжоу, пятое мая этого года. Помните? Бабушка Нгуэн  привстала  с
места. Уперлась крепкими короткими руками в гладкую дубовую столешницу.  Все
мелкие черты ее лица слегка дрожали. Голос, сильный и чистый, тоже дрожал. -
Валерий Камышов, - четко произнесла Бабушка Нгуэн. - Совершенно верно, - так
же четко ответил Цеппелин,  -  Валера,  глупый  мальчишка  из  моей  охраны.
Насмотрелся кино про бои без правил.  Просто  бредил  мечтой  о  том,  чтобы
самому стать великим бойцом. И стал им - за две недели. Я дал ему это. Я!  -
Значит, - Бабушка Нгуэн тряслась от  гнева,  -  теперь  любой  кретин  может
победить в боях "Та Жень"? И любой кретин, вроде  тебя,  может  иметь  армию
ниндзя?! Червяк! Сын корейца и черепахи!!!  Одним  движением  Бабушка  Нгуэн
запрыгнула на стол, крутанулась вокруг своей оси. Черным колоколом мелькнула
в  воздухе  шелковая  юбка.  От  удара  ноги,  обутой  в  расшитую   бисером
остроконечную мягкую туфельку, Цеппелин  отлетел  к  стене,  опрокинув  свое
кресло. Бабушка Нгуэн соскочила со стола, похожая на хищную птицу,  выставив
перед собой скрюченные пальцы наподобие смертоносных когтей.  Бек  попытался
вмешаться, но отлетел к другой стене. - Бабушка! - отец Грубер  засеменил  к
Бабушке  Нгуэн,  которая  намеревалась  прикончить  Цеппелина   собственными
руками. Дон Темпеста, кряхтя и переваливаясь, поспешил за ним.  Бек  вскочил
на ноги, бросил сумашедший взгляд на охрану у  дверей  и  бросился  выручать
хозяина. Охранники покинули свой пост и  тоже  присоединились  к  свалке.  А
через дверной проем вбегали новые и  новые  охранники.  Кто-то  выстрелил  в
воздух! - Не сметь! - закричал отец Грубер, - никакой стрельбы! Помогите  их
растащить! Охранники неловко  толкались  в  углу  комнаты.  Иногда  из  кучи
показывался желтый кулачок Бабушки Нгуэн, и тогда очередной человек  отлетал
к стене. Слава завороженно прильнул глазом к дырочке в потолке. -  Что  там,
что? - возбужденно шептала  Мила,  -  дерутся?  Да?  Она  тоже  прильнула  к
дырочке. - Ух ты!.. И тут тонкое пластиковое перекрытие не выдержало.  Слава
и Мила кувырком вывалились прямо на головы охранников. Слава сразу  оказался
на ногах, подхватил Милу под локоть и рывком поставил на ноги. Они стояли на
столе. Перед ними была никем  не  охраняемая  открытая  дверь.  Соскочив  со
стола, Слава кинулся к двери, увлекая Милу за собой. Появившийся  неожиданно
охранник, черноглазый парень в ярко-голубом костюме,  охнул  и  свалился  на
пол, когда Слава, не останавливаясь, пнул его в живот. Лестница была  пуста.
Слава и Мила бежали  наверх,  перескакивая  через  две  ступеньки.  Лестница
кончилась, начался извилистый и такой же пустой  коридор.  После  очередного
поворота  коридор  неожиданно   привел   к   чугунным   дверям,   украшенным
замысловатым литьем. Возле дверей  дежурил  единственный  охранник,  человек
средних лет в джинсах и клетчатой ковбойке. Охранник поднял было автомат, но
Слава, не сбавляя скорости, упал, подкатился охраннику под ноги, сбил на пол
одной подсечкой и  со  всей  силы  ударил  по  горлу  пяткой,  сверху  вниз.
Наверное, раздробил кадык. Охранник хрипел и плевался  кровью.  Мила  хотела
подобрать автомат, но Слава дернул ее за руку и  они  вместе  проскочили  за
чугунные двери. За  дверьми  была  маленькая  комнатка  с  низким  потолком.
Золоченая кушетка, обитая красным  бархатом,  зеркала,  какие-то  кнопки  на
стене. И грубый фанерный ящик с крышкой.  -  Лифт!  -  радостно  воскликнула
Мила. Она стала  лихорадочно  жать  все  кнопки  подряд.  Наконец,  отыскала
нужную. Лифт заскрипел и медленно двинулся вверх,  увозя  Славу  и  Милу  из
подземелья, населенного  сумасшедшими  гномами,  в  обычный  мир  -  где  по
блестящему  паркету  дворца  бродят  безобидные  экскурсанты.  Лифт   мерзко
громыхал и скрипел, но где-то внутри себя. Снаружи никто не обратил  на  это
внимания. Мила откинула крышку фанерного яшика, там лежали обычные  музейные
тапочки. Если  их  так  можно  называть  -  куски  обшарпанного  брезента  с
веревочками по бокам.
	 - Надевай! - швырнула Мила под ноги Славе пару, -Живее. 
	Она уже успела кое-как обмотать свои парусиновые туфли и осторожно выглядывала из-за ажурной решетки лифта наружу, в новый мрачный коридор. 
	 - Пристроимся в хвост этой экскурсии и нормально...- она чуть приоткрыла дверь,- готов? 
	 - Ага, - Слава пролез вслед за Милой под бархатным жгутом, охраняющим от посетителей лифт-экспонат. 
	 - Первый в России лифт,- щебетала им в спину женщина-эксурсавод, - был построен специально для императорской фамилии, ни разу не требовал ремонта... 
	От этих слов Славе вдруг стало дурно, он чуть не оперся о край какого-то инкрустированного столика. 
	 - Молодой человек, я бы попросила вас не отставать, - суровая седая женщина в круглых очках подождала, пока вся ее группа не соберется вокруг маленького стола, покрытого зеленым сукном. 
	 - Здесь члены императорской фамилии играли в карты, - экскурсавод снова сурово посмотрела на Славу, - я бы еще раз попросила вас не прикасаться к экспонатам музея... 
	 - Пройдемте дальше! Эта экспозиция посвящена, безусловно, самому выдающемуся событию Второй Мировой Войны, а может быть и всего двадцатого века. - Экскурсавод неприятно поджимала губы и поэтому была похожа на издерганную учительницу младших классов, - Ялтинское соглашение... 
	Толпа возбужденно зашушукалась, разглядывая массивную карту-схему фронтов на стене и восковые фигуры, рассаженные за длинным тяжелым столом. 
	 - Все вы, конечно, понимаете, что, возможно, это событие выглядело несколько иначе, - продолжала экскурсавод, - но мы постарались передать дух встречи как можно ближе. Специалисы долго и кропотливо работали в архивах, собирая по крупицам данные для нашей экспозиции... Вот Уинстон Черчилль... 
	Слава разглядывал восковое лицо Сталина - Отца Народов, нахмуренное и властное. Усталый Рузвельт был прикрыт пледом. Кто-то ему на колени положил бычок от сигары. Черчилль особого впечатления не произвел... Хотя, Слава уловил нечто знакомое во всем этом сборище. Кого-то, правда, не хватало. Слава оглянулся, ища глазами Милу, но попал взглядом прямо в лицо Бабушки Нгуэн. Она тихонько перешептывалась с другой пожилой женщиной в группе вьетнамских экскурсантов. Эта группа двигалась навстречу славиной. Высокий белобрысый парень в очках говорил привычный русский текст, маленький вьетнамец переводил, не переставая улыбаться. Девушки сосредоточенно слушали, не отвлекаясь на окружающее. 
	 - Вот Императорская семья, - пожилая женщина-экскурсавод увела славину группу дальше. 
	Теперь, в соседней комнате, на Славу смотрел грустными глазами император Николай Второй. Императрица отвернулась к окну, ее восковые дочери-принцессы были заняты чем-то на столе. Читали книгу? Слава оглянулся назад, чтобы еще раз, получше, разглядеть вьетнамцев. Но вместо них уже были аккуратные молодае люди в темных пиджаках и галстуках. Не обращая внимания на их слегка побитый вид, экскурсавод заливался по-немецки. В центре группы, гляда в глаза Отцу Народов, мусолил четки отец Грубер. Черные отутюженные, со стрелками, брюки снизу были охвачены такими-же брезентовыми мешками, как и у прочих посетителей. Слава невольно прыснул. 
	 - Ты что? - выглянула из-под плеча Мила.- А, эти! Давай на выход, что ли? Тебе еще не надоело? 
	И они стали осторожно пробираться подальше от своей экскурсии. Один раз чуть не напоролись на дона Темпесту - старый астматик развалился в императорском кресле и лениво слушал гида, заливавшего по-итальянски. 
	Наконец, они увидели долгожданную табличку "конец осмотра" и скинули с ног тряпки. 
	 - Фу, - Слава сразу расслабился, - Я все боялся что  придется с ними в этих обмотках Лебединое озеро плясать. 
	 - А что, слабо? - Мила рассмотривала подозрительный ряд машин на стоянке перед музеем. 
	 - Да нет, скользко, - пожал плечами Слава. - И еще странно, как они все успели подняться? 
	- Наверное, есть другая лестница. И другой лифт. Мы бежали, не заметили... 
	- Но они же там дрались! 
	- Считай, мы их помирили. На свою голову. Пойдем, где там наш сарайчик?.. 
	К сарайчику пришлось идти в обход дворца. Несколько раз наперерез устремлялись группы охранников - их легко было узнать по одинаковой одежде: темные костюмы людей отца Грубера, веселые голубые пиджачки людей дона Темпесты, оранжевые платьица и серые костюмчики вьетнамцев Бабушки Нгуэн. Только люди Цеппелина одевались, как все, в джинсы и легкие рубашки. Но многих людей своего отчима Мила знала в лицо. Она умело утягивала Славу то в одну толпу отдыхающих, то в другую. Аляповатый дворец, снаружи еще более казеный, чем внутри, все время оставался справа, подставляя взгляду то один, то другой серый бок. 
	- Сарай за теми пристройками. И никого, - Мила прикусила губу. 
	Слава прищурился, измеряя взглядом расстояния до пристроек и до ближайших охранников, веселых вьетнамочек в оранжевом. 
	- Стрелять будут? - наконец, спро