за только пустые какие-то, но с напряжением. 
	 - Сам разберусь... - Слава сразу нашел щель, где камень отбил скалу. Видно, она обваливалась тут и раньше. Теперь, если посильнее нажать, ворота вообще готовы отвалиться, и петли все ржавые, не выдержат... Оглянувшись на связанного, Слава протиснулся внутрь. 
	 - Давай за сумкой, там фонарик был! И этого потащили, - сказала Мила из темноты. 
	Пришлось протискиваться обратно, железо скрябнуло по рубашке и оторвало последние пуговицы. 
	 - Что ты там нашла? 
	 - Черт его знает. Темно. 
	Задумавшись, Слава остановился перед щелью. Как туда этого-то протаскивать? Мила с сумкой была уже там, приглушенно доносился ее мат - обо что-то стукнулась. Уперев ноги о скалу, Слава потянул дверь на себя, но два сантиметра брони даже не дрогнули. Скрученными буграми напряглись мышцы, пот тек на лицо, но подлая дверь держалась крепче, чем камень. Связанный обидно рассмеялся. Разозлившись, Слава подхватил пленника под мышки и сунул в шель верхнюю часть туловища, потом за ноги протолкнул остальное. 
	 - Ага, молодец. Я его поймала, - пленник все равно неестественно смеялся, его одолевал безудержный и безостановочный хохот, расходившийся волнами под невысоким потолком. Мила зажгла фонарик и посветила им в перекошенное лицо, - Ты что? 
	 - Темноты боюсь. - Смех прекратился. 
	Оставив связанного лежать в неудобной позе, Мила обвела широким лучом стены - камень и провода, туннель, как в метро, только узенький, и колея для железной дороги есть. 
	 - Это то сокровоще гномов? 
	 - Каких еще гномов? - Мила посветила Славе прямо в глаза, и он на минуту ослеп. - Здесь таблички на немецком. Слушай, а вдруг тут заминировано? - она отступила назад. 
	 - Кто не рискует... 
	Слава рванул вверх какой-то рубильник, невольно дышать перестал, но ничего не произошло. 
	 - ... Тот не пьет! - закончил он и на всяий случай вернул рычаг в прежнее положение. 
	 - Лампа перегорела, - осветив потолок, Мила разглядывала ряд подвешенных дутых стекляшек. - Ну, что? Пойдем? - острый язычок принялся облизывать губы, потом закатал их внутрь, к зубам. 
	 - Зачем? - сделав вглубь пару шагов, Слава внимательно посмотрел под ноги - голый камень. Ровный, гладкий, с небольшими зазубринами, где недавно, лет пятьдесят назад, отбойный молоток прошел. Сам туннель казался старше. 
	Мила нервно переминалась на месте: 
	- Мин нет! Пошли же! Только к рельсам не прикасайся. Иди по камню... 
	 - Боюсь, - честно ответил Слава. Драки с бандитами стали для него уже чем-то привычным, обычной частью странного путешествия. Но от темного камня веяло настоящей жутью, которая страшнее самой смерти. И внезапно из самой глубины этой жути раздался каркающий голос: 
	- Ауф ди берге вилль их штайген, Во ди фроммен хюттен штеен, Во ди бруст зих фрай эршлиссет, Унд ди фраен люфте веен. 
	Слава испуганно оглянулся и понял, что голос принадлежал пленному бандиту. Бандит неестественно дернул головой и продолжил: 
	 - Хайне. Ди Харцрайзе. Путешествие на Гарц. 
	 - И что это значит? - Слава догадался, что бандит процитировал какой-то немецкий стишок. 
	- Гейне. Я хочу подняться в горы, где живут простые люди, там, где грудь вольготно дышит и свободно веют ветры. Да. Ветры, как показывает опыт, веют в основном не из груди, а из задницы. Но Гейне был романтик. И дурак. И гений. 
	 - Ты чего? - Мила осторожненько пнула бандита носком туфли,- забылся? 
	 - Руками не трогать. Под напряжением! - глядя на табличку, перевел парень. 
	 - Ага, значит, и мины есть? 
	 - Не знаю, здесь не написано, - бандит снова ухмыльнулся, потянувшись, - но я на проводах лежу, а ноги на рельсах, значит - тока нет... 
	 - Слушай, может, ты сам пойдешь? 
	 - Конечно пойду. 
	 - Нет, - остановил ее Слава, - он ногами дерется! 
	 - Ага, - подтвердил связанный, - красный пояс был. 
	 - Но ведь он же темноты боится... 
	 - Ничего, - острые мурашки пошли по спине, как будто кто-то смотрит сзади, Слава даже оглянулся, - Полежит. 
	 - Не, я лучше впереди пойду, - мирно улыбался парень. - Грудью на мины! Считайте меня комсомольцем! 
	 - Нет, - но Слава опоздал, Мила уже распустила ремень и помогала парню подняться. Сделав пару приседаний, тот помахал в воздухе ногами. По гримасе, пробежавшей через его лицо, Слава понял, что ему больно. 
	 - Пошли, - парень смело шагнул вперед, как будто и руки у него свободны. - Дойче зольдатен, унтер официрен... 
	 - Да тише ты!!! 
	Впереди, вроде, что-то посыпалось. Или нет. Просто эхо от шагов. Коридор уводил все ниже, плавно петляя. Иногда в стенах появлялись двери, одна из них была открыта. Слава заглянул - вниз уходила крутая железная лесенка. 
	Наконец, коридор перестал кружить и оборвался длинным низким залом. Луч фонарика выхватывал из темноты пузатые тяжелые диваны со сгнившей обивкой, большие одинаковые ящики и кучи какого-то странного тряпья. С одной из стен лупил злобный пустой глаз черный нарисованный орел, сидящий на кружочке со свастикой. 
	 - Все, пришли, - остановился посреди небольшого пространства парень, - устал. 
	Он сел на один железный ящик и, откинувшись к стене закрыл глаза. 
	 - Может, и руки мне тоже развяжем? 
	 - Нет. 
	 - Потом, - шаря слабым лучом по стенам, Мила остановливалась на табличках, укрепленных на ящиках. Не выдержала и, пододя к одному, попыталась открыть, даже нож достала. 
	 - Смотри-ка, герметика! 
	Боясь оторвать от пленника взгляд, Слава постоянно чувствовал, как за ним что-то наблюдает, но не решался еще раз оглянуться. Тоже сел на холодный ящик, рука опустилась вниз и ухватила какие-то тряпки, круглый металл. Его он поднял и поднес к лицу, чтобы лучше рассмотреть, круглую тяжелую чашу - каска. Желтый свет проплыл по его коленям, рядом скалился череп, остатки военной формы, хорошо сохранился ремень и еще кости, фаланги пальцев на автомате. 
	 - Фу, гадость какая! - вскочив, он невольно задел этот странный куль, и тот осыпался на пол неясной грудой, только череп откатился к ногам связанного бандита. 
	 - Не тревожьте праха славных солдат, - филосовски заметил пленник и добавил еще что-то по-немецки. 
	 - М-да, - задумчиво произнесла Мила, - ничего интересного. Одни Йорики! 
	Она осветила фонариком еще несколько похожих кучек тряпья. На одном черепе сохранился клок кожи с волосами. 
	 - Помещение было закупорено герметично... 
	 - Море под носом, а воздух сух! 
	 - Должна быть вентилляция, и она работает!!! 
	Слава попытался найти еще штольню. 
	 - Значит, и напряжение должно быть! - парень отодвинулся от близких проводов. 
	 - А мины?! - дрогнул луч фонарика. - Может, лучше обратно двинем? 
	 - Нет, - гордо вскинулся парень, - развяжите руки! 
	 - Нельзя. 
	Славе никак не удавалось отделаться от ощущения, что мертвецы наблюдают за ними и смеются, зная, что назад дороги не будет. 
	 - Зачем? - катала ножкой один из черепов Мила. 
	 - Я открою эти ящики! 
	 - Да? 
	 - Да. 
	 - А зачем нам их открывать? Вдруг там мины? - она отшвырнула череп к противоположной стене. 
	 - Девушка, у вас навязчивая идея. 
	Парень знакомо улыбался, но теперь эта улыбка заставила только Славу насторожиться. Он не верил ему. Парень легонько пнул ногой ближайший ящик. 
	 - Открыть, чтобы посмотреть, что там есть! Мины-хуины, какая разница? 
	 - Ну, и как же ты откроешь? - сомнения не отпускали, а страхи все усиливались, прилипчивые и отвратительные, как на кладбище вечером. Да это и было кладбище, только покойники не закопаны. То есть как? Очень даже закопаны! Они же под замлей, скала сверху, трава, туристы. Тьфу ты черт, вечер же! На голове сами зашевелились волосы: вот кучки уплотнились, оформились, сечас как встанут, направят автоматы и вот и весь "вас-и-сдас"! 
	 - Отмычкой. 
	 - Нет, - уселась напротив Мила, - Сначала ты нам все раскажешь! 
	 - О чем? - не понял парень. 
	 - Как это о чем! - взорвалась девочка, - зачем ножами-то махали?! 
	 - А, - связанный пожал плечами, - шеф приказал. 
	 - Какой еще шеф? - прищурился Слава. 
	 - Зачем?- Мила взяла в руки автомат и стала вертеть, небрежно разглядывая. 
	 - Ты это, оружие-то положи! 
	 - Боишься? 
	Уверенно подняв с пола еще один автомат, Слава нажал на спуск. Нежданная очередь пронеслась над головами, рикошетя от стен. Гул, многократно отразившись, слился в одну противно-басовую ноту. На мгновение мелькнула безумная идея пострелять их тут всех и самому остаться здесь навсегда... Мертвые просили. Слава осторожно положил автомат рядом, боясь и держать в руках, и отбросить подальше. 
	 - Так что? Говорить будем? - в голосе сразу почувствовалась незнакомая ему раньше интонация. 
	 - Ух ты, - Мила тоже через минуту уважительно положила автомат рядом, - солидные были люди. До сих пор стреляет! 
	 - Мудаки, - облизал пересохшие губы парень. 
	 - Ты это, говори давай, - смутно представляя, как себя вести дальше, Слава посмотрел в сторону девочки. Та закурила. 
	 - Вы люди Рыбака? Так? 
	 - Так. 
	Парень жадно смотрел на сигарету. 
	 - Чего они с Цеппелином не поделили? 
	 - Не знаю. Не мое дело. Дай затянуться. 
	 - Потом. Зачем вы за нами пошли? 
	 - Поганка велел. 
	 - Это какой, бледный, с длинной мордой? - догадался Слава. 
	 - Да. Велел замочить и голову принести. 
	 - Чью? 
	Ответ Слава уже знал, кожей чувствовал. 
	 - Ее, - парень кивнул, как на нечто сомо собой разумеюшееся, в сторону Милы. 
	 - А зачем ему моя голова? - как кошка, увидавшая блудную мышку, насторожилась Мила. 
	 - Презент, - парень пожал плечами, - в мешок и по адресу. 
	В воздухе повисло неловкое молчание. Как назвал ту девушку Сашок? Маринка? Наташка? Всплыли задумчивые черты отрешенного от этого мира лица, как будто оно проплыло где-то под потолком, над головами. 
	 - Так вы что, с Цеппелином воюете? 
	 - Не знаю я. Первый раз о таком слышу. 
	Хорошо отпирается, профессионально. 
	 - Поганка велел сделать, мы и пошли... 
	 - Люди подневольные... 
	 - Во-во. Давайте лучше гробы эти ломать. 
	Неуверенно встав, Мила сделала два шага в его сторону: 
	 - Ты его на мушке только держи. Эти торчки все бешенные. 
	В ответ пленный только мягко улыбнулся. Слава положил автомат на колени, но в руки не взял, побоялся. Скинув ремень, парень некоторое время сидел молча, глубоко дыша, потом осторожно принялся растирать запястья: 
	 - Покурить-то дай. 
	 - Держи, - кинула зажигалку и почти пустую пачку Мила, парень не поймал, предметы тихонько шмякнулись на пол. Нагнувшись, парень исчез из поля зрения, сейчас же рывком был сдернут автомат со славиных колен. Он и охнуть не успел. Парень снова сидел на своем месте, прикуривал одной рукой, придерживая другой черный ствол оружия. 
	 - Фу, хорошо, - опять откинулся к стене, выпустив едкую струю табачного дыма, - может, косяк забьем? 
	 - Штакета нет, - в руках Мила сжала автомат. 
	 - Тогда, может, разоружимся? 
	 - А кто первый? 
	Снова повис гнет тишины. 
	 - Хорошо, - ожил парень, - я положу оружие здесь, - он сдвинул темный металл с колен, - ты, - кивнул Миле, - осторожненько баян там, и ампулы. Обе, - парень облизнул пересохшие губы, - чтоб я видел! 
	 - Ну, и? - Слава решительно не понимал общей выгоды этого плана. 
	 - Ты, - посмотрел прямо в глаза Славе провалами сумасшедших зрачков парень, - берешь здесь пушку, я беру там машину с кайфом. Понял? 
	Слава согласно кивнул. Мила задумчиво вертела стекляшку: 
	 - А что это? 
	 - Опиюха. 
	 - Зачем так много? Меня вмажешь? 
	 - Нет. Меняться будем? 
	В голосе наркомана появилась звенящая дрожь. 
	 - Ну немножечко! - кокетливо скосила глаза Мила. 
	Нервно заходил по выпирающему горлу хрящ кадыка, бледные пальцы прилипли к черному стволу. Казалось, парень сейчас сорветься и покроет уютную тишину свинцовыми противно жужжащими мухами. Но не сорвался, осторожно положил автомат рядом и расслабился, сделав пару глубоких вдохов. Наверное, до ста досчитал, как мама учила. 
	 - Отдай, миром прошу. 
	 - Да хорошо, - пожала плечами Мила, как можно равнодушнее, и положила пакетик рядом на пол. - Пошли? По кругу. Ме-е-едленно. 
	Немного замешкавшись, Слава подобрал автомат последним, наркоман уже сидел на милином месте, нежно поглаживая пакет. 
	 - Фу, вот здорово, - его глаза заполнило неприятной поволокой. - Теперь слушай сюда. - Он опять начал читать по-немецки стихи, они то пулеметной очредью неслись под потолок, вороша затхлые тряпки, то свивались клубочками под самым его носом, путаясь картавым длинным "r" на языке и между зубами. Неожиданно парень замолк. Потом тихо процедил: 
	 - Вечный немецкий гений. 
	 - Так это ж опять Гейне! - уверенно крякнула Мила, но вдруг засомневалась, - или Гете? 
	 - Не важно, - довольно улыбался парень, - гения от этого не меньше. А к великой немецкой культуре принадлежит все, что написано, хорошо написано, по-немецки! Не перебивай меня! Сейчас мы удовлетворим наше любопытство. Мы откроем ящики! 
	Слава никакого любопытства не испытывал - только усталость. Парень повертел в руках какие-то металлические кусочки и присел на корточки возле ближайшего ящика. 
	 - А потом я умру! 
	От этого Слава чуть не подпрыгнул: "Опять псих!!! Главное чтобы без нас... - он уважительно осмотрел широкие, еще полные сил, плечи наркомана, - это если нам его придеться, то не факт, что будет без нас... Кругом сумасшедшие и наркоманы. Сумасшедшие-наркоманы. Наркоманские-сумасшеды!..." 
	Легко, но словно нехотя, открылась крышка первого ящика. Даже не посмотрев, парень перешел к следующему. Потом еще. 
	 - Вот и все, - он жалобно вертел в руках два покореженных кусочка. 
	 - Отмычка сломалась. И бравого викинга Отто Розенфельда проводит в последний путь его верный сломанный клинок... Смотрите! - он оглянулся, - ну чего вы на меня-то вылупились?! - несильно толкнул Милу, - хватайте сокровища и вон отсюда!!! 
	 - Да не юродствуй, ты. 
	Почему-то Слава проникся к врагу дружеским сочувствием. 
	 - Никто тебя убивать не собирается! 
	В ответ парень только громко захохотал и полез вместе с Милой ворошить внутренности вскрытых двух сундуков, разинувших белесые пасти. 
	 - Янтарь! - восторженно поднесла к глазам и даже понюхала Мила, вот-вот лизнет! 
	 - М-да, - наркоман казался разочарованным, - мин действительно нет! Сплошная "янтарная комната", тоже мне - тайна забытой цивилизации! - он даже пнул один ящик и скривился от боли, ругаясь по-немецки. 
	 - Ух-ты, тут еще и картины есть! - развернула тряпочку с ярко-оранжевым нарисованным абрикосом Мила, - настоящие соровища. Пропавшие шедевры. 
	 - Гореть должны хорошо, - пощупал материю наркоман, - погребальный костер, достойный истинного арийца... 
	 - Это тебя, что-ли? - тоже сунулся в ящики Слава - действительно барахло какое-то. 
	 - Да. Я - поволжский немец. Второй сорт. Но не третий, не четвертый... Я - немец! Немец! 
	 - Не врубаются, - с удовольствием вертела в руках какие-то желтенькие бляшечки Мила. - это ж - красота!!! Ты что?!!! 
	Наркоман вываливал содержимое ящиков на середину помещения, туда же подобрал и аккуратно уложил в кружочек останки немецких солдат, сам удовлетворенно сел сверху, закурил медленно, торжественно, как в последний раз. 
	 - Держи, - кинул обратно Миле зажигалку и пачку. 
	 - Ты это, серьезно? - Мила учащенно задышала, сладко, волнительно - влюбленная героиня! Героин только так себе... Избит, обшарпан и без зубов. Распаковал шприц, отвел в другой руке ампулу и посмотрел вдруг в зрительный зал: 
	 - Нет, огонь мне будет нужен! 
	 - Зачем? 
	Почему-то Славе сейчас не хватало противного, обжигающего действия водки, ее вкуса, цвета и остро-механического запаха. 
	 - Огонь должен очистить мое тело и останки этих павших героев! - с разведенными в стороны и вверх руками парень стал похож на трагического клоуна. Сжав автомат, Слава хотел встать, чтобы остановить зарвавшегося вандала, но тот только расхохотался. 
	 - Твой магазин пуст. А она меня поймет... 
	Зачарованно, как кролик на обедающего удава, Мила смотрела на шприц, покачиваясь вместе с ним: 
	 - Да-да. Не мешай ему. Прошу тебя, любимый мой! 
	К кому отнести эти слова Слава не понял и остался на месте. Мила с придыханием шептала: 
	 - "Золотая", он же на "золотую" пошел!!! - ее восторгу не было предела. 
	Всмотревшись в кучу, никакого золота Слава не обнаружил, только рыжий янтарь, тряпки и холсты без рам, да пара деревянных статуэток и одна из белой кости, в виде закутанного в халат толстого китайца - тот весело скалился, распираемый счастьем. "Может, это действительно произведения искусства? - пришла запоздалая мысль, - их спасать надо, в музей передавать!" -- но вспомнив про трупы, плававшие в воде у входа, Слава передумал. Не до того! 
	 - Друзья мои! - почему-то наркоман перешел на патетику, - я должен уйти, мой путь окончен, приведя меня сюда, чтобы я мог отдать последний долг, - он погладил скалящийся рядом череп, - этим э-ээ, - на минуту запнулся, - ладно. Все и так понятно, Поганка с меня живого кожу сдерет после всего. 
	 - Так он ушел?!!! - очнувшись от странного транса, Мила быстро пришла в себя. - Подожди-ка, подожди-ка! 
	 - Не подходи! - наркоман отвел ампулу подальше. - Разобью! 
	 - Ну, миленький! - заелозила девочка, - потом вмажешься! 
	 - Для меня потом может и не быть... - отломив верхушечку стекляшки, бандит стал наполнять шприц, - Лучше, сама понимаешь, самому себе "золотую" вмазать, другого такого случая может и не быть... Учись, пока я жив! - он гнусно хихикнул, потом поднял голову и подмигнул Славе, - это карикатура такая была. Давно еще. Старый хиппи молодого учит, как ширяться. 
	 - Да давай, помогу, - подсела поближе Мила, - Я умею. А то вторую-то как сам заправишь? 
	Парень задумался: 
	 - Хорошо, и костер подожжешь? 
	Мила быстро закивала. Парень тоже кивнул. 
	 - Ладно, слушай: за тобой тут все гоняются, нас таких почти всех собрали, вытащили. САМ приказал. Поганка, он у нас главный - что, куда, кому, он тут еще и свои делишки обделывет, и на стрем не кидается, потому и слинял. Ясно? 
	Кивнув, Мила закурила: 
	 - Так что, вас здесь много, и все из-за меня? 
	 - Нет, - бандит помялся, - тут большая политика, мы еще следить должны.. 
	 - За кем? 
	Он снова неприятно хохотнул: 
	 - За кем прикажут. По тебе уже один раз отбой давали, Поганка аж нутром позеленел, как на тебя наткнулся. Это ж он в Планерском отчет дал, все, мол... Он теперь на нас все валить будет, а я таких, на каких свалили, видал... Сам не хочу. Так что, давай меня моей заначкой... - бандит протянул сильную руку с закатанным рукавом, - посвети ей, парень. Сестра, пожалуйста по вене, ей тихо Ленин говорит! - пропел он теплым басом. - И пусть моя душа, вместе с ними, соединится в Валгалле... 
	 - Это только для воинов, погибших на поле брани! 
	 - Ты - женщина, ты ничего не понимаешь! Отто Розенфельд всю свою жизнь провел на поле брани! И погиб как герой и воин! 
	 - Так сколько у этого еще людей-то? - пришел к Славе неожиданный вопрос. 
	 - Здесь только мы были, еще в Симеизе, они за каким-то негром гоняются, шеф, наверное, канал новый нашел, или конкуренты... Но это так, нам не говорили. 
	 - Он сюда до утра не сунется? 
	На душе у Славы посветлело. 
	 - Нет, сегодня не сунется. Может, и про нее промолчит. Башку-то сдали, значит, и задание выполнили... 
	Бандит поднес руку к голове, как бы отдавая рапорт отцу-коммандиру. Мила не успела вколоть ему опий, игла прошла мимо. 
	 - Так может, тебе лучше с нами? - глядя на жидкость в стеклянной колбе, облизнулась Мила. 
	 - На чужой конец не разивай ротец! - лицо парня стало сразу как-то жестко-неприятным, будто холодными трещинками пошло. - Вас они все равно к ногтю приберут, - он даже сплюнул куда-то в темноту, - а меня они давно прибрали. Ты, дура, по колодцу-то можешь? Вша болотная! Отдай, - он вырвал у нее из рук шприц. - Изыди, сявка! 
	Довольно забирая воздух через неплотно прижатый губы, бандит откинулся на ворох дребедени, к черепам. 
	 - Теперь огня. Да огня же! Фоер!!! 
	Взгяд полубезумных глаз, безмятежно-спокойный, заставил Милу достать зажигалку и поднести к картине с прозрачным лимоном на тарелочке. Картина нехотя зачадила, потом язычок пополз по краю, сворачива