Я сам провел несколько часов, разглядывая  эту  тварь  и  пытаясь
привыкнуть к ее виду.
     - Ты ничего не знаешь. Не  можешь  знать!  -  Меня  так  трясло,  что
пришлось опереться о косяк.
     - Да, видимо, когда у тебя на спине паразит, это  все  воспринимается
по-другому. Джарвис... - Он замолчал.
     - Вот именно, черт побери! По-другому! И ты меня туда не затащишь.
     - Нет, я  не  стану  этого  делать.  Но,  очевидно,  врач  был  прав.
Возвращайся, сынок, и ложись обратно. - Старик шагнул за порог.
     Он сделал три или четыре шага, когда я позвал:
     - Босс!
     Старик остановился и повернулся ко мне с непроницаемым лицом.
     - Я иду, - добавил я.
     - Может быть, не стоит?
     - Справлюсь. Просто это трудно... вот так сразу... Нервы...
     Мы пошли рядом, и Старик участливо взял меня под локоть.  Прошли  еще
одну запертую дверь и очутились в помещении с влажным теплым воздухом.
     Обезьяну поместили в клетку. Ее торс  удерживало  на  месте  сплошное
переплетение металлизированных  ремней.  Руки  и  ноги  безвольно  висели,
словно она не могла ими управлять. Обезьяна подняла голову и  зыркнула  на
нас горящими ненавистью и разумом глазами. Затем огонь во взгляде угас,  и
перед нами оказалось обычное животное, в глазах - тупость и боль.
     - С другой стороны, - тихо сказал Старик.
     Я бы не пошел, но он все еще держал меня за руку. Обезьяна  следовала
за нами взглядом, но ее тело надежно  удерживала  рама  с  ремнями.  Зайдя
сзади, я увидел...
     Хозяин. Тварь, которая бог знает сколько  ездила  у  меня  на  спине,
говорила моим языком, думала моим мозгом. Мой хозяин.
     - Спокойно, - сказал Старик. - Ты  привыкнешь.  Отвернись  пока,  это
помогает.
     Действительно помогло. Я несколько раз глубоко вздохнул  и  попытался
сдержать бьющееся сердце. Потом заставил-таки себя смотреть на паразита.
     Ужас, собственно, вызывает не сам его вид. И дело не в  том,  что  ты
знаешь о способностях паразитов: то же самое чувство я испытал и в  первый
раз, еще до того, как узнал, что это за твари. Я попытался объяснить  свои
мысли Старику, и он кивнул, не отрывая глаз от паразита.
     - Да, у других то же самое. Безотчетный  страх,  как  у  птицы  перед
змеей. Возможно, их основное оружие. - Он посмотрел в сторону, словно даже
его дубленые нервы не выдержали такого зрелища.
     Я тоже не трогался  с  места,  заставляя  себя  привыкать  и  пытаясь
удержать завтрак внутри. Говорил себе, что теперь хозяин уже  не  страшен,
что он ничего не может мне сделать. Затем отвел взгляд  и  обнаружил,  что
Старик наблюдает за мной.
     - Ну как? Уже легче?
     Я снова взглянул на хозяина.
     - Немного. Но больше всего на свете я хочу его убить. Убить всех  их!
Я бы всю свою жизнь убивал и убивал  этих  тварей.  -  Меня  опять  начало
трясти.
     Старик задумался, глядя на меня, затем протянул свой пистолет.
     - Держи.
     Я не сразу понял, в чем дело. Своего оружия у меня не было, поскольку
мы пришли сюда прямо из больничной палаты. Я взял  пистолет  и  бросил  на
Старика вопросительный взгляд.
     - Э-э-э... зачем?
     - Ты же хочешь ее убить. Если тебе это  нужно,  вперед.  Убей.  Прямо
сейчас.
     - Ха! Но ты же говорил, что тварь нужна для изучения.
     - Нужна. Но если ты считаешь, что должен ее  убить,  убей.  Это  ведь
твой хозяин. Если для того, чтобы вновь  стать  человеком,  ты  должен  ее
убить, не стесняйся.
     "Вновь стать человеком". Мысль звучала в  мозгу,  как  набат.  Старик
знал, какое  мне  нужно  лекарство.  Я  уже  не  дрожал.  Оружие,  готовое
извергать огонь и убивать, лежало в ладони как влитое. Мой хозяин...
     Я убью его и вновь стану свободным человеком. Если хозяин останется в
живых, этого никогда не  произойдет.  Мне  хотелось  уничтожить  их  всех,
отыскать и выжечь всех до единого, но, первым делом, _э_т_о_г_о_.
     Мой хозяин... Повелитель. До тех пор, пока я его не  убью.  Почему-то
мне показалось, что, останься я с ним один на один, мне ничего не  удастся
сделать, что я замру и буду покорно ждать, пока он не переползет ко мне на
спину и не устроится, захватывая мой мозг, всего меня.
     Но теперь я мог его убить!
     Уже без страха, с переполняющим меня ликованием, я прицелился.
     Старик по-прежнему смотрел на меня.
     Я опустил оружие и неуверенно спросил:
     - Босс, положим, я убью этого паразита. А другой есть?
     - Нет.
     - Но ведь он нужен.
     - Да.
     - Тогда... Черт, зачем ты дал мне пистолет?
     - Ты сам знаешь. Если тебе нужно, убей. Если сумеешь обойтись,  тогда
им займется Отдел.
     Я _д_о_л_ж_е_н_ был. Даже если мы убьем всех  остальных,  пока  будет
жив этот, я так и не перестану трястись  в  темноте  от  страха...  А  что
касается других, то в одном только Конституционном клубе можно взять сразу
дюжину. Убью этого, и мне уже ничего не страшно: я сам поведу туда  группу
захвата. Учащенно дыша, я снова поднял пистолет.
     Затем отвернулся и кинул его Старику. Тот поймал  оружие  на  лету  и
спросил:
     - В чем дело?
     - А? Не знаю. Когда я уже совсем собрался нажать на курок, мне  стало
достаточно просто знать, что я могу это сделать.
     - Я тоже так решил.
     На душе у меня стало тепло и спокойно, словно я только что  уничтожил
врага или был с женщиной, словно я действительно убил  эту  тварь.  Я  мог
повернуться к ней спиной и даже не злился на Старика.
     - Черт, у тебя все решено заранее! Как тебе нравится выступать в роли
кукловода?
     Но он шутки не принял.
     - Это не про меня. Обычно я лишь вывожу человека на  дорогу,  которой
он сам хочет идти. А настоящий кукловод - вот он.
     Я обернулся.
     - Да... Кукловод. Только ты  думаешь,  что  знаешь,  насколько  точно
угадал, но это не так. И я надеюсь, никогда не узнаешь.
     - Я тоже, - сказал он серьезно.
     Теперь я мог смотреть на хозяина без содрогания и, не отводя взгляда,
сказал:
     - Босс, когда вы с ним закончите, я его убью.
     - Заметано.


     Прервал нас человек,  который  неожиданно  влетел  в  лабораторию.  В
шортах и в белом  лабораторном  халате  он  выглядел  довольно  глупо.  Не
Грейвс, другой. Кстати, Грейвса я  больше  никогда  не  видел  -  наверно,
Старик его просто съел.
     - Прошу прощения, шеф, я не знал, что вы здесь. Я...
     - Да, я здесь, - перебил его Старик и направил пистолет ему в  живот.
- Почему ты в халате?
     Человек  посмотрел  на  пистолет  с  таким  выражением  лица,   будто
происходящее показалось ему неудачной шуткой.
     - З-э-э... Так я же работал. Не ровен час обольешься чем, а там у нас
растворы бывают...
     - Снять!
     - А?
     Старик повел пистолетом и сказал мне:
     - Приготовься.
     Человек торопливо скинул халат. На плечах  у  него  ничего  не  было,
красной сыпи на спине тоже.
     - Теперь ты возьмешь этот  халат  и  к  чертовой  матери  сожжешь,  -
приказал Старик. - А затем вернешься к работе.
     Залившись краской, человек шмыгнул к двери, но у порога остановился и
спросил:
     - Шеф, вы уже готовы к этой э-э-э... процедуре?
     - Скоро буду. Я дам знать.
     Когда дверь за ним закрылась, Старик тяжело вздохнув, убрал  пистолет
и проворчал:
     - Вот так всегда. Отдаешь приказ. Знакомишь всех. Заставляешь каждого
расписаться. Можно даже вытатуировать приказ на  их  хилых  мощах,  и  все
равно находится какой-нибудь  умник,  который  считает,  что  его  это  не
касается. Ученые...
     Я снова повернулся к своему хозяину. Вид его  по-прежнему  вызывал  у
меня отвращение, но теперь оно сопровождалось обостренным - и  не  совсем,
по правде говоря, неприятным - ощущением опасности.
     - Босс, - спросил я, - а что вы собираетесь с ним делать?
     - Я хочу его допросить.
     - В смысле... Как это? Обезьяна ведь не...
     - Да, обезьяна говорить не может.  Нам  придется  найти  добровольца.
Человека.
     Когда я сообразил наконец, что он имеет в  виду,  ужас  охватил  меня
почти с прежней силой.
     - Неужели вы и в самом деле... Это невозможно, такого даже  врагу  не
пожелаешь!
     - Возможно! И я на это пойду. Что должно быть сделано, будет.
     - Вы не найдете добровольца!
     - Одного уже нашли...
     - Да ну! И кто же это?
     - ...но я не хотел бы использовать того человека. Мне нужен другой.
     Сама мысль об этом казалась мне отвратительной, и я не стал  скрывать
своих чувств.
     - Доброволец он или нет, это все равно грязное дело.  Ладно,  один  у
вас есть, но второго такого психа вы долго искать будете.
     - Может быть, - согласился Старик. - Но тем не менее я  не  хотел  бы
использовать первого добровольца. А допрос нам необходим, сынок: мы  ведем
войну при полном отсутствии разведывательных данных. Мы  не  знаем  нашего
врага, не можем вести с ним переговоры. Нам не известно, откуда он  и  что
из себя представляет. Все это мы должны  выяснить,  потому  что  от  этого
зависит наше выживание. Говорить с  паразитом  можно  _т_о_л_ь_к_о_  через
человека. Значит, так мы и сделаем. Но мне по-прежнему нужен доброволец.
     - А что ты так на меня смотришь?
     - Да вот, смотрю.
     Я, в общем-то, задал вопрос в шутку, но он ответил таким тоном, что я
чуть заикаться не начал.
     - Ты... да ты с ума сошел! Нужно было убить эту заразу, когда ты  дал
мне свой пистолет. Знал бы заранее, что ты задумал, так бы  и  сделал.  Но
чтобы я добровольно позволил снова посадить паразита себе на спину  -  нет
уж, увольте.
     Он продолжал, словно и не слышал меня:
     - Кто угодно тут не  подойдет.  Нужен  человек,  который  сможет  это
выдержать. Джарвис, как оказалось, был недостаточно крепок, сломался. А ты
все-таки выжил.
     - Я? Да, один раз выжил. Но второй раз я просто не вынесу.
     - Но у тебя больше шансов остаться в живых, чем у кого-то еще. Ты уже
доказал, что способен, что  тебе  это  по  силам,  а  если  взять  кого-то
другого, я рискую потерять агента.
     - С каких пор это начало тебя беспокоить? - съязвил я.
     - Поверь, это беспокоит меня всегда. Я даю тебе последнюю возможность
решить: согласен ли ты на эксперимент, зная, что  это  необходимо,  что  у
тебя больше всех шансов и что пользы от тебя будет больше, чем от  других,
потому что у тебя уже есть опыт? Или ты предпочитаешь, чтобы  вместо  тебя
рисковал своей психикой и своей жизнью какой-то другой агент?
     Я попытался объяснить ему, что у меня на душе. Мысль  о  том,  что  я
умру, находясь во власти паразита, была просто невыносима.  Почему-то  мне
казалось, что такой смертью я заранее обрекаю себя на бесконечные  муки  в
аду. Но еще хуже было бы вновь почувствовать на спине паразита и  остаться
в живых. Вот только нужные слова никак не шли  на  язык,  и  я  беспомощно
пожал плечами.
     - Можешь меня уволить, но есть какие-то  пределы  тому,  что  человек
может вынести. Я не соглашусь.
     Он повернулся к интеркому на стене.
     - Лаборатория, мы сейчас начинаем. Поторопитесь.
     - А объект? - донеслось из динамика, и я узнал  голос  человека,  что
влетел незадолго до этого в комнату.
     - Первый доброволец.
     - Значит, взять стенд поменьше? - с сомнением спросил человек.
     - Да. Тащите все сюда.
     Я двинулся к двери.
     - Далеко собрался? - резко спросил Старик.
     - Как можно дальше отсюда, - так же резко ответил я. - Я  не  хочу  в
этом участвовать.
     Он схватил меня за руку и рывком развернул.
     - Придется тебе остаться. Ты знаешь о них больше всех, и твои  советы
могут оказаться полезными.
     - Отпусти.
     - Ты останешься - либо по своей воле, либо я прикажу тебя связать,  -
раздраженно сказал Старик. - Я сделал скидку на болезнь,  но  твои  фокусы
мне надоели.
     У меня уже не осталось сил спорить.
     - Что ж, ты здесь главный.


     Лаборанты вкатили в комнату кресло  на  колесиках,  хотя,  по  правде
сказать, этот предмет  обстановки  больше  напоминал  электрический  стул:
ремни для запястий, локтей, лодыжек и колен, крепления у пояса и груди, но
спинка была срезана, чтобы плечи жертвы оставались открытыми.
     "Кресло" установили рядом с клеткой обезьяны, затем убрали ближнюю  к
нему  стенку.  Обезьяна   наблюдала   за   приготовлениями   внимательным,
настороженным взглядом,  но  по-прежнему  не  могла  пошевелить  безвольно
висящими конечностями. Тем не менее, когда сняли стенку клетки, мне  снова
стало не по себе, и я остался на месте  только  из  опасения,  что  Старик
действительно прикажет меня связать. Лаборанты закончили  приготовления  и
отошли в сторону.  Открылась  дверь,  и  в  комнату  вошли  еще  несколько
человек, среди них Мэри.
     Я растерялся. Мне очень хотелось ее увидеть, и я пытался отыскать  ее
через медсестер, но они или действительно не знали, кто она, или  получили
на этот счет какие-то распоряжения. Теперь мы наконец встретились, но  при
таких обстоятельствах... Черт бы побрал Старика! Ну  зачем  приглашать  на
такое "представление" женщину, пусть даже женщину-агента? Должны  же  быть
какие-то рамки.
     Мэри бросила на меня  удивленный  взгляд,  затем  кивнула.  Меня  это
немного задело, но я все понял: не время и не место для пустых разговоров.
Выглядела она отлично, только очень серьезно. На ней был такой  же  наряд,
как у сиделок, но без этого нелепого шлема и панциря на  спине.  Вместе  с
ней в комнату вошли несколько мужчин с записывающей и прочей аппаратурой.
     - Готовы? - спросил начальник лаборатории.
     - Да, поехали, - ответил Старик.
     Мэри подошла к "креслу" и села. Двое лаборантов опустились на  колени
и принялись застегивать ремни. Я смотрел на все это словно  в  оцепенении.
Затем схватил Старика за руку, отшвырнул в сторону и, подскочив к  креслу,
раскидал лаборантов.
     - Мэри, - крикнул я, - ты с ума сошла! Вставай.
     Старик выхватил пистолет и навел на меня.
     - Прочь, - приказал он. - Вы, трое, взять его и связать!
     Я поглядел на пистолет, на Мэри. Она не двигалась - ноги  у  нее  уже
были пристегнуты, - и только смотрела на меня полным сочувствия взглядом.
     - Ладно, Мэри, вставай, - тупо сказал я. - Мне захотелось посидеть.
     Лаборанты убрали первое кресло и принесли другое. То, что приготовили
для Мэри, мне не  подходило:  оба  делались  точно  по  фигуре.  Со  всеми
затянутыми ремнями ощущение возникало такое, будто меня  залили  в  бетон.
Спина чесалась невыносимо, хотя никого мне пока туда не посадили.
     Мэри в комнате уже не было. Я не видел, как она ушла,  да  это  и  не
имело значения. Когда приготовления закончились, Старик положил  руку  мне
на плечо и сказал:
     - Спасибо, сынок.
     Я промолчал.
     Как пересаживали мне на спину паразита, я не  видел.  И  не  особенно
интересовался. Впрочем, даже если бы мне захотелось посмотреть, ничего  бы
не вышло: я просто не мог повернуть голову. Обезьяна  один  раз  взревела,
потом завизжала, и кто-то крикнул: "Осторожней!"
     Затем наступила такая тишина,  словно  все  затаили  дыхание.  Спустя
секунду что-то влажное опустилось мне на шею, и я потерял сознание.
     Очнулся я со знакомым ощущением нахлынувшей вдруг энергии. Я понимал,
что влип,  но  рассчитывал  как-нибудь  выкрутиться.  Страха  не  было:  я
испытывал презрение и не сомневался, что как-то их перехитрю.
     - Ты меня слышишь? - громко спросил Старик.
     - Орать-то зачем? - ответил я.
     - Ты помнишь, зачем ты здесь?
     - Вы хотите задавать вопросы. За чем дело стало?
     - Что ты из себя представляешь?
     - Глупый вопрос. Во мне шесть футов один дюйм,  в  основном  мышцы  и
совсем немного мозга. Вешу я...
     - Не о тебе речь. Ты знаешь, с кем я говорю - _т_ы_!
     - В игры играем?
     Старик ответил не сразу.
     - Видимо,  нет  смысла  притворяться,  что  я  не  знаю,  что  ты  за
существо...
     - Но ты и в самом деле не знаешь.
     - Однако мы изучали тебя все  это  время,  что  ты  жил  на  спине  у
обезьяны. И кое-какую информацию, которая дает мне  преимущество,  мы  уже
получили. Во-первых, - он принялся загибать пальцы, -  тебя  можно  убить.
Во-вторых, ты чувствуешь боль. Тебе не нравится электрический ток, и ты не
выносишь жара, который  способен  вынести  даже  человек.  В-третьих,  без
носителя ты беспомощен. Я могу приказать, чтобы тебя сняли, и  ты  умрешь.
В-четвертых, ты ничего  не  можешь  сделать  без  носителя,  а  он  сейчас
совершенно неподвижен. Попробуй ремни на прочность. Так что ты или  будешь
отвечать на наши вопросы, или умрешь.
     Я уже попробовал ремни и  обнаружил,  что  порвать  их  действительно
невозможно. Впрочем, это меня  не  беспокоило:  вернувшись  к  хозяину,  я
почувствовал себя на удивление спокойно - ни забот, ни волнений. Мое  дело
было служить и только, а дальше будь что будет.  Один  ремень  на  лодыжке
вроде был затянут слабее остальных: возможно, мне удастся вытащить ногу...
Затем  я  проверил  еще  раз  ремни  на  руках.  Может,   если   полностью
расслабиться...
     Сразу последовали указания -  или  я  сам  принял  решение:  в  такой
ситуации это одно и то же. Никаких разногласий между мной  и  хозяином  не
было: мы думали и действовали как одно целое. Короче, инструкции  это  или
собственное решение, но я  знал,  что  побег  сейчас  не  удастся.  Обводя
комнату взглядом, я пытался определить, кто  из  присутствующих  вооружен.
Возможно, только Старик: значит, уже легче.
     Где-то в глубине души  затаилось  ноющее  чувство  вины  и  отчаяния,
знакомое лишь слуге, действующему по воле инопланетного паразита, но я был
слишком занят, чтобы переживать.
     - Итак, - сказал Старик. - Ты будешь  отвечать  на  вопросы  сам  или
придется тебя заставлять?
     - Какие вопросы? - спросил я. - До сих пор  я  не  слышал  ни  одного
вразумительного вопроса.
     Старик повернулся к лаборанту.
     - Дай-ка мне разрядник.
     Я все еще испытывал ремни и как-то даже не обратил  внимания  на  эту
фразу. Если бы удалось притупить его бдительность, чтобы пистолет оказался
в пределах досягаемости - при условии, конечно, что  я  сумею  высвободить
руку - тогда, может быть...
     Он протянул  руку  с  гибким  хлыстом  куда-то  мне  за  спину,  и  я
почувствовал дикую, ослепляющую боль. В  комнате,  мне  показалось,  стало
темно, словно кто-то щелкнул выключателем. Меня раздирало на куски,  и  на
мгновение я даже потерял связь с хозяином.
     Затем  боль  схлынула,   оставив   после   себя   только   обжигающее
воспоминание. Но не успел я собраться с мыслями, как хозяин снова подчинил
меня своей воле. Впервые за все то время, что я был у него  в  подчинении,
меня охватило беспокойство: его дикий страх и боль  отчасти  передались  и
мне.
     - Ну как, понравилось? - спросил Старик.
     Страх,  однако,  исчез,  и  я  снова  чувствовал   лишь   безмятежное
равнодушие,  хотя  по-прежнему  внимательно  следил  за  своими   врагами.
Запястья и лодыжки тоже уже не болели.
     - Зачем ты это сделал? - спросил я. - Разумеется, ты можешь причинить
мне боль, но зачем?
     - Чтобы ты отвечал на вопросы.
     - Так задавай их.
     - Что вы за существа?
     Ответ появился у меня не сразу. Старик уже потянулся за  разрядником,
когда я услышал свой собственный голос:
     - Мы - народ.
     - Какой народ?
     - Единственный народ. Мы изучили вас и знаем теперь вашу жизнь. Мы...
- Я неожиданно замолчал.
     -  Продолжай,  -  мрачно  приказал  Старик  и  повел  в  мою  сторону
разрядником.
     - Мы пришли, чтобы принести вам...
     - Принести что?
     Я хотел говорить: хлыст разрядника покачивался ужасающе близко. Но не
хватало слов.
     - Принести вам мир, - вырвалось у меня.
     Старик фыркнул.
     - Мир, - продолжил я, - и покой, радость... радость подчинения.  -  Я
снова умолк. Слово "подчинение" не годилось.  Я  мучился,  словно  пытался
говорить на чужом языке. - Радость... нирваны.
     Это слово подходило гораздо лучше.