а они  ползут.  Они...  -
Дэвидсон смолк.
     Меня переполняла жалость. Спустя какое-то время он ушел.  Мы  с  Мэри
продолжали  говорить,  пытаясь  придумать,  что  делать  дальше,  но   все
безуспешно. Потом она сказала, что хочет спать  и  отправилась  в  женскую
палату. В тот вечер Старик приказал всем сотрудникам ночевать на базе, так
что и мне не оставалось ничего другого. Я прошел  на  мужскую  половину  и
залез в свой спальный мешок.
     Разбудил меня сигнал тревоги. Сирена еще не смолкла, а я уже  оделся,
и тут динамики системы оповещения взревели голосом Старика:  "Радиационная
и  газовая  тревога!  Закрыть  все  входы  и  выходы!  Всем  собраться   в
конференц-зале! Немедленно!"
     Поскольку я выполнял оперативную работу, никаких обязанностей на базе
у меня не было, и я направился прямиком в штаб. Старик, мрачный, как тень,
собирал всех в зале. Я хотел спросить, что случилось, но  полтора  десятка
других агентов, клерков, стенографисток  и  прочих  оказались  там  раньше
меня. Спустя какое-то время Старик  отправил  меня  к  охраннику  у  входа
узнать, сколько людей находится на базе. Затем провел перекличку  и  стало
ясно, что все от старой мисс Хайнс, секретарши Старика,  до  официанта  из
бара собрались в зале. Все, кроме  дежурного  охранника  и  Джарвиса.  Тут
ошибок быть не должно: за теми, кто входит и выходит, у нас следят  четче,
чем в банке за деньгами.
     После переклички меня отправили за охранником. Но чтобы  убедить  его
оставить пост, пришлось связаться оттуда по  телефону  с  самим  Стариком.
Лишь после этого он запер дверь и отправился со мной. Когда мы  вернулись,
Джарвиса тоже уже привели в зал. Рядом с ним стояли доктор  Грейвс  и  еще
один человек из лаборатории. Джарвис  был  в  больничном  халате,  явно  в
сознании, но, видимо, под действием какого-то препарата.
     Я начал догадываться в чем дело. Старик повернулся к  собравшимся  и,
держась на расстоянии, извлек пистолет.
     - Один из паразитов-захватчиков находится среди нас, -  начал  он.  -
Для кого-то из вас этим все сказано. Остальным же я объясню, поскольку  от
полного взаимодействия и беспрекословного повиновения каждого зависит наша
безопасность и безопасность всего человечества.
     Он кратко, но ужасающе точно обрисовал ситуацию и закончил следующими
словами:
     - В общем, паразит почти наверняка находится в этой комнате. Один  из
нас выглядит как человек, но на самом деле  -  автомат,  подвластный  воле
опаснейшего врага.
     В  зале  послышалось  бормотание.  Люди   украдкой   переглядывались,
некоторые пытались встать подальше от других. Секунду назад мы были  одной
командой, теперь же в зале оказалась толпа,  где  каждый  подозревал  всех
остальных. Я и сам вдруг обнаружил, что невольно отодвигаюсь  от  стоящего
рядом человека, хотя знал бармена Рональда не один год.
     Грейвс прочистил горло.
     - Шеф, я предпринял все необходимые меры...
     - Помолчи. Выведи Джарвиса вперед. Сними с него халат.
     Грейвс умолк, и они с  помощником  сделали,  как  приказано.  Джарвис
почти не реагировал на происходящее. Видимо, Грейвс и в самом деле накачал
его транквилизаторами.
     - Поверните его, - распорядился Старик.
     Джарвис не сопротивлялся. На плечах и на  шее  у  него  остался  след
паразита - мелкая красная сыпь.
     - Теперь вы видите, где он сидел.
     Когда  Джарвиса  раздели,  люди  зашептались,  и  кто-то  из  девушек
смущенно захихикал. Теперь же в зале воцарилось гробовое молчание.
     - А сейчас мы будем ловить этого слизняка! - произнес Старик. - Более
того, он нам нужен живьем. Вы все видели, где  паразит  седлает  человека.
Предупреждаю: если кто-то его спалит,  я  сам  пристрелю  виновного.  Если
придется стрелять, чтобы поймать носителя, то только по ногам. Сюда!  -  С
этими словами Старик направил лучемет на меня.
     На полпути от толпы до него он велел остановиться.
     - Грейвс! Посади Джарвиса у меня за  спиной.  Нет!  Халат  оставь  на
месте. - Затем снова ко мне: - Оружие на пол!
     Ствол его лучемета смотрел прямо мне в живот. Я медленно достал  свой
и отпихнул его ногой метра на два в сторону.
     - Раздеться!
     Приказ, мягко говоря,  не  самый  привычный,  но  лучемет  помог  мне
избавиться от смущения. Хотя, конечно, когда раздеваешься догола на глазах
у людей, девичье хихиканье из толпы совсем не повышает настроения. Одна из
девушек прошептала: "Неплохо", другой голос ответил: "А по-моему,  слишком
костляв". Я покраснел.
     Оглядев меня  с  ног  до  головы,  Старик  приказал  поднять  с  пола
пистолет.
     - Прикроешь меня. И следи за дверью. Теперь ты!  Дотти-забыл-фамилию.
Твоя очередь.
     Дотти работала в канцелярии. Оружия у нее, разумеется, не было, но  в
тот день она пришла в длинном, до пола, платье. Дотти сделала шаг  вперед,
остановилась и замерла.
     Старик повел лучеметом.
     - Давай, раздевайся!
     - Вы что, всерьез? - недоуменно спросила она.
     - Б_ы_с_т_р_о_!
     Дотти чуть не подпрыгнула на месте.
     -  Вовсе  не  обязательно  на  меня  орать.  -  Она  закусила   губу,
расстегнула пряжку на поясе и упрямым тоном добавила: - Я  думаю,  мне  за
это полагаются премиальные. - Затем швырнула платье в сторону.
     - К стене! - Старик злился. - Теперь Ренфрю!
     После испытания, выпавшего на мою долю, мужчины действовали быстро  и
деловито, хотя некоторые  все  же  стеснялись.  Что  касается  женщин,  то
кое-кто хихикал, кое-кто краснел, но никто особенно  не  возражал.  Спустя
двадцать минут почти все в зале разделись. Я  в  жизни  не  видел  столько
квадратных ярдов "гусиной кожи", а разложенного на полу оружия хватило  бы
на целый арсенал.
     Когда дошла очередь до Мэри, она быстро, без  ужимок  разделась,  но,
даже оставшись в чем мать родила, держалась спокойно и с достоинством.  Ее
вклад в "арсенал" оказался гораздо больше, чем у любого из нас.  Я  решил,
что она просто влюблена в оружие.
     В  конце  концов   все,   кроме   самого   Старика   и   его   старой
девы-секретарши, разделись, но паразита ни на ком не было. Я думаю, Старик
немного побаивался мисс Хайнс. С недовольным видом он потыкал тростью гору
одежды, затем поднял взгляд на свою секретаршу.
     - Теперь вы, мисс Хайнс, пожалуйста.
     Ну, подумал я, здесь без применения силы не обойдешься.
     Мисс Хайнс стояла неподвижно и глядела Старику прямо в глаза - этакая
статуя, символизирующая оскорбленное достоинство.
     Я шагнул ближе и процедил:
     - А как насчет вас, босс? Раздевайтесь.
     Он бросил на меня удивленный взгляд.
     - Я серьезно, - добавил я.  -  Теперь  вас  только  двое.  Паразит  у
кого-то из вас. Скидывайте шмотки.
     Когда надо, Старик способен подчиниться неизбежному.
     - Разденьте ее, - буркнул он и с мрачным видом принялся  расстегивать
молнию на брюках.
     Я сказал Мэри, чтобы взяла двух женщин и раздела мисс  Хайнс.  Старик
уже спустил брюки до колен, и тут мисс Хайнс рванула к выходу.
     Между нами стоял Старик, и я не мог стрелять из  опасения  попасть  в
него, а все остальные агенты в зале оказались без оружия. Видимо,  это  не
случайно: Старик опасался, что кто-нибудь из них не сдержится и выстрелит,
а слизняк нужен был ему живым.
     Когда я бросился  за  мисс  Хайнс,  она  уже  выскочила  за  дверь  и
понеслась по коридору. Там я, конечно, мог бы в нее попасть, но тут просто
не сработала реакция. Во-первых, эмоции так быстро  не  переключишь:  ведь
это по-прежнему была старая добрая Леди Хайнс, секретарша босса, та самая,
что  не  раз  отчитывала  меня  за  грамматические  ошибки  в  отчетах.  А
во-вторых, если у нее на спине сидел паразит, он нужен был нам живым, и  я
не хотел рисковать.
     Она нырнула в какую-то дверь, и снова я промедлил  -  просто  в  силу
привычки, поскольку дверь вела в женский туалет.
     Впрочем, это задержало меня лишь на  мгновение.  Я  рывком  распахнул
дверь, с оружием наизготовку влетел внутрь... И меня тут  же  двинули  над
правым ухом чем-то тяжелым.


     О следующих  нескольких  секундах  у  меня  нет  ясных  воспоминаний.
Видимо,  я  на  какое-время  потерял  сознание.  Помню  борьбу  и   крики:
"Осторожней!", "Черт! Она меня укусила!", "Руки не суй!". Затем кто-то уже
спокойно: "За ноги и за руки, только осторожно". Кто-то еще спросил: "А  с
ним что?", и в ответ ослышалось: "Позже. Он просто потерял сознание".
     Когда мисс Хайнс унесли, я еще не полностью пришел  в  себя,  но  уже
чувствовал, как  возвращаются  силы.  Сел,  осознавая,  что  нужно  срочно
сделать что-то  важное.  Затем,  шатаясь,  встал  и  направился  к  двери.
Осторожно выглянул - там никого не было - и бросился по коридору прочь  от
конференц-зала.
     Очутившись во внешнем проходе, я вдруг понял, что не одет, и метнулся
в мужскую палату.  Схватил  чью-то  одежду  и  напялил  на  себя.  Ботинки
оказались малы, но в тот момент это не имело значения.
     Я снова бросился к выходу, нашел выключатель, и дверь распахнулась.
     Мне уже казалось, что моего побега никто не заметит, но, когда я  был
в дверях, кто-то крикнул мне вслед: "Сэм!". Я выскочил за порог и оказался
перед шестью дверьми, бросился в одну из них,  за  ней  были  еще  три.  К
катакомбам, что мы называем базой, ведет целая сеть туннелей,  похожих  на
переплетенные спагетти. В конце концов я  вынырнул  на  одной  из  станций
метро, в киоске,  где  торговали  фруктами  и  дешевыми  книжками,  кивнул
хозяину, вышел из-за прилавка и смешался с толпой.
     Затем сел на реактивный экспресс, идущий на север, но  на  первой  же
остановке сошел. Перебрался на платформу, откуда  отправлялся  экспресс  в
обратном направлении, и встал у кассы, выбирая,  у  кого  из  этих  раззяв
будет бумажник потолще. Выбрал какого-то типа, сел  на  его  поезд,  потом
сошел на одной с ним остановке и в первом же темном переулке двинул ему по
затылку. Теперь у меня появились деньги, и я был готов действовать.  Я  не
понимал, для чего мне деньги, но знал, что для следующего этапа они нужны.



                                    7

     В глазах у меня немного двоилось, словно  я  смотрел  на  мир  сквозь
подернутую рябью воду, но  при  этом  я  не  испытывал  ни  удивления,  ни
любопытства. Просто двигался, как лунатик, без единой  мысли  о  том,  что
собираюсь делать, хотя на самом деле не спал и понимал, кто я, где я  и  с
кем работал в Отделе. Но даже не зная дальнейших своих  планов,  я  всегда
осознавал, что делаю в данный момент, и нисколько не сомневался,  что  эти
действия необходимы.
     По  большей  части,  я  не  испытывал  никаких  эмоций,   разве   что
удовлетворение от работы, которую нужно сделать. Но  это  на  сознательном
уровне.  Где-то  глубоко-глубоко  в  душе  я  мучительно  переживал   свое
несчастье, мне было страшно, меня терзало чувство  вины,  однако  все  это
глубоко, далеко,  где-то  в  заваленном,  запертом  уголке  души.  Я  едва
осознавал, что во мне сохранились эти чувства, и никакого влияния  они  на
меня не оказывали.
     Я знал, что меня видели, когда я уходил с базы. "Сэм!" - это  кричали
мне. Под таким именем меня знали только двое, но Старик воспользовался  бы
настоящим. Значит, меня видела Мэри. Хорошо, думал  я,  что  она  показала
мне, где живет. К ее следующему  появлению  нужно  будет  подготовить  там
ловушку. А до того я должен делать свое дело  и  следить,  чтобы  меня  не
поймали.
     Используя все свое умение скрываться  от  преследования,  я  двигался
через район складов. Вскоре показалось подходящее здание.  На  табличке  у
входа значилось "Сдается верхний этаж. Обращаться к агенту  во  аренде  на
первом этаже". Я осмотрел склад, запомнил адрес и быстро вернулся назад на
два квартала, к почтовому отделению "Вестерн Юнион", а оттуда с первого же
свободного аппарата отправил сообщение: "Высылайте два контейнера малышей.
Переговоры закончены. Скидка та же. Грузополучатель Джоэл Фриман". Добавил
адрес склада, и сообщение ушло в агентство  "Роско  и  Диллард",  Де-Мойн,
штат Айова.
     Светящаяся вывеска ресторана быстрого обслуживания на улице напомнила
мне, что я голоден, но ощущение сразу же угасло, и больше  я  об  этом  не
вспоминал. Вернувшись на склад, я выбрал в  дальнем  конце  первого  этажа
угол потемнее и устроился там, ожидая, когда откроется контора.
     Смутно помню, что до самого утра меня мучил  повторяющийся  кошмарный
сон, где что-то давило на меня и сжимало со всех сторон.
     В девять появился агент по аренде, и я снял  верхний  этаж,  заплатив
сверху за  то,  чтобы  он  предоставил  мне  помещение  немедленно.  Затем
поднялся, отпер склад и стал ждать.
     Примерно в десять тридцать прибыли  мои  контейнеры.  Когда  люди  из
службы доставки ушли, я вскрыл контейнер, достал одну  ячейку,  прогрел  и
подготовил. После этого снова отыскал агента.
     - Мистер Гринберг, не могли бы вы подняться  на  минутку  ко  мне?  Я
хотел показать, где мне нужно изменить освещение.
     Он поворчал, но  согласился.  Я  закрыл  за  ним  дверь  и  подвел  к
открытому контейнеру.
     - Вот здесь. Вы наклонитесь и сразу увидите, что я имею в  виду.  Мне
бы нужно...
     Едва он наклонился, я сжал его  крепким  захватом,  задрал  пиджак  и
рубашку, свободной рукой перенес  наездника  из  ячейки  ему  на  спину  и
подержал еще  немного,  чтобы  он  успокоился.  Затем  отпустил,  заправил
рубашку и отряхнул пыль с пиджака. Когда он пришел в себя, я спросил:
     - Какие новости из Де-Мойна?
     - Что тебя интересует? Ты долго был без контакта?
     Я начал объяснять, но он меня перебил:
     - Давай не будем тратить время и переговорим напрямую.
     Гринберг задрал рубашку, я сделал  то  же  самое,  и  мы  уселись  на
закрытом  контейнере  спиной   к   спине,   чтобы   наши   хозяева   могли
соприкоснуться. В мыслях у меня осталась пустота, и я даже  не  знаю,  как
долго продолжался их разговор. Помню только, я неотрывно смотрел на  муху,
вьющуюся у облепленной пылью паутины.
     Следующей  нашей  добычей  стал  управляющий  зданием.  Им   оказался
здоровенный швед, и мы едва справились с ним вдвоем.  После  этого  мистер
Гринберг позвонил хозяину и настоял, чтобы  тот  приехал  и  сам  осмотрел
кое-какие дефекты складского помещения - я уж не знаю, что именно  он  ему
говорил, потому что в это время мы с управляющим  открывали  и  прогревали
новые ячейки.
     Владелец здания оказался важной птицей, и все  мы,  включая  и  меня,
почувствовали    удовлетворение.    Он    принадлежал    к     престижному
Конституционному клубу, а список его членов читается как "Кто есть  кто  в
финансах, правительстве и промышленности".
     Близился полдень, время было дорого.  Управляющий  отправился  купить
для меня одежду и саквояж, а заодно отправил шофера владельца склада к нам
наверх. В двенадцать тридцать мы с  владельцем  отбыли  на  его  машине  в
город. В саквояже рядом со мной покоились двенадцать наездников в ячейках,
уже готовые.
     В книге посетителей владелец склада  записал:  "Дж.Хардвик  Поттер  с
гостем". Слуга хотел забрать у меня саквояж, но  я  сказал  ему,  что  мне
необходимо поменять перед ленчем сорочку. Мы копошились перед  зеркалом  в
туалетной комнате, пока там не осталось никого, кроме служителя,  а  затем
"завербовали" его и отправили сообщить  менеджеру  клуба,  что  одному  из
гостей стало плохо.
     Став нашим, менеджер принес еще один белый халат, и я  превратился  в
нового служителя  туалетной  комнаты.  У  меня  оставалось  только  десять
наездников, но контейнеры должны были в скорости доставить со склада прямо
в клуб. Вместе с первым служителем мы использовали все десять еще до того,
как наплыв членов клуба, прибывающих на ленч,  пошел  на  убыль.  Один  из
гостей вошел в туалет не вовремя,  и  мне  пришлось  его  убить.  Труп  мы
запихали в шкаф  для  швабр.  После  этого  наступило  затишье,  поскольку
контейнеры все еще не привезли. У меня начались было голодные  спазмы,  но
вскоре боль  ослабла,  хотя  и  не  пропала  совсем.  Я  сообщил  об  этом
менеджеру, и он велел принести для меня ленч в  свой  кабинет.  Контейнеры
прибыли как раз, когда я заканчивал.
     Посетителей стало теперь меньше, и мы шаг за шагом захватывали  клуб,
а к четырем после полудня уже все - члены клуба, их гости и  обслуживающий
персонал - были с нами. После чего мы начали обрабатывать вновь  прибывших
прямо в фойе, куда их впускал швейцар. Ближе к концу дня менеджер позвонил
в Де-Мойн, чтобы прислали еще контейнеры. И в тот же вечер  мы  заполучили
крупную добычу, можно  сказать,  приз  -  заместителя  министра  финансов.
Настоящая победа, ибо Министерство финансов  США,  помимо  всего  прочего,
отвечает и за безопасность Президента.



                                    8

     Захват одной из ключевых фигур администрации я воспринял  с  каким-то
отвлеченным удовлетворением и больше об этом не думал. Мы - я имею в  виду
людей-рекрутов - почти совсем не  думали,  мы  лишь  знали,  что  надлежит
сделать, но понимали это уже в действии - как вышколенная лошадь,  которая
получает команду, выполняет и  всегда  готова  к  следующему  распоряжению
седока.
     Неплохое  сравнение,  но  все  же  не  полное.   Повелители-наездники
получали в свое распоряжение не только разум, но  и  память,  и  жизненный
опыт каждого из нас. Мы же  и  общались  за  них  друг  с  другом,  иногда
понимая, о чем речь, иногда нет. Разговорное общение шло через нас,  слуг,
но  мы  никак  не   участвовали   в   более   важных,   прямых   контактах
непосредственно между хозяевами. Во время таких совещаний мы просто сидели
и тихо ждали, пока наши повелители не наговорятся, затем заправляли одежду
и делали, что приказано.
     К словам, что слетали с моих губ по воле хозяина, я имел отношения не
больше, чем, скажем, телефон, говорящий чьим-то голосом. Аппарат связи,  и
только. Как-то спустя несколько дней после того, как  меня  "завербовали",
мне случилось передавать менеджеру клуба инструкции о  поставках  ячеек  с
наездниками. При этом я краешком сознания уловил, что приземлились еще три
корабля, но в памяти остался лишь один адрес в Нью-Орлеане.
     Однако я совсем об  этом  не  думал,  просто  продолжал  свою  работу
"помощника мистера Поттера по особым поручениям", проводя целые  дни  -  а
иногда и ночи - в его кабинете. Возможно даже, что мы поменялись ролями: я
нередко отдавал устные распоряжения и самому Поттеру. Хотя  не  исключено,
что и сейчас я понимаю общественные взаимоотношения  паразитов  не  лучше,
чем тогда.
     Я знал - и так же знал мой хозяин, - что мне опасно  показываться  на
улицах. Собственно, он знал столько же, сколько я. Через  меня  ему  стало
известно, что Старик знает о моей "вербовке" и не оставит поисков  до  тех
пор, пока меня не поймают или не убьют.
     Странно, что мой хозяин не подыскал себе нового носителя  и  попросту
не убил меня: "рекрутов" у нас было куда больше,  чем  наездников.  Причем
они  не  испытывали  ничего  похожего   на   человеческую   щепетильность.
Повелители-наездники, только-только извлеченные из транзитных ячеек, часто
наносили своим носителям увечья; мы всегда уничтожали  таких  носителей  и
подбирали новых.  С  другой  стороны,  станет  ли  опытный  ковбой  менять
вышколенную рабочую лошадь на новую, еще необъезженную?  Возможно,  только
поэтому меня прятали, и я остался жив.
     Спустя какое-то время город оказался в  наших  руках,  и  мой  хозяин
начал выводить меня на улицу. Я не хочу сказать, что  у  каждого  появился
горб, нет. Людей было  слишком  много,  а  хозяев  слишком  мало.  Но  все
ключевые позиции в городе занимали теперь наши "рекруты" - от полисмена на
углу до мэра и начальника полицейского управления, не говоря уже о  мелких
городских начальниках,  священниках,  членах  советов  директоров  крупных
компаний и значительной части руководства  связью