я сел рядом, и прошептала:
     - Здравствуй, милый!
     Мэри не спрашивала, чем я занимался, не дулась за то, что я пропал, и
даже не жаловалась, что меня не было слишком долго. Что прошло, то прошло.
     Зато я тараторил без умолку:
     - Нет, это просто замечательно! А я думал, ты по-прежнему укладываешь
Президента спатки. Давно ты здесь? Когда тебе  обратно?  Слушай,  давай  я
тебя чем-нибудь угощу? О, у тебя уже есть. - Я начал было  выстукивать  на
клавиатуре заказ для себя, но рюмка появилась на столе сама. - О! Как  она
здесь оказалась?
     - Я сделала заказ, когда увидела тебя в дверях.
     - Мэри, я тебе уже говорил, что ты бесподобна?
     - Нет.
     - Тогда слушай: ты бесподобна!
     - Спасибо.
     - Надолго ты освободилась? - продолжал болтать я. - Слушай, а как  бы
тебе несколько дней отдохнуть? Не могут же  они  держать  тебя  на  работе
двадцать четыре часа в сутки, неделю за неделей, совсем без  передышки?  Я
сейчас пойду к Старику и скажу ему...
     - Меня отпустили отдохнуть, Сэм.
     - ...все что я о нем... А?
     - Меня отпустили.
     - Серьезно? Надолго?
     - До вызова. Сейчас все увольнения до вызова.
     - Но... И давно ты отдыхаешь?
     - Со вчерашнего дня. Сижу здесь и жду тебя.
     - Со вчерашнего дня! -  Весь  предыдущий  день  мне  пришлось  читать
пентагоновским шишкам лекции, глупые  лекции,  которые  совершенно  их  не
интересовали. Я вскочил. - Жди меня здесь. Я сейчас вернусь.
     Когда я влетел в кабинет Олдфилда, он оторвался  от  бумаг  и  устало
спросил:
     - Ну тебе-то чего еще нужно?
     - Шеф, я насчет этого сеанса вечерних сказок,  который  запланировали
для меня на сегодня. Его лучше отменить.
     - С какой стати?
     - Я заболел. Мне давно полагается отпуск по  болезни,  и  я  хочу  им
воспользоваться.
     - У тебя, по-моему, с головой не все в порядке.
     - Точно! С головой.  Голоса  чудятся.  Все  за  мной  следят.  И  мне
постоянно снится, что я опять  у  титанцев.  -  Последнее,  впрочем,  было
чистой правдой.
     - С каких это пор помешательство  стало  препятствием  для  работы  в
Отделе? - Он явно ждал, как я выкручусь.
     - Слушай, ты меня отпустишь или нет?
     Олдфилд покопался в своих бумагах, нашел нужную и порвал ее на куски.
     - О'кей. Телефон держи под рукой. Тебя могут вызвать в любую  минуту.
А теперь проваливай.
     Что я и сделал. Едва я вошел, Мэри подняла взгляд и снова расцвела  в
улыбке.
     - Хватай свои вещи. Мы уходим, - сказал я.
     Она даже не спросила, куда,  просто  встала.  Я  поднял  свою  рюмку,
сделал один глоток  и  пролил  чуть  не  все  остальное.  Мы  даже  словом
перекинуться не успели,  как  оказались  наверху,  на  пешеходном  уровне.
Только тут я спросил:
     - Так. Где ты хочешь, чтобы мы поженились?
     - Сэм, мы ведь это уже обсуждали.
     - Конечно, теперь мы просто это сделаем. Так где?
     - Сэм, дорогой мой, я  сделаю,  как  ты  скажешь.  Но  я  по-прежнему
против.
     - Почему?
     - Знаешь, Сэм, поедем ко мне? Я тебе обед приготовлю.
     - О'кей, приготовишь, но не там. И сначала мы поженимся.
     - Ну пожалуйста, Сэм...
     - Давай-давай, парень. Она уже сдается, - посоветовал кто-то рядом.
     Я оглянулся и увидел, что вокруг собралась довольно  приличная  толпа
зрителей, махнул рукой и сердито крикнул:
     - Вам что, делать всем нечего? Шли бы лучше выпили!
     В толпе лишь бесстрастно прокомментировали:
     - Я бы на его месте согласился.
     Я схватил Мэри за руку, молча потащил  к  такси  и  только  когда  мы
забрались в машину, обиженно спросил:
     - Ладно. Почему ты не хочешь за меня  замуж?  У  тебя  есть  какие-то
причины?
     - Но зачем, Сэм? Я и так твоя. Тебе не нужен контракт.
     - Как зачем? Затем, что я тебя люблю, черт побери!
     Мэри какое-то время молчала, и я уже начал думать, что чем-то  обидел
ее. Потом наконец ответила, но так тихо, что я едва ее расслышал.
     - Раньше ты мне этого не говорил, Сэм.
     - Как же? Не может быть.
     - Нет, я уверена, что не говорил. Почему?
     - М-м-м... Не знаю. Видимо, по недосмотру. И я не совсем понимаю, что
означает слово "любовь".
     - Я тоже, - тихо произнесла она.  -  Но  мне  нравится,  как  ты  это
говоришь. Скажи еще раз, а?
     - Э-э-э... О'кей. Я тебя люблю. Я люблю тебя, Мэри.
     - Сэм...
     Она прижалась ко мне и задрожала от волнения. Я чуть встряхнул ее.
     - А ты?
     - Я? О, я тоже тебя люблю, Сэм. С тех самых пор...
     - С каких пор?
     Я думал, она скажет, что с тех пор,  как  я  заменил  ее  в  операции
"Интервью", но оказалось, нет.
     - Я полюбила тебя, когда ты залепил мне пощечину.
     Ну где тут логика?
     Машина  медленно  курсировала  вдоль  коннектикутского  побережья.  Я
разбудил водителя и попросил доставить нас в Вестпорт,  где  мы  сразу  же
направились в мэрию. Я подошел к  стойке  в  бюро  санкций  и  лицензий  и
обратился к клерку:
     - Мы можем здесь пожениться?
     - Это как пожелаете, -  ответил  он.  -  Охотничьи  лицензии  налево,
лицензии на собак направо. А здесь золотая середина. Надеюсь.
     - Что ж, отлично, - сказал я серьезно. - Будьте добры,  оформите  нам
лицензию.
     - Конечно. О чем речь? Каждый должен испытать это хотя бы один раз  в
жизни, как я всегда говорил моей  старухе.  -  Он  достал  бланк.  -  Ваши
серийные номера, пожалуйста.
     Мы назвали номера.
     - Так. Не регистрировал ли кто-то из вас брак в другом штате?
     Нет, не регистрировал.
     - Вы уверены? Если после регистрации  обнаружатся  другие  контракты,
этот утратит силу.
     Мы снова подтвердили, что оба никогда не вступали в брак.
     - Какой срок? Возобновляемый контракт или на всю жизнь?  Если  больше
десяти лет, такса такая же, как на всю жизнь. Если меньше  шести  месяцев,
то это не ко мне: можете получить упрощенный контракт  у  авторегистратора
вон там, у стены.
     - На всю жизнь, - тихо ответила Мэри.
     Клерк удивленно вскинул брови.
     - Леди, вы уверены,  что  делаете  правильный  выбор?  Возобновляемый
контракт с автоматическим  продлением  столь  же  постоянен,  но  если  вы
передумаете, вам не придется обращаться в суд.
     - Вы слышали, что сказала леди?
     - О'кей-о'кей. Финансовая  политика  определяется  одной  из  сторон,
взаимным согласием или закрепляется контрактом?
     - Контрактом, - ответил я, и Мэри кивнула.
     - Контрактом так контрактом, - согласился он,  пробежав  пальцами  по
клавиатуре принтера. - Теперь самый главный вопрос: кто платит и  сколько?
Содержание или дарственный фонд?
     - Содержание,  -  ответил  я,  поскольку  на  дарственный  фонд  моих
сбережений просто не хватило бы.
     - Ни то, ни другое, - твердо сказала Мэри.
     - В смысле? - удивился клерк.
     - Ни то, ни другое, - повторила она. - Это не денежный контракт.
     Клерк откинулся на спинку стула.
     - Леди, вы совершаете  ошибку,  -  попытался  уговорить  он  Мэри.  -
Джентльмен, как вы слышали, готов  платить  содержание,  и  он  совершенно
прав.
     - Нет.
     - Может быть, вам лучше посоветоваться сначала со своим адвокатом?  В
фойе есть общественный коммуникатор.
     - Нет!
     - Чтоб мне сдохнуть тогда, если я понимаю, зачем вам нужен контракт!
     - Я тоже не понимаю, - успокоила его Мэри.
     - Вы хотите сказать, что он вам не нужен?
     - Нужен. Запишите, как я сказала: "Без содержания".
     Клерк с беспомощным видом склонился над принтером.
     - Теперь, видимо, все. Проще не бывает, - сказал  он  и  забубнил:  -
Клянетесь - ли - вы - оба - что - изложенные - выше - факты - верны -  что
- вы - регистрируете - это - соглашение - по - собственной - воле - и - не
- под - влиянием - наркотических - препаратов - что - никаких - скрытых  -
обязательств - и - прочих - юридических - препятствий - к - заключению - и
- регистрации - брака - не - существует?
     Да, клянемся; да, по собственной;  нет,  не  под  влиянием;  нет,  не
существует.
     Клерк выдернул лист из принтера.
     -  Пожалуйста,  отпечатки  больших  пальцев.  О'кей,  с  вас   десять
долларов, включая федеральный налог.
     Я расплатился, и он сунул контракт в копировальную машину.
     - Копии будут высланы  по  адресам,  соответствующим  вашим  серийным
номерам. Все. Какого рода церемонию вы предпочитаете?  Могу  я  чем-нибудь
помочь?
     - Мы не хотим никаких религиозных церемонии, - ответила Мэри.
     - Тогда я могу посоветовать как раз то, что вам нужно. Старый  добрый
доктор  Чамли.  Никакого  предпочтения  ни  одной   из   религий,   лучшее
стереосопровождение в городе, все четыре стены и настоящий оркестр. Полный
набор удовольствий, включая обряд плодородия и прочее,  но  все  чинно,  с
достоинством. Плюс личные отеческие советы. После  него  вы  действительно
почувствуете себя семьей.
     - Нет, - теперь это сказал я.
     - Да полно вам! - принялся уговаривать  меня  клерк.  -  Подумайте  о
молодой леди. Если она сдержит свои обязательства  по  контракту,  второго
шанса у нее не  будет.  Каждая  девушка  заслуживает,  чтобы  у  нее  была
свадьба. И, честное слово, я не бог весть какие комиссионные получаю.
     - Вы сами можете нас поженить? Да? - спросил я.  -  Тогда  вперед.  И
давайте покончим с этой процедурой.
     - А вы что, не знали? - удивленно ответил он. -  В  этом  штате  люди
женятся сами. Вы уже женаты,  поскольку  поставили  отпечатки  пальцев  на
лицензии.
     Я сказал "О!". Мэри промолчала, и мы вышли на улицу.
     На посадочной площадке к северу от города я взял  напрокат  машину  -
развалюхе исполнилось лет десять, но там стоял автопилот, так что нас  она
вполне устраивала. Мы облетели город по кругу, срезали  над  Манхэттенским
кратером, и я запрограммировал автоматику. Меня переполняло счастье,  и  в
то же время я ужасно волновался, но затем Мэри меня обняла... Не знаю  уж,
сколько прошло времени, но скоро  -  слишком  скоро  -  послышалось  "БИП!
бип-бип БИП!" радиомаяка в  моей  хижине.  Я  высвободился  из  объятий  и
направил машину на посадку.
     - Где это мы? - спросила Мэри сонным голосом.
     - Над моей хижиной в горах, - ответил я.
     - Я даже не знала, что у тебя есть хижина. Думала, мы летим ко мне.
     - Там же полно капканов! И кстати, это теперь не моя хижина, а наша.
     Она снова меня поцеловала, и я чуть не врезался при посадке в  землю.
Мне пришлось уделить несколько минут машине, а Мэри тем временем выбралась
и пошла вперед. Я ее догнал уже у дома.
     - Бесподобно, милый!
     - Адирондак! Этим все сказано, - согласился я.
     Солнце висело над самым горизонтом, а легкая дымка,  окутавшая  горы,
придавала пейзажу какой-то особенный, удивительно объемный вид.
     Мэри обернулась.
     - Да. Только я не природу имела в виду, а твой дом. Давай зайдем?
     - Конечно. Только это, скорее, просто хижина.
     В общем-то, так она и планировалась. Внутри даже  бассейна  не  было.
Приезжая сюда, я хотел чтобы город оставался где-то  там,  далеко  позади.
Корпус - стандартный, из стали и стеклопластика, но  снаружи  обшит  особо
прочными плитами - тоже пластик, но в форме бревен. Внутри -  все  просто:
одна большая гостиная с  настоящим  камином,  мягкими  коврами  и  низкими
креслами. Все необходимое оборудование марки "Компакто Спешиал" находилось
под  фундаментом:  кондиционер,  энергоблок,  фильтры,  аудиооборудование,
водоснабжение и канализация, радиационные датчики, сервомеханизмы  -  все,
кроме морозильника и кухонного оборудования, упрятано вниз, и ни забот, ни
хлопот. Даже стереоэкраны не сразу заметишь, пока они не  включены.  Почти
настоящая бревенчатая хижина, но с водопроводом.
     - Очень милая хижина, -  сказала  Мэри  серьезным  тоном.  -  Большой
роскошный дом мне бы, наверно, не понравился.
     - Значит, нас уже двое. - Я набрал комбинацию  на  шифрозамке,  дверь
разошлась в стороны, и Мэри прошмыгнула внутрь. - Эй! Ты куда?
     Она вернулась на порог.
     - Что такое, Сэм? Я что-то сделала не так?
     - Еще бы! - Я вытащил ее на улицу,  затем  поднял  на  руки,  перенес
через порог, поцеловал и поставил. - Вот, теперь ты у себя дома.
     Когда мы  вошли,  включился  свет.  Мэри  обвела  гостиную  взглядом,
повернулась и бросилась мне на шею.
     - Дорогой...
     Спустя какое-то время, она меня  отпустила  и  принялась  бродить  по
комнате, останавливаясь то тут, то там, приглядываясь, трогая вещи.
     - Знаешь, Сэм, если бы я планировала обстановку сама получилось бы то
же самое.
     - У меня, к сожалению, только одна ванная, -  признался  я.  -  Будем
жить в суровых полевых условиях.
     - Меня это вполне устраивает. Я даже счастлива; теперь я знаю, что ты
не водил сюда своих женщин.
     - Каких женщин?
     - Сам знаешь, каких.  Если  бы  ты  задумал  этот  дом  как  любовное
гнездышко, здесь была бы вторая ванная комната.
     - Тебя не проведешь.
     Она не ответила и  ушла  на  кухню.  Спустя  секунду  оттуда  донесся
радостный визг.
     - Что случилось? - спросил я, направляясь к ней.
     - Я совсем не ожидала найти в холостяцком доме такую кухню.
     - А я, кстати, неплохо готовлю. Мне хотелось хорошую кухню, вот  я  и
купил все, что нужно.
     - Бесподобно! Но теперь готовить для тебя буду я.
     - Хорошо, это твоя кухня. Распоряжайся.  Но  может  быть,  ты  хочешь
сначала сполоснуться? Я пропущу тебя вперед. А завтра мы выпишем каталог и
закажем еще одну отдельную ванную. Ее доставят воздухом.
     - Иди первым, - сказала она. - Я пока поставлю обед.


     Домашняя жизнь началась у нас так гладко  и  естественно,  словно  мы
были женаты уже несколько лет. Нет, я не говорю, что медовый месяц  прошел
скучно, или что мы не узнали друг о  друге  ничего  нового  -  ни  в  коем
случае. Но мы уже знали достаточно - особенно Мэри -  отчего  и  казалось,
что нашей семье не первый год.
     В памяти те дни сохранились не  очень  ясно.  Помню  только  ощущение
счастья. Видимо, я успел забыть, что это  такое,  или  просто  не  понимал
раньше. Да,  случалось,  кто-то  вызывал  у  меня  интерес.  Случалось,  я
увлекался. Это славно, забавно, весело, но счастлив я ни с кем не был.
     Мы ни разу не включали стерео и ничего не читали. Никого не видели  и
ни с кем не говорили. Только на второй день  сходили  пешком  до  поселка,
потому что мне хотелось показаться на людях с Мэри. На  обратном  пути  мы
проходили мимо хибары местного отшельника Старого Джона по прозвищу Горный
Козел, который присматривал за моим домом, и, увидев его, я помахал рукой.
     Он помахал в ответ.  Одет  Джон  был  как  обычно:  старая  армейская
куртка, вязаная шапка, шорты и сандалии. Я хотел предупредить  его  насчет
режима "Голая спина", но передумал и вместо этого крикнул:
     - Пришли ко мне Пирата!
     - Кто такой Пират, дорогой? - спросила Мэри.
     - Увидишь.
     Едва мы вернулись домой, появился Пират, здоровый  хулиганистый  кот:
дверца, что я для  него  сделал,  открывалась  на  его  "мяу".  Он  вошел,
высказал все, что думает о хозяевах,  которые  исчезают  слишком  надолго,
затем простил и ткнулся мордой мне в ноги. Я  потрепал  его  по  спине,  и
Пират отправился  обследовать  Мэри.  Та  опустилась  на  колени,  пытаясь
привлечь его звуками,  которые  издают  обычно  люди,  понимающие  кошачьи
повадки, однако Пират оставался  на  месте  и  долго  ее  разглядывал,  не
скрывая своей подозрительности. Затем вдруг прыгнул на  руки  и,  заурчав,
уткнулся в подбородок.
     - Ну, слава богу, - произнес я с облегчением. - А то я уж думал,  что
он не разрешит тебя оставить.
     Мэри посмотрела на меня и улыбнулась.
     - Не беспокойся. Я сама на две трети кошка.
     - А еще на треть кто?
     - Узнаешь.
     С тех пор Пират почти все время оставался  с  нами;  Мэри  он  уделял
внимания даже больше, чем мне. Я его выгонял только из спальни  -  Мэри  и
кот протестовали, но тут я был неумолим.


     Мэри очень неохотно говорила о прошлом - видимо, считала, что это  ни
к чему. Она слушала, когда я говорил о себе,  но  свое  прошлое  обсуждать
отказывалась. Как-то раз, когда я пристал к ней с расспросами, она  просто
сменила тему, сказав:
     - Пойдем полюбуемся закатом.
     - Каким  закатом?  -  недоуменно  спросил  я.  -  Мы  же  только  что
позавтракали. - Однако эта путаница со временем вернула  меня  в  реальный
мир. - Мэри, сколько мы уже здесь?
     - А это имеет значение?
     - Еще как имеет. Прошло, наверно, больше недели. Наши телефоны  могут
зазвонить в любую минуту - и все: назад на галеры.
     - Да, но зачем беспокоиться заранее?
     Однако я уже не мог успокоиться. Мне загорелось узнать, какое сегодня
число. Можно было, конечно, включить стерео, но там  наверняка  наткнешься
на сводку новостей, а это себе дороже: я все еще притворялся, что мы с ней
в каком-то другом мире, где нет никаких титанцев.
     - Мэри, - спросил я. - У тебя есть "Темпус"? Много?
     - Ни одной пилюли.
     - Ладно. У меня хватит на двоих. Давай растянем наш отпуск. Вдруг нам
осталось всего двадцать четыре часа? Можно превратить  их  в  целый  месяц
субъективного времени.
     - Не надо.
     - Но почему? Нам только и остается,  что  старое  доброе  carpe  diem
[лови день, лови мгновение (лат.)].
     Она накрыла ладонью мою руку и посмотрела в глаза.
     - Не надо, дорогой, это не для меня. Я хочу прожить каждое  мгновение
своей жизни, не беспокоясь  о  следующем.  -  Наверно,  я  выглядел  очень
упрямо, и она добавила: - Если хочешь принимать "Темпус", я  не  возражаю,
но, пожалуйста, не уговаривай меня.
     - Бог с тобой! Неужели ты думаешь, я тебя  брошу  и  буду  веселиться
один?
     Она промолчала, и  надо  заметить,  это  отличный  способ  выигрывать
споры.
     Не то чтобы мы часто спорили. Если я из-за  чего-то  заводился,  Мэри
обычно поддавалась, но в конце концов выходило, что не прав  я.  Несколько
раз я пытался разговорить ее, заставить рассказать о себе - нужно  же  мне
знать о своей жене хоть что-то, - и на один из моих вопросов о прошлом она
задумчиво ответила:
     - Иногда мне кажется, что у меня и вовсе не было детства. Может,  оно
мне просто приснилось?
     Я спросил напрямик, как ее зовут.
     - Мэри, - ответила она спокойно.
     - Это твое настоящее имя? - я  уже  давно  сказал  ей  свое,  но  она
по-прежнему звала меня Сэмом.
     - Конечно, настоящее. С тех пор как ты меня назвал этим именем,  я  -
Мэри.
     - Ладно, ты моя дорогая и любимая Мэри. А как тебя звали раньше?
     В глазах у нее промелькнула какая-то затаенная боль, но она ответила:
     - Одно время я носила имя Аллукьера.
     -  Аллукьера,  -  повторил  я,  наслаждаясь  необычным  звучанием.  -
Аллукьера. Какое странное и красивое имя  Аллукьера.  В  нем  есть  что-то
величественное. Моя дорогая Аллукьера.
     - Теперь меня зовут Мэри. - Как отрубила.
     Я понимал, что где-то, когда-то  с  ней  случилось  какое-то  ужасное
событие, и память о нем до сих пор отзывается болью. Но видимо, мне просто
не суждено было о нем узнать. Что ж, нет, значит нет. Она моя жена,  какая
есть, такая и есть - мы вместе и навсегда. От одного того, что она  рядом,
на душе становилось тепло и светло, а это, право же, не так мало.


     Я продолжал называть ее Мэри, но имя, которое она носила  в  прошлом,
не  давало  мне  покоя.  Аллукьера...  Аллукьера...  Меня   не   оставляло
впечатление, что где-то я его слышал.
     И  неожиданно  я  вспомнил.  Настойчивая  мысль  все-таки   раскопала
информацию на дальних полках памяти, заваленных всяким бесполезным хламом,
от которого невозможно избавиться. Была в свое время то ли  секта,  то  ли
колония... Они пользовались искусственным языком и даже имена детям давали
новые, придуманные... Точно. Уитманиты. Анархистско-пацифистский культ. Их
вышибли из Канады, но  они  не  смогли  закрепиться  даже  в  Литл-Америке