ривлекло бы внимание  футбольного  вербовщика.  Был  ли  он  когда-нибудь
атлетом? Нет, Эббот не мог такого припомнить. Не играл ли он  в  футбол  в
высшей  школе?  Эрик  с  изумлением  осознал,  что  не  может   вспомнить.
Фактически, он даже не мог вспомнить, посещал ли когда-либо вообще  высшую
школу. Кажется, он не мог вспомнить ничего  из  того  что  происходило  за
последние десять лет.
     Эббот задрожал.  Постепенно  память  вернулась.  Мгновенная  амнезия,
усиленная шоком.
     Что со мной происходит?
     Эрик заметил, что две пожилые женщины, сидящие за столиком на  другом
конце зала, смотрят на него. Как только он обратил на  них  внимание,  они
тут же отвернулись.
     Пытаясь скрыть выражение своего лица, Эрик уставился на  стол.  Чарли
был прав, гораздо более прав, чем думал сам. С его другом случилось что-то
неладное и серьезное. Следующей мыслью Эббота было  желание  обратиться  к
врачу. Но к какому именно? Как доктор воспримет его историю? Как отнесется
к Эрику, когда он расскажет ему, что закинул на потолок  стокилограммового
противника.
     Ведь должно же быть этому какое-то  объяснение.  Не  может  не  быть.
Существует множество историй о том,  как  матери  поднимали  автомобили  с
задавленных детей, и всякие слабаки весом в девяносто фунтов  разбрасывали
огромные  камни,  высвобождая  заваленных  товарищей.  Обыкновенные   люди
показывали  экстраординарную  силу.  Адреналин   может   творить   чудеса.
Разумеется, с Эриком произошло то же самое.
     Внезапно он почувствовал себя намного лучше, и  обнаружил  что  может
уже различать вкус пищи. Эббот захватил целую вилку салата.  Конечно,  это
единственное возможное объяснение. Неожиданный прилив адреналина.  У  него
появилась та исключительная сила, которая  появляется  у  людей  в  момент
стресса.
     Найдя разумное объяснение происшедшему, он смог отложить его на время
и подумать о том, о чем совершенно забыл. Что  этим  двоим  было  от  него
нужно? Что-то, настолько необходимое, что они хотели увезти его силой. Что
они могли найти в файлах Поликартоса, чтобы убить его?
     Затем в памяти возникли слова Джоана. "Это он". Они давали  основание
предполагать, что парни ждали именно его, Эрика Эббота. Но зачем? Как  это
связано со смертью Поликартоса? А в  том,  что  связь  была,  сомнений  не
возникало.
     Информация.  Кому-то  требовалась  информация.   Смертельно   опасная
информация. Поликартос предупреждал его, чтобы он держался подальше от той
женщины, Лайза Тембор. Не волнуйся насчет этого,  сказал  Эрик  сам  себе.
Выкинь из головы.
     Придут ли они за ним снова? Эббот с беспокойством оглянулся на  улицу
и осмотрел ресторан. Он сидел почти один, если не считать тех двух леди  и
человека в электрокостюме, который ел за самым дальним от  него  столиком.
Значит Джоан и тот, второй,  приходили  одни.  Но  что  будет,  когда  они
доложат своему начальству, что их планы оказались сорванными? И  еще  как.
Что они будут делать дальше? Единственной приятной для него мыслью во всех
этих догадках была  мысль  о  том,  как  двое  нападавших  на  него  будут
объяснять побег своей жертвы.
     Жертва. Странно говорить так  о  себе.  Это  слово  использовалось  в
дешевых романах. Он не должен думать о себе  подобным  образом.  Он,  Эрик
Эббот, инженер-конструктор "Селверн Инкорпорэйтид",  и  вовсе  никакая  не
жертва. К своему удивлению, он обнаружил, что  больше  ничего  не  боится.
Все, что Эрик сейчас ощущал, это непомерное любопытство.
     Кто-то оказывал большое покровительство Лайзе Тембор. Хотя Эрик видел
ее только однажды и мельком, он смог это понять. Но покровительствовать до
такой степени? Бессмысленно.  Какая-то  загадка.  Эрику  всегда  нравились
загадки. Это была  одна  из  причин,  по  которой  он  стал  замечательным
конструктором. Эббот разбирался как в  практических  аспектах  инженерного
дела, так и в теоретических.
     Нападение на  него,  смерть  Поликартоса,  таинственная  девушка,  ее
неизвестный защитник: он не мог оставить  эту  загадку  неразрешенной.  Но
отныне Эрик собирался стать более внимательным, более  осмотрительным.  Он
потревожил  чье-то  спокойствие  невинными  расспросами,  и  ему  ответили
кузнечным молотом. Да, с этих пор ему придется быть гораздо осторожнее.
     Что ж, ведь Эббот мог  быть  умным.  Когда  страх  и  смущение  стали
проходить, к нему в  некоторой  степени  возвратилось  его  первоначальное
возбуждение. Если бы он не мог перехитрить кучу обыкновенных  разбойников,
то не заслуживал бы своего звания разрешителя проблем.
     А что касается Гонконга,  "Селверну"  просто  придется  обойтись  без
него. Присутствие Эббота на конференции имело  большее  значение  для  его
собственного будущего, чем для будущего компании. Его  отсутствие  вызовет
неприятные вопросы, но с этим он мог справиться.
     Ему бросили вызов, а  Эрик  являлся  не  таким  человеком,  чтобы  не
принять его. Пусть они подсылают к нему других вроде Джоана  и  того,  кто
задавал ему вопросы. Они его не найдут. Ни дома, ни на  работе.  Он  будет
держаться на один шаг впереди них, пока все не  выяснит,  пока  не  найдет
девушку, которой так основательно увлекся. Потом он,  вероятно,  исчезнет.
Когда уже нечего будет остерегаться, противники, пожалуй,  оставят  его  в
покое.
     Эрик принялся за ранний ужин с новым энтузиазмом.



                                    6

     Фройлих барабанил  пальцами  по  подлокотнику  дивана  и  пытался  не
смотреть   на   постоянно   меняющийся    морской    пейзаж,    занимавший
противоположную стену. Как обычно,  офис  Ористано  был  островом  мира  и
спокойствия в Коллигатар-комплексе, зеркальным отражением самого  Старшего
Программиста. Несмотря на то, что им  говорили,  он  не  замечал  видимого
отличия Ористано, не мог разглядеть никаких  изменений  в  его  наружности
доброго дедушки.
     Дюрапати сидела на стуле. Ее белый деловой костюм был  безупречен.  В
рассеянном свете искрился ее  небольшой  рубин.  Она  выглядела  такой  же
смущенной, как чувствовал себя Фройлих. Ему было приятно сознавать, что он
не одинок в своем эмоциональном состоянии.
     - Мне хотелось бы знать некоторые детали, - проворчал он.
     Ористано тихо рассмеялся.  Первое,  о  чем  всегда  спрашивал  Третий
Программист, это об информации.
     - Мне бы самому хотелось, Эмиль. Как и машине.
     - Чего я не понимаю, - сказала Дюрапати Поннани своим  тоненьким,  но
твердым голосом, - так это почему он отказался принимать  экстраординарные
защитные меры, если считает, что существует экстраординарная угроза.
     - Я пробовал объяснить,  -  терпеливо  ответил  Ористано.  -  Столько
неопределенности в самой природе угрозы, когда и где она себя проявит, что
он думает, как бы необычные меры не  оказались  больше  губительными,  чем
защитными. Он не хочет спугнуть того, кто за этим стоит.
     Фройлих пожал плечами. Плоть на его пухлых руках заколыхалась. Он был
любителем  жареной  пищи  и  темного  пива  и  обходился  без   физических
упражнений. Его мускулы перешли в мозг.
     - Я не собираюсь спорить с машиной, но ты должен понять наши чувства,
Мартин. С одной стороны у нас эта мелодраматическая  угроза,  а  с  другой
отказ предпринимать что-либо по этому поводу.
     - Не что-либо, - Ористано показал на пачки листов, которые каждый  из
них получил. - Вот некоторые примеры...
     Фройлих беспокойно заворочался и даже не взглянул на бумаги.  Он  уже
запомнил их содержание.
     - Этого едва ли достаточно.
     - Знаю. Я сомневался, пока мне не надоело. А  Коллигатар  рекомендует
нам именно это. - Заметив, что беспокойство собеседников не утихло, Мартин
Ористано добавил: - Я не хочу сказать, что это дело пугает и смущает  меня
так же, как вас обоих.
     - Смущает, да, - отозвалась Дюрапати. - Я не убеждена, что  нам  есть
чего бояться. Пока.
     Ористано прижал палец к губам.
     - Ты предполагаешь, что  Коллигатар  заблуждается?  Что  нет  никакой
угрозы?
     - Это не приходило тебе в голову?  -  она  пристально  посмотрела  на
него.
     -  Я  рассматривал  такую  возможность,  -  признался  Мартин.  -  Но
отказался от нее после проверки, к своему  удовлетворению.  Могу  показать
вам записи. Коллигатар может проявлять многие эмоции. Паранойи  среди  них
нет.
     -  Откуда  мы  знаем?  -  спросила  Дюрапати.  -  Раньше  никогда  не
существовало машины  подобной  Коллигатару.  Мы  все  подлежим  регулярным
проверкам на устойчивость. Кто  проверяет  машину?  Сто  лет  изменений  и
модификаций,  двести  лет  непрерывных  операций  в  попытках  решить  все
ежедневные проблемы  человечества:  кто  скажет,  что  это  не  повод  для
ментального срыва?
     - Техники, осмотры и программы стабильности, ответил  Ористано,  -  и
все показывают, что все в порядке, все правильно, ничто даже  не  намекает
на такие неполадки в логическом устройстве. Раз нет никаких следов срывов,
следовательно, предполагаемая угроза существует.
     - Мне  просто  хотелось  бы  получить  больше  информации,  -  сказал
Фройлих.
     - Если бы информация являлась доступной,  то  необязательно  было  бы
устраивать наше маленькое совещание, Эмиль. Как  и  те  меры,  которые  ты
определил в своих заявлениях. Тебе это известно.
     - Известно, - Фройлих подавил отрыжку. - Но  ко  всему  этому  трудно
привыкнуть, Мартин. Очень трудно привыкнуть к мысли, что Коллигатар  может
испугаться. Мы привыкли считать его... wartig... всемогущим.
     - Он первым стал бы отрицать это. И  он  не  испуган.  Озабочен,  да.
Страх больше подходит тем из нас, у кого менее линейный образ мышления.
     - Конечно, мы сделаем так, как предлагает машина. - Фройлих  поднялся
с дивана. - Мы всегда поступаем, как она  нам  предлагает,  и  это  всегда
оказывается лучшим вариантом.
     - Для этого Коллигатар и предназначен. Чтобы все сводилось к лучшему.
     - Он  иногда  спрашивает  нас,  -  Фройлих  скомкал  свои  бумаги.  -
Заявляет, будто  существует  какая-то  апокалиптическая  угроза,  а  потом
говорит, чтобы мы занимались делами, как обычно. Мы просто люди.
     - Коллигатар всегда принимает это к сведению, Эмиль. Ты знаешь.
     -  Иногда  мне  хочется,  чтобы  у  искусственных  мозгов  были  свои
искусственные люди, - сказала Дюрапати. - Тогда многое бы упростилось.
     - До этого мы пока еще не дошли. Когда-нибудь, Дюра.
     - Всегда это "когда-нибудь".  Есть  так  много  возможностей,  -  она
взглянула на стену, думая о том, наблюдает ли сейчас за ними машина,  даже
если Мартин задействовал все секретные циклы. - Мы еще  очень  многого  не
знаем о нашем собственном создании. Оно слишком большое, чтобы его понять.
В нем могли бы происходить такие вещи, о которых нам ничего не известно.
     - И все-таки оно никогда нас не подводило. Ему еще предстоит  принять
неправильное или вредное решение.
     - С инструкциями нет  никаких  проблем,  -  сказал  Фройлих.  Ему  не
нравились философские наблюдения. В  его  каталоге  антипатии  они  стояли
сразу после вареной капусты. - Если машина не хочет поднимать тревогу, она
позаботится и о том, чтобы не сделали этого мы.  Ты  уверен,  что  она  не
недооценивает угрозу?
     - Да, - ответил Ористано. - Уверяю тебя, Коллигатар относится  к  ней
самым серьезным образом, учитывая классификацию твоих инструкций.
     - И большой приоритет ограниченным действиям, - заметила Дюрапати.  -
Это выглядит противоречиво.
     - Я уверен, машина знает, в чем  дело.  Как  всегда,  -  напомнил  ей
Ористано.
     - Знаю. Иначе это могло бы очень раздражать.
     - Ты думаешь, она утаивает информацию?
     - Конечно, нет. Это было бы совсем бессмысленно.
     - Хорошо бы разобраться с этим, - сказал  Фройлих.  -  У  меня  полно
других дел.
     - У меня тоже. Ты будешь держать нас в курсе происходящего, Мартин?
     Он кивнул, провожая их до двери.
     - Как только я что-нибудь выясню, тут же сообщу вам.  -  На  прощание
Ористано добавил специально для психомониторов: - В любое время можете  на
меня рассчитывать.
     Никто не отозвался.  Они  об  этом  уже  знали.  Система  проверок  и
балансов давала гарантию, что никто,  даже  Старший  Программист,  не  мог
использовать систему для личных целей. Сама машина этого не позволила  бы.
Она могла распознать отсутствие равновесия в тех, кто ее обслуживает,  так
же быстро, как и в собственных схемах. Сконструированный, чтобы обеспечить
благоденствие человечества, Коллигатар не позволит себя использовать не по
назначению. Он сразу же прекратил бы работу.
     Потребовалась сотня лет, чтобы довести  охранную  систему  до  такого
совершенства.  Она  постоянно   изменялась,   а   проверялась   ежедневно.
Инсценированные  попытки  вредительства  предпринимались  через   неравные
промежутки  времени.  Машина  всегда  их  распознавала,  предупреждала  об
опасности и отказывалась сотрудничать со злоумышленниками.
     И все-таки слова коллег не  давали  Мартину  покоя.  Ористано  уважал
Фройлиха, и Поннани. Могла  она  быть  права?  Могли  оказаться  в  машине
неразличимые неполадки? Мог  Коллигатар  видеть  угрозу  там,  где  ее  не
существовало? Как заметила Поннани,  машина  была  громадной  и  постоянно
изменялась.  Не  страдала  ли  она  какой-нибудь  манией?   Не   настоящей
паранойей, разумеется, а чем-то менее серьезным?
     Для такого богатого информацией  устройства  отсутствие  подробностей
было тревожным фактом. Ключевой вопрос заключался в  том,  объяснялась  ли
эта  неопределенность  искренним   незнанием   или   чересчур   осторожной
неуверенностью?  Если  Коллигатар  боялся  допустить  это,  то   в   таких
обстоятельствах могли возникнуть проблемы самого разного рода.
     Если произошла какая-то серьезная поломка в самом  Коллигатаре,  если
угроза исходила изнутри, а не из таинственных  внешних  источников,  тогда
перед людьми стояла проблема, гораздо более серьезная, чем та, на  которую
намекала машина.
     Теперь от Ористано зависело выяснение причин и их устранение.
     А что если так и есть? Как будет реагировать Коллигатар на  известие,
что проблема находится в нем самом?
     Машина говорила об "угрозе" очень осторожно, осмотрительно.  Ористано
собирался быть не менее осмотрительным. Трудно играть в шахматы, когда  не
видишь фигур противника.
     Где лежала _н_а_с_т_о_я_щ_а_я_ опасность? В Коллигатаре или вне  его?
Оба варианта несли различные проблемы. Ни один  из  них  не  даст  Мартину
уснуть спокойно. Но для этого он и находился здесь.
     Пренебрегая  устным  контролем,  Ористано  обратился  к   клавиатуре.
Несмотря на высокую ступень  совершенства,  которой  достигли  инженеры  в
распознавании  и  реакции  на  голос,  иногда  встречались   трудности   с
двусмысленностями фраз, с разницами в интонациях. Когда его пальцы  бегали
по клавишам, неясность и недопонимание  между  машиной  и  человеком  были
невозможны. Работа Мартина была такой же точной, как у Фройлиха, такой  же
обширной, как у Поннани.
     Он подумал о том, как прошел обед с итальянским послом,  о  вечеринке
по случаю дня рождения своей внучки. Однако сейчас было не время для таких
приятных, домашних тем. Так или иначе, где-то таилась опасность.
     Как станет реагировать машина на  постоянные  пробы  и  запросы?  Она
могла задействовать определенные защитные механизмы, чтобы защитить  себя.
Использует ли Коллигатар когда-нибудь их  против  человеческого  существа?
Против него, например?
     Выяснение этого также являлось работой  Ористано.  Он  оставит  своим
коллегам необходимые подсказки вдоль всего электронного следа, по которому
так деликатно двигался.
     Фройлиху хотелось подробностей.  Дюрапати  хотелось  Нирваны.  Мартин
Ористано хотел спасения.
     Но не для себя.



                                    7

     Эрику показалось, что он слишком долго ждет поезда. Эббот  не  привык
ездить в подземке, когда не было часа пик.  В  конце  концов  один  состав
прибыл на станцию, и Эрик смог  немного  расслабиться.  Его  единственными
спутницами были две пенсионерки с покупками из Черного Каньона. Они сели в
передней части вагона, стали болтать,  не  замолкая  ни  на  минуту  и  не
обращая на своего спутника никакого внимания.
     Порыв перегретого воздуха встретил  Эрика  на  выходе  у  Нью  Ривер.
Полуденная жара тоже была тем, к чему  он  не  привык.  Короткая  приятная
поездка на ожидающем АТС привела его домой.  Знакомая  обстановка  помогла
ему расслабиться еще больше.
     Эббот долго просто  сидел,  уставясь  на  пустой  экран  на  стене  в
спальне,  и  размышлял.  Наконец  он  встал  и  снял  с  себя  изорванный,
замызганный костюм. Эрик оставался в глубокой задумчивости, пока его  тело
наслаждалось гидромассажем в ванне. Ничего не болело и не ныло, синяков не
было видно. Странно. _Д_о_л_ж_н_ы_ быть синяки  и  боль.  Не  болела  даже
левая рука, которую так жестоко заломили за спину.
     Просто повезло, сказал себе Эрик. В следующий раз может не повезти.
     Он накинул халат и налил себе полный стакан мятного чая со  льдом  из
холодильника, размышляя о том, что делать дальше.
     Часом позже Эббот уселся у  своего  терминала  и  подключил  телефон.
Сначала послышался какой-то машинный разговор, потом экран расчистился,  и
на нем появилась миловидная женщина в очках.
     - Почему вы просите об отпуске, мистер Эббот?
     - По личным обстоятельствам. В последнее время я плохо себя чувствую,
- как будто вспомнив, он добавил: - Семейные неприятности.
     - Понимаю, - женщина набрала что-то на  клавиатуре  вне  поля  зрения
Эрика и снова с любопытством посмотрела на него. -  Вы  должны  уехать  из
Финикса в следующий понедельник  на  конференцию  и  семинар,  посвященный
новой  микроэлектронной  схеме  LEG   6744К   и   кольцевому   оптическому
применению.
     - Я знаю, - Эрик осторожно  подбирал  слова.  -  Боюсь,  что  в  моем
теперешнем состоянии от меня не будет пользы. Шираз может  поехать  вместо
меня, или Гонсалес.
     Ни Шираз, ни Гонсалес не были бы так же эффективны, как он, но они не
смогут и навредить.
     - Смерть в семье? - спросила женщина на экране.
     Эрик ничего не сказал, потупив глаза. Она отметила что-то себе.
     - Здесь говорится, сэр, что за все время работы в  "Селверне"  вы  ни
разу не брали отпуска по болезни до недавнего времени.
     - Это  правда,  -  он  почувствовал  внезапную  благодарность  своему
здоровью и самоотверженности.  Много  раз  у  него  было  искушение  взять
отпуск, чтобы уехать за город или поиграть в мяч. Теперь он радовался, что
всегда отказывался от приглашений.
     Отношение контролера резко изменилось.
     - В данных обстоятельствах, даже не зная о природе ваших затруднений,
я думаю, мы можем позволить вам взять отпуск, сэр. Сколько дней вам нужно?
- одна рука повисла в воздухе, чтобы отметить его ответ.
     - Я не уверен, - Эббот не мог сказать: "неопределенный срок",  но  не
хотел быть и слишком точным. - Не очень долго.
     - Неделя? - спросил контролер. - Две недели?
     - Право, я не могу сказать. Вы  знаете,  насколько  могут  затянуться
семейные дела...
     Женщина сочувственно кивнула.
     - Я отмечу неопределенный срок, сэр, и  когда  вам  станет  известно,
пожалуйста, известите офис.
     - Благодарю вас, - с признательностью произнес Эрик. - Безусловно,  я
так и сделаю.
     Он хотел вернуться на работу.
     - Мы закончили, сэр. С этой минуты вы в официальном отпуске. Надеюсь,
вы решите свои личные проблемы с минимальными неудобствами.
     - Я тоже, - честно сказал Эббот.
     Изображение исчезло с  экрана.  Эрик  повернулся  на  стуле.  Он  был
свободен. Он поступил наилучшим образом. Если бы Эрик обратился с просьбой
прямо с работы, могли бы  возникнуть  лишние  вопросы.  Разумеется,  Чарли
начал бы изводить его расспросами о причинах, а  сейчас  ему  не  хотелось
давать никаких объяснений. Не