ьном состоянии метеорологии  припишет  все  циклону.  Быть
может, устроят даже подписку, и так как мой дом  сгорел,  то  и  я  получу
приличную сумму, которая очень пригодится для продолжения наших опытов. Но
если узнают, что я виновник всего, никакой подписки не будет, нас  выгонят
вон, и я уже не смогу работать спокойно. Мои три помощника могли погибнуть
или остаться в живых. Это не так важно. Если погибли, то потеря не велика.
Они были усердные,  но  малоспособные  работники,  и  авария  произошла  в
значительной мере из-за их небрежности при уходе за печью. Если же  они  и
уцелели, то едва ли смогут объяснить, в чем дело. Они поверят россказням о
циклоне. Хорошо бы на время поселиться в одной из  комнат  вашего  домика,
пока мой не пригоден для житья.
   Он приостановился и вопросительно посмотрел на меня.
   "Человек с такими способностями, - подумал  я,  -  не  совсем  приятный
жилец".
   - Может быть, лучше всего сначала найти скребок, - сказал я  уклончиво.
И повел его к остаткам оранжереи.
   Пока он принимал ванну, я раздумывал о происшедшем. Ясно, что дружба  с
мистером Кейвором имеет свои неудобства, которых я  раньше  не  предвидел.
Его рассеянность, которая чуть было не погубила  население  земного  шара,
может во всякую минуту  привести  к  какой-нибудь  новой  беде.  С  другой
стороны, я нуждался в деньгах, был молод и  склонен  к  смелым  авантюрам,
когда можно надеяться на счастливый конец. Я уже  решил,  что  мне  должна
достаться, по крайней мере, половина прибыли от изобретения  кейворита.  К
счастью, я снял домик на три года без ремонта, а вся мебель была куплена в
долг и застрахована.  В  конце  концов  я  решил  не  покидать  Кейвора  и
посмотреть, чем это все кончится.
   Конечно, теперь положение сильно изменилось. Я не  сомневался  более  в
чудесных  свойствах  нового  вещества,  но  у  меня  начало  закрадываться
сомнение насчет пригодности его для артиллерии и для патентованных сапог.
   Мы  дружно  принялись  за  восстановление  лаборатории,  чтобы   скорей
приступить к продолжению опытов. Кейвор теперь больше применялся к  уровню
моих знаний при разговорах о том, как должно изготовляться новое вещество.
   - Разумеется, мы должны изготовить его снова, -  заявил  он  весело.  -
Пусть мы потерпели неудачу, но  мои  теоретические  соображения  оказались
правильными, и они уже  позади.  Мы  по  возможности  примем  меры,  чтобы
избегнуть  гибели  нашей  планеты.  Но  риск   неизбежен!   Неизбежен.   В
исследовательской работе без этого не обойтись, и, как практик, вы  должны
помочь мне. Мне кажется, что вещество лучше всего  создать  в  виде  узкой
тонкой полоски. Впрочем, я еще не знаю. У меня появилась  мысль  о  другом
методе, который я еще затрудняюсь формулировать.  Но  любопытно,  что  эта
мысль пришла мне в голову в тот самый момент, когда я катился по грязи  по
воле ветра и не знал, чем кончится вся эта история.
   Нам  пришлось  довольно  много   повозиться,   пока   мы   восстановили
лабораторию. Дел хватало, хотя мы не сразу решили вопрос о том,  как  надо
ставить вторичный опыт. Трое помощников были очень недовольны тем,  что  я
стал старшим над ними, и даже пытались бастовать. Но это удалось  уладить,
правда, после двухдневного перерыва в работе.



        3. СООРУЖЕНИЕ ШАРА

   Я хорошо помню, как Кейвор развивал мне свою идею о шаре. Мысль об этом
мелькала у него и раньше, но вполне ясно осознал он ее как-то внезапно. Мы
шли ко мне пить чай, и дорогой Кейвор что-то бормотал про себя.  Вдруг  он
вскрикнул:
   - Конечно, так! Это победа! Вроде свертывающейся шторы!
   - Какая победа? - спросил я.
   - Над любым пространством! Над Луной!
   - Что вы этим хотите сказать?
   - Что? Это должен быть шар. Вот что я хочу сказать!
   Я понял, что толку от него не добиться, и не стал расспрашивать.  Я  не
имел тогда ни малейшего представления о его плане. После чая он сам  начал
объяснять мне свой проект.
   - В прошлый раз, - сказал он, - я вылил вещество, не подверженное  силе
тяготения, в плоский чан с крышкой, которая придерживала его.  Как  только
вещество охладилось и процесс выплавки закончился, произошла катастрофа, -
ничто над ним не имело веса: воздух устремился кверху, дом тоже взлетел, и
если бы самое вещество не взлетело также, то неизвестно, чем  бы  все  это
кончилось. Но предположите, что вещество это ничем не прикреплено и  может
совершенно свободно подниматься.
   - Оно тотчас улетело бы.
   - Верно. И это  произвело  бы  не  больше  смятения,  чем  какой-нибудь
выстрел из пушки.
   - Но какая была бы от этого польза?
   - Я полетел бы вместе с ним.
   Я  отодвинул  стакан  с  чаем  и  с  изумлением  посмотрел   на   моего
собеседника.
   - Представьте себе шар, - объяснял он мне, - достаточно большой,  чтобы
вместить двух пассажиров с багажом. Он будет сделан  из  стали  и  выложен
толстым стеклом; в нем будут  содержаться  достаточные  запасы  сгущенного
воздуха и концентрированной пищи, аппараты для дистиллирования воды и  так
далее. Снаружи стальная оболочка будет покрыта слоем...
   - Кейворита?
   - Да.
   - Но как же вы попадете внутрь?
   - Так же, как в пудинг.
   - А именно?
   - Очень просто. Нужен только герметически закрывающийся люк. Это будет,
конечно, довольно сложно; придется устроить клапан,  чтобы  можно  было  в
случае надобности выбрасывать вещи без большой потери воздуха.
   - Как у Жюля Верна в "Путешествии на Луну"?
   Но Кейвор не читал фантастических романов.
   - Начинаю понимать, - сказал я. - И вы могли бы влезть туда  и  закрыть
люк, пока еще кейворит теплый; а как только он остынет, он преодолеет силу
тяготения, и вы полетите?
   - По касательной.
   - Вы полетите по прямой линии. - Я  вдруг  остановился.  -  Однако  что
может помешать  вам  навсегда  улететь  по  прямой  линии,  в  космическое
пространство? - спросил я. - Вы  не  можете  быть  уверены,  что  попадете
куда-нибудь, а если и попадете, то как вернуться назад?
   - Я  только  что  думал  об  этом,  -  сказал  Кейвор,  -  это-то  я  и
подразумевал, когда воскликнул: "Победа!" Внутреннюю  стеклянную  оболочку
шара можно устроить непроницаемой для  воздуха  и,  за  исключением  люка,
сплошной; стальную же оболочку сделать составной из  отдельных  сегментов,
так что каждый сегмент может передвигаться, как  у  свертывающейся  шторы.
Ими нетрудно будет управлять  при  помощи  пружин  и  подтягивать  их  или
распускать  посредством  электричества,  пропускаемого  через   платиновую
проволоку в стекло. Все это уже детали.  Вы  видите,  что  за  исключением
пружин и роликов внешняя кейворитная оболочка тара будет состоять из  окон
или штор, - называйте их как хотите. Вот когда  все  эти  окна  или  шторы
будут закрыты, то никакой свет, никакая теплота,  никакое  притяжение  или
лучистая энергия не в состоянии будут проникнуть внутрь шара, и он полетит
через пространство по прямой линии, как вы  говорите.  Но  откройте  окно,
вообразите, что одно  из  окон  открыто!  Тогда  всякое  тяготеющее  тело,
которое случайно встретится на пути, притянет нас.
   Я сидел, стараясь разобраться.
   - Вы понимаете? - спросил он.
   - Да, понимаю.
   - Фактически мы сможем лавировать в пространстве как угодно, поддаваясь
притяжению то одного, то другого тела.
   - Да. Это совершенно ясно. Только...
   - Что?
   - Только я не совсем понимаю, зачем нам все это. Это ведь только прыжок
с Земли и обратно.
   - Конечно. Можно, например, слетать на Луну.
   - Но если мы попадем туда, что мы там увидим?
   - Посмотрим... По новейшим данным науки...
   - Есть ли там воздух?
   - Может быть, и есть.
   - Отличная идея, - сказал я, - но не чересчур ли смелый замысел?  Луна!
Я предпочел бы сначала слетать куда-нибудь поближе.
   - Но это невозможно: нам помешает воздух.
   - Почему бы не применить вашу идею о пружинных заслонках, заслонках  из
кейворита в крепких стальных ящиках, для поднимания тяжестей?
   - Ничего не выйдет, - упорствовал Кейвор. - В конце концов  путешествие
в космическое пространство не  более  опасно,  чем  какая-нибудь  полярная
экспедиция. Отправляются же люди к полюсу!
   -  Только  не  дельцы.  Кроме  того,  им  хорошо  платят  за   полярные
экспедиции. И если там случится несчастье, им посылают  помощь.  А  тут!..
Лететь неизвестно куда и неизвестно ради чего...
   - Хотя бы ради разведки космоса.
   - Да, пожалуй... и потом можно будет написать книгу...
   - Я не сомневаюсь, что там есть минералы, - заметил Кейвор.
   - Какие же?
   - Сера, различные  руды,  может  быть,  золото,  возможно,  даже  новые
элементы.
   - Да, но стоимость перевозки... - возразил я. -  Нет,  вы  непрактичный
человек. Ведь до Луны четверть миллиона миль!
   -  Мне  кажется,  перевозка  любой  тяжести  обойдется  недорого,  если
запаковать ее в ящик из кейворита.
   - Об этом я не подумал.
   - Перевозка за счет продавца, не так ли?
   - Мы не ограничимся одной Луной.
   - Что вы хотите сказать?
   - Есть еще Марс: прозрачная атмосфера, новая обстановка, восхитительное
чувство легкости. Неплохо бы слетать и туда.
   - А воздух на Марсе есть?
   - Конечно.
   -  Вы,  кажется,  намерены  устроить  там  санаторий.   Кстати,   какое
расстояние до Марса?
   - Пока, кажется, двести миллионов миль, - беспечно ответил Кейвор, -  и
лететь нужно близко к Солнцу.
   У меня опять разыгралась фантазия.
   - Во всяком случае, -  сказал  я,  -  это  звучит  заманчиво.  Все-таки
путешествие...
   Передо мной открывались невероятные возможности. Я вдруг  ясно  увидел,
как по всей солнечной системе курсируют суда из кейворита и  тары  "люкс".
Патент на изобретение, закрепленный на всех планетах. Я вспомнил старинную
испанскую монополию на американское золото. И ведь речь идет не  об  одной
планете, а обо всех сразу! Я пристально посмотрел на румяное лицо Кейвора,
и воображение мое точно запрыгало и заплясало. Я встал, зашагал по комнате
и дал волю своему языку:
   - Я, кажется, начинаю понимать. -  Переход  от  сомнения  к  энтузиазму
совершился в одно мгновение. - Это восхитительно! Грандиозно! Мне и во сне
такое не снилось!
   Лед моего благоразумия был сломлен, и теперь фантазия Кейвора не  знала
удержу. Он тоже вскочил и забегал по  комнате,  он  тоже  махал  руками  и
кричал. Мы были точно одержимые. Да мы и были одержимые.
   - Мы все устроим, - сказал он в ответ на какое-то мое возражение, - все
устроим. Сегодня же вечером начнем вычерчивать литейные формы.
   - Мы начнем сейчас нее, - возразил я, и  мы  поспешили  в  лабораторию,
чтобы приняться за работу.
   Всю эту ночь я, как ребенок, витал  в  сказочном  мире.  Утренняя  заря
застала нас обоих за  работой  при  электрическом  свете:  мы  забыли  его
погасить. Эти чертежи стоят у меня перед глазами до сих пор.  Я  сводил  и
раскрашивал их, а Кейвор чертил; чертежи были грязные,  сделанные  наспех,
но удивительно точные. Мы сделали в ту ночь чертежи  стальных  заслонок  и
рам, план стеклянного шара был изготовлен в  неделю.  Мы  прекратили  наши
послеобеденные беседы и вообще изменили весь распорядок жизни. Мы работали
беспрерывно, а спали и ели только тогда,  когда  уже  валились  с  ног  от
голода или усталости. Наш энтузиазм заразил и наших троих помощников, хоть
они и не знали, для какой цели предназначался шар. В те дни один  из  них,
Гиббс, словно разучился нормально ходить и бегал повсюду, даже по комнате,
какой-то мелкой рысцой.
   Шар понемногу рос. Прошел декабрь, январь - один  раз  снег  был  такой
глубокий, что мне  пришлось  целый  день  разметать  дорожку  от  дома  до
лаборатории; наступил февраль, потом март. В конце марта завершение работы
было уже близко. В январе нам доставили на шестерке лошадей огромный  ящик
- в нем был шар из массивного стекла, уже  готовый,  который  мы  положили
около подъемного крана, чтобы потом вставить его в стальную оболочку.  Все
части этой  оболочки  -  она  была  не  сферическая,  а  многогранная,  со
свертывающимися сегментами - прибыли в феврале, и нижняя половина ее  была
уже склепана. Кейворит был в марте наполовину готов,  металлическая  паста
прошла уже через две стадии процесса, и мы наложили большую  часть  ее  на
стальные  прутья  и  заслонки.  Мы  почти  ни  в  чем  не   отступали   от
первоначального плана Кейвора, и это было поистине удивительно. Когда  шар
был склепан, Кейвор предложил снять крышу  с  временной  лаборатории,  где
производились работы, и  построить  там  печь.  Таким  образом,  последняя
стадия изготовления кейворита, во время которой паста нагревается докрасна
в струе гелия, должна была закончиться тогда, когда мы  будем  уже  внутри
шара.
   Теперь нам оставалось обсудить и  решить,  что  нужно  взять  с  собой:
пищевые  концентраты,  консервированные  эссенции,  стальные  цилиндры   с
запасным кислородом, аппараты для удаления углекислоты из  воздуха  и  для
восстановления кислорода посредством  перекиси  натрия,  конденсаторы  для
воды и так далее. Помню, какую внушительную груду образовали  в  углу  все
эти жестянки, свертки, ящики - убедительные доказательства нашего будущего
путешествия.
   В это горячее время некогда  было  предаваться  раздумью.  Но  однажды,
когда сборы уже подходили к концу, странное настроение овладело мною.  Все
утро  я  складывал  печь  и,  выбившись  из  сил,  присел  отдохнуть.  Все
показалось мне вдруг сумасбродным и невероятным.
   - Послушайте, Кейвор, - сказал я. - Собственно говоря, к чему все это?
   Он улыбнулся.
   - Теперь уже поздно.
   - Луна, - размышлял я вслух, - что  вы  рассчитываете  там  увидеть?  Я
всегда думал, что Луна - мертвый мир.
   Он пожал плечами.
   - Что вы рассчитываете там увидеть?
   - А вот посмотрим.
   - Посмотрим ли? - усомнился я и задумался.
   - Вы утомлены, - заметил Кейвор, - вам надо прогуляться  сегодня  после
обеда.
   - Нет, - сказал я упрямо. - Я закончу кладку печи.
   Действительно, я ее кончил и ночью потом мучился от бессонницы.
   Никогда еще у меня не было такой бессонницы.  Было,  правда,  несколько
скверных ночей перед моим  банкротством,  но  даже  самая  худшая  из  них
показалась бы сладкой дремой по  сравнению  с  этой  бесконечной  головной
болью. Я вдруг испугался нашей затеи.
   До этой ночи я, кажется, ни разу и  не  подумал  об  опасностях  нашего
путешествия. Теперь они явились,  словно  полчища  привидений,  осаждавших
некогда Прагу, и окружили меня тесным кольцом. Необычайность того, что  мы
собирались  предпринять,   потрясла   меня.   Я   походил   на   человека,
пробудившегося от сладких грез в самой ужасающей действительности. Я лежал
с широко раскрытыми глазами, и наш шар казался мне  все  более  хрупким  и
жалким, Кейвор - все более сумасбродным фантазером, а  все  предприятие  -
более и более безумным.
   Я встал с кровати и начал ходить по комнате, затем сел у  окна  и  стал
тоскливо смотреть в бесконечное космическое пространство.  Между  звездами
такая бездонная пустота, такой  мрак!  Я  старался  припомнить  отрывочные
сведения по астрономии из случайно прочитанных книг, но они  были  слишком
смутны и не давали никакого представления о том, что  может  нас  ожидать.
Наконец я лег в постель  и  ненадолго  уснул  или,  вернее,  промучился  в
кошмарах. Мне снилось, будто я стремглав падаю в бездонную пропасть неба.
   За завтраком я очень удивил Кейвора, когда объявил ему решительно:
   - Я не намерен лететь с вами.
   На все его попытки убедить меня я упорно отвечал:
   - Затея ваша безрассудна, и я не желаю в ней  участвовать.  Затея  ваша
безумна.
   Я не пошел с ним в лабораторию и, походив немного вокруг моего  домика,
взял  шляпу  и  трость  и  отправился  куда  глаза   глядят.   Утро   было
великолепное: теплый ветер и синее небо, первая зелень весны, пение  птиц.
Я позавтракал бифштексом и пивом в трактире около Элхэма и удивил  хозяина
своим замечанием по поводу погоды:
   - Человек, покидающий землю в такую прекрасную погоду, - безумец!
   - То же самое сказал и я, как только  услышал  об  этом,  -  подтвердил
хозяин, и тут же выяснилось, что какой-то бедняга покончил  самоубийством.
Я ушел, но мысли мои приняли несколько иное направление.
   После обеда я подремал на солнце и, освеженный, отправился дальше.
   Недалеко от Кентербери я зашел в уютный ресторан. Домик был  весь  увит
плющом, и хозяйка, опрятная старушка,  мне  понравилась.  У  меня  хватило
денег, чтобы заплатить за номер, и я решил там переночевать. Хозяйка  была
особа разговорчивая и, между прочим, сообщила  мне,  что  она  никогда  не
бывала в Лондоне.
   - Дальше Кентербери я никуда не ездила, - сказала она. - Я  не  бродяга
какая-нибудь.
   - А не хотели бы вы полететь на Луну? - спросил я.
   - Мне, знаете, никогда не нравились эти воздушные шары, - ответила она,
полагая, очевидно, что это довольно обыкновенная прогулка. - Ни за что  не
полетела бы на воздушном шаре, нет уж, увольте.
   Это прозвучало комично. После ужина я сел на скамейку у двери  трактира
и поболтал с двумя рабочими о выделке кирпича, об автомобилях,  о  крикете
прошлого года. А на небе новый месяц, голубой и  далекий,  как  альпийская
вершина, плыл к западу вслед за солнцем.
   На следующий день я вернулся к Кейвору.
   - Я лечу, - сказал я. - Я просто был немного не в духе.
   Это  был  единственный  раз,  когда  я  всерьез   усомнился   в   нашем
предприятии. Нервы! После этого я стал работать не так усердно и ежедневно
гулял не менее часа. Наконец все было готово,  оставалось  только  нагреть
сплав в печи.



        4. ВНУТРИ ШАРА

   - Спускайтесь! - сказал Кейвор, когда я вскарабкался  на  край  люка  и
заглянул в темную внутренность шара.  Мы  были  одни.  Смеркалось.  Солнце
только что село, и надо всем царила тишина сумерек.
   Я спустил вторую ногу и соскользнул по  гладкому  стеклу  внутрь  шара;
потом повернулся, чтобы принять от  Кейвора  жестянки  с  пищей  и  другие
припасы. Внутри было тепло: термометр показывал  восемьдесят  градусов  по
Фаренгейту; при полете надо беречь тепло, и мы надели  костюмы  из  тонкой
фланели.  Кроме  того,  мы  захватили  узел  толстой  шерстяной  одежды  и
несколько  теплых  одеял  -  на  случай  холода.  По  указанию  Кейвора  я
расставлял багаж, цилиндры с кислородом и прочее около своих ног, и вскоре
мы уложили все необходимое. Кейвор обошел еще  раз  нашу  лабораторию  без
крыши, чтобы посмотреть, не забыли ли мы чего-нибудь,  потом  влез  в  шар
следом за мной.
   Я заметил что-то у него в руке.
   - Что это у вас? - спросил я.
   - Взяли ли вы с собой что-нибудь почитать?
   - Бог ты мой! Конечно, нет.
   - Я забыл сказать вам. Наше путешествие  может  продлиться...  не  одну
неделю.
   - Но...
   - Мы будем лететь в этом шаре, и нам совершенно нечего будет делать.
   - Жаль, что я не знал об этом раньше.
   Кейвор высунулся из люка.
   - Посмотрите, тут что-то есть, - сказал он.
   - А времени хватит?
   - В нашем распоряжении еще час.
   Я  выглянул.  Это  был  старый  номер  газеты  "Tit  Bits",   вероятно,
принесенный  кем-нибудь  из  наших  помощников.  Затем  в  углу  я  увидел
разорванный журнал "Lloyd's News". Я забрал все это и полез обратно в шар.
   - А что у вас? - спросил я его.
   Я  взял  книгу  из  его  рук  и  прочел:  "Собрание  сочинений  Вильяма
Шекспира".
   Кейвор слегка покраснел.
   - Мое воспитание было чисто научным, - сказал он, как бы извиняясь.
   - И вы не читали Шекспира?
   - Нет, никогда.
   - Он тоже кое-что знал, хотя познания его были несистематичны.
   - Да, мне об этом говорили, - сказал Кейвор.
   Я помог ему завинтить стеклянную крышку люка, затем  он  нажал  кнопку,
чтобы закрыть соответствующий заслон в наружной  оболочке.  Полоса  света,
проникавшая в отверстие, исчезла, и мы очутились в темноте.
   Некоторое время мы оба молчали. Хотя наш шар и пропускал звуки,  кругом
было тихо. Я заметил, что пр