По  этой причине  стоял Лекс на  коленях наедине со  Вселенной, которая
могла поглотить не только душу, но и мир со всеми его обитателями.
     Где-то там, среди  звезд, скрывались мятежные правители и  повстанцы...
Их можно было нейтрализовать. Где-то существовали таинственные инопланетяне,
подобные сланнам и эльдарам, жестокие племена орков... Им можно было указать
их место.
     Сейчас  на них  неотвратимо  надвигались  орды  хитрых  и  безжалостных
тиранидов,  которые  были  способны  человеческую  и иную плоть превращать в
извращенные орудия для нужд своей таинственной империи Сверхразума...
     Кроме того, в космосе, подобно  чумной заразе, скрывались невидимые, но
готовые в любую минуту проявиться неслыханные Силы Хаоса...
     Среди немых звезд, заглушенных вакуу-мом, стоял только треск погремушки
смерти, сопровождаемый безумными воплями.
     Кулаки должны сплотиться  и  противостоять  ереси.  Задача эта  была по
силам  только  сверхчеловеческим  телам,  подпитываемым  пламенной  верой  в
Примарха и Бога-Императора. Пока тело Лекса не имело следов ранений. Могучее
и красивое.
     Его не покидали мысли о синих глазах Ери, выцарапанных кривыми когтями;
о белокурых локонах, письменах на его щеке, его наглой высокомерной улыбке.
     Он  думал  об  острых  зубах  Биффа,  его  зеленых  глазах,  гротескной
татуировке, блестящих черных волосах - все это было оторвано от тела.
     Как нужно было Лексу чтить своих погибших  братьев, чтобы к  нему снова
вернулась благодать Дорна?
     Постепенно он понял...
     *************


     Сначала он пошел в опустевшую келью Биффа.
     На рабочем столике  рядом с полировальным колесом и сосудом с парафином
лежали кости руки с полузаконченной гравировкой.  Пыль, скопившаяся за время
отсутствия Кулаков, покрывала все предметы. Но слизать или высосать ее с них
не осмелился ни один серв, хотя  пол и матрац блистали безупречной чистотой,
На стене висела икона с изображением Дорна.
     Среди кусочков  кожи  ящерицы  Лекс обна-ружил древний складной нож. Он
взял его в руки  и пальцем проверил остроту лезвия и  кончика, потом  провел
тонкую линию  и  вздрогнул.  Бифф с его  огромными  кулачищами был  способен
заниматься поделками с помощью такого примитивного орудия труда, а он, Лекс,
сомневается в собственном умении.
     Его внимание привлек завалявшийся  на полке  гравировальный инструмент.
Судя по более толстому слою покрывавшей его  пыли, к нему не прикасались еще
дольше. Этот изящный инструмент он взял с собой.
     Он направился в ближайший скрипторий, здороваясь по пути с проходившими
мимо Братьями.  Когда ему повстречался киберубор-щик, он решил, что было  бы
неплохо  попросить этот  брюхоногий  полуавтомат  почистить  и  отполировать
гравировальный инструмент.
     Но что-то  его  удержало. Глядя на  безмолвного  слугу, он сам  облизал
вещицу  и  отполировал  ее  своей  желто-зеленой  туникой  так,  что  на  ее
серебряном корпусе заблестела инкрустация.
     В  скриптории  занимались  кандидаты в  члены  Братства. Новые  мускулы
Кулаков. Мускулы  и умы.  Как заметил Лекс, на большинстве экранов светились
те  или  иные страницы  "Кодекса Астартов".  Один из  соискателей  предпочел
работать над рукописным вариантом фолианта. Каждая страница этого священного
для  организации  десантников  учебника  начиналась  с   прописной  буквы  в
серебряных и  золотых завитках орнамента. Лекс улыбнулся  новичку мимолетной
улыбкой.  Внимание  бывалого Боевого Брата, отмеченного за длительную службу
металлическим стержнем во лбу, вызвало у парня благоговейный трепет.
     Лекс нашел свободное  место у контрольной панели, украшенной  золоченой
бронзой, и нажал несколько  кнопок.  Начался  поиск  запрошенных  им данных.
Наконец экран выдал  предмет  его  поиска  - топографическую таблицу сектора
крепости-монастыря, относящегося к Апотекарию...
     *********


     В маленькой комнате, как он и ожидал, не было ни хирургов-следователей,
ни  технических священников. Ученые  мужи  работали где-то  в другом  месте,
изучая    пробы    и   данные,    доставленные   Кулаками    с    тиранидных
кораблей-наутилусов. Возможно, этой комнатой не пользовались уже лет десять.
     Это  была та самая лаборатория,  которую  сержант  Хаззи Рорк показывал
трем братьям на голограмме еще на Некромонде в те стародавние времена.
     Здесь еще находилась все та же стальная  рама  и механическая рука. Тут
же имелась ванночка для рук из прозрачного стеклосплава, а над ней резервуар
с жидкостью.
     На стене, окованной медью, висел хирургический  скипетр, обвитый змеей.
Его сжимала латаная перчатка  с шипами  на костяшках пальцев.  Верхний конец
обвитого змеей стержня перерастал в острые хирургические щипцы.
     Лекс повернул кран, позволив прозрачной бесцветной жидкости  наполовину
заполнить стеклянный сосуд.
     Он плюнул в него, и жидкость тотчас зашипела и задымилась.
     Бесспорно, это была все та же кислота. Едкая aqua imperialis.
     Гравировальное стило Лекс  положил на  скамью из пласталя,  на  которой
покоился стеклянный сосуд.
     Потом до пояса разделся.
     Тело его было безупречно чистым, без единой отметины.
     Гладким,  незапятнанным,  если  не  считать  контурных  линий,   следов
давнишних имплантаций.
     Но шрамов от ран не имелось.
     Зато какой же запятнанной была его душа!
     Отказавшись  от услуг  механического  захвата, он опустил в  прозрачный
сосуд левую руку.
     Едкая жидкость, зашипев,  вскипела и принялась  разъедать его плоть. Из
сомкнутых  губ Лександро  тоже вырвался  звук,  похожий на  шипение.  Но  не
больше.
     Так он и стоял, прикованный к  месту, но не физическими узами, а волей,
навязанной его могучим мышцам, и терпел невыносимую пытку, наслаждаясь  этой
мукой. Усилием  воли он заставил свои  пальцы  лежать  не  шевелясь  на  дне
сосуда, в то время как пузырящаяся жидкость  начала белеть от растворяющейся
в ней ткани...
     ***********


     Длилось это достаточно долго.
     Несмотря на  противоречивые  сигналы  о  нестерпимой  боли,  посылаемые
разорванными нервами,  мышцы левой руки Лекса все же повиновались ему, когда
из сосуда он вытащил скелет, оставшийся на месте его кисти и положил  кости,
связанные остатками разъеденной соединительной ткани на скамью.
     Предплечье и плечо имели мышечный и кожный покров.
     380
     От ладони остались голые кости.
     Ну ничего, поверх этой арматуры хирурги смогут нарастить  новые нервные
волокна, синтетическую мышечную ткань и кожу и  восстановят кисть руки.  Так
что он не сделал из себя калеку. Он не собирался отказывать Братству в своем
кулаке.  Это  было бы  святотатством...  а  святотатство  не входило  в  его
намерения.
     Правой  рукой  Лександро поднял  со  скамьи гравировальный  инструмент.
Поставив его в рабочее положение, медленно он  начал наносить на собственные
кости пясти и фаланги рисунок.
     Красивым  шрифтом,  стараясь  писать как можно  мельче,  снова  и снова
выводил  на  собственных  костях  Лександро  имена  Ереми  Веленса  и  Биффа
Тандриша, а также их настоящей родины: Муравейник Трейзиор, Некромонд.
     Он к каждой букве стремился к совершенству.
     Через два часа, когда полностью исписанными оказались все кости тыльной
стороны ладони, он перевернул ее и продолжил наносить  все те же письмена  и
на ладонную часть руки.
     То  и  дело  на  раскаленный   наконечник  гравировального  инструмента
сбегала, охлаждая его, слеза.
     Наконец он остановился.
     Подняв  покрытую  гравировкой руку,  он,  поворачивая  ее,  внимательно
рассмотрел, после чего пробормотал:
     - Простите меня.
     К  кому он  обратил свою мольбу? К Ери  и  Биффу?  К  Рогалу  Дорну?  К
Богоимператору?
     Несмотря  на  то, что  мышцы  левой  кисти  руки по запястье  полностью
отсутствовали, разъеденные кислотой, равно как  и нервы, пальцы его медленно
начали сжиматься.
     Чудесное действие сжало кости его руки-в... кулак.
     Скелет имперского кулака.
     Ошарашенно уставился он на  кулак,  обра-зованный покрытыми гравировкой
костями.
     И  перед  его  лихорадочным  внутренним  взором  предстало  изображение
личного  геральдического  знака,  который  будет  у  него,  когда  он станет
офицером, хотя теперь у него больше не было амбициозного желания удостоиться
такой чести...
     Нет.
     Ситуация была слишком неподходящая.
     ************

     В  тот момент,  когда казалось, что  только  тонкая  красная нить  веры
спасает вечно изменяющуюся паутину Империи от мятежников и еретиков, орков и
генокрадов,  что  могло  быть  ужаснее,  чем   появление   прародителя  этих
генокрадов - огромного флота тиранидов?
     На самом деле, что могло быть страшнее этой угрозы? Если не считать Сил
самого Хаоса?..
     Но сражаться с ними Лекс никогда бы не смог. Он не должен был допускать
ни единой мысли о Тзинче, потому что одна мысль могла испортить его...
     Как бы здорово было снова оказаться на Некромонде, в своем муравейнике,
и стать
     на девственно невинным, когда тебя страшит  такая ерунда, как понижение
в положении, загрязнение  отходами,  разборки между уличными  группировками,
хищные  кочевники,  таинственные  шабаши  ведьм,  мутанты,  голод  и  другие
мелочные заботы.
     Но Лекс больше не был невинным.
     Он нес ответственность.
     Клетку своих сжатых костей он подносил Примарху...
     И в его сердце как будто разверзлась другая клетка...
     ... куда ударил луч сияющего света Рогала Дорна.
     Этот  анакомый  свет,  неся  благословение,  пронзил его  как  шпага, с
нанесенным на ее острие жгучим бальзамом.