орел, осталась лишь боль. В  голове  по-прежнему  царила
полная сумятица. В этом заброшенном сарае вряд ли можно найти ответ.  Надо
спать, укрывшись шерстяным одеялом, которое в прошлые времена стоило одной
бобровой шкуры. Завтра силы понадобятся.  Для  завершающего  броска  через
Аллею.
   Проснулся Ковбой под вечер. Подростки уже ушли. На антенну  машины  был
наколот чек. Ковбой снял клочок бумажки и задумался о  странных  понятиях,
бытовавших в прежние  времена.  Долг,  благородство,  бескорыстие,  честь.
Похоже, в этом мире все еще теплится маленький, но  святой  очаг  свободы.
Непокоренные еще не вымерли.
   С легким сердцем он принялся за привычную работу. Надо  было  устранить
мелкие неисправности, очистить машину от налипших зерен пшеницы и конопли,
покрыть ободранные места  радиопоглощающей  краской.  К  счастью,  удалось
восстановить почти все.  Боеприпасов,  правда,  осталось  в  обрез.  Но  и
километров до Биг-Мадди уже кот  наплакал.  Теперь  можно  проверить,  что
происходит в эфире. Ковбой подключился к рации. Ничего особенного. Правда,
непривычно разговорчив ближайший аэропорт, находившийся  так  близко,  что
Ковбой   отчетливо   слышал   каждое   слово.   Летчики    и    диспетчеры
переговаривались о самых  обычных  и  невинных  вещах.  Но,  прислушавшись
повнимательней, Ковбой заметил и нечто подозрительное.
   Он задумался: "Предположим, ты  командир  каперов,  обозленный  потерей
двух машин минувшей ночью. Ты догадываешься, что машина, за которой велась
охота, получила повреждения. И затаилась где-то поблизости.  Больше  всего
на свете ты сейчас жаждешь отомстить за погибших товарищей. Тогда ты,  как
глава каперов,  должен  собрать  все  силы  на  ближайшем  аэродроме  и  с
наступлением  темноты   прощупать   окрестности   самыми   чувствительными
приборами. И, обнаружив ненавистную машину, сделать все, чтобы  превратить
ее в оплавленную кучу брони с начинкой из жареного курьера".
   Ковбой внимательно изучил карту и с удовольствием обнаружил, что в семи
километрах действительно  находится  так  называемый  Аэродром  Сообщества
Филадельфии. Но аэродром  слишком  мал  и  не  способен  вместить  большое
количество самолетов. Ковбою же осталось только перебраться за перевал  да
пересечь небольшой лесок. Кажется, все складывается неплохо.
   Наступление темноты Ковбой встретил в кресле машины, готовый продолжать
путь. Включил двигатель,  турбины  мягко  взревели.  Дав  задний  ход,  он
осторожно выехал из сарая. Радар включать не  стал  -  не  стоит  дразнить
собак. Наконец, машина добралась до грунтовой дороги, которая  шла  сквозь
сосновый лес с неповторимым запахом и мягким  ковром  из  опавших  иголок.
Чтобы приглушить вой двигателя, Ковбой свернул с дороги на пружинящий  мох
и, петляя между деревьями, задевая сосны, взобрался на лесистое плато.  На
западе на фоне заходящего солнца виднелся силуэт радарной башни.
   А вот и каперы. Десятка полтора самолетов  и  вертолетов  ждали  врага,
притаившись  на  аэродроме.  Огромные  металлические  насекомые.  Багряное
солнце  играло  на   их   полированных   телах,   на   пушках-усиках,   на
ракетах-крыльях. На бортах поблескивали эмблемы, рисунки, надписи.  Поэзия
грубой силы, жестокости и азарта игрока со смертью - "Сокрушающий  броню",
"Пиковый   туз",   "Огнедышащий   змей",   "Смерть   в   поднебесье".   По
бетонированной площадке перед ангаром сновали механики.
   В предвкушений расправы над неприятелем Ковбой чуть улыбнулся,  но  тут
же подавил все эмоции.
   Машина выехала  на  просеку,  и  он  сконцентрировался  на  предстоящем
броске. Действовать  надо  решительно,  без  ошибок.  Тихий  рокот  мотора
перерос в оглушительный  вой.  Куропатки  дробью  разлетелись  в  стороны.
Механики, увидев выскочивший из леса  броневик,  оторопели.  Бронированный
ураган смял забор, словно тонкий листок. Будто само Возмездие вырвалось из
чрева преисподней. Люди с криком бросились врассыпную. Тревога! Но поздно.
Ковбой на огромной скорости уже мчался по аэродрому.
   Через секунду "Пиковый туз" разломился пополам,  протараненный  тяжелой
машиной. Ковбой дал пулеметную очередь. Вспыхнуло разлившееся  топливо.  И
вот уже за "Пиковым тузом" отправляются и его  коллеги:  факелом  полыхнул
"Огнедышащий  змей",  со  скрежетом  рухнули  "Смерть  в   поднебесье"   и
"Сокрушающий броню".  Ошарашенные  летчики  с  ужасом  замерли,  глядя  на
бушующее пламя, потом, опомнившись, кинулись кто куда в поисках убежища.
   Под ударами бесславно  погибли  четырнадцать  гигантских  насекомых  из
алюминиевого сплава.
   Расправившись с врагами, Ковбой понесся вдоль Солт Ривер  к  Миссисипи.
Его никто больше не преследовал. Даже в штате  Иллинойс,  отмахав  немалое
расстояние. Ковбой видел в ночном небе огненные всполохи. Возможно, теперь
каперы хорошенько подумают, прежде чем снова решат взяться за подлое  свое
ремесло.
   Полицейские Иллинойса защищали только северную границу,  через  которую
белокурые и розовощекие курьеры везли из Висконсина контрабандные  сыры  и
масло, поэтому тут не должно было возникнуть никаких трудностей.
   Осторожно въехав на  заправочную  баржу,  Ковбой  решил,  что  можно  и
поболтать с Аркадием. Он выпустил узконаправленную антенну,  сориентировав
ее на запад. "Послушаем нудные нравоучения Аркадия".
   - Пони-Экспресс, - назвал он свой позывной. - Извините  за  задержку  с
докладом.
   В  ответ  раздалось  злобное  ворчание.  Ковбой   улыбнулся,   уменьшил
громкость и перебил посредника:
   - Я не очень хорошо тебя слышу, но ничего, понять можно. Я в Иллинойсе,
осталось совсем немного. За прошедшие двадцать четыре  часа  столкнулся  с
шестнадцатью ублюдками, у которых мало денег. Скоро прочитаешь в  газетах.
Купи и мне несколько номеров, я  сделаю  вырезки  для  своего  альбома.  -
Странно, но недовольное ворчание в  наушниках  заглохло,  и  Ковбой  снова
улыбнулся. - Пока.
   На этом он посчитал доклад законченным и  выключил  рацию.  В  чудесной
тишине принялся наблюдать, как топливо медленно перетекает в баки машины.
   Нет, он не просто преодолел опасную Аллею, он восстал против угнетения,
показал всем, что борьба за  свободу  против  орбиталов  продолжается.  Он
превратил их самолеты и вертолеты в оплавленную груду металла, извергающую
горящее топливо.
   Власти Кентукки считали, что можно больше заработать, если  не  взимать
пошлин, а позволять  посредникам  и  курьерам  легально  проезжать  по  их
территории, чтобы эта  богатая  публика  свободно  тратила  свои  денежки,
пополняя  государственную  казну.  Отсюда  нетрудно  было   добраться   до
соседнего штата Огайо.
   Переправляясь через реку. Ковбой не встретил ни одного речного  патруля
и, перескочив через безымянный ручей, оказался наконец в свободном штате.
   Свернув на грунтовую дорогу, он передал еще одно сообщение.
   В штате Кентукки груз Ковбоя не считался контрабандой, его  можно  было
везти спокойно. Однако местные власти не  разрешали  частным  лицам  иметь
мощное оружие. Поэтому оснащение бронемашины здесь  противозаконно.  Чтобы
избавиться от оружия. Ковбой должен встретиться на этой дороге  со  своими
людьми. Поджидая их, он достал из кармана порванный чек и задумался. Когда
на сельской разбитой дороге появился фургон.  Ковбой  уже  знал,  что  ему
нужно выяснить в первую очередь.
   Главное - узнать, кто финансирует операции и откуда к Аркадию поступает
хлорамфенилдорфин. Чек, который оставили нищие подростки, превратился  для
Ковбоя в долговое обязательство. В долг чести. И он  должен  его  вернуть,
чего бы это ни стоило! Поэтому для  начала  следовало  разобраться  что  к
чему.
   Теперь уже недостаточно быть  лучшим  из  лучших  в  своем  деле.  Надо
понять, на чьей стороне и против кого он сражается.  А  если  подтвердятся
его  худшие  подозрения?  Если  окажется,  что  посредники   действительно
работают на орбиталов? Что тогда? Он знает, в чем заключается его  долг  и
святая обязанность. Он  выполнит  все,  что  задумал,  даже  если  на  это
потребуются годы жизни! До сих пор он считал себя  свободным  гражданином,
и, если откроется печальная истина, его врагам несдобровать!
   Из подъехавшей машины вышли люди и вежливо постучали по  броне.  Ковбой
спрятал в карман разорванный  чек.  В  его  душе  опять  запела  старинная
гитара...



4

   Город был раскален  августовской  жарой.  В  дрожащем  горячем  воздухе
струились контуры зданий.
   Закрыв глаза, Сара прижалась виском  к  прохладной  металлической  раме
окна. Перед глазами стояло оранжевое пламя  того  рокового  пожара.  Рядом
шумел кондиционер, казалось, предупреждая ее об  опасности,  напоминая  от
осторожности.
   - Люди Каннингхэма предлагают за тебя деньги, сестрица, - мягко  сказал
Гетман. - Но я дал всем понять, что тот, кто согласится взять  их,  больше
не друг мне. Правда, мое  предупреждение  остановит  не  каждого,  слишком
много в этом мире желающих подзаработать. И чтобы  выйти  на  тебя,  людям
Каннингхэма достаточно выследить Дауда.
   - Знаю. - Сара открыла глаза и посмотрела на плавящийся город.
   Разговор происходил в  больнице  -  цилиндрическом  высотном  здании  с
зеркальными окнами во все стены. В углу бормотал телевизор. На экране  две
сестры-кубинки с огромными глазами замерли подле постели отца, пораженного
вирусом Хантингтона, наступила последняя стадия тяжелой  болезни,  бедняга
уже  потерял  рассудок:  дочерей   он   считает   гарпиями,   заявившимися
полакомиться его печенью, а себя - прикованным к скале  Прометеем.  Сестры
обреченно наблюдали агонию отца, рядом плакал подросток, методично вытирая
слезы бумажными салфетками. Несколько мокрых  салфеток  валялось  на  полу
измятыми траурными цветами.
   Михаил беспокойно прохаживался вдоль окон-стен.
   - У меня есть для тебя работа. Вполне легальная, оплата золотом.
   Он назвал большую сумму. Значит, работа крайне  рискованная.  Михаил  -
человек чести, по крайней мере настолько, насколько может  себе  позволить
посредник, но  благотворительностью  он  не  занимается,  поэтому  платить
просто так не станет.
   Сара подошла к оранжевому  креслу.  Устало  села.  Кресло  пластиковое,
жесткое, но Саре все равно. Опустив голову, она печально спросила:
   - На кого я должна работать?
   Недалеко от комнаты, где они разговаривали, находилась палата Дауда. Он
уже пришел в сознание, и, чтобы  заглушить  боль,  его  пичкали  огромными
дозами эндорфина, значительно превышавшими те, что он принимал раньше. Его
тело было обернуто специальной тканью, обрубки ног погружены в гель. Нужны
трансплантанты,  но  деньги  у  Сары  уже  на  исходе.   Хлорамфенилдорфин
приходилось сбывать по дешевке, потому что, вопреки уверениям Каннингхэма,
на черный рынок вдруг выбросили невиданное количество этого  наркотика,  и
он сразу подешевел. Если бы не надо было платить за содержание  и  лечение
Дауда, Сара подождала бы, пока цены  поднимутся  до  прежнего  уровня.  Но
платить надо сейчас, не откладывая. Чьих это рук дело? Может, Каннингхэма?
   Сара оказалась в абсолютно безвыходном положении. Раньше  она  работала
телохранителем, но кто же возьмет  ее  на  работу  теперь,  когда  за  ней
охотятся? А особые поручения... Тут тоже ничего. Можно, конечно, пойти  на
улицу, но проституцией  много  не  заработаешь.  Да  и,  кроме  того,  где
уверенность,  что  какой-нибудь  клиент  не  выдаст  ее,  польстившись  на
обещанные Каннингхэмом деньги. Поэтому выбирать не приходится.
   - Так на кого я буду работать? - повторила Сара. Словно ответ имел хоть
какое-то значение. Она ведь в любом случае согласна.
   Михаил, его светлость Гетман, какое-то  время  смотрел  в  окно,  потом
нерешительно сказал:
   - На меня. Намечается одна сделка... Не исключено, что  дело  нечистое.
Точно не знаю. На первый взгляд все должно пройти хорошо, но у меня дурное
предчувствие, и мне бы хотелось, чтобы ты за этим присмотрела.
   Сара внимательно взглянула на Гетмана. Во  время  последней  встречи  с
Каннингхэмом, она могла бы, окажись более осмотрительной, заметить  в  его
поведении намек на грозящую опасность. Может, Михаил тоже хочет избавиться
от своей "сестрицы",  поскольку  больше  не  в  состоянии  ее  прикрывать?
Вероятно, на него сильно давят люди, от которых зависит его бизнес.  Вдруг
он решил подставить ее под пули наемников Каннингхэма?
   - Какая сделка? - Сара понимала, что и этот вопрос не имеет смысла. Она
готова взяться за любую работу, как бы дурно она ни пахла.
   - Я получил новый груз. - Михаил нахмурился и сел в другое кресло, чуть
скрипнув невысокими сапогами из мягкой кожи. - Это компьютерные матрицы на
кристаллах. Пятнадцать тысяч штук, высокого качества. Получены  из  нового
источника, раньше никогда не поступало  такого  количества.  Может,  парни
нашли новых поставщиков.  Может,  товар  предназначался  еще  кому-то.  Не
знаю...
   - Ты хочешь, чтобы я охраняла груз?
   - Да. Но не  только,  -  вздохнул  Михаил.  -  Обычно  на  сбыт  такого
количества товара требуется немало времени. Несколько месяцев. Но на  этот
раз в Пенсильвании нашелся один человек. Его знает Андрей. Этот тип  хочет
купить  сразу  все  матрицы  и  предлагает  хорошую  цену.  Андрей   очень
настаивает  на  сделке.  Однако,   сестрица,   тут   подозрительно   много
совпадений.
   Сара знала, что Андрей был одним из заместителей Гетмана.
   - Может, кто-то хочет меня обмануть. Но я не могу понять, кто и  зачем.
- Михаил вынул пачку русских папирос и дрожащей рукой зажег  спичку.  Кожа
на руке была в старческих пигментных пятнах, тонкая, сморщенная.  -  Люди,
которым я собираюсь продать матрицы, - мелочь пузатая, и если они вздумают
меня ограбить, то далеко не уйдут. Если,  конечно,  не  получат  поддержки
какой-нибудь более значительной персоны. Правда, на этом  побережье  я  со
всеми в дружеских отношениях и не знаю никого, кто захотел бы предать  или
подставить меня. Поэтому твои услуги могут и не понадобиться.
   - Сомневаюсь, Гетман. Ты чуешь неладное,  иначе  не  стал  бы  нанимать
меня. Да еще за такую высокую плату.
   Михаил долго смотрел на девушку. Его веки нервно подергивались. Дым  от
папиросы медленно струился к потолку.
   С экрана  телевизора  бойко  рекламировали  новый  заменитель  кокаина,
уверяя, что наркотик не вызывает привыкания. Бездарный текст сопровождался
придурковатыми ужимками и экзальтированными восклицаниями молодой парочки,
которая в наркотическом угаре резвилась в постели.
   - Я нанял курьера, - помолчав, сказал Гетман. - Если фургон  собираются
ограбить, то броневик окажется для бандитов неприятным  сюрпризом.  Сделку
заключает Андрей. Он надеется, что друзья защитят его,  однако  мне  будет
спокойнее, если в машине поедешь  ты.  Проследишь  и  за  курьером,  и  за
сделкой. В  твой  имплантант  введены  боевые  рефлексы?  Я  имею  в  виду
огнестрельное оружие.
   - Да, - ответила Сара. - Пистолеты и автоматы. Пулеметы я не люблю.
   Гетман понимающе улыбнулся. Словно он много раз слышал  мнение  Сары  о
пулеметах и был полностью согласен, что от них мало толку.
   - Я дам тебе автомат "хеклер-кох", калибр семь  миллиметров.  Опробуешь
перед поездкой?
   - Когда выезжать?
   - В субботу.
   - Завтра постреляю. Если получу автомат.
   - Мой человек отвезет тебя в тир. Где и когда он может тебя найти?
   - Завтра в полдень в баре "Пластиковая девушка".
   - Будем надеяться на лучшее, сестрица, - улыбнулся на прощание  Гетман.
В его голосе прозвучала русская тоска. Слишком искренняя для игры. - После
всего  случившегося  мне  очень  не  хотелось  бы  снова  подвергать  тебя
испытаниям. Хватит нам войны.
   Под  войной  он,  очевидно,  понимал   возможную   перестрелку.   Сара,
естественно,  хотела  того  же.  Их  война  уже  закончилась,  и  оба  они
проиграли. Как и все земляне. После  страшного  поражения  в  Американской
Концессии осталось только драться за те жалкие объедки, которые бросали им
орбиталы.
   Гетман встал, вслед за ним поднялась и Сара.
   - До встречи: - Михаил протянул ей руку, и пепел  от  папиросы  оставил
серый след на лацкане его куртки.
   "Если он собирается предать меня, - отрешенно подумала Сара, -  то  это
произойдет завтра. Возможно, его человек как раз и явится убить  меня.  Ну
что ж, надо подготовиться".
   - Спасибо, Михаил.
   Тот долго смотрел  на  нее  печальными  мудрыми  глазами,  и  ей  вдруг
захотелось обнять его,  ощутить  теплоту  человеческого  тела  в  холодной
стерильной чистоте больницы. Даже несмотря на то,  что  Гетман,  возможно,
собирается ее предать... Если ей суждено погибнуть, она примет смерть  как
избавление от страшных воспоминаний. Даника. Ее мертвые глаза. Тело Дауда,
разорванное в клочья. Душа Сары жаждала забвения,  и  обрести  его  можно,
только заснув навеки.
   Когда-то жизнь казалась Саре  полной  смысла.  У  нее  была  цель,  для
достижения которой годились  любые  средства.  Она  Мечтала  выбраться  из
"земной грязи", из гравитационного колодца в  черноту  космоса,  в  чистый
вакуум. Сейчас же у нее осталась одна потребность - выжить. Просто выжить.
Не умереть сегодня, дожить до завтра.  И  так  изо  дня  в  день.  Никаких
иллюзий. Одномоментное существование. Без будущего и прошлого.  Только  бы
дожить до завтрашней встречи в баре "Пластиковая  девушка"  и  остаться  в
живых после нее.
   - Они хитры, - сказал Михаил. - Обратились  не  ко  мне,  а  к  Андрею.
Видно, хотели, чтобы он уговорил меня.
   - Я встречу твоего человека в баре, - на ходу  бросила  Сара.  К  горлу
подкатил комок, но она сдержала рыдание и быстро вышла из комнаты.
   В больничной палате, кроме Дауда, лежал  безногий  старик.  Ему  должны
были пришить новые ноги. Аромат  цветов,  которые  принесли  Сара  и  дети
старика, не могли  перебить  стойкий  запах  лекарств.  Телевизор  в  углу
показывал дурацкую комедию. Старик увлеченно следил за событиями на экране
и не заметил прихода девушки.
   - Как ты себя чувствуешь, Дауд? - спросила Сара.
   Тело Дауда было окружено гудящими, мерцающими индикаторами приборов. На
осциллографе вились какие-то непонятные кривые. Дауд уже дышал сам, сердце
его тоже работало самостоятельно. Над головой  висела  блестящая  гиря  из
нержавеющей стали, и он часами тренировал новую руку. После  взрыва  Дауда
постригли, теперь волосы немного  отросли.  Теперь  они  были  естественно
каштанового цвета, новая кожа на лице пока оставалась розовой.  Один  глаз
закрыт повязкой - Дауду должны вставить искусственный глаз фирмы  "Кикую".
Компьютер непрестанно посылал  сигналы  в  мозг,  чтобы  глазной  нерв  не
атрофировался. Из-под простыни над  ногами  торчали  трубочки  и  провода,
поддерживая жизнь в костях и остатках мышц, погруженных в мягкий гель.
   Сара поцеловала брата, потом зажгла сигарету  и  вставила  ему  в  рот.
Уцелевший глаз наблюдал  за  ее  действиями  вполне  Осмысленно,  у  Дауда
выработалась неплохая устойчивость к огромным дозам эндорфина, и  наркотик
не слишком сильно затуманивал его сознание. Сара  заботливо  ухаживала  за
братом уже несколько недель.
   - Где Джекстро? - спросил он. - Он обещал зайти.
   - Я его не видела.
   Саре не хотелось говорить Дауду правду. Джекстро никогда не придет.  Он
уже давно нашел себе другого подопечного. Если бы состояние Дауда не  было
таким тяжелым, Джекстро, может, и зашел бы. Впрочем, он еще  придет,  если
прослышит, что Дауд опять сможет зарабатывать ему деньги. Но не раньше.
   - Через несколько дней тебе начнут восстанавливать ноги. Вначале  одну,
потом другую. Я нашла работу. - Сара пыталась  улыбнуться.  -  Тебе  какую
ногу сделать раньше? Правую или левую?
   - Какая разница.
   - Меня не будет несколько недель. Я уезжаю в субботу.
   - Понятно. Получила работу?
   - Да.
   Глаза Дауда  лихорадочно  блеснули.  Рука  потянулась  к  рукоятке  над
головой. Он немного поупражнялся с гирей, но вскоре бросил это занятие.
   - Джекстро обещал при