ии пилота,  готовые
в любой момент ожить и взмыть в поднебесье черными птицами. Ковбой любовно
погладил гладкое брюхо одной из машин. По приставной лестнице он  забрался
в кабину и опустился в кресло, несколько лет  назад  подогнанное  под  его
тело. Вдохнул знакомые запахи, закрыл глаза, и сразу в памяти  всплыл  тот
ночной полет. То шальное бегство от властей, когда  ему  пришлось  петлять
между гор и долин плато Озарк.
   Свою первую "дельту" Ковбой назвал "Полночным солнцем". Тогда он еще не
понимал происходящею.  Нет,  Ковбой  и  другие  пилоты  "дельт"  вовсе  не
являлись  заурядным  порождением  рыночного   спроса.   Они   были   живым
продолжением легенды. Вопреки усилиям угнетателей, они доставляли "почту",
проносясь в небе  огоньками  надежды,  назло  орбиталам  оставляя  в  небе
сияющий инверсионный след. Последние  свободные  американцы  на  последней
небесной дороге...
   Внезапное  осознание  происходящего  заставило  Ковбоя  измениться.  Он
принял свою слегка насмешливую кличку и уже не  признавал  другого  имени.
Ковбой сделался лучшим из лучших, никто не мог тягаться с ним в небе. Свою
вторую "дельту" он назвал "Пони-экспресс" и перевозил на  ней  "почту"  до
тех пор, пока не пришлось отказаться от полетов.
   Когда  пришла  пора  изменить  способ  доставки,  Ковбой   из   летчика
переквалифицировался в шофера. Его зоркие глаза, способные в ночном  мраке
на большом расстоянии замечать размытые инфракрасные силуэты патрулей  над
прерией, теперь видели только тесное  пространство  бронированной  кабины.
Внешнее  наблюдение  осуществляли   специальные   устройства,   передающие
изображение внутрь. И на земных дорогах Ковбою по-прежнему не было равных,
о нем шла слава как о лучшем курьере Запада.
   Очнувшись, Ковбой заерзал на сиденье. Музыка  смолкла,  слышалось  лишь
негромкое  жужжание  станка  Уоррена.  Неясное  беспокойство   по-прежнему
владело Ковбоем, но он был не в силах выразить его словами...



2

   СЕГОДНЯ/ДА

   Стробоскопическая световая пульсация выхватывала из темноты дергающиеся
тела. Руки, ноги, запавшие глаза, бессмысленно  устремленные  в  мерцающий
потолок,  карикатурно  напоминавший  звездное  небо.  В  наэлектризованных
волосах проскакивают искры. Иссиня-белое флуоресцентное сверкание зубов  в
кроваво-красной оправе. "Зонный танец". Несмотря на  оглушительный  грохот
оркестра, многие "зонники" извивались под свою собственную музыку, которая
поступала в мозг через маленький кристаллик, насаженный на слуховой  нерв,
или же через крохотные наушники, настроенные на один из двенадцати каналов
передатчика бара... Каждый двигался в своем ритме, не обращая внимания  на
других, по возможности соблюдая порядок. Но столкновения были неизбежны, и
иногда вспыхивали короткие драки. В бешеном ритме мелькали кулаки,  локти,
из дергающегося людского месива выползали окровавленные жертвы равнодушной
толпы. Бар назывался по-французски "Aujourd'Oui", что означало "Сегодня  -
Да". Сара разглядывала танцующих и думала о том, что они  напоминают  один
огромный  разлагающийся  кусок  мяса,  бессмысленный   и   бесчувственный.
Бессознательная биомасса. Сара пришла  сюда  на  охоту  При  ней  было  ее
неизменное оружие, напоминавшее  ей  маленького,  но  опасного  хищника  -
ласку.

   СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО! СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО! СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО!
   Хочешь иметь современное тело? Электронное.
   Со сменными частями. Модное! Обратись к нам сегодня!
   СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО! СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО! СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО!

   У  женщины-дизайнера  скулы  цвета  слоновой  кости,  глаза   обрамлены
блестящим  фиолетовым  узором.  Волосы,  выкрашенные  в   белую   полоску,
безупречно  уложены  на  затылке  в  виде  рыбьего   плавника.   Рот   как
искусственный цветок. Мягкая, кошачья грация движений.
   - Волосы сделаем покороче, длинные и распущенные никто уже не носит,  -
сказала она, ухватив Сару за  подбородок  острыми  фиолетовыми  ногтями  и
повернув ее голову к холодному свету. Сара лишь мрачно сверкнула  глазами.
- И подбородок у тебя маловат, -  улыбнулась  дизайнерша,  продолжая  свою
безжалостную критику. - Мы его увеличим. Кончик носа тоже изменим, слишком
уж ты курносая. Нижнюю челюсть  сделаем  более  плоской.  И,  конечно  же,
уберем твои шрамы. Обязательно.
   Острые ногти женщины впились в подборе док, Сара скривилась. Дизайнерша
отпустила ее и повернулась к Каннингхэму:
   - Зачем нам эта девчонка? У нее нет ни стиля, ни грации,  тело  слишком
велико и неуклюже. Она вообще ничто. Заурядность!
   Каннингхэм,  одетый,  как  всегда,  в  неприметный  коричневый  костюм,
молчал. Его бесстрастное, незапоминающееся лицо не выражало ровным  счетом
ничего. Говорил  он  всегда  тихо  и  ровно,  почти  без  интонаций.  Саре
казалось, что такой голос может принадлежать компьютеру, настолько он  был
бесцветен.
   - У Сары есть стиль, Фаэрбад, - ответил наконец Каннингхэм. - И  стиль,
и способности. Ты должна хорошенько поработать над ней. Я прослежу. Придай
ей военизированный облик с подобающим  знаком  на  лице.  Сара  нам  очень
пригодится. - Он перевел спокойно-равнодушные глаза на девушку. -  Как  ты
на это смотришь?
   Та лишь растянула губы в улыбке, оскалила зубы и пригрозила дизайнерше:
   - Мы еще встретимся с тобой  где-нибудь  в  темном  переулке,  Фаэрбад.
Тогда я покажу тебе свой стиль.
   - Дрянная девчонка, - фыркнула та, закатив глаза, но на  всякий  случай
попятилась.
   Сара удовлетворенно засмеялась.
   - И вот еще что, Фаэрбад, - продолжил Каннингхэм, - шрамы  оставь.  Это
понравится  Принцессе.  Они  очень  удачно  подчеркивают  суровую   земную
реальность, в создании которой участвовала Принцесса. Да,  да,  не  трогай
эти рубцы. - На его лице появилось подобие улыбки, едва заметное движение,
холодное,  словно  жидкий  азот.  -  Наша  Принцесса  полюбит  эти  шрамы.
Обязательно.

   ПОБЕДИТЕЛИ/ДА. ПРОИГРАВШИЕ/ДА

   "Aujourd'Oui"  посещали  пилоты  всех  рангов  -  лунные,  спутниковые,
сторожевые,   извозчики,   разведчики.   Они   снисходительно    позволяли
присоединиться к своему обществу "юной грязи": простым парням и девчонкам,
которые приходили сюда, в надежде поймать судьбу: набиться  к  кому-нибудь
из пилотов в ученики, завести роман или на худой конец просто  постираться
возле небожителей, погрузиться  в  их  ауру.  Летчики  обычно  щеголяли  в
форменных жилетах и  пиджаках  с  эмблемами  "TRW",  "Пфайзер",  "Тошиба",
"Туполев", "АРАМКО".  На  лацканах  пиджаков  красовались  памятные  знаки
победителей в Скальной Войне, пилоты носили награды с небрежной гордостью.
   Сара грациозно шествовала среди них в черном атласном пиджаке с  гербом
в виде белого  журавля,  возносящегося  в  небо  в  окружении  ярко-желтых
китайских иероглифов. Это была эмблема маленькой фирмы из Сингапура,  вряд
ли" кому известной здесь, в Свободной Зоне Флориды.  Да  и  саму  девушку,
ростом под метр девяносто, завсегдатаи бара видели  впервые.  Однако  Сара
надеялась, что к ней не отнесутся с предубеждением. Она бы выглядела  куда
подозрительнее, будь у нее знак фирмы "Туполев" или "Кикую оптик".
   Флоридский загар уже сошел, и  темные  подведенные  глаза  подчеркивали
бледность лица. Почти черные волосы вздыблены в высокий  начес,  на  спину
спускаются небрежные космы. Сережки из хромированной стали касались  плеч.
Фаэрбад расширила ей и без того широкие плечи и сузила таз. На лбу цветная
татуировка в виде стрелы - боевой знак, как и  требовал  Каннингхэм.  Тело
плотно облегал темно-пурпурный комбинезон с глубоким  вырезом,  чуть  ниже
которого под тканью угадывались  соски,  заметно  увеличенные  дизайнером.
Рубашка из легкой, темной  материи  с  искрой,  черный  шелковый  шарф.  К
слуховому нерву Сары прицепили  приемно-передающее  микроустройство,  а  к
зрительному центру мозга  -  видеоприемник,  что  позволяло  ей  постоянно
принимать сигналы полицейских радиостанций и видеть в периферийной области
зрения светящиеся надписи. Все это подарки Каннингхэма.  Но  вживленные  в
мозг микросхемы с боевыми рефлексами и "ласка" - ее собственные.

   Я ЛЮБЛЮ МОИ НОВЫЕ ГЛАЗА "КИКУЮ".
   ОНИ КАК У ПОРНОЗВЕЗДЫ РОДА МАКЛЕЙША.
   ОБРЕТЯ ЗРЕНИЕ В ИНФРАКРАСНОЙ ОБЛАСТИ СПЕКТРА,
   Я МОГУ УБЕДИТЬСЯ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ
   МОЙ ПАРТНЕР ВОЗБУЖДЕН, А НЕ МОРОЧИТ МЕНЯ
   С ПОМОЩЬЮ СИЛИКОНОВОГО ПРОТЕЗА.
   "Кикую оптик", отдел Микояна-Гуревича

   Каннингхэма она впервые встретила в баре "Лазурный шелк". Незадолго  до
этого Сара, в соответствии с контрактом,  выполняла  очередное  задание  с
помощью   своей   "ласки".   Но   ей   попался   не    в    меру    жадный
клиент-контрабандист,  который   хотел   слишком   многого.   Он   здорово
сопротивлялся,  и  у  нее  остались  синяки.  К  счастью,  Сара   все-таки
справилась с заданием. Клиент не  выкрутился.  А  поскольку  контракт  был
заключен с посредником, оплату произвели эндорфином, что  пришлось  весьма
кстати, так как ей самой позарез требовался этот наркотик.
   Сара сидела, облокотившись на мягкую стойку бара, и не спеша потягивала
ром с лимоном. Приятная музыка успокаивала нервы.
   Владелец бара Морис, в прошлом  летчик-истребитель,  индеец  с  глазами
устаревшей модели фирмы "Цейс", участвовал в  Скальной  Войне  на  стороне
побежденных. Электрические разъемы имелись у него  только  на  лодыжках  и
запястьях, как у всех  военных  того  времени.  Стены  бара  были  увешаны
портретами его боевых друзей и  других  героев  войны.  Все  летчики  -  с
шелковыми лазурными шарфами, что говорило об их принадлежности  к  элитным
частям. Многие портреты в черных траурных рамках,  приобретших  за  долгие
годы печальный фиолетовый оттенок.
   Саре было любопытно,  способен  ли  Морис  разглядеть  хоть  что-нибудь
своими несовершенными глазами. Мог ли он, например, заметить рентгеновскую
вспышку, сопровождавшую запуск с орбиты глыбы весом в десять  тысяч  тонн,
которая гигантским метеоритом устремлялась к  Земле  с  одной-единственной
целью  -  стереть  с  лица  планеты  очередной  город?  Эти  искусственные
метеориты, разрушительная сила которых превосходила самые  мощные  ядерные
взрывы, обрушилась  на  восточное  полушарие  Земли,  начав  с  Момбасы  и
Калькутты. Потом, когда под  обстрелом  оказалось  и  западное  полушарие,
Земля взмолилась о пощаде и выбросила белый  флаг.  Но  орбитальные  фирмы
сочли преподанный урок  недостаточным  и  продолжали  уничтожать  западные
города. Позже они оправдывались тем, что их подвела  связь,  но  миллиарды
погибших уже было не вернуть.
   Десятилетняя Сара находилась  тогда  в  детском  лагере  около  городка
Стоун-Маунти, когда обломки скал смели  ее  родной  город  Атланту,  убили
мать. Восьмилетний брат Дауд оказался под развалинами рухнувшего дома,  но
оставшиеся в живых соседи услышали его крики и спасли. Потом Сара с братом
долго скитались по всевозможным агентствам помощи бездомным, пока  наконец
не встретились в Тампе с отцом, которого  Сара  видела  в  последний  раз,
когда ей было  всего  три  года.  Служащий  агентства  проводил  детей  по
неухоженной лестнице до двери в квартиру отца. В подъезде воняло мочой, на
лестничной площадке валялась разорванная кукла -  символ  страшной  участи
жителей Земли, разъединенных  народов  и  сломанных  судеб.  Дверь  открыл
неопрятный субъект с водянистыми глазами неизлечимого алкоголика, в рваной
рубахе с пятнами пота. Пока он блуждающим  взглядом  рассматривал  гостей,
служащий агентства предъявил ему сохранившиеся документы и сообщил детям:
   - Это ваш отец. Теперь он будет заботиться о вас. - И  подтолкнул  Сару
вперед.
   Как потом выяснилось, правдой оказалась только первая половина...
   Сара рассматривала фотографии  погибших  летчиков  в  пыльных  траурных
рамках, мужчин и женщин с металлическими глазами фирмы "Цейс". Морис  тоже
то и  дело  поглядывал  на  портреты.  Его  скорбь  безутешна,  и  девушке
казалось,  что  саднящая  горечь  вот-вот  слезами  прорвется  наружу   из
несовершенных глаз бывшего пилота.  Но  Морис  давно  утратил  способность
плакать. Его  глазное  яблоко  омывалось  кремнийорганической  смазкой,  а
слезные протоки, разумеется, давно  атрофировались,  как  и  надежды  пяти
миллиардов людей, некогда полагавших, что  орбиталы  изменят  их  жизнь  к
лучшему.  Прошло  время,  и  наивные   грезы   сменились   страхом   перед
холодно-беспощадным синим небом.
   Сара тоже готова разрыдаться над этими траурными снимками, оплакивая  и
свои рухнувшие надежды, и погибших летчиков, и все человечество, и горькую
долю, выпавшую  ей  с  братом.  Девушке  вдруг  стало  жалко  даже  своего
недавнего клиента, который мог  бы  спастись,  окажись  он  чуть  умнее  и
осторожнее. Но она  тоже  давно  выплакала  все  слезы,  уступившие  место
страстному желанию, общему для всей "юной грязи" Земли.  Ради  своей  цели
Сара готова на все. Даже на это... Она с горечью вспомнила  о  "ласке",  и
рука непроизвольно потянулась к горлу. Нет-нет, сейчас не время для  слез.
Надо взять себя в руки.
   - Сара, я слышал ты ищешь работу? - спросил человек, сидевший в глубине
бара. Улыбаясь, ничего не выражающей улыбкой,  он  поднялся  и  подошел  к
девушке.
   Сара бросила в его сторону косой взгляд:
   - Не ту, которую ты собираешься предложить.
   - Мне рекомендовали тебя, - возразил незнакомец. Его ровный  голос  был
абсолютно бесцветен.
   - Кто? - спокойно спросила Сара и отхлебнула из стакана.
   - Гетман. -  Улыбка  исчезла,  теперь  незнакомец  смотрел  изучающе  и
недоверчиво.
   - Михаил?
   - Да. Меня зовут Каннингхэм.
   - Не возражаешь, если я сначала позвоню Гетману?
   Гетман руководил посредниками, орудующими в заливе Тампа.  Сара  иногда
работала на него, однако ей не понравилось, что он распространяется о  ней
посторонним.
   - Пожалуйста, - согласился Каннингхэм. - Только давай прежде  поговорим
о работе.
   - Не здесь. Увидимся в баре "Пластиковая девушка", в десять.
   - Дела такого рода не откладывают.
   Сара повернулась к Морису:
   - Этот человек мне мешает.
   - Шел бы ты отсюда, приятель, подобру-поздорову,  -  нахмурился  бывший
летчик.
   Сара краешком глаза наблюдала  за  Каннингхэмом.  Тот  выпрямился  и  с
наигранным возмущением спросил:
   - Вы разрешите мне хотя бы допить свой коктейль?
   - Дома допьешь. Убирайся. - Морис выложил на прилавок счет.
   Каннингхэм молча смотрел в немигающие металлические глаза бармена.
   - Таунсенд, - негромко произнес Морис.
   Это был пароль. Фамилия  генерала,  под  командованием  которого  Морис
воевал  с  орбиталами.  И  в  тот  же  момент  замаскированный  компьютер,
распознав кодовое слово,  привел  в  действие  защитную  систему.  Сара  с
удивлением наблюдала, как из-за зеркала выдвинулись стволы боевых лазеров.
То ли Морис купил их на черном рынке, то ли снял с истребителя, на котором
раньше летал. Девушка не  знала,  имеется  ли  в  баре  достаточно  мощный
источник питания или же бывший летчик попросту блефует.
   Каннингхэм замер, потом повернулся и вышел. Даже не взглянув ему вслед,
Сара поблагодарила бармена. Морис грустно улыбнулся:
   - Черт возьми, леди, ты как никак моя постоянная  клиентка.  А  этот  -
прихвостень у орбиталов.
   - Он работает на орбиталов? - удивилась девушка. - Откуда ты знаешь?
   - Иннес, - произнес Морис второй пароль. Лазеры исчезли.  Бармен  убрал
оставленные Каннингхэмом деньги. - Сара, я не утверждаю, что  он  работает
на них, но он у них  был,  и  совсем  недавно.  Если  бы  ты  внимательнее
присмотрелась к его походке, то сама  бы  это  заметила.  На  орбите  сила
тяжести создается центрифугами и, хотя и не намного, а все  же  отличается
от однородного поля тяготения на  Земле.  Вестибулярный  аппарат  человека
реагирует на эту слабую разницу.  После  приземления  требуется  некоторое
время, чтобы привыкнуть к земным условиям.
   Сара нахмурилась и задумалась. Интересно: какую работу хотел предложить
ей Каннингхэм? Неужели  действительно  столь  важную,  что  он  специально
спустился из космоса, чтобы нанять какую-то "земную грязь" и  ее  "ласку"?
Невероятно.
   Ну что же, подождем встречи в "Пластиковой девушке". Но явится ли  туда
Каннингхэм? Ладно, посмотрим. Не стоит заранее переживать.  Она  перенесла
тяжесть тела на другую ногу. Бедро, поврежденное в  схватке  с  предыдущим
клиентом, еще побаливало, несмотря на инъекцию эндорфина.
   - Пожалуй, налей-ка мне еще. - Сара протянула бокал бармену.
   Морис медленно снял с зеркальной полки бутылку  рома.  И  даже  в  этом
простом жесте сквозила неизбывная печаль.

   ТЕБЕ НЕ ХВАТАЕТ ПРИЯТНЫХ ОЩУЩЕНИЙ? МЫ ИХ ТЕБЕ ДОСТАВИМ!
   "Поинтсман фармацевтикал I.G.".

   Сара вышла из "Лазурного  шелка"  и  жестом  подозвала  такси.  Села  в
машину, назвала свой адрес, стараясь не обращать внимания на  Каннингхэма,
не сводившего с нее спокойного взгляда с противоположной стороны улицы. Не
прогадала ли она, отказавшись от, быть может, очень выгодного предложения?
Даже не полюбопытствовала, как прореагировал Каннингхэм на ее  отказ.  Она
почему-то была уверена, что выражение этого лица нисколько не изменилось.
   Сара с братом жили в  небольшой  двухкомнатной  квартирке,  напичканной
дешевой электроникой и наполненной гулом  холодильников,  кондиционеров  и
маленького  робота,  который  ползал  по  всем  закоулкам,  собирая  пыль,
всевозможных насекомых и паутину. В квартире имелись  недорогой  компьютер
Сары, большая аудиосистема Дауда, подсоединенная  к  компьютеру,  и  почти
двухметровый видеоэкран.  Сейчас  на  нем  беззвучно  мерцал  компьютерный
фильм,  отбрасывая  отсветы  на  потолок.  Когда   на   экране   возникало
ярко-красное изображение, комнату, казалось, охватывало  зарево  холодного
пожара.
   Девушка  машинально   выключила   экран,   вытряхнула   из   пепельницы
оставленные Даудом окурки, не переставая думать  о  Каннингхэме.  Действие
эндорфина заканчивалось, каждый шаг отдавался болью в бедре. Пора  принять
очередную дозу.
   Она достала с полки жестяную банку из-под  сахара,  в  которой  прятала
ампулы с эндорфином. Там оказалось двенадцать штук, двух не хватало.  Сара
вздохнула. В маленькой квартирке  невозможно  найти  место  для  надежного
тайника. Она  заправила  ампулу  в  автоматический  инъектор,  набрала  на
крохотном пульте нужную дозу и прижала приборчик  к  руке.  Инъектор  тихо
зажужжал, и в вену вонзилась прохладная игла.  Вскоре  боль  утихла.  Сара
прерывисто вздохнула и встала. Оставив инъектор с почти полной ампулой  на
диване, она позвонила Михаилу Гетману. Его сиятельство оказался у  себя  в
офисе. Девушка общалась с ним  на  смешанном  англо-испанском  языке,  что
очень забавляло Михаила. Он шутливо называл ее  на  испанский  манер:  "mi
hermana" - сестрица.
   - Я так и знал, - рассмеялся Гетман, - что обязательно  услышу  сегодня
твой голос, mi hermana.
   - Да? Так ты знаешь этого орбитала Каннингхэма?
   - Немного. Вел с ним кое-какие  дела.  У  него  рекомендации  от  самых
влиятельных особ.
   - От кого именно? - поинтересовалась Сара.
   - От самых-самых.
   - Значит, ты считаешь, ему можно доверять?
   - Этого я никогда ни о  ком  не  говорю,  mi  hermana,  -  расхохотался
Михаил.
   - Тем не менее, ты  рекомендовал  меня.  Видно,  у  вас  водятся  общие
делишки.
   - До свидания, - по-русски проговорил Гетман, - сестрица.
   Последнее слово он произнес уже по-английски, слегка раздраженно.  Сара
хмуро уставилась на динамик компьютера, откуда слышались частые гудки.


   За ее спиной с шумом открылась дверь, и, резко  вскочив,  Сара  приняла
боевую стойку. Но это был Дауд. Следом за ним  с  шестью  банками  пива  в
квартиру ввалился его менеджер Джекстро, низенький человечек  с  бегающими
глазками.
   - А кого ты ожидала увидеть? - спросил Дауд, зажав в зубах сигарету.
   - Просто нервы, - ответила девушка. - День сегодня такой.
   Дауд быстро оглядел  комнату.  Его  некогда  карие  глаза  теп