:
   - Во-во! Чайку горяченького! Верно, Жулька?
   Жулька, услышав свое имя, на всякий случай потрусила в будку.
   - Гы-гы! - хохотнул Иваныч. - Уважает, падла!
   Но внезапно, вспомнив, очевидно, что-то неприятное, дядя помрачнел.
   - Брутика сманили... - прошептал он горестно. - Перевоспитать  хотят...
Лягашом заделать... Да я бы этих сволочей!..
   Настроение у дяди испортилось вконец. Даже самогон и  тот  не  помогал.
Иваныч наливался молча, мрачно,  без  всякой  радости,  словно  подчиняясь
неотвратимости  судьбы.  Опять  заговорил  про  далекую  Канаду,  вспомнил
близкую Сибирь и окончательно зациклился на Брутике.
   - Это что ж такое получается? -  обиженно  бубнил  Иваныч.  -  Они  его
украли, а я, значит, плати? Разорить меня  решили?  Вот  вам!  Нате!  -  И
сложив увесистую дулю, дядя тыкал ею в сторону поселка.
   Постепенно начало темнеть. Чайник закипел, и Сергей, сняв его  с  огня,
подбросил в печку дров. Иваныч, отрешенно глянув на  взметнувшееся  пламя,
внезапно оживился.
   - Гы! - сказал он удивленно и тут же просиял улыбкой  во  весь  рот:  -
Гы-ы!..
   Потом поднялся и, пошатываясь, удалился  за  угол  хибары.  Там  чем-то
принялся греметь, стучать, скрипеть, сопровождая непонятную возню отборным
матом. Сергей с Володей,  переглянувшись  и  пожав  плечами,  с  интересом
ожидали результата.
   Наконец, Иваныч появился,  держа  в  руке  какую-то  уродливую  палицу.
Присмотревшись, Сергей сообразил, что это факел, изготовленный из палки  и
рваного тряпья.
   - А-га-га! - закричал Иваныч, потрясая пока что безобидной булавой.
   - Эй! - опешил Вова. - Ты что задумал?
   - Разойдись! - рявкнул  дядя  и,  скользнув  в  каморку,  снова  чем-то
загремел, а потом забулькал.
   В воздухе запахло керосином.
   - Иваныч! - заорали квартиранты, вскакивая. - Ты что, с ума сошел?!
   - Брысь,  козявки!  -  дохнул  Иваныч  самогоном  и,  перемахнув  через
скамейку, оказался у костра.
   Факел запылал.
   - А-га-га! - победно  заревел  Иваныч-Герострат.  -  Всех  спалю!  -  И
кинулся к калитке.
   Ребята, опомнившись, бросились наперерез и заслонили выход.
   Видимо, белесая суспензия основательно разъела дядины мозги - прыгнув в
сторону, он принялся скакать по помидорным  грядкам,  размахивать  горящим
факелом и выкрикивать хулу. В черных тренировочных  штанах,  в  рубашке  с
закатанными рукавами, Иваныч походил на распоясавшегося эсэсовца.
   Постояльцы,  осознав  смертельную  опасность  номера,  кинулись  ловить
артиста.
   - Не трогайте меня-я! - завывал Иваныч, отбиваясь  факелом.  -  Пустите
меня к морю!
   Улучив момент и сделав обманное движение, поджигатель вырвался на  волю
и с нечеловеческим  проворством  зигзагами  помчался  вниз.  Свет  факела,
словно указывая путь всем сумасшедшим, замелькал между кустами  блуждающей
звездой.
   - К морю побежал! - догадался Вова и, обезумев, завопил: - Лови его!!!
   Ребята, что было сил, понеслись вдогонку.
   Но по дороге Сергей опомнился.
   - Стой! - крикнул он Володе. - Ошалел совсем? Море не горит!
   Друг остановился, растерянно взглянул.
   - А ведь верно... - прошептал он, тяжело дыша. - Не горит... Смотри!  -
И указал наверх.
   Сергей взглянул и обомлел - дядина хибара полыхала.
   Дальнейшее происходило очень  быстро  и  словно  бы  в  кошмарном  сне.
Сначала Сергей кинулся наверх, но потом метнулся вниз и  бомбою  влетел  в
пожарную пристройку.
   - Гори-им!!! - заорал он так, что задрожали стекла.
   "Динамовцы" и  брандмейстер  Михаил  испуганно  вскочили,  разметав  по
комнате колоду карт.
   - Где-е? - метался в поисках огнетушителя Сергей.
   - Что? Что? - залопотали физкультурники. - Что случилось?
   - Пожар! Где огнетушители?!
   Брандмейстер Миша бросился к окну, взглянул  на  море  и,  обернувшись,
изумленно прошептал:
   - Какой пожар? Ты чего, Сережа?
   - Огнетушители!!! - ревел Сергей, опрокидывая стулья.
   Но огнетушители имелись только на плакатах. Ярко-красные, пузатенькие и
продолговатые,  не  лишенные  своеобразного   изящества,   но   совершенно
бесполезные.
   Наконец до одного из физкультурников, кажется, дошло. Нырнув под койку,
он вытащил оттуда ящик-сейф и, открыв его ключом, извлек  наружу  какой-то
крохотный огнетушитель, похожий, впрочем, на настоящий. Прижав  игрушечный
баллон к груди, "динамовец" голосом счастливого отца признался:
   - Мой личный! Смотри, Сережа...
   Но Сергей не стал смотреть и тем более дослушивать -  выхватив  баллон,
рванулся на улицу.
   Помощь подоспела вовремя - пламя бушевало  так,  что  вблизи  казалось,
будто горит не только море, но и небо, и земля, и вся Вселенная.  На  фоне
огненной стихии черным дьяволом метался Вова и ошалевшей тенью  -  Жулька.
Направив раструб на огонь, Сергей рванул за вентильную ручку.
   Огнетушитель, плюнув чем-то  белым,  мощно  зашипел  и  стих.  Не  веря
собственным глазам, Сергей неистово  затряс  пожарную  фитюльку.  Раздался
тихий вздох, похожий на предсмертный, и руки  эскулапа,  выронив  холодный
труп, безвольно опустились...
   Когда огонь унялся, глазам собравшихся зевак открылась унылая картина -
выжженное поле (как раз размером с дядюшкин участок), на котором там и сям
дымились головешки.
   В поселке заунывно и тревожно гудел железный рельс.



ЭПИЛОГ

   Палило солнце. Дорога в город шла по самой кромке  обрывистого  склона.
Внизу шумело море, накатывая волны на  пустынный  каменистый  берег.  Вода
была настолько чистой и прозрачной, что сверху  отчетливо  просматривалось
дно.
   Сергей поймал себя на мысли, что было бы неплохо напоследок искупаться.
Спуститься, раздеться и, ни о чем не думая, нырнуть в  прохладную  купель.
Возможно,  этим  безрассудством  можно  было  бы  хоть   как-то   скрасить
впечатления о проведенном отпуске...
   Когда пожар утих, на место  происшествия  явился  поджигатель.  Где  он
шлялся и какие фокусы выделывал - неведомо, но внешний  его  вид  позволял
кое-что предположить. Мокрый с головы  до  пят  и  мрачный,  словно  туча,
Иваныч, хоть и бродил  по  пепелищу,  смахивал  на  человека,  пережившего
потоп. Видимо, преступный замысел вселенского пожара бесславно провалился,
и  оттого  пожар  в  родных   угодьях   представлялся   дядюшке   особенно
несправедливым. Надувшись и ни с кем не разговаривая,  Иваныч  то  и  дело
поднимал с земли какие-то горелые  предметы  и  подолгу  их  рассматривал.
словно вспоминая, какую службу ему сослужила та или  иная  вещь.  Закончив
воздаяние последних почестей, дядя подошел к  племянникам  и  без  особого
энтузиазма попытался предъявить им счет за  причиненные  убытки.  Понимая,
что причиной такого поведения является не  умысел,  а  угнетенность  духа,
ребята вежливо отвергли  все  претензии,  аккуратно  намекнув,  что  могут
выставить свои. Во-первых, сгорели деньги, вещи, документы,  а  во-вторых,
размер морального ущерба вообще не поддавался  исчислению.  Иваныч,  молча
выслушав и отрешенно покивав, наглухо ушел в себя. Оперативно  подоспевшие
"динамовцы" настырно предлагали подписать какой-то протокол, но дядя то ли
в самом деле ничего не понимал, то ли мастерски  ломал  комедию.  В  конце
концов   разгневанные   физкультурники   ушли,   пообещав   Иванычу   кучу
неприятностей. С перепугу Сергей хотел незамедлительно удариться  в  бега,
но  Вова,  здраво  рассудив,  что  ночью  далеко  не  убежишь,   предложил
заночевать в убежище Иваныча. Дядя вроде бы  не  возражал,  и  все  втроем
направились в подвал.
   Отыскав припрятанный  флакон  с  какой-то  спиртосодержащей  жидкостью,
Иваныч залпом  заглотил  микстуру  и  окончательно  прочухался.  Пригрозил
"динамовцам", вынес благодарность племяшам за мужество,  порадовался,  что
уцелела Жулька. А потом и вовсе  неожиданно  развеселился  и  заявил,  что
давно мечтал отгрохать кирпичные  хоромы,  да  только  вот  никак  не  мог
собраться. И все бы, вероятно, было тихо-мирно, и ребята бы  еще  остались
на недельку погостить в подвале, если бы внезапно не явилась дядина  жена.
Закатив скандал и обвинив во  всем  гостей,  она  потребовала,  чтобы  они
немедленно отсюда убирались и оставили хозяина в покое. По ее  словам,  до
приезда Сергея и Володи дядя был на  редкость  примерным  гражданином.  Не
пил, не дебоширил и уж тем более ничего не  поджигал.  А  теперь  (женщина
всплакнула) Иванычу грозил суровый суд за попытку совершить диверсию особо
крупного масштаба.
   Дядя, слушая жену,  растерянно  моргал  и  был  похож  на  человека,  у
которого внезапно объявился брат-близнец.  Наконец,  сообразив,  что  речь
идет о нем самом, Иваныч призадумался. Поговорив с женой наедине, протянул
ребятам несколько засаленных купюр и, смущенно глядя в землю, произнес:
   - Вы уж это... переночуйте здесь, конечно, а завтра...  В  общем,  сами
понимаете...
   Ребята, конечно, понимали. Переночевали, утром подкрепились у  Иваныча,
распрощались с домочадцами  и  пешком  отправились  на  автостанцию.  Дядя
немного даже проводил - до того самого пожарного бревна, которое  все  так
же лежало поперек дороги. Зачем его тут бросили и  почему  оставили,  было
совершенно непонятно.
   Странным показалось и другое - непривычное  безлюдье  улиц  и  вопиющая
халатность физкультурников. Опасаясь,  что  "динамовцы"  не  позволят  так
легко уйти, Сергей, проходя мимо пожарного  участка,  настороженно  скосил
глаза. Но на дверях, к удивлению Сергея, висел большой замок, а окна  были
плотно занавешены. Не исключено, конечно, что вчерашние события  настолько
сильно подорвали репутацию всех "активистов", что  они  сочли  необходимым
временно уйти в подполье. Сергей, однако, на этот счет не очень обольщался
и  поэтому  желал,  как  можно  поскорее,  покинуть   зону   коллективного
безумства.
   ...Когда друзья миновали последний поворот, Сергей  удостоверился,  что
недоброе предчувствие его не обмануло. Все "активисты",  а  также  рядовой
народ,  включая  и  детей,  возводили  на  месте  старой  будки   какое-то
внушительное укрепление. Мешки, окопы, бруствер, ряды колючей проволоки  -
размах, конечно,  поражал  и  отчасти  беспокоил.  Но  наибольшую  тревогу
внушали несколько здоровых  мужиков,  стоявших  у  шлагбаума.  С  красными
повязками на рукавах, вопросительно поглядывая на приближающихся путников,
они имели вид весьма решительных и  добросовестных  служак,  облеченных  к
тому же большими полномочиями.
   "Господи! - мелькнуло в голове. - А у нас ведь даже документов нет..."



   Сергей Петрович Трусов
   А человек забудет...


                           Фантастический рассказ


     -----------------------------------------------------------------------
     Трусов С. Карнавал: Фантаст. рассказы: Для ст. шк. возраста
     Мн.: Юнацтва, 1992. - 240 с: ил.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 15 октября 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     В  книге  -  фантастические  рассказы.  Через  необычные, причудливые и
фантастические  приключения  героев  автор  дает  глубокий  анализ  реальным
жизненным  явлениям, ставит различные проблемы взаимоотношений между людьми,
увлекает   юного  читателя  в  мир  познания  и  романтики,  заставляет  его
задуматься над вопросами настоящей жизни.


     Темнота...
     Она  заполнила  собой  весь  мир,  не  оставив  и крохотной лазейки для
слабенького  лучика  света.  Она была настолько плотной, что, казалось, даже
звуки  не  в  силах преодолеть ее густой непроницаемый мрак. Не было ничего,
что  нарушало  бы  черное  безмолвие. И вдруг... Где-то далеко раздался чуть
слышный  шорох,  словно осенний лист, гонимый ветром, натолкнулся на оконное
стекло  спальни.  Потом  еще  и  еще.  Постепенно  слабый  шорох  перешел  в
настойчивые ритмичные удары:
     - Тук, тук, тук...
     "Да это сердце, - догадался он, - мое сердце".
     Внезапно   откуда-то   брызнул   яркий   свет,   и   Долин  зажмурился,
почувствовав,  что  кроме сердца у него, оказывается, есть еще глаза и веки.
Казалось, закрытые веки должны принести облегчение, но стало еще хуже.
     Машинально  Долин  поднял  руку  и  дотронулся пальцем до переносицы. В
следующий миг раскрыл глаза и...
     Увидел  свою  руку.  Широкая ладонь, пять пальцев, небольшая мозоль под
мизинцем,  аккуратные розовые ногти. Все было знакомо, но на миг показалось,
будто раньше он ничего подобного не видел.
     - Иван Сергеевич, что с вами?
     Он вздрогнул и повернул голову.
     - Вам нездоровится? - Чьи-то глаза смотрели с тревогой.
     "Быстрицкий,  -  вспомнил  он,  глядя на молодого человека. - Ассистент
нашей кафедры".
     - Может, налить воды?
     - Не  надо,  все  в  порядке,  -  устало  сказал  он  и  заставил  себя
улыбнуться. - Просто не выспался.
     Прямо  перед  ним,  в  небольшой  аудитории,  сидели  юноши и девушки и
что-то  писали.  Шел  экзамен. Это была первая партия студентов, и еще никто
не   подготовился.   Заведующий  кафедрой  профессор  Долин  Иван  Сергеевич
испытывал  странное  чувство,  будто то, что сейчас происходит, - происходит
не  с ним. Аудитория, экзамен, белые квадратики билетов - все казалось чужим
и  незнакомым.  Он  со  страхом  думал,  что  через несколько минут придется
что-то спрашивать, ставить оценку...
     - Алеша,  -  тихо произнес он, повернувшись к ассистенту. - Вы не могли
бы провести экзамен без меня. Знаете, мне и впрямь не по себе.
     - Конечно, конечно, - согласился Быстрицкий.
     - Спасибо,  -  виновато улыбнулся Долин. - Наверное, я простыл. Схожу к
врачу.
     Собрав  какие-то  бумаги,  профессор  взял  портфель и вышел в коридор.
Миновал  группу  студентов,  свернул  на  лестничную  площадку, спустился на
пролет  и остановился у окна. Прижав лоб к холодному стеклу, Долин вздохнул.
"Доработался,  -  мелькнуло в голове. - Так и до инфаркта недалеко. Может, и
правда сходить к врачу?.."
     Он   оторвался   от  окна,  собрался  уйти,  как  вдруг  ощутил  чей-то
пристальный  взгляд.  Это  было  настолько  неожиданно, что у него задрожали
руки, и он, замирая от непонятного страха, резко обернулся.
     Лестница  была  пуста. Через раскрытые двери доносился гул студенческих
голосов.  Показалось? Нет, взгляд чувствовался и сейчас. Парализовал, проник
внутрь,  наполнил  каким-то  жгучим  холодом. Медленно, очень медленно Долин
стал поворачиваться назад, к окну.
     ЭТО  исходило  оттуда.  На  высоте  пятого этажа, за окном, расписанным
морозными   узорами,  что-то  было.  Это  что-то  могло  смотреть.  Смотреть
нехорошо, недобро.
     Не  понимая,  что  делает,  профессор бросил портфель, и схватившись за
ручку  на  раме, стал дергать ее на себя. Окно не поддавалось. Наконец Долин
догадался  открыть  шпингалет и снова дернул. Окно с треском распахнулось, и
сильный  порыв  ветра  ударил в лицо. Вместе с холодом на площадку ворвались
голоса  людей,  шум  машин.  С  минуту  Долин  оцепенело смотрел вниз, потом
испуганно  обернулся,  подхватил  портфель  и, придерживаясь за перила, стал
быстро спускаться по лестнице.
     На  улицу  он уже почти выбежал. Открыв свои "Жигули", упал на сиденье,
перевел  дух.  В  памяти  всплыли  чьи-то  удивленные взгляды и приветствие,
оставленное  без  ответа.  Долину стало стыдно и вообще как-то не по себе от
всех своих дурацких ощущений.
     - Мальчишка,  - бормотал он, выводя машину со стоянки перед институтом.
- Веду себя как мальчишка.
     Влившись  в  поток автомобилей, он немного успокоился. Красный, желтый,
зеленый.  Сцепление,  скорость,  газ.  Все  ясно  и  просто, никаких эмоций,
переживаний.
     "Да,  я  просто  устал. Надо отдохнуть. После экзаменов..." Он не успел
решить,  что будет делать после экзаменов, как сзади раздался визг тормозов,
а  затем  длинная  трель  милицейского свистка. Нога непроизвольно нажала на
тормоз,  машина вильнула, прошла юзом и остановилась. Вокруг собралась толпа
любопытных.
     - Су-сумасшедший... Псих ненормальный, - заикаясь, надрывался кто-то.
     Дверца "Жигулей" распахнулась.
     - Ваши документы, пожалуйста.
     Долин  увидел  перед  собой  человека  в милицейской форме и понял, что
обращаются к нему.
     - Почему пошли на обгон, когда сзади вас уже обгонял грузовик?
     - Грузовик?  -  переспросил  Долин.  Он оглянулся назад и действительно
увидел  развернутый  поперек дороги грузовик. Рядом стоял шофер с побелевшим
лицом, что-то сбивчиво и громко доказывая собравшимся зевакам.
     - Вы видели, что вас обгоняют?
     - Нет, - признался Долин.
     - В зеркальце посмотрели?
     - Зачем в зеркальце? - спросил Долин и осекся.
     Он  точно  помнил,  что  за  сегодняшнюю поездку ни разу не посмотрел в
зеркало  заднего вида, но тем не менее все видел. Не только то, что делается
сзади,  но  и справа, и слева, и сверху, и даже дорогу под "Жигулями" - и то
видел. А в какой-то момент перестал видеть и чуть не угодил в аварию.
     Инцидент   закончился   тем,   что   Долин  заработал  дырку  в  талоне
предупреждений.
     Приехав  домой, он сослался на усталость, прошел к себе в кабинет и лег
на  диван.  Широкий  мягкий  диван,  всегда  располагавший  к отдыху, сейчас
причинял  одни  неудобства.  Долин  долго  ворочался  с боку на бок, пока не
понял,  что  диван здесь ни при чем. Просто он не мог отдыхать лежа. Не мог,
и все!
     Он  резко сел и принялся ощупывать свое тело. Руки, ноги, грудь, голова
- все чужое! Это не его тело!
     - Обедать будешь? - в комнату заглянула жена.
     "Обедать, обедать", - он забыл, что означает это слово.
     - Нет, спасибо. Я лучше пойду пройдусь, что-то голова разболелась.
     - Может, температура? - Жена подошла и положила ладонь на лоб.
     - Нет, нет, все в порядке, просто устал.


x x x

     Ветер  на  улице  утих.  С  темного  вечернего  неба, медленно кружась,
опускались  снежинки.  Видно, снег шел уже давно, так как пространство между
многоэтажками  было  основательно  укрыто  белыми  сугробами. Иван Сергеевич
вошел  во  двор и остановился. Все эти часы он бесцельно бродил по городу, с
удивлением   рассматривая   то,   с  чем  сталкивался  ежедневно,  -  людей,
автомобили,  здания. Двигаясь в толпе прохожих, он испытывал массу неудобств
от  своего  слабого  и неуклюжего тела. Оно было таким громоздким и тяжелым,
что,  казалось,  еще  секунда  - и он вообще остановится, замрет, и ничто не
сдвинет его с места.
     Долин  посмотрел  вверх. Падающие из темноты снежинки напоминали что-то
знакомое и близкое.
     - Звезды, - выдохнул он чуть слышно.
     Да,  снежинки  удивительно  точно походили на летящие навстречу звезды.
Их  было  много, и приближаясь, они не увеличивались в размерах. Точь-в-точь
как  далекие  звезды,  когда  с  огромной  скоростью  несешься в космической
пустоте, не ощущая ни тела своего, ни времени, ни расстояний.
     - А  Гришка-то,  дворник наш, опять небось напился. Вишь, сколько снегу
намело, хоть бы одну дорожку расчистил.
     Долин   обернулся  и  увидел  двух  старушек,  осторожно  ступающих  по
глубокому снегу. Еще раз взглянув наверх, он тяжело вздохнул и пошел домой.
     В дверях квартиры его встретил взволнованный голос жены:
     - Иван,  где  ты  был?  Я  обегала  всех  знакомых, звонила в институт,
хотела уже в милицию...
     Невразумительно  объяснив,  где  он  был  и чем все эти часы занимался,
Долин поужинал и лег спать.
     Всю  ночь  ему  снились  летящие  в лицо снежинки-звезды, а под утро он
почувствовал на себе тот же взгляд, что и в институте.
     - Вы  свободны,  -  прошептал  кто-то  над самым ухом, и в комнате, где
спал  профессор,  произошло  какое-то неуловимое движение: чуть шевельнулись
шторы  на  окнах,  качнулась  люстра, скрипнула форточка. Во дворе дома безо
всякой,  казалось бы, причины вдруг осыпался снег с ветвей одинокого дерева.
Что-то  бесформенное  и  прозрачное,  похожее  на  поток теплого воздуха, но
только  озаренное серебристым светом, медленно за