в  очередь.  Игнатий  не  мог  удрать  незаметно,  а  я, продвигаясь к
буфетной стойке, должен был непременно с ним столкнуться.
     Я  таращился на стеллажи с печеньем, изображая голодного недотепу, а на
самом  деле подмечал панику в лагере противника. Вот Игнатий процедил что-то
сквозь  зубы,  и его помощник-статист попятился к стеклянной витрине. Там он
уставился  на  тухлую  колбасу, словно ничего интереснее в жизни не видел, а
уж  хозяина,  конечно,  и  знать  не  знал.  Пару  раз  крутнув  головой,  я
"случайно"  заметил  Игнатия,  изобразив радостное изумление. Он ответил тем
же  и  замахал  руками, точно ветряная мельница. Я широко осклабился, кивнул
на  очередь  и  весело  пожал  плечами. Игнатий еще пуще завертелся на своем
пятачке.  Тогда  я  неуверенно  затоптался,  потом  лихо  рубанул кулаком по
воздуху и направился к Игнатию.
     Он  встретил  меня,  как  родного.  Смотрел  по-доброму,  но  с  легким
изумлением,  как  бы вопрошая, почему я здесь. Будто именно здесь я никак не
мог  оказаться  или  даже  не имел права. Перед ним стоял стакан с чаем, и я
объяснил,  что  пришел тоже перекусить. Он спохватился и озабоченно глянул в
сторону  буфета.  Потом  притащил  угощение, от вида которого меня замутило.
Во-первых,  я  уже  предостаточно  откушал  этого  экзотического  напитка, а
во-вторых,  буфетный  чай  -  особый  вид  продукции.  Но  отказываться было
неудобно,  и  я сделал маленький глоток. Игнатий тоже пригубил, утер губы и,
заблестев глазками, мечтательно произнес:
     - Люблю  чайком  побаловаться.  - Посмотрев вокруг, добавил: - Особенно
здесь. В обществе, среди людей... Тонизирует.
     Я  молчал.  Полупрозрачная  желтая бурда не могла тонизировать. Если бы
не  бугай в куртке, я бы вообще решил, что у Игнатия маниакальное заострение
интереса.  Но громила маячил у окна, делая вид, что выбирает чистую вилку, и
его облик не вязался с почитателем жидкого чая.
     - Кстати, - прервал мои мысли Игнатий. - Взгляните.
     И он достал из кармана пальто пачку цветных фотографий.
     Я  удивился  такому  повороту событий, поскольку был убежден, что увижу
снимки  неприличного  содержания,  а  затем  услышу  предложение купить. Все
встало  на  свои  места - и таинственность Игнатия, и мордоворот-охранник, и
нелепые  рассуждения  на  посторонние  темы. Непонятными оставались ненужные
сложности  и вся предварительная возня. Неужели на этих картинках такое, что
требует столь тщательной конспирации?
     То, что я увидел, повергло меня в шок.
     Это  было совсем не то. А впрочем, кто его знает, я уже ни в чем не был
уверен.   На  карточках  были  чайники.  Один  другого  краше,  в  компании,
поодиночке,   на  газовых  плитах,  на  магазинных  полках.  Пальцы  Игнатия
тряслись,  а  я смотрел, ничего не понимая. Наконец мы перебрали весь набор,
Игнатий  сложил  фотографии  и  стал  совать  их  мне,  приговаривая  сиплым
шепотом:
     - Возьмите, возьмите...
     А  я брезгливо отталкивал его руку, затравленно озираясь. Никому до нас
не  было  дела,  и  только  тип  в кожаной куртке набычился и злобно на меня
смотрел.
     - Не надо, - слабо выдавил я.
     - Как? - удивился Игнатий. - Вы же любите чай.
     - Люблю, - сознался я.
     - Ну  вот  и  возьмите,  -  предложил  он.  - Наверняка кто-то из ваших
друзей тоже интересуется.
     - Да зачем же? - взмолился я.
     - А чайник? - подскочил Игнатий.
     - Что  же  это делается... - забормотал я, думая, не пора ли позвать на
помощь.  Однако  бугай  в  куртке  сверлил меня пристальным взглядом, и я не
решился.
     Игнатий  тем временем принялся азартно что-то доказывать, шарфик у него
вздыбился, и я снова увидел цыплячью грудь в пупырышках.
     - Вот так-то! - закончил Игнатий какую-то свою мысль.
     Я дико взглянул, и он пояснил снисходительно:
     - В  перспективе,  конечно, каждый будет иметь свой чайник, но в данный
момент это невозможно, и поэтому приходится расширять сеть буфетов.
     Тут  до  меня  стало  кое-что  доходить.  Никогда  прежде  я не покупал
чайники  в  магазинах  и,  наверное,  был  не в курсе относительно свирепого
дефицита.  Видимо,  Игнатий решил положить жизнь ради достижения конкретного
изобилия,  а пока что в нелегкой борьбе лишился рубашки. Не исключено также,
что  отсутствие  рубашки является отличительным признаком борца за свободное
чаепитие.  Этакий  жест  на  потребу  публики  -  я,  мол, страдаю ради вас.
Правда,   оставалась   неясной   роль  мордоворота,  а  вдруг  у  них  целая
организация?
     - Скажите,  - прошептал я, волнуясь, - а вы не могли бы достать пачечку
цейлонского чая?
     Игнатий отпрянул, испытующе посмотрел и сдержанно произнес:
     - Само  собой. Но это потом, а сначала каждому по чайнику. Вам ведь уже
досталось?
     - Досталось, - уныло кивнул я.
     - Ну  вот!  -  торжествующе  просиял  Игнатий.  -  Начало  положено,  а
остальное зависит от вас.
     Я  не  испытал ожидаемого подъема. Никогда я не стремился к тому, чтобы
от  меня  что-то  зависело.  Всегда  предпочитал,  если  решали  другие,  но
желательно так, чтобы выходило наилучшим образом.
     Однако   Игнатий   воспринял   мою  реакцию  по-своему  и  одобрительно
прищурился, как бы оценивая новичка-сподвижника.
     "Ну-ну,  -  говорили  его  глаза.  - Посмотрим, как ты будешь гореть на
работе".
     - Ради  бога,  -  простонал я, отодвинув вновь предложенные карточки. -
Оставьте вы это.
     Игнатий  спрятал улыбку, взглянул на своего подручного, потом на меня и
жестко произнес:
     - А как же чайник? Лучшую модель отхватили.
     - Да какая там модель, - отмахнулся я и стал пробираться к выходу.
     Тип в кожанке встрепенулся, но Игнатий подал ему знак.
     Едва  я  покинул  здание,  как  тут  же ломанулся через кусты. Отбежав,
остановился  и перевел дух. Какое-то чувство подсказало, что надо подождать,
и  я спрятался за деревом. Через несколько секунд показался громила и во всю
прыть  понесся  по асфальтовой дорожке, ведущей через сквер. Было уже темно,
но  когда  он  пробегал мимо, я разглядел в его руке деревянный ящик-саквояж
со   слесарными  инструментами.  Выждав  еще  немного,  я  направился  домой
окольным  путем,  размышляя,  что  надо  почаще  бывать  в  обществе,  иначе
совершенно отстану от жизни и вообще перестану что-либо понимать.
     Подойдя  к  нашему  Дому,  я  подивился тому, что во всех окнах не было
света.  Консьерж-вахтер  сидел  на своем посту при зажженной свече и, шамкая
бутербродом,  безучастно сообщил, что минуту назад вырубилось электричество.
В  темноте  ключ  не  желал  попадать  в  замочную  скважину, но я справился
благодаря  лунному  свету  из окна коридора. Оставив дверь открытой, вошел в
комнату  и  стал  шарить  в  тумбочке  в  поисках  фонарика.  Фонарик светил
еле-еле,  но  другого не было. С расстройства я хотел перед сном попить чаю,
однако  представив  этот  процесс в деталях, передернул плечами. Раздевшись,
забрался  под  одеяло  голодный и некоторое время забавлялся тем, что светил
фонариком в потолок.
     Потом  я  уснул, сколько-то спал, но внезапно проснулся от постороннего
шума.  Кто-то  скребся  в  комнате,  и  я  посветил фонариком. Стало тихо. Я
поводил  лучом,  выхватил  из  темноты  стоявший на полу чайник и со вздохом
выключил фонарик.
     Через некоторое время звук повторился.
     Тогда  я  прислушался, осторожно взял фонарик и резко включил. В полосу
света  попал  Игнатий. Совсем маленький, с крохотными плоскогубцами в руках,
он  возился  возле  чайника,  пытаясь  сплющить  носик.  Ослепленный, замер,
блеснул  бесовскими  глазенками,  а затем стремглав бросился вон из комнаты.
Дверь была приоткрыта, и он беспрепятственно выскочил в коридор.
     Обуявший  меня  страх мгновенно сменился яростью, и я вскочил, не помня
себя  от  бешенства.  Схватил изуродованный чайник, выбежал следом. Где-то в
темноте  топотали  ножки  Игнатия,  и  я  что  было сил швырнул туда чайник.
Раздался  грохот,  панический  крик,  потом  снова  топотание, и все стихло.
Дрожа  от  испуга и омерзения, я вернулся в комнату, запер дверь и забился с
головой под одеяло.
     Утром,  не  позавтракав,  я  отправился  на  работу.  День прошел как в
тумане,  я  старался  чем-то  себя  занять, но помню лишь то, что в 11 часов
отказался   от   участия   в  традиционном  чаепитии  отдела.  После  работы
отправился  бродить по городу, вспоминая вчерашние события и пытаясь им дать
объяснения.  Я  убеждал себя в том, что Игнатия больше не увижу, и сожалел о
потерянном  чайнике.  Как бы там ни было, но совсем отказаться от чаепитий я
был  не  в  состоянии.  Набрался  решимости  и  завернул в первый попавшийся
хозяйственный магазин.
     Чайников,  естественно,  не  было.  Были  бидоны, ведра и очень дорогой
электрический  самовар.  Я  уже  собрался  раскошелиться,  да  вспомнил  про
перебои  с  электричеством  и  раздумал.  Так  я  и стоял, глядя на кухонную
утварь,  как вдруг меня бесцеремонно похлопали по плечу. Я резко обернулся и
увидел  незнакомого  человека в шляпе и в кожаном плаще до пят. Роста он был
небольшого,  однако выглядел уверенно. Сдвинул указательным пальцем шляпу на
затылок,  растянул  губы  в улыбке, и на его круглой физиономии образовалась
длинная узкая щель.
     - Чайник нужен? - спросил он скрипучим голосом.
     Я  заглянул  в  его  ясные  холодные  глаза, оценил устойчивую позу и с
тоской  посмотрел  на выход из магазина. Коротышка занял выгодную позицию, и
было видно, что он знает толк в подобных делах.
     "Влип, - подумал я обреченно. - Это профессионал".



   Сергей Петрович Трусов
   Пробуждение


                           Фантастический рассказ


     -----------------------------------------------------------------------
     Трусов С. Карнавал: Фантаст. рассказы: Для ст. шк. возраста
     Мн.: Юнацтва, 1992. - 240 с: ил.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 15 октября 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     В  книге  -  фантастические  рассказы.  Через  необычные, причудливые и
фантастические  приключения  героев  автор  дает  глубокий  анализ  реальным
жизненным  явлениям, ставит различные проблемы взаимоотношений между людьми,
увлекает   юного  читателя  в  мир  познания  и  романтики,  заставляет  его
задуматься над вопросами настоящей жизни.


     - Вку-усно,  -  протянул  Ромка, вытирая перепачканный вишнями рот. - А
еще есть?
     - Есть,  есть,  пойдем,  там  их  много.  -  Лена  взяла  его за руку и
потащила  за  собой.  -  Там  целое  дерево, и оно все красное - ешь сколько
хочешь!
     Щебеча,   словно   воробьи,  дети  пробежали  по  длинному  коридору  и
остановились у двери с надписью "Оранжерея".
     - Только  ты  тихо,  -  предупредила  Лена.  - Папа не любит, когда ему
мешают.
     - А что он делает?
     - Сажает  деревья.  -  Она  надавила  на большую белую клавишу, и дверь
бесшумно спряталась в стене.
     - Пойдем.
     Они  вошли  и  сразу  очутились  в доброй таинственной сказке. По обеим
сторонам  неширокой  аллеи  цвел  сад.  Были  здесь  вишни,  яблони, сливы и
множество  других  деревьев,  названий  которых  дети  не  знали.  В воздухе
плавали  тысячи  соблазнительных ароматов далекого земного лета. Ни мальчик,
ни  девочка  никогда  не  были на Земле, но из рассказов взрослых знали, что
там,  откуда  прилетели  их  родители,  бывает  четыре  разных времени года.
Здесь,  похоже,  было  лето.  А  может, весна или осень. Одни деревья стояли
совсем  белые,  будто в свадебных нарядах, другие прятались в пышных зеленых
одеждах, протягивая ветви со спелыми плодами.
     - Ух ты, - прошептал Ромка. - Настоящие!
     Он подошел к дереву и дотронулся до большого красного яблока.
     - А есть его можно?
     - Ну конечно, - засмеялась Лена. - Для того и висят.
     Ромка сорвал яблоко, поднес ко рту и осторожно надкусил.
     - Да-а,  -  сказал  он, когда в руке у него остался один хвостик. - Это
не то что яблочные конфеты. А откуда это все взялось?
     - Папка   с  Земли  привез.  Помнишь,  как  две  недели  назад  мы  его
встречали?
     - Две  недели?  -  недоверчиво  переспросил  Ромка.  -  Нам учительница
говорила, что дерево вырастает за несколько лет.
     - Это когда оно само растет, а если ему помогать, то быстрее.
     - А почему одни растения белые, а другие зеленые?
     - Белые  еще только цветут, - с важным видом пояснила Лена. - А зеленые
скоро  дадут  плоды.  Вообще-то, на Земле они зацветают все вместе, но здесь
папа  испытывал  разные  способы.  Он...  -  Она замялась, подыскивая нужное
слово.
     - Экспериментировал, - подсказал Ромка.
     - Да, он так и говорил. Ну ладно, пошли дальше, там еще другие есть.
     - Это  кто  здесь  хозяйничает?  -  раздался  вдруг  чей-то голос, и из
кустов  вышел  человек  в грубых брезентовых брюках и ковбойке с закатанными
рукавами. - Ну-ка, разбойники, признавайтесь, как проникли в мое царство?
     - Папка, мы не разбойники. Это Ромка, ты ведь разрешил ему рассказать.
     - А-а,  ну  если  Ромка, - улыбнулся человек. - Ты никому не расскажешь
про то, что видел?
     - Никому, - замотал головой мальчик и тут же спросил: - А почему?
     Мужчина сел перед ним на корточки и прошептал:
     - До  самого  вечера  это  будет  наша тайна, а к утру преподнесем всем
сюрприз. Договорились?
     - Да.
     - Ромка никому не скажет, - подтвердила Лена.
     - Ну, молодцы. Животы еще не болят?
     - Не-а.
     - Тогда пошли, будете помогать.
     Мужчина раздвинул кусты и пропустил детей вперед.
     - Это чего? - спросил мальчик, увидев горку каких-то прутиков.
     - Это саженцы, из которых вырастают большие деревья.
     - И яблони?
     - Конечно.
     - А  где  же  у  них  яблоки?  - нахмурился Ромка, страшно не любивший,
когда его разыгрывали.
     - Ишь  ты какой быстрый, - засмеялся Ленкин отец. - Дерево сначала надо
посадить,  поухаживать за ним, а уж потом будут и яблоки. Берите-ка вот этот
саженец и аккуратно опускайте его в ямку.
     Он  встал  на  колени  и  принялся  осторожно  присыпать  землей  корни
деревца.  Движения  человека  были  скупы  и  неторопливы.  Они  походили на
ритуал,  исполнение  которого  должно вызвать чудо. На крохотном, далеком от
Земли  островке  Вселенной  давалась  жизнь  дереву.  Не  какому-то редкому,
экзотическому, а самой обыкновенной яблоне, которая и была настоящим чудом.
     - Ну  вот,  -  произнес  человек,  сделав  у  основания  тонкого ствола
небольшую  выемку.  - А теперь надо полить. - Он взял стоявшую рядом лейку и
вылил  под  дерево немного зеленой жидкости. Жидкость запенилась, зашипела и
мгновенно впиталась в рыхлую почву.
     Дети,  затаив  дыхание,  смотрели  во все глаза. Неожиданно их внимание
отвлек  настойчивый  прерывистый писк. Человек сунул руку за пазуху, вытащил
круглый медальон и поднес его ко рту.
     - Демин слушает.
     - Вадим,  - раздалось из медальона, - зайди, пожалуйста, в лабораторию.
Прибыли новые кристаллы для анализа.
     - Хорошо,  иду. - Демин поднялся, взглянул на притихших детей и шутливо
погрозил  пальцем.  -  Смотрите,  не  объешьтесь.  Я  скоро вернусь, и тогда
посадим вишню.


x x x

     - Пошли,  -  сказал  Ромка,  когда они остались с Леной вдвоем. - Будем
путешествовать.
     - Это как? - спросила Лена.
     Но  Ромка  и сам не знал. Он почувствовал непреодолимое желание залезть
в  самые  густые  заросли  и  пробираться  сквозь  них навстречу... Чему? Ну
конечно,  опасностям!  Вокруг  было  так  много  интересного,  а  значит,  и
полным-полно опасностей!
     - Пошли, - повторил он и, озираясь по сторонам, двинулся вперед.
     Он  вспомнил,  как на уроке литературы им читали про Зверобоя, и понял,
какие  опасности их подстерегают. Индейцы! Они прятались в засаде и выжидали
удобного случая. Что это там желтеет в листве? Яблоко? Нет, это индеец.
     Ромка   потянулся  к  воображаемому  лучевому  пистолету,  какой  видел
однажды  у  отца  и...  Стоп.  У  Зверобоя не было лучевого пистолета. Ромка
остановился. А, ерунда! Он подпрыгнул и сорвал яблоко. Победа!
     - Ромка,  хватит!  Мне  надоело путешествовать. - Лена обиженно поджала
губы.
     Зверобой протянул добычу своей спутнице.
     - На, это тебе.
     - Я хочу вишен.
     Вишни  были вкусные. И висели низко. Срывать их и отправлять в рот было
сплошным  удовольствием.  Крупные,  блестящие, они так и просились, чтобы их
съели.  Косточки  летели  в разные стороны, как метеориты. Бац! Один корабль
вдребезги.  Бац!  Другой.  Бац!  Бац!  Весь  вражеский  флот  был  разбит за
каких-нибудь десять минут.
     - Слушай!  - Ромка вдруг перестал жевать. - А как эти деревья растут на
Земле?
     - Что значит как?
     - Там ведь нету оранжерей.
     - Ну и что? Они там растут прямо на улице.
     - Давай  посадим!  -  выдохнул  Ромка,  и глаза его загорелись, как два
маленьких фонарика.
     - Ты  что?  -  испуганно  прошептала  Лена. - Нельзя. Папа говорит, что
можно нарушить эту... экологию.
     - Ерунда все это. Одно дерево ничего не изменит.
     - Н-нет, - неуверенно повторила девочка. - Папа говорит...
     - Да  взрослые  вечно  что-нибудь  говорят,  - не унимался мальчуган. -
Всего только одну малюсенькую яблоню!
     - Лучше  вишню.  Ой!  - Лена в страхе зажала рот обеими руками, но было
поздно.
     - Вишню так вишню, - быстро согласился Ромка. - Пошли.
     Крадучись,  они  двигались  по  коридору  в  сторону  шлюзового отсека.
Ромка,  как  заправский  разведчик,  вышел  немного  вперед  и  перед каждым
поворотом  осторожно  выглядывал  за угол. И в школе, и дома детям постоянно
напоминали  о  необходимости соблюдения "стерильной" инструкции. Дело в том,
что  планета,  на  которой  разместилась  исследовательская биостанция, была
удивительно  похожа на Землю. Небо было голубым, солнце желтым, вода мокрой,
а  воздух прозрачным. Казалось, имелись все условия для возникновения жизни,
аналогичной  земной,  которая  тем  не  менее  не  возникала.  Планета  была
безжизненной.   Сами   люди,   конечно,   выходили,  как  они  называли,  на
"поверхность",  но  брать с собой домашних животных, цветы и другие растения
категорически  запрещалось. Первая контрольная полоса проходила по периметру
станции.  Автоматы  фиксировали  любое  нарушение и блокировали выход. Ромку
это  не  смущало,  он  уже  раз  выносил кота, предварительно завернув его в
полиэтиленовый  мешок,  и  автоматы тогда не сработали. Кстати, коту планета
не  понравилась.  Вначале  он  долго  принюхивался,  шевелил  усами, а потом
принялся  жутко  вопить  во  всю  свою  кошачью глотку. Его даже не пришлось
ловить - сам прибежал и сел у Ромкиных ног.
     Вообще-то  взрослые  не  были  настолько наивны, чтобы не предусмотреть
детской  изобретательности  по  части  нарушений  всяких инструкций. Поэтому
первая  контрольная полоса служила скорее воспитательным целям. Так сказать,
приучала  к  порядку  у  самого  порога.  Вторая  полоса  представляла собой
силовое  поле,  накрывающее  станцию и примыкающую к ней территорию, и выйти
во  внешний  мир  можно  было  только  в жестком скафандре после специальной
обработки. Детей, естественно, туда не пускали.
     После  недолгого состязания между Ромкиной выдумкой и автоматами первой
полосы  двери  шлюза раскрылись, и дети оказались на "улице". На их счастье,
вокруг  никого  не  было.  Солнце находилось в зените, и, как обычно, стояло
полное   безветрие.   Все  видимое  пространство  было  усеяно  причудливыми
кристаллическими  образованиями.  Некоторые  достигали  высоты  в пять-шесть
метров и походили на огромные букеты неведомых цветов.
     - Далеко  не пойдем, посадим здесь. - Ромка выбрал ровный участок между
кварцевым столбом и целым семейством изумрудных пирамидок.
     Через  минуту ямка была готова, и дети в точности повторили все то, что
видели   в   оранжерее,