!  -  затрясся  Бабыкин.  -  Объясните, что происходит? Где
Виктор Андреевич?
     - Далековато,   -   доктор   ухмыльнулся.   -  Вашего  так  называемого
начальника  мы в один миг разложили на частицы. Теперь отношение его массы к
объему,   который   он   занимает,  настолько  мало,  что  им  вполне  можно
пренебречь. Вам это не доставляет удовольствия?
     - Так   это...   -  Эдуард  Петрович  запнулся,  ошарашенный  внезапным
прозрением. - Это все ваша разреженная материя?!
     - Наконец-то!  -  насмешливо  протянул  медик.  - Все, что вас окружало
последние  три  дня,  все  наше.  Хорошо, что вы еще в загранкомандировку не
намылились,   -   он  хохотнул.  -  Представляю,  каких  бы  мы  иностранцев
понаделали!
     - А жена? - упавшим голосом произнес Бабыкин.
     - Разлетелась  на  мелкие  кусочки, - явно потешаясь, пояснил доктор. -
Вот  с  Лабутько  пришлось  повозиться.  А  все  из-за вас. Вы слишком много
уделили внимания этому проходимцу, и он приобрел индивидуальность.
     - А  что  будет со мной? - спросил Эдуард Петрович, не ощущая, впрочем,
особого  беспокойства  за свою судьбу. Ему стало все безразлично. Окружающий
мир был настолько эфемерным, что цепляться за него не имело смысла.
     Доктор сразу отбросил игривый тон и серьезно произнес:
     - Мы нашли способ, как вернуть вас домой.
     - Как?
     - Видите  ли...  -  Доктор  запнулся.  -  Вы  ведь  знакомы  с понятием
вероятности?
     Нахмурив брови, Бабыкин кивнул.
     - Так   вот,   -   продолжал  врач,  -  в  мире  то  и  дело  возникают
вероятностные  возмущения.  Это  как  стихия,  а причина неизвестна. Да вы и
сами  должны были заметить, что одни события происходят чаще, другие реже, а
иногда ждешь чего-то одного, а происходит совсем другое. Замечали?
     Бабыкин снова кивнул.
     - Вероятностные  возмущения, - доктор покрутил пальцем в воздухе, точно
нарисовал  винтовую  лестницу, - вызывают вероятностные аномалии. Если бы их
не  было,  все  события  были  бы  равновозможными.  Однако  мы  повсеместно
наблюдаем   нарушение  вероятностного  баланса,  что  доказывает  реальность
существования возмущений. Согласны?
     Бабыкин согласился.
     - Вот    и    прекрасно.    Прохождение   вероятностных   волн   всегда
сопровождается   побочными   явлениями,   которые   у  развитых  цивилизаций
называются  плохими приметами. У вас, например, есть вероятностные коты, а у
нас - вероятностные элементарные частицы...
     Эдуард  Петрович  зевнул и посмотрел вниз. Под ногами плавал туман, что
выглядело несколько неестественно.
     - ...Собрав  из  этих  частиц черного кота, - продолжал доктор, - можно
проиграть  обратную  ситуацию.  То  есть  вы  как ни в чем не бывало пойдете
домой, а остальное решит случай.
     - Домой? - в глазах Бабыкина мелькнул интерес к жизни.
     - Домой,  домой, - успокоил доктор. - Когда кот перебежит дорогу, смело
ступайте  вперед.  Вас  всосет  в  межпространственный тоннель, и по законам
вероятности вы попадете туда, куда больше всего хотите.
     - Ну да? - удивился Бабыкин.
     - Точно,  -  подтвердил  врач. - За волной отрицательной всегда следует
положительная.  Она-то  и  доведет  значение  вероятности  любого  желаемого
события до единицы, и событие станет неизбежным.
     - Я готов! - Бабыкин рванулся из кресла, но вовремя опомнился.
     Доктор смотрел прямо на него и, кажется, что-то обдумывал.
     - Можете остаться у нас, - неожиданно сказал он.
     - Как  у вас? - не понял Бабыкин. - Здесь, что ли? - Он указал на туман
под ногами. - Нет, лучше домой.
     - Если  вам  не нравится данная субстанция, ее можно заменить. - Доктор
посмотрел вниз. - Просто она удобнее, поскольку не имеет четкой формы.
     - Нет,  нет,  -  заволновался  Бабыкин.  - Ничего не меняйте. Мне у вас
нравится, но знаете, в гостях хорошо, а дома лучше.
     - Как  хотите,  -  сказал  доктор.  -  А вообще могли бы остаться, - он
вздохнул.  -  Должен  признаться,  что  мы  так  и  не  поняли,  что из себя
представляет  ваш  мир.  Нет,  в общих чертах ясно, но в деталях... Все ваши
чувства   находятся   в   жутких  противоречиях.  Желаемое,  действительное,
воображаемое,  ожидаемое,  реальное, полуреальное, нереальное... Уф! Я уж не
знаю,  как назвать остальное, но все это настолько перепутано, перекручено и
размазано,  что  выяснить  истину  невозможно.  Да  вы и сами не знаете, что
такое  истина.  У  вас  этих  истин,  как  вселенных в макрокосмосе. Вы же в
стадии хаоса! Как вы живете?!
     Эдуард  Петрович  пожал  плечами,  не посчитав нужным отвечать на столь
риторический вопрос.
     - А  у  нас!  -  Доктор повел рукой, призывая воочию убедиться. - У нас
хорошо!  Оставайтесь,  будете  участвовать  в  общем  мыслительном процессе.
Разложим на атомы, развеем по вселенной - только диву будете даваться!
     - На атомы? - переспросил Бабыкин. - Не хочу на атомы, домой хочу!
     - Неужели  у  вас  нет  элементарного  любопытства?  Ведь  вы  получите
возможность  совершенно  по-иному  взглянуть  на  мир!  А  иногда  мы  будем
создавать тот или иной близкий вам уголок. Ну как?
     - Да зачем я вам нужен? - удивился Бабыкин.
     Доктор вздохнул.
     - Во-первых,  вы  могли  бы  частично  восполнить  дефицит атомов. - Он
окинул  Бабыкина  оценивающим  взглядом. - В вас их где-то около... - Число,
которое  он назвал, было настолько грандиозным и прозвучало так мудрено, что
абсолютно не затронуло воображения Эдуарда Петровича.
     - Ну,  а  кроме  того,  - продолжал доктор, - ваш мир не лишен приятных
моментов.  Повышение  по  службе,  день  получки, удачная рыбалка, фасолевый
суп,  жена,  телевизор.  С вашим уходом все исчезнет, а без вас мы бессильны
создать даже обыкновенную свиную отбивную.
     При  словах  о  еде  во рту Бабыкина скопилась слюна, а нос учуял запах
жареного  мяса.  Он почувствовал голод, хотя ел совсем недавно. Наверное, те
атомы,  которые  притворились утренним завтраком, выскочили обратно и теперь
сигали где-то поблизости.
     - Не уговаривайте, - решительно сказал он. - Домой!
     - А!  -  Доктор  с  досадой хлопнул себя по колену. - И почему мы такая
развитая  цивилизация?  Ну  были  бы  чуть  попримитивнее  и оставили бы вас
насильно!
     Бабыкин  удивился,  но  поразмыслил и решил, что да, действительно так.
Краем  уха  он тоже слышал, будто все развитые цивилизации непременно должны
быть  гуманными  и  справедливыми.  Других концепций он не знал, что и сбило
доктора с толку. Словом, повезло.
     - А  знаете,  -  оживился  Бабыкин,  -  давайте  вы  к нам! Я рыбалочку
организую,  жена фасолевый суп сварит, а вечерком у телевизора посидим. - Он
подмигнул.
     Доктор мечтательно повел глазами, но тут же сник.
     - Не  получится.  Вселенная  не отпустит. У нас же мыслительный процесс
идет.
     - А  ты отгул возьми, - посоветовал Бабыкин. - Пусть пару дней без тебя
помыслят. Может, больше ценить станут. Сколько ты получаешь?
     - Да не платят нам, - доктор досадливо поморщился.
     - Как? Ты даром пашешь?
     - Даром,  -  кивнул  врач и неуверенно добавил: - Да вроде не принято у
нас платить.
     - Ловко!  -  восхитился  Бабыкин. - Везде принято, а у вас нет. Слушай,
едем  вместе,  нам  в лабораторию техник нужен. Хотя... - он засомневался. -
Какой  же  ты техник, ты ж доктор. Ну не беда, устроишься в больницу. Врачи,
конечно,  негусто  получают,  но  им  на "скорой помощи" дают подрабатывать,
хватит на первое время.
     - Ты  что?  -  вскинулся  доктор.  Как-то  незаметно они оба перешли на
"ты". - Ты что, серьезно? Я же не могу! Я же не человек!
     - Ерунда,  -  отмахнулся Бабыкин. - Внешность в порядке, а остальное не
важно. Думаешь, у нас все люди?
     - А кто?!
     - Разные есть...
     Они замолчали, думая каждый о своем.
     Доктор, казалось, к чему-то прислушивался и затем произнес:
     - Вроде  отпускают меня. - Он нахмурил лоб. - Точно отпускают. В эту...
ну, в командировку.
     - Вот и отлично! - обрадовался Бабыкин. - А куда идти?
     Врач  посмотрел  вокруг,  и густой туман превратился в кабинет главного
конструктора.
     - Пошли.


x x x

     Палило солнце.
     По  улице,  впечатывая  каблуки в мягкий асфальт, шли два человека. Шли
молча, плечом к плечу, глядя прямо перед собой.
     У одного из них не мигали глаза.
     Могло  показаться  странным,  что в середине дня улица так пустынна. Но
не  показалось,  ибо  казаться было некому, а этим двоим было все равно. Они
точно знали, куда и зачем идут, а остальное их не интересовало.
     Вскоре они остановились.
     - Ну? - произнес один.
     - Вот он! - ответил другой и указал пальцем.
     На  ограде  парка  сидел  зверь. Его зеленые глаза недобро светились, а
черная шерсть топорщилась.
     - Кс-кс, - позвал человек.
     - Ф-ф-фш, - донеслось сверху.
     - Кс-кс-кс!
     - Мя-а-а-а!!!
     Издав  вопль,  котяра  свалился вниз и неуклюже побежал через дорогу. В
воздухе  запахло паленой шерстью, а в подворотне, куда с трудом протиснулась
черная  бестия,  загромыхало  так,  будто  там  рухнула пирамида из железных
бочек.
     Два человека как по команде шагнули вперед...


x x x

     Среди  бесчисленного  множества  вселенных обязательно найдется парочка
таких,  которые  отличаются  друг  от  друга  совсем незначительной мелочью.
Например,  количеством  звезд  в  скоплении М-16 или плотностью какой-нибудь
туманности,  а  может,  высотой  Джомолунгмы  на  планете Земля или, скажем,
ассортиментом блюд в одном из привокзальных буфетов.
     В   скоплении   М-16   Эдуард   Петрович   не  бывал,  туманностями  не
интересовался,  Джомолунгму  и  Эверест  считал  различными  вершинами,  а с
железнодорожной  кухней  контактов  не  поддерживал. Словом, подобные мелочи
его никогда не трогали.
     Сейчас  его занимало другое - собственные ощущения. Он сидел в кресле и
вспоминал,   кто  он  такой.  Конечно,  он  главный  конструктор  проектного
института, даже на двери кабинета висит соответствующая табличка, но...
     Бабыкину  казалось,  будто  он  стал главным конструктором лишь секунду
назад.  Естественно,  так  не  бывает,  но куда прикажете девать собственные
ощущения?
     Эдуард  Петрович  прикрыл  глаза  и подумал об отпуске. Последнее время
было  много  работы,  и  он  устал. Столько хлопот со сдачей проекта! Хорошо
хоть Лабутько выручил, надо бы подкинуть ему десятку.
     А  может,  ничего  не  было?  Странно  как-то  все. То одно чудится, то
другое.  Склероз,  наверное.  Надо  к  доктору обратиться, есть же знакомый.
Одноклассник, кажется. Да только где он сейчас? Эх...


x x x

     Доктор был далеко.
     Он уже все понял, но было поздно.
     Он  стоял  на  балконе  второго этажа и тяжело вздыхал. Бурные дебаты с
женой  остались  позади.  Каким-то  чудом  ему все же удалось объяснить свое
отсутствие в течение трех суток.
     Что  поделаешь,  возмущение положительной вероятности забросило каждого
туда,  куда  он  хотел.  Доктор  жаждал  попасть  в  мир  Бабыкина  и  попал
точнехонько   в   цель.  Даже  внешность  стала  бабыкинской.  Куда  занесло
настоящего  Бабыкина,  можно лишь гадать. Наверняка в один из тех миров, где
он стал главным конструктором. Здесь у него шансов не было.
     Доктор  обернулся  и заглянул в квартиру. Жена громыхнула кастрюлей. Из
кухни на балкон донесся запах фасолевого супа.



   Сергей Петрович Трусов
   Исполнители желаний


                           Фантастический рассказ


     -----------------------------------------------------------------------
     Трусов С. Карнавал: Фантаст. рассказы: Для ст. шк. возраста
     Мн.: Юнацтва, 1992. - 240 с: ил.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 15 октября 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     В  книге  -  фантастические  рассказы.  Через  необычные, причудливые и
фантастические  приключения  героев  автор  дает  глубокий  анализ  реальным
жизненным  явлениям, ставит различные проблемы взаимоотношений между людьми,
увлекает   юного  читателя  в  мир  познания  и  романтики,  заставляет  его
задуматься над вопросами настоящей жизни.


     Они появились в полдень.
     В  воздухе  что-то  зашевелилось,  задергалось,  и  в  метре  от  земли
возникли  зыбкие  полупрозрачные  тени. Одна за другой они скользнули вниз и
тут  же  исчезли. Бежавшая по дороге собака резко остановилась и, равнодушно
зевнув,   потрусила  дальше.  Ничего  не  произошло.  Просто  они,  наконец,
появились.
     Вначале  они  были  ничем.  Потом, упав в траву, стали травой. Вместе с
остальными  стебельками  они  бездумно  тянулись  к  солнцу  и колыхались из
стороны  в  сторону, повторяя движения ветра. Вскоре это надоело, и они сами
стали   ветром.   Гоняясь  за  птицами,  взлетали  высоко  в  небо  и  вдруг
стремительно  падали  вниз,  врезались  в  гущу леса. Трещали кусты, стонали
деревья, шелестели листья, и им было весело.
     Но  это  тоже  было  не то, и они понеслись на поиски чего-нибудь более
интересного.  По  пути  поочередно  превращались  то  в  камни,  то в мягкую
дорожную  пыль,  то  в  порхающую  на  лугу  бабочку.  Ощущения были новыми,
необычными, но они искали другое.
     В  три  часа  дня  пошел дождь. Настоящий ливень. Казалось, еще секунду
назад  яркое  солнце  играло  с  барашками  облаков, и вот все небо затянуло
тяжелыми  угрюмыми тучами. Целый водопад обрушился сверху, подмяв под себя и
траву,  и  пыль,  и  даже ветер. И тогда они стали дождем. С огромной высоты
падали  на  землю  и,  едва  коснувшись ее, вновь начинали полет. Их падение
было бесконечным...


x x x

     С  первыми  каплями  дождя  Борис  понял,  что спешить бессмысленно: до
деревни  далеко  и  он  все  равно  промокнет.  Укрыв полиэтиленом корзину с
грибами, он поднял воротник куртки и решил выбираться на грунтовку.
     Промокшие  ботинки  доставляют  неприятности,  пока  на  них  обращаешь
внимание.  Стоит  убедить  себя, что уже и так вымок, что хуже не будет, как
все  становится  на свои места. С веселым остервенением ломился Борис сквозь
густые  мокрые  заросли  и  вскоре  вышел  на  знакомую поляну. Вон там - за
холмом  - дорога, на которой, если повезет, может подобрать попутная машина.
Борис  достал  сигарету  и  осторожно  прикурил.  Сделав для надежности пару
затяжек, двинулся дальше.


x x x

     Они  падали,  разбивались  на мельчайшие брызги и вновь падали. Прямо в
воздухе  рассыпались  на  крохотные  капельки и, упав на землю, дробились на
еще  более  мелкие.  Они  падали  на  листья  деревьев,  в  траву, на камни.
Мгновенно  превращались  во  все,  чего  касались, и тут же уносились прочь.
Казалось,  этой круговерти не будет конца, как вдруг одна из капель замерла,
боясь поверить в удачу.


x x x

     Борис  вздрогнул  и выронил сигарету. Раскрыв рот, он судорожно глотнул
сырой  воздух и рванул на груди рубашку. Пуговицы брызнули в разные стороны,
и дыхание постепенно выровнялось.
     - Заболел, что ли? - неуверенно пощупал лоб.
     Лоб  был холодным. Да и вряд ли вот так просто, попав под летний дождь,
может  заболеть здоровый мужик, бегающий каждое утро кросс по три километра.
А  если  и  простыл  немного,  то  какой-нибудь  там насморк появится только
завтра.  Борис  успокоился  и,  вытащив  новую  сигарету,  чиркнул  спичкой.
Спичка,  обгорев  до  конца,  обожгла пальцы и упала в траву. Борис застыл с
открытым  ртом,  чувствуя,  что с ним происходит что-то непонятное. Он был в
полной  растерянности  от  нахлынувших  чувств;  единственное, что явственно
ощущал - это то, что кто-то внутри него несказанно рад этой растерянности.
     - Ничего не понимаю, - пробормотал он, оглядываясь.
     Вокруг  все  было  по-прежнему.  Сквозь пелену дождя смутно проглядывал
лес, даже в такую погоду красивый и загадочный.
     В  сознании  возникло неясное сравнение: что-то насчет деревьев, людей,
дождя  и  необычных  ощущений. Нечеткая, робкая эта мысль еще не оформилась,
как Борис почувствовал внутри себя какое-то движение.
     - Галлюцинация, - с усмешкой произнес Борис.
     - Галлюцинация, галлюцинация... - эхом пронеслось по лесу.
     Борис  резко  обернулся.  Эха  здесь  быть  не могло. Да и не может оно
возникнуть от слов, произнесенных полушепотом.
     - Эй, кто тут? Хватит прятаться, выходи!
     Он  был  почти уверен, что сейчас зашевелятся густые заросли и выглянет
чья-нибудь  довольная  физиономия  в  капюшоне  плаща. Может, это будет даже
хорошо  знакомый  человек  и  они,  от  души  посмеявшись над шуткой, вместе
побредут домой. Вдвоем куда веселее.
     На  крик  никто  не  вышел. Только дождь все так же неистово колотил по
беззащитным  листьям, и они дергались, словно марионетки в кукольном театре.
За  каждым  кустом  прятался  кто-то невидимый и смотрел оттуда, наслаждаясь
эффектом. Борису стало холодно.
     - А никого здесь и нет, - раздался над ухом легкий смешок.
     - Кто?..  Кто  это  говорит?  -  Борис  завертел головой, вглядываясь в
мутный полог дождя.
     - А никто. Ты сам. Сам с собой и говоришь.
     Борис  буквально  врос  в  землю.  Он  понял,  откуда  исходит  голос -
изнутри.
     - Ты кто? - прошептал губами Борис.
     - Мы  -  это ты, то есть мы стали тобой и теперь составляем одно целое.
Ты не пугайся, ты первый и можешь этим гордиться. Тебе повезло.
     Голос  показался  знакомым.  Борис  покопался  в  памяти... и вспомнил!
Голос  принадлежал  соседу  по  лестничной  площадке.  Такой  же вкрадчивый,
мягкий,  с  успокаивающей  интонацией.  Можно  было  зримо  представить, как
внутри  сидит  этот  сосед  и  с  удовольствием  потирает крохотные ладошки.
Воплощение тихой радости.
     - Ну,  конечно,  -  хихикнули  в  ответ. - Так и есть. У нас нет своего
голоса,  и  мы  выбрали  первый попавшийся из твоей памяти. Ты думай, думай.
Вот когда ты думал про деревья и людей, было хорошо.
     - Но  позвольте,  -  возмутился Борис и осекся. Оказывается, его слышат
даже тогда, когда он не говорит, а только думает.
     "Послушайте,  - мысленно произнес Борис. - Я ничего не понимаю. Кто вы?
И почему я должен думать? Что значит "было хорошо"? Кому хорошо?"
     - Ты,  конечно,  не  обязан думать, но ведь ты иначе не сможешь. Ты так
устроен, что будешь думать всегда, и это прекрасно - мы нужны друг другу.
     - Не  понимаю,  зачем  вы  мне  нужны?  И объясните, наконец, откуда вы
взялись?
     - Издалека,  издалека,  издалека...  -  тоненько  пропел  целый  хор, и
теперь Борис различил в нем множество голосов своих друзей и знакомых.
     - ...Мы  долго летели в пустоте, где не было ни одной мысли. Мы устали.
Нам  нужны  чужие  мысли,  эмоции,  впечатления.  Для нас это жизнь. Сами мы
ничто - пустота, в которой летели. И вот мы нашли тебя...
     - Но  ведь  вы  говорите  со мной, значит, вы мыслите. - Борис удивился
своему  спокойствию.  Как-никак,  а  произошла  долгожданная  встреча с иным
разумом.   Сколько  было  споров  по  этому  поводу!  И  в  журналах,  и  по
телевидению,  и  в  курилке  у  них на работе. И вот - подумать только! - он
первый из людей...
     - Мы   обретаем   сознание,   лишь  встретив  его.  Мы  -  это  ты.  Мы
превратились в тебя и теперь неразлучны.
     - Так,  хорошо. - Борис убрал со лба мокрые волосы, равнодушно отметив,
что дождь еще не кончился. - А зачем все-таки вы мне нужны?
     - Каждое  сознание  в  чем-то  нуждается. У тебя тоже есть потребности,
которые  мы  могли бы удовлетворить. У нас еще мало опыта, но если ты будешь
думать, мы поймем тебя и исполним любое желание.
     Борис  усмехнулся. Вот она - древняя мечта человека. Волшебная палочка,
золотая рыбка, добрый джинн из бутылки. Загадай желание - исполню!
     - И что же я должен думать?
     - Ты  уже  думаешь.  Думай  что  хочешь, мы всему рады, но больше всего
любим сильные эмоции и яркие образы.
     - Вы что, едите их, что л