селенной разума. Если же таких людей уничтожить или
изолировать,  то  через некоторое время все вернется к преж-
нему  примитивному  состоянию,  и эта возможность обновления
никогда  не  повторится,  ибо  те роды человеческие, которые
осуждены  на муки посещения, дважды не появляются на земле.
     Читая  манускрипты  дальше, Кандид узнал, что сила зоны
заключена  в "часах жизни", и они в этом доме, в этой комна-
те.  Время  в своем движении тоже сталкивается с препятстви-
ями  и терпит аварии, а потому кусок времени может отколоть-
ся  и застрять в какой-нибудь комнате, как навеки неподвижн-
ная  частица  умчавшегося  вперед  потока. За счет временной
энергии  такого  застрявшего  куска и существуют зона и лес.
Тут  Кандид  пропустил  несколько страниц, желая узнать, что
будет  дальше.  И он узнал, что прочтение манускриптов осво-
бождало  застрявший  кусок  времени  и  останавливало  "часы
жизни".
     Действительно,  с того дня в комнату стали беспрепятст-
венно  проникать  пыль,  жара, рыжие муравьи и моль, которым
надлежало  превратить  в  труху  книги и пергаменты вместе с
содержащейся  в  них  премудростью.  И  ливень  прекратился.
Тогда  Кандид  переписал  все  изложенное  в  манускриптах и
понес их людям."
     - А что было потом? - Спросил я.
     - После  остановки  "часов жизни" зона и лес хаотически
разрослись, - ответила  подруга  Петры. - Но там уже не было
прежнего  могущества,  цельности  и  непостижимости.  Вместо
этого  в  лесу, разрушенном ураганом, возникли самые порази-
тельные  виды  обитателей.  И  эти  обитатели стали покидать
пределы  леса,  чего  никогда  раньше не было, а это, в свою
очередь,  породило  множество страшных легенд и положило на-
чало  ненависти  к  порождениям  зоны  и вообще мутантам. Но
наряду  с  этим,  обитатели  зоны  и  сама  зона стали легко
уязвимы.  Да  и  не  прекращающийся  смерч-ураган постепенно
уничтожал  лес  и  зону, превращая эту территорию в ту самую
местность,  где  теперь стоит ваш вакнук. Это в конце концов
и  предопределило  судьбу зоны и ее обитателей. После ульти-
матума  женщин  леса, не знавших об истинной природе произо-
шедших  изменений,  а  считавших  разрастание леса признаком
внутренней  силы, и великой войны, ведь тогда на земле никто
еще  не  верил в слабость зоны, следов от посещения не оста-
лось,  а  вот  следы  великой  войны еще долго будут видны и
ощутимы.
     - Об  этом  нам уже кое-что известно, - заметил я. - Но
что было дальше с Кандидом?
     - Кандид  вышел  из зоны, - продолжила подруга Петры, -
и  поведал  всем  о  зоне, лесе и Странниках, рассказал все,
что  почерпнул  в  манускриптах. Не многие его тогда поняли,
но  среди  тех,  кто  поверил Кандиду, были наши предки. Они
тогда  жили  значительно севернее по сравнению с нашим тепе-
решним  местом  жительства.  А  в том, что они так к Кандиду
отнеслись,  немалую  роль  играло  знание, полученное от еще
более  древнего  пророка  времен посещения - Кирилла Панова.
Но  он  жил  задолго  до Кандида, и мы о нем почти ничего не
знаем.  Ну,  после  всех этих событий Кандид вернулся в лес,
нашел  свою  Наву.  Потом  у  них родились дети. В это время
началась  великая  война. Учение Кандида по манускриптам по-
могло  людям избежать полного уничтожения нашего мира. И все
же  война была так ужасна, что даже возникли мысли, что нас-
тупил  конец  Земли,  что  солнце  превращается в сверхновую
звезду,  и другие. Все это было из-за радиации и последствий
применения  "игрушек"  зоны.  Но  Земля  выжила,  зона  была
истреблена,  большинство  населяющих ее существ были уничто-
жены  полностью  или  почти полностью. Теперь их можно найти
разве  что  в  самых  недоступных местах, где есть привычный
для  них уровень радиации и другие специфические условия. Но
они  неизбежно  вымрут,  так  написано  в  манускриптах.  Из
людей,  населявших  зону,  спаслись только потомки Кандида и
навы.  Их  вывел  внук  Кандида - Грин, но с тех пор они все
разбрелись,  а ведь именно они - обладатели самых уникальных
способностей.  Немногие  дошедшие до нас воспоминания свиде-
тельствуют  о  том, с какой скоростью они постигали насущные
проблемы  земли. Основа этой скорости - воспитание их Канди-
дом  по  системе  Бене Гессери. Потому что первое, чему учит
эта  система,  это  как  постигать.  На самом первом уроке в
учеников  вкладывается,  что они могут постигать. Кандид пе-
редал  людям, и нам в том числе, эту систему обучения, как и
все  учение  Бене  Гессери, но ведь еще надо иметь учеников,
способных  к  ее  восприятию.  Вам  будет крайне удивительно
узнать,  до  чего люди не верят в то, что они могут постичь,
и до чего же немногие люди верят в то,  что процесс познания
будет  очень  труден.  А  каждый урок Бене Гессери влечет за
собой приобретение опыта.
     Так  вот,  следуя этому учению, Кандид смог направленно
передать  своим  потомкам  свои  исключительные генетические
особенности,  которые  невозможно  создать  искусственно, но
которые  извечно  существуют в некоторых людях в спящем сос-
тоянии,  и  которые пробуждаются при взаимодействии с зоной.
К  тому же, раз пробудившись, эти способности уже не возвра-
щаются  в  исходное  состояние. От них можно избавиться лишь
прямым  уничтожением  их носителя, или, согласно  генетичес-
ким  законам,  они  передаются  не  всем потомкам первичного
носителся,  путем  уничтожения  его  потомков,  надеясь, что
уцелевшим  эти  гены  не  переданы. Только Кандид, полностью
овладевший    учением Бене Гессери, смог всем своим потомкам
передать  собственные  способности,  обеспечив  тем самым их
сохранность  при любых испытаниях, вплоть до гибели большин-
ства  своих  детей. Но мы до сих пор не нашли людей, которые
могли  бы иметь хотя бы отдаленное родство с Кандидом. И вот
теперь,  узнав  про  ваши поселения в районе бывшей зоны, мы
полны  новых надежд. Ведь очень вероятно найти потомков Кан-
дида  среди  вашего  населения, среди вас. С другой стороны,
страшно  подумать,  что  очень многих носителей способностей
Кандида  у  вас  успели  уничтожить.  Однако хватит об этом.
Слишком  много  надежд  мы  связываем  с вами, поэтому боюсь
сглазить.
     Что  же касается того, где и как окончили свои дни Кан-
дид и Нава, то нам это неизвестно.
     Тут  в  разговор  вмешался Майкл, которого интересовали
другие  проблемы,  более  насущные. Но я успел узнать вполне
достаточно,  чтобы  связать  воедино  все,  что  мне поведал
раньше  дядя  Аксель.  К  тому же обозначилась связь наших с
Петрой  и  Розалиндой способностей через мать и ее родствен-
ников  к Кандиду и Наве. Такая связь наполняла меня не толь-
ко  гордостью,  но  и  повышенной  ответственностью за честь
далеких  предков. Именно поэтому я не заявил тут же во всеу-
слышание  о  своей  родословной.  Но  тут  мои мысли прервал
настойчивый вопрос Майкла:
     - Дэвид, как насчет Рэчел?
     Я вспомнил про его беспокойство в прошлую ночь.
     - Петра,  дорогая, - сказал  я, - мы  слишком далеко, и
не  можем  слышать  Рэчел.  Можешь  ли ты спросить ее о чем-
нибудь?
     Петра кивнула.
     - Мы  хотим  знать,  есть  ли  какие-нибудь  известия о
Марке? Петра  послала  вопрос,  затем, выслушав ответ, отри-
цательно покачала головой.
     - Нет, - сказала  она, - она  ничего  не  узнала  и  не
услышала.  Я  думаю,  что  она  очень  несчастна.  Она хочет
знать, все ли в порядке у Майкла.
     - Скажи  ей,  что у нас все в порядке. Скажи ей, что мы
все  любим ее, сожалеем, что она одна, и что она должна быть
храброй  и осторожной. Никто не должен заметить ее беспокой-
ство.
     - Она понимает. Она говорит, что постарается.
     Петра  замолчала.  Некоторое  время она над чем-то раз-
мышляла, потом сказала словами:
     - Рэчел боится. Она плачет в душе. Она любит Майкла.
     - Она сказала тебе это? - Спросил я.
     - Нет, это не заключено в ее мысли, но я вижу это.
     - Лучше  не  говорить  об этом никому, - решил я. - Это
не  наше  дело.  То, чего нет в мыслях, не предназначено для
других людей, и мы не должны этого замечать.
     - Хорошо, - с готовностью ответила Петра.


                        ..........



     Я  надеялся,  что  все будет в порядке, об этих способ-
ностях  Петры еще никто не знал. Я подумал, что и уменя есть
то, чего я еще не говорил никому.
     Через  несколько  минут  проснулась  Софи. Она казалась
спокойной,   как-будто  ночной  взрыв  не  оставил  никакого
следа.  Она  отослала нас вглубь пещеры и отдернула занавес-
ку,  чтобы  впустить  дневной  свет.  Потом разожгла огонь в
очаге.   Большая часть дыма уходила через входное отверстие,
но  часть оставалсь в пещере. Правда, благодаря этому снару-
жи  нельзя  было  рассмотреть  то, что делалось внутри. Софи
смешала  содержимое  двух или трех корзинок в котле, добави-
ла воды и поставила котел на огонь.
     - Следи  за ним, - сказала она Розалинде, а сама исчез-
ла в отверстии.
     Возвратилась  она минут через двадцать. Она бросила че-
рез  порог  несколько твердых круглых лепешек, а затем взоб-
ралась сама. Подойдя к котлу, она помешала и попробовала.
     - Есть беспокойство в лагере? - Спросил я.
     - Есть,  но не из-за того, о чем ты думаешь, - ответила
она. - Его  нашли. Думают, что это сделал ты. Вас искали все
утро.  Но теперь их беспокоит уже другое. Люди, ушедшие вое-
вать,  возвращаются  по  двое, по трое. Что случилось? Ты не
знаешь?
     Я  рассказал ей о засаде и последующем прекращении сра-
жения.
     - Как далеко они теперь?
     Я передал этот вопрос Майклу.
     - Мы  только  что  миновали  лес и вступили в скалистую
местность, - ответил он.
     Я повторил это Софи, и она кивнула.
     - Часа  три или немного меньше, и они дойдут до берега,
- сказала она.
     Софи  разложила порции кушания по чашкам. Вкус еды ока-
зался  лучше,  чем вид. Зато хлеб был гораздо менее вкусным.
Софи  разбила лепешку камнем и размочила в воде, только тог-
да  мы  смогли  ее есть. Петра ворчала, что дома пища лучше.
Это  напомнило  ей  кое о чем. Без предупреждения она задала
вопрос:
     - Майкл, с вами мой отец?
     Вопрос  захватил  его врасплох. Я уловил его "да" рань-
ше, чем он сформулировал его в мысли.
     Я  посмотрел  на Петру, надеясь, что она не поймет все-
го.  Это  было  бы  милосердно  для нее. Розалинда поставлиа
чашку и тоже посмотрела на нее.
     Мое  подозрение, которое я так тщательно скрывал, прев-
ратилось  в  знание.  Я  вспомнил голос отца, безжалостный и
диктаторский.  Я вспомнил выражение его лица, когда он гово-
рил:  "Ребенок,  который  вырастет... И будет иметь детей...
И  они тоже... И скоро все будет наполнено мутанатами и вся-
кой  мерзостью.  Вот  что случится там, где воля и жесткость
ослабеют, но здесь этого никогда не случится".
     А  потом говорила тетя Гэррист: "Я буду молиться, чтобы
бог послал милосердие в этот мир".
     Бедная  тетя Гэррист с ее надеждами и напрасными молит-
вами.  Мир,  в котором человек может принять участие в охоте
за  своими детьми, что это за человек, и что это за мир?
     Розалинда  взяла  меня  за  руку. Софи смотрела на нас.
Когда она увидела мое лицо, выражение ее лица изменилось.
     - Что случилось? - Спросила она.
     Розалинда  рассказала  ей.  Глаза Софи наполнились ужа-
сом.  Она  перевела  взгляд  на Петру, затем вновь, уже сму-
щенно,  на  меня.  Она открыла рот, собираясь что-то сказать
нам,  но,  опустив  глаза,  оставила  мысль невысказанной. Я
тоже  посмотрел  на Петру, затем на Софи, на ее лохмотья, на
пещеру.
     - Чистота, - сказал  я, - воля  господа.  Честь  твоего
отца...  Можно  ли  простить  его,  или я должен постараться
убить его?!
     Ответ  поразил  меня.  Я не сознавал, что посылаю мысль
так далеко.
     - Оставь  его, - донеслась  до  меня  простая  и  ясная
мысль  женщины  с Цей-лон. - Ваша задача выжить. Ни его вид,
ни  его  способ выжить, ни умение мыслить - не проживут дол-
го.  Пусть он  венец  создания, а они - высшая цель господа,
которая  уже  достигнута, но им некуда двигаться дальше. Лю-
бая  дорога,  по  которой идешь до конца, приведет в никуда.
Карабкайтесь  в  гору чуть-чуть, только для того, чтобы про-
верить,  гора ли это. С вершины горы нельзя увидеть гору. Но
жизнь  изменяется,  этим  она и отличается от гор, изменение
-  ее  сущность.  Кто может считать себя настолько совершен-
ным, что не стремится измениться?
     Формы  жизни  на свой страх и риск бросают вызов эволю-
ции.  Если  они  не  приспособляются, то они гибнут. Мысль о
совершенно  закончившем  свое  развитие  человеке  -  высшее
тщеславие. Закончивший развитие облик - кощунственный миф.
     Древние  люди принесли в мир Наказание, и были разорва-
ны  им на части. Твой отец - одна из этих частей. Такие люди
хотят...  Повторить  историю.  Они  и  приобретут  нужную им
стабильность - среди ископаемых.
     Ее  мысль стала более мягкой, тень доброты смягчила ее,
но она продолжала все в том же стиле резкого оракула.
     - У  материнской груди спокойно, но наступает время от-
лучить  ребенка  от нее. Обретение независимости, обрыв свя-
зей - даже  в  лучшем случае - процесс болезненный для обеих
сторон,  но  он необходим, хотя человек может выражать недо-
вольство,  сопротивляться. Связь все равно разорвана с одной
стороны,  и  будут  только лишние мучения, если не разорвать
ее с другой.
     Была  ли  суровая нетерпимость и жесткая нравственность
броней  страха  и  разочарования,  или же маской садиста - в
любом  случае она скрывает врага жизни. Разница между видами
может  быть уничтожена только самопожертвованием, их самопо-
жертвованием,  так  как нам нечем жертвовать. Мы должны пос-
троить новый мир, они же теряют старый.
     Она  замолчала, оставив меня в смущении. Розалинда выг-
лядела  так,  будто  свыклась с необычными мыслями, а Петра,
казалось,  мало  что поняла. Софи с любопытством смотрела на
нас. Затем она сказала:
     - Смотреть  на  вас  постороннему  не очень-то приятно.
Могу я что-нибудь узнать?
     - Ну... - Начал я, не зная, как продолжать.
     - Она  говорит,  что  мы не должны беспокоиться о своем
отце, - сказала Петра. - Он просто не понимает...
     - Она? - Спросила Софи.
     Я  вспомнил,  что  она  ничего  не знает о людях с Цей-
лона.
     - Подруга Петры, - неопределенно сказал я.
     Софи  сидела у входа в пещеру, а мы в глубине, чтобы не
быть  замеченными снаружи. Вдруг Софи выглянула и посмотрела
вниз.
     - Возвратилось  много  людей, - сказала она. - Я думаю,
что  большинство.  Часть  из них собралась у навеса Гордона,
остальные вошли туда. Он, должно быть, тоже возвратился.
     Она  продолжала  смотреть вниз, поедая содержимое своей
чашки. Потом поставила ее на пол.
     - Я  посмотрю,  что  можно сделать, - сказала она и ис-
чезла.
     Ее  не  было  больше часа. Раз или два я рискнул выгля-
нуть  и видел человека-паука перед навесом. Мне показаллось,
что  он  делил  своих  людей  на отряды и инструктировал их,
чертя схемы на рыхлой земле.
     - Что происходит? - Спросил я у вернувшейся Софи.
     Она колебалась, глядя на меня с сомнением.
     - Клянусь  небом, - сказал я. - Мы хотим, чтобы выигра-
ли  ваши  люди.  Но мы не хотим, чтобы пострадал Майкл, если
это можно устроить.
     - Они  устроят  засаду  на  этом берегу реки, - сказала
она.
     - Позволят им перейти реку?
     - На  той  стороне  негде  устроить засаду, - объяснила
она.
     Я  сообщил  Майклу,  чтобы  он оставался на том берегу,
или,  если это невозможно, падал до того, как начнутся выст-
релы.
     Через  несколько  минут  кто-то  позвал Софи снизу. Она
прошептала нам:
     - Стойте  в  глубине.  Это он, - и быстро спустилась по
лестнице.
     После  этого  больше  часа ничего не происходило. Потом
мы услышали женщину из Цей-лон.
     - Отвечайте  мне,  пожалуйста. Нам нужно точное направ-
ление. Достаточно считать в уме.
     Петра энергично ответила.
     - Достаточно, - сказала  женщина  из Цей-лон. - Минутку
подождите.
     Вскоре она добавила:
     - Лучше,  чем  мы  надеялись.  Через  час повторим про-
верку.
     Прошло  еще  полчаса.  Я  бросил быстрый взгляд наружу.
Лагерь  выглядел  покинутым.  Среди  хижин  никого  не было,
кроме нескольких старух.
     - Мы вышли к реке, - сообщил Майкл.
     - Они  выдали  себя, глупцы. Мы заметили их продвижение
по  верху  скального  берега.  Впрочем,  особой разницы нет.
Щель и так похожа на западню. Сейчас идет военный совет.
     Совет  был, очевидно, коротким. Менее, чем через десять
минут мы вновь услышали Майкла.
     - План  таков.  Мы  скрылись за скалами. Тут остается с
полдюжины  людей,  они будут все время передвигаться, созда-
вая  видимость  большого отряда, и жечь костры, как-будто мы
отдыхаем.  Остальные  делятся  на  два отряда и идут вверх и
вниз  по  течению, обходят скалы на противоположном берегу и
захлопывают  клещи за расщелиной. Сообщи мне, что происходит
в лагере.
     Лагерь  был  не очень далеко от скального берега. Похо-
же,  что  мы  должны были оказаться внутри клещей. Как я мог
видеть,  в  лагере  были  одни женщины. Я подумал, что может
нам  удастся  выбраться  отсюда  и  скрыться  в лесу? Но нас
может  перехватить  один  из отрядов. Но тут я увидел, высу-
нувшись,  что  женщины,  держа в руках луки, втыкают в землю
стрелы, чтобы они были наготове.
     Приходилось оставить мысль о бегстве.
     Майкл  просил  сообщить ему об обстановке. Но как? Даже
если  бы  я  рискнул оставить Розалинду и Петру, чтобы выйти
на  разведку, то вряд ли мне удалось бы вернуться. Несомнен-
но,  что  человек-паук  отдал  приказ стрелять в меня. Более
того,  я  не  сомневался, что в подобных обстоятельствах они
стали  бы  стрелять  и  без  приказа.  Я  очень хотел, чтобы
вернулась  Софи,  но  прошел  почти  целый  час, а ее все не
было.
     - Мы  идем  вниз  по  течению, - сказал Майкл, так и не
дождавшись моего совета. - Сопротивления нет.
     Мы продолжали ждать.
     Вдруг  где-то  в  лесу  раздался выстрел. Потом еще три
или четыре. Потом еще два.
     Через  несколько минут толпа оборванных мужчин и женщин
выбежала  из  леса,  оставив  свою засаду и спасаясь от выс-
трелов.  Они  были  мрачными и удрученными. У некоторых были
видны  признаки  отклонений,  другие  выглядели  нормальными
людьми.  У них было не более трех или четырех ружей, осталь-
ные  держали  луки  и  короткие  копья. Среди них возвышался
человек-паук.  Рядом  с  ним  я  увидел Софи с луком в руке.
Всякие следы дисциплины и организации исчезли.
     - Что  случилось? - Спросил  я  Майкла. - Это  вы стре-
ляли?
     - Нет,  другой  отряд.  Мы  сейчас  нападем  на людей с
окраин с тыла.
     С  того  же  направления, что и раньше, донеслись новые
звуки  выстрелов. Шум и крики нарастали. Несколько стрел вы-
летело  слева,  и  еще  несколько человек выбежали из-за де-
ревьев.
     Вдруг прозвучал четкий и ясный вопрос:
     - Вы все еще в безопасности?
     Мы  втроем  лежали на полу в передней части пещеры. Нам
было  видно,  что  происходит,  а  снаружи нас вряд ли можно
было  заметить.  Развитие  событий было ясно даже для Петры.
Мы  послали  успокаивающий  ответ,  но Петра добавила-таки к
нему всплеск возбуждения.
     - Спокойно,  дитя,  спокойно.  Мы  идем, - успокоила ее
женщина из Цей-лона.
     Еще  больше  стрел  вылетело  слева, и еще больше людей
показалось  из-за деревьев, они бежали, укрываясь по возмож-
ности,  и  прятались среди хижин и навесов. Изредка они обо-
рачивались  и  посылали  стрелы  во  что-то между деревьями.
Неожиданно  облако  стрел вылетело с другого конца расчищен-
ной  поляны.  Оборванные  мужчины  и женщины оказались между
двух  огней и впали в панику.  Большинство из них попыталось
найти  укрытие в пещерах. Я приготовился поднять лестницу на
тот  случай,  если  кто-нибудь  попытается подняться по ней.
Полдюжины  всадник