виднелась узкая поляна. Над нами вновь появились
звезды.  Была  ли это искусственная просека, или обычная по-
ляна - во  тьме  было невозможно определить. Там мы задержа-
лись  ненадолго,  решая,  стоит  ли  рискнуть  и  выехать на
поляну,  а  потом двинулись по ее краю на юг. Треск ветвей в
стороне  заставил нас повернуться туда с луками наготове, но
это  была  вторая  наша  лошадь.  Она  выбежала  из темноты,
радостно  заржала  и  пристроилась за нами, как будто ее по-
прежнему удерживала веревка.
     Местность  теперь была более изрезанной. Дорога извива-
лась,  огибая  скалы,  спускаясь  в овраги, пересекая мелкие
ручьи.  Кое-где  были  открытые  места, но большей частью мы
двигались лесом. Наше продвижение было очень медленным.
     Мы  считали,  что  теперь несомненно находимся в окраи-
нах.  Трудно  было  сказать,  решатся ли преследователи дви-
гаться  за  нами  сюда. Когда мы попытались посоветоваться с
Майклом,  ответа  не  последовало. Он, вероятно, спал. Тогда
мы  стали  размышлять - настало ли время избавиться от выда-
вавших  нас  гигантских лошадей, пустив их дальше по дороге,
а  самим  двигаться пешком в другом направлении? Было трудно
принять  решение  без  дополнительных  сведений.  Если бы мы
были  уверены  в  том, что нас преследуют, то избавляться от
лошадей  было  бы глупо: нас бы быстро догнали. К тому же мы
сильно  устали, и перспективы выглядели не слишком привлека-
тельно.  Мы вновь попытались установить контакт с Майклом, и
вновь неудачно. Мгновение спустя выбор был сделан за нас.
     Мы  находились на одной из прогалин, где деревья смыка-
ли  над нами свои ветви, образуя темный туннель, через кото-
рый  медленно  прокладывали  путь  наши лошади. Вдруг что-то
свалилось  на  меня  сверху. Я не мог пошевельнуться и дотя-
нуться  до  лука.  Что-то  перехватило мое дыхание, в голове
вспыхнул фонтан искр, и я потерял сознание.






                        ГЛАВА  14.



     Я  медленно  приходил  в себя и долго находился в полу-
бессознательном состоянии.
     Розалинда  звала меня, настоящая Розалинда, что скрыва-
ется  внутри и показывается слишком редко... Другая розалин-
да - практичная,  умная девушка - была лишь внешним воплоще-
нием,  а  не ее внутренней сутью. Я видел, как она создавала
свою  вторую  натуру,  еще  будучи чувствительным, боязливым
ребенком.  Раньше,  чем всем нам, инстинкт подсказал ей, что
мы  живем  во враждебном мире, и побудил замаскироваться. Ее
защита  возникла  медленно - деталь за деталью. Я был свиде-
телем,  как она находила оружие и овладевала им, вырабатывая
в  себе решительный характер. Замечу, что это занятие сильно
утомляло ее.
     Я  любил  девушку, которую все могли видеть. Я любил ее
высокую,  стройную  фигуру,  посадку ее головы, ее маленькие
сформировавшиеся  груди,  ее стройные длинные ноги и то, как
она  двигалась, и уверенность ее рук, и ее улыбающиеся губы.
Я  любил бронзово-золотистые волосы, которые, как золотистый
шелк,  собирались  в  один  блестящий  поток, любил атласную
кожу ее плеч, запах ее дыхания.
     Все  это  легко  было любить, слишком легко - любой мог
любить это.
     И  это нуждалось в защите, в броне независимости и рав-
нодушия,  в  облике практической и решительной надежности, в
равнодушных  манерах - именно  в  такой защите. Эти качества
не  были способны внушить любовь, иногда они причиняли боль,
но  каждый,  кто знал бы все "как" и "почему", восхитился бы
этими качествами, как торжеством искуства над природой.
     Но  теперь вторая, внутренняя Розалинда мягко и жалобно
звала  меня.  Розалинда  с  отброшенным оружием и обнаженным
сердцем.
     И  ни  одного  слова опять не понадобилось. Слова, даже
используемые  поэтом,  могут  описать лишь тусклую одноцвет-
ность телесной любви, так они грубы и неуклюжи.
     Моя  любовь  струилась  к  ней, ее возвращалась ко мне.
Моя  ласкала  и  успокаивала.  Ее  тревожилась и заботилась.
Расстояние  и  различие  характеров между нами уменьшались и
исчезали.  Мы  встретились и слились. Больше никто из нас не
существовало  отдельно,  и  из нас двоих возникло единое це-
лое.  Это  было бегство из камеры-одиночки, краткий симбиоз,
охвативший весь мир.
     Никто,  кроме  меня, не знал спрятанной Розалинды. Даже
Майкл  и остальные улавливали лишь отдельные черты ее. Никто
не  знал  моей  Розалинды,  такой  отзывчивой  на нежность и
любовь...
     Но  это  счастливое  состояние продолжалось недолго. Мы
вновь  были поврозь, и я стал с тревогой воспринимать земные
предметы:  тусклое,  серое  небо, неудобную позу и Майкла, с
беспокойством спрашивающего, что со мной случилось.
     - Не  знаю,  что-то  ударило меня, - сказал я ему. - Но
теперь,  по-моему,  я в порядке, если не считать ужасной го-
ловной боли и ужасно неудобную позу.
     Только  ответив,  я понял, почему нахожусь в таком неу-
добном  положении.  Я  все еще был в корзине, но находился в
ней в связанном состоянии, и корзина двигалась.
     Майкл  решил, что мой ответ содержит очень уж мало све-
дений. Он обратился к Розалинде.
     - Они  спрыгнули  на нас с нависших ветвей, четверо или
пятеро. Один свалился прямо на Дэвида, - объяснила она.
     - Кто они? - Спросил Майкл.
     - Люди окраин.
     Услышав  это,  я испытал облегчение. Гораздо хуже, если
бы  нас перехватили преследователи. Я уже хотел  расспросить
о подробностях, но услышал вопрос Майкла:
     - В вас стреляли вчера вечером?
     Я  ответил,  что в нас стреляли, но ведь могли стрелять
и в других местах.
     - Нет,    только  в  одном, - с  разочарованием  сказал
Майкл. - Я  надеялся,  что  они  допустили  ошибку и идут по
ложному  следу.  Нас  всех  собрали вместе. Они считают, что
идти  дальше  в окраины маленькими группами слишком рискова-
но.  Вероятно,  что мы выступим часа через четыре. Всего бу-
дет  около  ста  человек.  Они решили, что если вы встретите
людей  окраин  и спрячетесь у них, то потом все равно будете
причинять  беспокойство.  Вам лучше всего было бы избавиться
от  гигантских  лошадей - тогда  они никогда не нашли бы ваш
след.
     - Совет  немного  опоздал, - сказала  Розалинда. - Я  в
корзине  на первой лошади, руки у меня связаны. Дэвид в кор-
зине на второй лошади.
     - Где Петра? - С беспокойством спросил Майкл.
     - О,  она  в  порядке.  Она  в другой корзине на той же
лошади, что и я, и дружески беседует с охранником.
     - Расскажи  подробнее  о том, что произошло, - попросил
Майкл.
     - Ну,  в  начале  они  прыгнули на нас, потом из-за де-
ревьев  вышло  еще много людей. Они остановили лошадей, зас-
тавили  нас сойти и спустили Дэвида. Затем, поговороив между
собой,  решили отправить нас дальше. Они вновь погрузили нас
в  корзины, посадили на каждую лошадь по человеку - и вот до
сих пор мы в пути.
     - Вы двигаетесь глубже в окраины?
     - Да.
     - Что  ж, в конце концов, это для вас наилучшее направ-
ление, - заметил Майкл. - Как с вами обращаются? Грозят?
     - О,  нет.  Они  только заботятся, чтобы мы не убежали.
Они  как будто что-то о нас знают и теперь не уверены в том,
что  с  нами  делать. Они спорили об этом, но гораздо больше
их  интересуют  сейчас  гигантские  лошади.  Человек на моей
лошади  кажется  совершенно  безобидным.  Он разговаривает с
Петрой  искренне,  она  и  я  считаем,  что это простодушный
человек.
     - Можете вы узнать, что они собираются делать с вами?
     - Я  спросила,  но она не знает. Ему просто велели дос-
тавить нас куда-то.
     - Ну  что  ж, - заметил  Майкл, - я думаю, что все, что
мы можем делать в этой ситуации - это ждать.
     Он отключился.
     Я  попытался  повернуться. С большим трудом я опустился
на  ноги  и  встал  в  свисающей  корзине. Человек на лошади
дружелюбно взглянул на меня.
     - Тпру! - Сказал он и натянул поводья.
     Он  снял  с плеча кожанную бутылку на ремне и бросил ее
мне.  Я  открыл ее, немного отпил и бросил обратно. Мы вновь
тронулись.
     Я  снова  огляделся.  Местность была неровная, сплошной
лес  кончался,  но  попадалось много деревьев и кустарников.
Один  взгляд  на них убедил меня, что отец был прав, говоря,
что  в  этом  районе  смеются над нормой. Я не мог с уверен-
ностью  определить  ни  одного  дерева.  Здесь были знакомые
стволы  с  совершенно  необычными  кронами, знакомые ветви с
удивительной  корой  и  странными  листьями.  В  одном месте
участок  почвы  выглядел  как сухое речное дно, покрытое бу-
лыжниками,  но  это  были  не  булыжники,  а  крупные грибы,
сплошь  покрывающие  землю. У некоторых деревьев стволы были
слишком  мягкими,  они  извивались,  петляли  и лежали вдоль
тропы.  Тут  и  там виднелись островки миниатюрных деревьев,
сморщенных и узловатых, наполовину столетнего возраста.
     Я  исподтишка  вновь  взглянул на человека на лошади. В
нем  не было ничего необычного, если не считать того, что он
был  грязен  и  одет  в  изодранную  одежду.  Он заметил мой
взгляд.
     - Никогда не бывал в окраинах, парень? - Спросил он.
     - Нет, - ответил я. - Везде так же, как и тут?
     Он нахмурился и покачал головой.
     - Ни  один  участок не похож на другой. Поэтому окраины
и  есть  окраины. Здесь ничто нормальное не растет, но потом
будет расти.
     - Потом? - Спросил я.
     - Конечно.  Дикая  страна  была окраиной, но теперь она
гораздо  устойчивей,  точно  так же, как и земля, из которой
ты  пришел,  раньше была дикой страной, но потом все необыч-
ное  там уничтожили. У бога достаточно терпения, я думаю, но
когда-нибудь и оно кончится.
     - У  бога? - С  сомнением спросил я. - Нам всегда гово-
рили, что в окраинах правит дьявол.
     Он отрицательно покачал головой.
     - Это  неверно, парень. Это в твоей земле бродит дьявол
и  следит  за  своим  хозяйством. Как они высокомерны - ваши
люди.  Правильный  облик и все такое... Хотят быть как древ-
ние люди. Наказание ничему не научило их.
     - Древние  люди  тоже думали, что они достигли вершины.
Они  считали,  что  знают,  каким путем идти к высшей власти
над  миром.  Все  что  нужно, как считали они, это сохранить
достигнутое  и  держать  его крепче. Тогда все будет хорошо.
Они  считали свою жизнь более цивилизованной, чем может сот-
ворить господь.
     Он покачал головой.
     - Их  мир не был совершенным. Он не мог быть таким. Они
не  были  последним  словом  бога,  как  они думали - у бога
вообще  не  может быть последнего слова. Если он скажет свое
последнее  слово,  то  он  умрет. Но он не умрет никогда. Он
изменяется  и  растет,  как все живое. И вот, когда они дос-
тигли  наивысшего пункта и пытались закрепить его, превратив
его  в вечность, тогда они выполнили свою задачу. Бог послал
Наказание,  чтобы напомнить им, что жизнь изменчива. Он уви-
дел,  что жизнь идет не так, как он предначертал, и он пере-
тасовал  колоду, чтобы в следующий раз сделать более удачный
расклад.
     Он немного задумчиво помолчал, а потом продолжал:
     - Может,  он  недостаточно тасовал. Те же самые резуль-
таты  появляются  во  многих местах.  Например, в той части,
откуда  вы  пришли.  Они остаются все теми же, и по-прежнему
считают  себя последним словом госопода, все также стараются
закрепить  норму  и  достичь  того  уровня,  который  вызвал
Наказание.  Однажды  он  устанет  от них, поймет, что они не
усвоили его урока, и пошлет новое Наказание.
     - О! - Сказал я неопределенно.
     "Просто  удивительно, - подумал  я, - как  много  людей
имеют точные сведения о планах господа".
     Человек  не был удовлетворен сказанным. Он указал рукой
на  отклонившиеся  ландшафты вокруг нас, и я вдруг увидел, в
чем  его  ненормальность. На его правой руке не хватало трех
пальцев.
     - Однажды, - заявил   он, - все  здесь  изменится.  Все
будет  новым. Новые сорта растений, новые виды животных. На-
казание было хорошим толчком новому пути.
     - Но  там,  где  вырастают  обычные  урожаи и животные,
люди стремятся уничтожить отклонения, - заметил я.
     - Они  пытаются сделать это и думают, что это им удает-
ся, - согласился  он. - Они  стараются  придерживаться нормы
древних  людей,  но  получается ли у них это? Может ли у них
получиться?
     - Откуда  они  знают,  что их урожаи, фрукты и животные
те  же  самые?  Разве не бывает споров? Разве не бывает так,
что  измененное  растение дает больший урожай? Разве гибрид-
ный  сорт  не более вынослив, гибридная порода не дает боль-
ше  молока  и  мяса?  Конечно, они могут уничтожать заметные
отклонения,  но уверен ли ты, что древние люди узнали бы те-
перешние  породы?  Я не уверен. Остановить это нельзя. Можно
уничтожить  отклонения, можно замедлить процесс, можно вооб-
ще  искоренить  отклонения  в  своем районе, но где-нибудь в
другом  месте  они  опять  появятся. Только посмотри на этих
лошадей.
     - Они одобрены правительством, - сказал я.
     - Конечно, об этом я и говорю, - сказал он.
     - Но  если это происходит везде, то я не понимаю, зачем
новое Наказание?
     - Для  других форм жизни это все справедливо, но не для
людей.  Ваши  люди  мешают  каждому изменению, они закрывают
путь  к  совершенствованию,  так  как считают себя совершен-
ными.  Они  так  думают - они  и только они имеют правильный
облик,  но если это так, если у них правильный облик, то они
сами  должны  быть богами. А будучи богами, они считают себя
вправе  указывать:  до  сих пор, и не больше! Это их великий
грех, они хотят подавить жизнь, ее развитие.
     Он  произнес  это с таким выражением, что я понял - пе-
редо  мной  новая  религия. Я решил перевести разговор в но-
вое,  более  практичное русло, спросив, почему нас захватили
в плен.
     Он  не  очень  был  уверен  в  этом, но сказал, что так
всегда поступают с незнакомцами в окраинах.
     Я  обдумал  его  слова  и  снова  вступил  в  контакт с
Майклом.
     - Что  мы должны рассказать им? - Спросил я. - Я думаю,
что  нас подвергнут допросу. Когда они увидят, что внешне мы
нормальные, нам придется как-то объяснить свое бегство.
     - Лучше  рассказать  им правду, только не всю. Говорить
все  то  же,  что  говорили  Салли  и Кэтрин. Этого им будет
достаточно, - предложил он.
     - Хорошо, - согласился  я. - Ты поняла нас? - Спросил я
Петру. - Ты  скажешь  им, что можешь посылать мысленные кар-
тинки  только  Розалинде  и  мне.  Ничего о Майкле, ничего о
людях с Сейлон.
     - Люди  с  Сейлон  идут к нам на помощь, они уже не так
далеко, как раньше, - ответила Петра мысленно.
     Майкл принял это скептически.
     - Звучит  хорошо, если только они помогут. Но не упоми-
най их.
     - Ладно, - согласилась Петра.
     Мы  обсудили, стоит ли говорить нашим стражникам о том,
что может быть преследование, и решили, что это не повредит.
Человек на второй лошади не проявил при этом удивления.
     - Отлично,  это  нас устраивает, - сказал он. Но больше
ничего не объяснил, и мы продолжали путь.
     Петра  вновь  начала  разговор  со своей незнакомкой, и
теперь  не было сомнений, что расстояние между нами уменьши-
лось.  Ей не нужно было использовать свою оглушающую силу, а
я  впервые,  напрягая  мозг, смог уловить чужую мысль. Роза-
линда  тоже  услышала  ее. Она задала вопрос так громко, как
только  смогла.  Незнакомка увеличила силу своей мысли, и мы
ясно  услышали  ее.  Она  сказала,  что рада установить кон-
такт, и хочет знать больше, чем смогла рассказать Петра.
     Розалинда  объяснила  как смогла наше положение, и ска-
зала, что пока непосредственной опасности для нас нет
     - Будьте  осторожны, - ответила незнакомка. - Соглашай-
тесь  со  всем, что вам скажут, и выигрывайте время. Опасай-
тесь  своих  собственных  соплеменников. Некоторые отклонив-
шиеся  племена  ненавидят  проявления  нормальности.  Вам не
принесет  вреда  преувеличение ваших отклонений от соплемен-
ников.  Единственное  важное  дело  -  это  охрана  девочки.
Обеспечьте  ей  безопасность  любой  ценой.  Мы  никогда  не
встречались  с  такой  силой передачи в таком юном возрасте.
Как ее зовут?
     Розалинда  передала  мысленные образы букв имени Петры,
потом спросила:
     - Но кто вы? Что такое - Сейлон?
     - Мы  новые люди, как и вы. Люди, которые могут мыслить
вместе.  Мы строим новый мир, отличный от мира древних людей
и от мира дикарей.
     - Тот  сорт  людей,  который  угоден богу? - Спросил я,
чувствуя себя на знакомой почве.
     - Об этом я ничего не знаю. Да и кто может знать? Но мы
знаем,  что  можно  построить  лучший мир, чем был у древних
людей.  Они  были  лишь изобретательными полулюдьми. Немного
более  развитыми,  чем дикари, изолированными друг от друга,
способными  общаться лишь грубыми, неуклюжими словами. Часто
они  еще  больше  отделялись  друг от друга разными языками,
разными  религиями.  Чувства  они  иногда  могли  передать и
ощутить,  но мыслить коллективно никогда. Они были индивиду-
алистами.  Пока  они жили в примитивных условиях, все было в
порядке,  как  у животных, но чем сложнее они организовывали
свой  мир, тем меньше могли им управлять. У них не было сог-
ласия.  В небольших объединениях они могли достигнуть едино-
душия,  но в больших - только враждебности. Часто единодушие
в  директивном  порядке навязывалось высокопоставленными ру-
ководителями.  Всюду  трубилось  о  единодушии,  и тем самым
только  уничтожались  последние крохи единодушия и согласия.
Древние  люди  жадно  стремились к новому, но не могли спра-
виться   с  тем,  чего  достигали.  Они  создавали  сплошные
проблемы  и  затуманивали себе голову ложной верой. У них не
было  подлинного  общества. Не было подлинного взаимопонима-
ния. Они в лучшем случае были высшими животными, не более.
     Они  никогда не добились бы успеха. Даже если бы они не
обрушили  на  себя Наказание, то они все равно уничтожили бы
себя,  размножаясь беззаботно, как животные. Они обрушили бы
на  себя  голод,  нищету, варварство, развивая свои догмати-
ческие  программы  преобразований  и повышения благополучия.
Так  или  иначе - они  были  обречены, как несовершенная по-
рода.
     Мы  же, новые люди, живем по законам великих учителей -
Банева  и Кандида. Сейчас время возрождения Земли. Проблем и
неясностей  у нас очень много. Но мы верим, что пророчества,
принесенные  Кандидом, сбудутся. А для их реализации необхо-
димы  люди  с нашими способностями. Это главное условие кан-
дида  и Банева. Об этом я вам как-нибудь расскажу подробнее.
В  настоящее  время наше общество разделилось на две больших
группы - на  "Общество  братьев  Банева" и "Общество братьев
Кандида".  Главная  цель  у  обоих  обществ одна - возродить
могущество  земной  цивилизации,  а  вот  способы достижения
этой  цели  разные.  Отсюда  и  деление.  Но оба общества не
только  не конкурируют друг с другом, а помогают друг другу,
хотя  представители  каждого  твердо  верят  в  правильность
именно своего пути.
     Общество  братьев  Банева готовит отлет людей с Земли в
звездолете  огромных  размеров  на поиск планеты, похожей на
Землю,  но  которую  еще  не посещали странники. Члены этого
общества  считают,  что нашу Землю уже не возродить, и, сог-
ласно  учению Банева, необходимо создать в звездолете прооб-
раз  земных  условий,  найти новую Землю, освоить ее и ждать
появления  странников.  А с их появлением действовать по ос-
новным  заветам  Банева, что позволит подчинить Странников и
получить  доступ к самым сокровенным тайнам вселенной. Иначе
люди  будут  "издыхать от страха в ожидании бедствий, гряду-
щих на вселенную".
     Общество  братьев  Кандида  стремится  возродить старую
Землю  и  построить  общество согласно манускриптам Кандида.
Это  требует  от нас, я вхожу в это общество,  много усилий,
а  имеющиеся в нашем распоряжении ресурсы пока очень невели-
ки,  так  как  почти  всю  технику  мы отдали последователям
Банева.  Но  им  без  этого  совершенно невозможно воплощать
свою  идею.  В свою оч