лучше поступить. Петра уже спала, и я
не  мог поднять ее, не будучи замеченным. К тому же я не был
уверен,  что  это  необходимо. Никто, даже Энн, не мог запо-
дозрить  ее  в  убийстве  Аллана.  Ее  могли только обвинить
вместе  с  нами. Поэтому я ничего не стал предпринимать, на-
деясь, что ничего не раскроется.
     Весь  дом  уже улегся спать, когда пришло новое сообще-
ние от Рэчел:
     - Мы  с  матерью  идем  спать.  Энн  выпроводила всех и
осталась  одна. Мать хотела остаться с ней, но с Энн чуть не
случилась  истерика.  Она  заставила  всех уйти. Все боятся,
что  если они будут настаивать, чтобы кто-нибудь остался, то
будет  еше  хуже. Она сказала матери, что знает, кто виноват
в смерти Аллана, но никого не назвала.
     - Вы  думаете,  она  имела  в виду нас? В конце концов,
может  быть,  у  Аллана  были  тайные  враги, -  предположил
Майкл.
     Рэчел сомневалась в этом.
     - Если  бы  дело обстояло так, она не выгоняла бы меня.
Она  не крикнула бы, чтобы я уходила прочь, - сказала она. -
Рано утром  я вновь пойду к ней и посмотрю, что изменилось.
     С  этим все были вынуждены согласиться. В конце концов,
это давало нам несколько часов отдыха.
     Позже  Рэчел  рассказала нам, что случилось, на следую-
щее утро.
     Она  встала  за  час  до  рассвета и через поля пошла к
дому  Энн.  Дойдя до него, она остановилась, не желая встре-
тить  такой  же  прием,  как  накануне.  Но  просто стоять и
смотреть  на  дом было бесполезно. Она набралась храбрости и
взялась  за дверной молоток. Стук эхом отозвался в доме. Она
ждала. Никто не ответил.
     Она  вновь  постучала.  На  этот раз сильнее, но ответа
по-прежнему не было.
     Рэчел  встревожилась. Она изо всех сил застучала молот-
ком,  прислушиваясь  к звукам в доме. Потом медленно и нере-
шительно   положила  молоток  и  пошла  в  ближайший  дом  к
соседке, которая была с Энн накануне.
     Поленом  они  разбили окно и забрались вовнутрь. Энн на
втором этаже, в своей спальне, свисала с притолоки.
     Они  сняли ее и положили на кровать. Помощь опоздала на
несколько часов. Соседка укрыла тело простыней.
     Рэчел  все  это казалось нереальным. Она была ошеломле-
на.  Соседка взяла ее за руку и вышла из комнаты. Уходя, она
заметила  свернутый  листок  бумаги на столе.  Соседка взяла
его.
     - Наверное  тебе  или  родителям, - сказала  она,  про-
тягивая листок Рэчел.
     Рэчел взяла его и прочла надпись на наружной стороне.
     - Но  это  не... - Начала  она автоматически. Затем она
пришла  в  себя и постаралась сразу же повернуть листок так,
чтобы соседка не смогла прочесть надписи.
     - О,  да,  да,  я  передам им, - сказала она и спрятала
послание  в  одежду,  послание,  адресованное  не  ей, не ее
родителям, а инспектору.
     Муж  соседки отвел ее домой. Она передала новость роди-
телям.  Затем,  оставшись одна, она пошла в комнату, где они
раньше жили с Энн, и прочла письмо.
     Оно  касалось всех нас, включая Рэчел, и даже Петру. Мы
обвинялись  в  убийстве Аллана. Рэчел дважды прочла письмо и
затем тщательно сожгла его.


                        ..........


     Через  день  или два напряжение спало с нас. Самоубийс-
тво  Энн  было  трагедией,  но  никто не увидел в нем ничего
удивительного.  Молодая  жена,  беременная  первым ребенком,
потеряла  мужа - при  таких обстоятельствах. Значит, она ли-
шилась  рассудка - таков был всеобщий прискорбный, но объяс-
нимый вывод.
     Загадочной  оставалась  смерть  Аллана,  для нас также,
как  и  для  всех остальных. Подозревали нескольких человек,
враждовавших  с ним, но ни у кого не было достаточных  осно-
ваний  для  убийства, к тому же во время убийства Аллана все
они были на виду.
     Старый  Уильям Тэй узнал стрелу собственного изготовле-
ния,  но  он  изготовил большинство стрел нашего района. Это
была  стрела,  предназначенная  не для состязаний, а простая
стрела  для  повседневной  охоты.  В  каждом доме можно было
найти  дюжину  таких  стрел. Люди говорили разное. Откуда-то
разнесся  слух,  что  Энн была не такой преданной женой, как
считалось,  что в последнее время она боялась своего мужа. К
печали  родителей,  говорили, что она сама убила его стрелой
и  совершила  самоубийство,  боясь  разоблачений.  Но и этот
слух  затих,  поскольку  не было найдено никаких улик. Через
несколько  дней  появились  другие  темы для толков. В конце
концов все признали загадку неразрешимой.
     Мы   держались  настороже,  стараясь  уловить  малейший
намек,  который  мог  бы  вызвать  подозрения против нас, но
ничего  не  было,  и по прошествии некоторого времени мы по-
чувствовали облегчение.
     Но  хотя мы и жили относительно спокойно весь следующий
год,  опасения  не  оставляли нас. Мы теперь поняли, что бе-
зопасность всех нас находилась в руках каждого из нас.
     Нас  огорчала  участь Энн, но мы понимали, что потеряли
ее раньше, чем она умерла.
     Лишь    один   Майкл,  казалось,  не  успокаивался.  Он
говорил:
     - Один из нас оказался недостаточно сильным...






                        ГЛАВА   11.



     Весенние  инспекции  в  этом году оказались благосклон-
ными.  Только  два  поля на весь район оказались приговорен-
ными  к  сожжению, и ни одно из них не принадлежало ни моему
отцу,  ни  дяде Энгусу. Два предыдущих года были такими пло-
хими,  что  люди,  в  первый  год колебавшиеся в отношении к
домашнему  скоту,  производившему  отклонения, на второй год
перебили  его.  В результате стало гораздо больше нормальных
рождений.  Больше того, тенденция к норме все усиливалась...
Это  вселяло  мужество  в  людей,  они  стали  дружелюбнее и
общительнее.  В  конце  мая  многие  готовы были поручиться,
что  уровень  отклонений  на  этот  раз небывало низок. Даже
старый  Джекоб  вынужден  был  согласиться, что божественное
недовольство на какое-то время было отложено.
     - Господь   милосерден, - сказал  он  неодобрительно. -
Дает  им  последний  шанс.  Будем надеяться, что они изменят
свои  обычаи,  иначе  все будет плохо в следующем году. Пока
все идет хорошо, но посмотрим...
     Однако  никаких  признаков  ухудшения  не было. Поздние
овощи  свидетельствовали  о  такой  же  нормальности,  как и
ранние  всходы.  Погода  также  обещала  хороший  урожай,  и
инспектор  большую  часть времени проводил дома и стал очень
популярен.
     Для  нас,  как  и  для  всех  остальных, все предвещало
спокойствие,  хотя  нас  ожидало трудное лето. Возможно, так
бы и получилось, если бы не Петра.
     Однажды,  ранним июньским утром, она совершила два пос-
тупка,  которые  ей  были  строго запрещены. Во-первых, хотя
она  была  одна, она на своем пони уехала с территории нашей
фермы.  Во-вторых,  она не держалась открытых мест, а отпра-
вилась в лес.
     Леса  в  Вакнуке, как я уже говорил, относительно безо-
пасные,  но и в них нужно сохранять осторожность. Дикие кош-
ки  нападают редко, только в отчаянном положении, обычно они
предпочитают  спасаться  бегством.  Тем  не  менее, не очень
умно  отправляться  в  лес  без  оружия, так как сюда иногда
забредают  большие  животные  из  окраин, охотящиеся в дикой
стране.
     Призыв  Петры  пришел  также  внезапно,  как и в первый
раз.  Хотя это и не был сильный, подавляющий волю страх, как
раньше,  все  же  эмоция  была выражена интенсивно: глубокое
отчаяние  и  тревога передались полностью. К тому же девочка
не  контролировала  свою  мысль.  Она  просто  излучала  так
сильно,  что стирала у меня в мозгу все, оставляя в сознании
лишь смутные тени.
     Я  попытался  пробиться  через  эту мысль и связаться с
остальными,  но  не смог установить контакта даже с Розалин-
дой.  То, что я испытывал, трудно передать: я как бы пытался
расслышать  что-нибудь сквозь шум, или увидеть сквозь густой
туман.  К  тому  же  в  мысли  не  было  и намека на причину
тревоги.  Это  был,  если  можно  выразить  мысль  в обычных
словесных   терминах,  бессловесный  крик  протеста.  Просто
рефлекторное  чувство, без сознания и контроля. Я сомневался
даже,  знает  ли  она,  что  делает. Скорее это было инстин-
ктивно...
     Все,  что  я  мог  сказать - это был сигнал отчаяния, и
шел он с определенного направления.
     Я  выбежал  из  кузницы и схватил ружье - одно из ружей
всегда  висело  у  входа,  заряженное  и  подготовленное для
стрельбы   в  случае  необходимости.  В  несколько  минут  я
оседлал  лошадь  и поскакал. Единственное, что я мог опреде-
лить  по  зову - это  направление. Миновав живую изгородь, я
ударил лошадь пятками и поскакал в сторону западного леса.
     Если  бы Петра хоть ненадолго перестала посылать сигнал
отчаяния,  и  в этот промежуток мы могли бы связаться друг с
другом,  то  последствия  были бы другими, вернее, их совсем
могло  бы  не  быть.   Но она не перестала... Она продолжала
беззвучно  кричать,  и  этот  ее  сигнал как щит отделял нас
друг от друга, и я ничего не мог сделать.
     Местами  дорога  была  плохой.  В  одном месте я упал и
потратил  много  времени  на то, чтобы вновь поймать лошадь.
Но  в  лесу  продвигаться  стало еще труднее. Густые заросли
мешали  поворачиваться, и я был вынужден ехать по единствен-
ной  различимой  тропе. Вскоре я понял, что ошибся. Подлесок
был  слишком  густым, чтобы сразу ехать в направлении сигна-
ла,  поэтому  мне  пришлось  вернуться и искать тропу вновь.
Само  по  себе  направление  меня не беспокоило: Петра ни на
мгновение  не  переставала  посылать сигнал. Наконец я нашел
очень  узкую  тропу,  закрытую свисающими ветвями так, что я
должен  был  сильно нагибаться, но ведущую в правильном нап-
равлении.  Вскоре  дорога стала лучше, и я смог продвигаться
быстрее. Наконец я выехал на открытую поляну.
     Петру  я  вначале  не  увидел. Мое внимание сразу прив-
лек  ее  пони.  Он лежал на дальнем конце прогалины с разор-
ванным   горлом.  Над  пони  склонилось  существо,  наиболее
отклонившееся  из  всех  виденных  мной.  Оно вырывало куски
мяса  и  было  столь  поглощено  едой, что не услышало моего
приближения.
     Зверь  был  красно-коричневого цвета с желтыми и темно-
коричневыми  пятнами.  Его  огромные,  заканчивающиеся поду-
шечками  лапы,  были  усеяны  клочками шерсти, передние лапы
были  окровавлены  и  заканчивались длинными когтями. Шерсть
свисала  и  с  хвоста, поэтому он был похож на длинное перо.
Морда  у  животного  была  круглая,  глаза - как  два желтых
стекла.  Уши,  широко расставленные, свисали, нос был вздер-
нут.  Два  больших  резца  выступали  из  верхней челюсти, и
зверь использовал их также, как и когти, разрывая тушу.
     Я  начал  снимать  ружье  со  спины.  Это  мое движение
привлекло  внимание  зверя.  Он  повернул  голову  и застыл,
глядя  прямо  на  меня.  Кровь  покрывала  нижнюю  часть его
морды.  Подняв  хвост, зверь начал размахивать им из стороны
в  сторону. Я снял ружье и готов был выстрелить, когда стре-
ла   пробила  горло  зверя.  Он  подскочил,  перевернулся  в
воздухе  и  опустился  на  все четыре лапы, все еще глядя на
меня  своими  желтыми  зрачками. Моя лошадь испуганно подала
назад.  От  неожиданного  толчка  я  выстрелил  в воздух, но
прежде,  чем  животное прыгнуло, в него попало еще две стре-
лы.  Одна в затылок, другая в заднюю часть тела. Еще мгнове-
ние зверь стоял, потом упал мертвым.
     Справа  от  меня  на  прогалину  вышла Розалинда, держа
лук  в  руке.  С  противоположной  стороны появился Майкл со
стрелой  наготове. Он следил за животным, опасаясь его напа-
дения.  Хотя  мы теперь были совсем рядом друг с другом, зов
все еще продолжал оглушать нас.
     - Где она? - Спросила Розалинда вслух.
     Мы  осмотрелись и увидели на молодом дереве, в двадцати
футах  от земли, маленькую фигурку. Она сидела на развилке и
обеими  руками держалась за ствол. Розалинда подбежала к де-
реву  и сказала, что можно спускаться. Петра продолжала дер-
жаться  за  ствол,  она  казалась неспособной понять, что ей
говорят.  Я  спешился,  залез на дерево и спустил девочку, а
Розалинда  подхватила  ее. Затем она посадила девочку в сед-
ло  перед  собой и постаралась успокоить, но Петра взглянула
на своего пони, и отчаяние ее возросло.
     - Надо  остановить ее, - сказала Розалинда, - она собе-
рет здесь нас всех.
     Майкл,   убедившись,  что  зверь  действительно  мертв,
присоединился к нам. Он с беспокойством смотрел на Петру.
     - Она  не  понимает,  что  она делает. Это что-то вроде
крика  испуга.  Лучше  бы она и в самом деле кричала. Уедем,
чтобы она не видела пони.
     Розалинда  отъехала,  поляну  заслонили  кусты, и Майкл
заговорил  с  Петрой, стараясь отвлечь ее. Она, казалось, не
понимала, и ее отчаянный беззвучный крик не ослабевал.
     - Может,  мы  попробуем передать ей мысль одновременно?
-  Предложил  я. -  Что-нибудь   успокоительное,  дружеское,
облегчающее. Готовы?
     Мы  старались  в течении пятнадцати секунд. В отчаянном
вопле  вначале  был перерыв, и резкий, потом она вновь отго-
родила нас друг от друга.
     - Все, - сказала Розалинда и прекратила внушение.
     Я  с  беспокойством  смотрел на Петру. Ее зов несколько
изменился,  острота  тревоги уменьшилась, но смущение и горе
все  еще были сильны. Она начала плакать. Розалинда взяла ее
на руки и прижала к себе.
     - Пусть    поплачет,   это  успокоит  ее, - посоветовал
Майкл.
     Мы  ждали,  когда  она  успокоится, когда случилось то,
чего  я  опасался.  Из-за дерева верхом на лошади показалась
Рэчел,  немного позже подъехал юноша. Я никогда его не видел
раньше, но знал, что это Марк.
     Раньше  мы  никогда не собирались вместе. Мы знали, что
это  небезопасно.  Было  ясно,  что  остальные две девушки в
пути.  Скоро  они  присоединятся  к нам, и мы соберемся все,
хотя еще раньше решили, что такого быть не должно.
     Мы  словами  объяснили  приехавшим,  что  случилось,  и
посоветовали  им  уехать  как можно быстрее, чтобы нас никто
не  видел  вместе. Марк, Майкл и Рэчел должны были уехать, а
мы с Розалиндой остаться с Петрой и успокоить ее.
     Все  согласились с нами и сразу же разъехались в разные
стороны.
     Мы    же    старались  успокоить  Петру,  но  все  было
безуспешно.
     Минут  через  десят  появились,  прокладывая  свой путь
через  кустарник, две девушки: Салли и Кэтрин. Они тоже были
с  луками наготове. Мы надеялись, что кто-нибудь из уехавших
встретит  их  и  повернет  обратно,  но, очевидно, они ехали
разными дорогами.
     Девушки  подъехали  ближе,  недоверчиво глядя на Петру.
Мы  объяснили  им  все  словами и также посоветовали уехать.
Они  уже  поворачивали лошадей, когда из-за деревьев на про-
галину выехал на гнедой кобыле большого роста человек.
     Он остановил лошадь и уставился на нас.
     - Что здесь происходит? - Спросил он.
     Он  был  мне  незнаком.  Я  потребовал  у  него то, что
обычно  требуют у незнакомцев... Он нетерпеливо протянул мне
удостоверение  с  отметкой  текущего  года.  Было  ясно, что
никто из нас не находится вне закона.
     - Что это значит? - Вновь спросил он.
     Мне  очень  хотелось сказать, что это не его дело, но я
решил,  что  в данных обстоятельствах лучше действовать так-
тично.  Я объяснил ему, что на пони моей сестры напал зверь,
мы  услышали  ее крики. На его лице ничего не отразилось. Он
продолжал  смотреть  на  меня, а потом повернулся и принялся
рассматривать Салли и Кэтрин.
     - Возможно,  но  что  вас  двоих привело в такой спешке
сюда? - Спросил он сестер.
     - Мы услышали крики ребенка, - сказала Салли.
     - Я  был  рядом  и не слышал никаких криков, - возразил
он.
     Салли  и  Кэтрин посмотрели друг на друга. Салли пожала
плечами.
     - Но мы слышали, - коротко сказала она.
     Видимо, следовало вмешаться мне.
     - Я  думал,  что все на милю вокруг слышат ее, - сказал
я. - Пони тоже кричал, бедный маленький пони.
     Я  провел  его  за кусты и показал растерзанного пони и
мертвого  зверя.  Он  удивленно глядел, как бы не веря своим
глазам,  но все еще не успокоился. Он захотел теперь увидеть
удостоверения Розалинды и Петры.
     - Зачем это? - В свою очередь спросил я.
     - Разве  вы  не  знаете,  что  окраины  засылают  своих
шпионов? - Ответил он.
     - Нет,  не  знаю, - ответил  я. - Но разве мы похожи на
людей окраин?
     Он игнорировал мой вопрос.
     - Да,  посылают. И есть указание следить за ними. У нас
в  жизни  много  беспокойств, и чем скорее мы очистим от них
леса, тем будет лучше.
     Он  все  еще  казался  неудовлетворенным.  Взглянув  на
пони еще раз, он сказал Салли:
     - Этот  пони  уже  по  крайней  мере  полчаса  не может
кричать.  Как  вы  вдвоем  смогли  направиться прямо к этому
месту?
     Глаза Салли стали немного шире.
     - Что  ж, отсюда доносились крики, а когда мы подъехали
ближе,  то  услышали,  как  плачет девочка, - просто сказала
она.
     - Вы    хорошо  сделали, - заметил  я, - вы  бы  спасли
девочке  жизнь, если бы не находились дальше, чем мы. Теперь
все  кончено,  и,  к  счастью,  она не ранена. Но она сильно
напугана,  и  я  хочу  отвезти ее домой. Спасибо вам всем за
то, что вы хотели помочь.
     Девушки  поняли. Они поздравили нас со спасением Петры,
выразили  надеждую,  что она скоро придет в себя, и пригото-
вились  уезжать.  Мужчина  задержался.  Он  все  еще казался
неудовлетворенным  и  удивленным.  Но сделать ничего не мог.
Он  окинул нас троих долгим взглядом, подождал, не скажем ли
мы  еще  что-нибудь, но мы молчали. Тогда он посоветовал нам
держаться  подальше от леса и ускакал вслед за девушками. Мы
следили, как он исчезает за деревьями.
     - Кто это? - Встревоженно спросила Розалинда.
     Я  мог ей только ответить, что по удостоверению его имя
Джером  Скиннер.  Мне  он  не  был знаком, и, очевидно, наши
имена  тоже ничего не говорили ему. Я мог бы спросить Салли,
но  Петра все еще мешала нам обмениваться мыслями. Я испыты-
вал  незнакомое,  приглушенное  чувство  одиночества.  И оно
было  так  неприятно, что я поразился силе страсти Энн, зас-
тавившей ее закрыть перед нами свой мозг на долгие месяцы.
     Розалинда  все  еще  обнимала  Петру. Я снял с мертвого
пони  седло  и  упряжь,  выдернул из тела зверя стрелы, и мы
направились к дому.
     Когда  я  принес  Петру  домой,  ее  уложили в постель.
После  полудня и в течение всего вечера она продолжала изда-
вать  беззвучный крик горя, но к десяти часам вечера он стал
ослабевать, и вскоре совсем прекратился.
     - Слава  богу,  она  наконец уснула, - сообщили мы друг
другу.
     - Кто  этот  Скиннер? - Одновременно  и с беспокойством
спросили мы с Розалиндой у девушкек.
     Ответила Салли:
     - Он  здесь  недавно.  Его знает мой отец. У него ферма
на  границе с лесом, недалеко от того места, где мы встрети-
лись.  К  несчастью,  он  заметил  нас и, конечно, удивился,
почему это мы сломя голову скачем в лес.
     - Он  показался очень подозрительным. А почему? - Спро-
сила  Розалинда. - Может,  он  что-нибудь  знает  о передаче
мысли? Я не думала, что кто-нибудь из них знает.
     - Он  не  может  ни  воспринимать, ни посылать мысли, я
только что пыталась связаться с ним, - ответила Салли.
     Донесся  вопрос  Майкла  о том, что произошло после его
отъезда. Мы все объяснили. Он заметил:
     - Некоторые из них думают, что какая-то передача мыслей
возможна,  но представляют это себе крайне примитивно - что-
то  вроде  передачи  смутного чувства или представления. Они
называют  это  телепатией,  те, что верят в нее. Большинство
из них и в телепатию не верят.
     - Считают  ли  они  ее отклонением, если верят в ее су-
ществование? - Спросил я.
     - Трудно  сказать.  Я  даже  не  знаю, ставился ли этот
вопрос  вообще.  Рассуждая  же  академически, можно сказать,
что  если  бог  способен читать мысли людей, то и правильное
подобие  бога  тоже  должно  быть  на  это  способно.  Можно
утверждать,  что это с