бщил  хозяин,  ловко  обмывая  мне  лоб
вокруг ссадины, - сюда ко мне заявился Мозес.  Положил  на  стол  мешок  с
деньгами - именно мешок, я не преувеличиваю, Петер, - и потребовал,  чтобы
я все это тут же при нем положил в сейф. Он, видите ли, считает,  что  при
таком положении дел его имущество находится в серьезной опасности.
     - А вы? - спросил я.
     - Тут я немного промахнулся, - признался хозяин.  -  Не  сообразил  и
ляпнул ему, что ключи от сейфа у вас.
     - Спасибо, Алек, - сказал я с горечью. - Вот теперь начнется охота на
полицейского инспектора...
     Мы помолчали. Хозяин обкручивал меня бинтами, мне было больно,  прямо
тошнило от боли. Должно быть, этот подонок все-таки  сломал  мне  ключицу.
Радиоприемник хрипел и потрескивал, передавали местные новости. О лавине в
Бутылочном Горлышке не было сказано ни слова. Потом хозяин отступил на шаг
и критически оглядел дело рук своих.
     - Ну, вот так будет достаточно прилично, - сказал он.
     - Спасибо, - сказал я.
     Он взял таз и деловито осведомился:
     - Кого вам прислать?
     - К чертям, - сказал я. - Спать хочу. Возьмите  винчестер,  сядьте  в
холле и стреляйте в каждого, кто приблизится к этой двери. Мне нужно  хоть
часок  поспать,  иначе  я  сейчас  упаду.  Проклятые  вурдалаки.   Вонючие
оборотни.
     - У меня нет серебряных пуль, - кротко заметил хозяин.
     -  Так  стреляйте  свинцовыми,  черт  бы  вас  подрал!  И  прекратите
разводить здесь ваши суеверия! Эта банда  водит  меня  за  нос,  а  вы  им
помогаете... Ставни у вас здесь есть на окне?
     Хозяин поставил таз, молча подошел к окну и опустил железную штору.
     - Так, - сказал я. - Хорошо... Нет, свет включать не  надо...  И  вот
еще что, Алек...  Поставьте  кого-нибудь...  Симонэ  или  эту  девчонку...
Брюн... пусть следят за небом. Объясните им,  что  дело  идет  о  жизни  и
смерти.  Как  только  появится  какой-нибудь  самолет,   пусть   поднимают
тревогу...
     Хозяин кивнул, взял таз и пошел к двери. На пороге он остановился.
     - Хотите мой совет, Петер? - сказал он. - Последний.
     - Ну?
     - Отдайте вы им чемодан, и пусть они убираются с ним прямо в свой ад,
откуда они вышли. Неужели вы не  понимаете:  единственное,  что  их  здесь
держит, - это чемодан...
     - Понимаю, - сказал я. - Уж это-то я понимаю очень хорошо.  И  именно
поэтому я буду спать здесь на жестких  стульях,  упираясь  головой  в  ваш
проклятый сейф, и расстреляю серебряными  пулями  любую  сволочь,  которая
попытается отобрать у меня чемодан. Если увидите Мозеса, передайте все это
ему слово в слово. Выражений можете не смягчать. И  скажите  ему,  что  на
стрелковых соревнованиях я брал призы именно с люгером калибра 0.45. Идите
и оставьте меня в покое.



                                    15

     Наверное, это был служебный проступок. Помощи мне было  ждать  не  от
кого, а гангстеры могли налететь с минуты на минуту.  Я  мог  рассчитывать
только на то, что Чемпиону сейчас  не  до  Вельзевула.  Наткнувшись  вчера
вечером на завал, он наверняка растерялся и впопыхах вполне  мог  наделать
глупостей - вроде попытки захватить вертолет на Мюрском аэродроме. Я знал,
что полиция давно следит за этим бандитом, и надежда моя  имела  некоторые
основания. А кроме того, я больше просто не держался на  ногах.  Проклятый
Филин меня доконал. Я расстелил газеты и какую-то отчетность перед сейфом,
придвинул конторку к двери, а сам улегся, положив  люгер  рядом  с  собою.
Заснул я мгновенно, а когда проснулся, было уже начало первого.
     В дверь негромко, но настойчиво стучали.
     - Кто там? - гаркнул я, торопливо нащупывая рукоять люгера.
     - Это я, - отозвался голос Симонэ. - Откройте, инспектор.
     - Что, самолет?
     - Нет. Но надо поговорить. Открывайте. Сейчас не время спать.
     Он был прав. Спать было не время. Хрустя зубами от боли, я поднялся -
сначала на четвереньки, а потом, упираясь в сейф, на  ноги.  Плечо  болело
ужасно. Бинт сполз на глаза, подбородок распух. Я  включил  свет,  оттащил
конторку от двери и повернул ключ. Затем я отступил, держа люгер наготове.
     Вид  у  Симонэ  был  непривычно   торжественный   и   деловой,   хотя
чувствовалось в нем и какое-то скрытое возбуждение.
     - Ого! - сказал он. - Вы тут как в крепости. И  совершенно  напрасно:
никто на вас не собирается нападать.
     - Этого я не знаю, - сказал я угрюмо.
     - Да вы здесь ничего не знаете, - сказал Симонэ. -  Пока  вы  дрыхли,
инспектор, я выполнил за вас всю вашу работу.
     - Да что вы говорите? - произнес я язвительно. - Неужели Мозес уже  в
наручниках, а его сообщница арестована?
     Симонэ нахмурился. Куда девался  унылый  шалун,  еще  вчера  беспечно
бегавший по стенам?
     - В этом нет никакой необходимости, - сказал он. - Мозес ни в чем  не
виновен. Здесь все гораздо сложнее, чем вы думаете, инспектор.
     - Только не рассказывайте мне о вурдалаках, - попросил я,  усаживаясь
на стул рядом с сейфом.
     Симонэ усмехнулся.
     - Никаких вурдалаков. Никакой мистики. Сплошная  научная  фантастика.
Мозес - не человек, инспектор. Тут  наш  хозяин  оказался  прав.  Мозес  и
Луарвик - это не земляне.
     - Они прибыли к нам с Венеры, - сказал я понимающе.
     - Этого я не знаю. Может  быть,  с  Венеры,  может  быть,  из  другой
планетной системы, может быть, из соседствующего пространства... Этого они
не говорят. Важно то, что они - не люди.  Мозес  находится  на  Земле  уже
давно, больше года. Примерно полтора  месяца  назад  он  попал  в  лапы  к
гангстерам. Они  его  шантажировали,  непрерывно  держали  на  мушке.  Ему
еле-еле удалось вырваться и бежать сюда, Луарвик - что-то вроде пилота, он
ведает переброской. Отсюда туда. Они должны были отбыть вчера  в  полночь.
Но в десять часов вечера случилась  какая-то  авария,  что-то  у  них  там
взорвалось в  аппаратуре.  В  результате  -  обвал,  и  Луарвику  пришлось
добираться сюда на своих двоих... Им надо помочь,  инспектор.  Это  просто
наша обязанность. Если гангстеры  поспеют  сюда  раньше  полиции,  они  их
убьют.
     - Нас тоже, - сказал я.
     - Возможно, - согласился он. - Но это наше, земное дело.  А  если  мы
допустим убийство инопланетников, это будет позор.
     Я смотрел  на  него  и  уныло  думал:  нет,  слишком  много  все-таки
сумасшедших в этом отеле. Вот вам и еще один псих.
     - Короче, что вам от меня надо? - спросил я.
     - Отдайте им аккумулятор, Петер, - сказал Симонэ.
     - Какой аккумулятор?
     - В чемодане - аккумулятор. Энергия для обоих роботов. Олаф не  убит.
Он вообще не живое существо. Он - робот, и госпожа Мозес тоже. Это роботы,
им нужна энергия для того,  чтобы  они  могли  функционировать.  В  момент
взрыва погибла их энергетическая станция, прекратилась подача  энергии,  и
все их роботы в радиусе ста километров оказались, так сказать, обесточены.
Некоторые,   наверное,   успели   подключиться   к    своим    портативным
аккумуляторам. Госпожу Мозес подключил к аккумулятору сам  Мозес...  а  я,
если помните, принял ее за мертвую. А вот Олаф почему-то  подключиться  не
успел...
     - Ага, - сказал я. - Не успел он подключиться, упал,  да  так  ловко,
что свернул себе шею.  Вывернул  ее,  понимаете  ли,  на  сто  восемьдесят
градусов...
     - Вы совершенно напрасно  язвите,  -  сказал  Симонэ.  -  Это  у  них
квазиагонические   явления.    Выворачиваются    суставы,    несимметрично
напрягаются псевдомышцы... Я ведь так и не успел вам  сказать:  у  госпожи
Мозес тоже была свернута шея...
     - Ну ладно, - сказал  я.  -  Квазимышцы,  псевдосвязки...  Вы  же  не
мальчик, Симонэ, вы должны понимать: если пользоваться  арсеналом  мистики
да фантастики, можно объяснить любое  преступление,  и  всегда  это  будет
очень логично. Но разумные люди в такую логику не верят.
     - Я ожидал этого возражения, Петер, - сказал Симонэ. - Все это  очень
легко проверить. Отдайте им аккумулятор, и они в вашем  присутствии  снова
включат Олафа. Ведь хотите же вы, чтобы Олаф снова был жив...
     - Не пойдет, - сказал я сразу.
     - Почему? Вы не верите - вам предлагают доказательства. В чем дело?
     Я взялся за свою бедную забинтованную голову.
     Действительно, в чем дело? Для чего я слушаю этого болтуна? Дать  ему
в руки винтовку и погнать на  крышу  как  доброго  гражданина,  обязанного
содействовать закону. А Мозесов запереть в подвале. И  Луарвика  туда  же.
Подвал бетонированный, прямое попадание выдержит... И Барнстокров туда же,
и Кайсу. И будем держаться. А в самом крайнем случае я этих Мозесов выдам.
С Чемпионом шутки плохи. Дай бог, чтобы он согласился на переговоры...
     - Ну, что же вы молчите? - сказал Симонэ. - Сказать нечего?
     Но мне было что сказать.
     - Я не ученый, - медленно проговорил я. - Я -  полицейский  чиновник.
Слишком много вранья  накручено  вокруг  этого  чемодана...  Погодите,  не
перебивайте.  Я  вас  не  перебивал...  Я  готов  во  все  это   поверить.
Пожалуйста. Пусть Олаф и эта баба - роботы. Тем хуже.  Госпожа  Мозес  уже
совершила... то есть ее руками уже совершено несколько преступлений. Такие
страшные орудия в руках гангстеров - слуга покорный. Если бы я мог, я бы с
удовольствием выключил  и  госпожу  Мозес  тоже.  А  вы  предлагаете  мне,
полицейскому, вернуть гангстерам орудия преступления! Понимаете, что у вас
получается?
     Симонэ в затруднении похлопал себя по темени.
     - Слушайте, - сказал он. - Если налетят гангстеры,  нам  всем  конец.
Ведь вы наврали насчет почтовых голубей? На полицию ведь  рассчитывать  не
приходится, так? А если мы поможем бежать Мозесу и Луарвику,  у  нас  хоть
совесть будет чиста.
     - Это у вас она будет чиста, -  сказал  я.  -  А  у  меня  она  будет
замарана по самые уши. Полицейский своими руками помогает бежать бандитам.
     - Они не бандиты! - сказал Симонэ.
     - Они бандиты! - сказал я. - Они самые  настоящие  гангстеры.  Вы  же
сами слышали показания Хинкуса. Мозес был  членом  банды  Чемпиона.  Мозес
организовал и  произвел  несколько  преступно  дерзких  нападений,  нанеся
государству и частным лицам огромный урон. Если вам угодно  знать,  Мозесу
полагается не менее двадцати пяти лет каторжной тюрьмы, и я обязан сделать
все, чтобы он получил эти двадцать пять лет.
     - Черт возьми, - сказал Симонэ. - Вы что, не понимаете? Его запутали!
Его шантажом втянули в эту банду! У него не было никакого выхода!
     - В этом будет разбираться суд, - сказал я холодно.
     Симонэ откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня прищурившись.
     - А вы, однако, порядочная дубина, Глебски, - сказал он. - Не ожидал.
     - Придержите язык, - сказал я. - Идите и занимайтесь  своими  делами.
Что там у вас в программе? Чувственные удовольствия?
     Симонэ покусал губу.
     - Вот тебе и первый контакт, - пробормотал он. - Вот тебе  и  встреча
двух миров.
     - Не капайте мне на мозги, Симонэ,  -  сказал  я  зло.  -  И  уходите
отсюда. Вы мне надоели.
     Он  поднялся  и  пошел  к  двери.  Голова  его  была  опущена,  плечи
ссутулились. На пороге он остановился и сказал, полуобернувшись:
     - А ведь вы пожалеете об  этом,  Глебски.  Вам  будет  стыдно,  очень
стыдно.
     - Возможно, - сказал я сухо. - Это мое дело...  Кстати,  вы  стрелять
умеете?
     - Да.
     - Это хорошо. Возьмите у хозяина винтовку и идите на крышу. Возможно,
нам всем скоро придется стрелять.
     Он молча вышел. Я осторожно погладил вспухшее плечо. Ну и  отпуск.  И
чем все это кончится - неясно.  Черт  побери,  неужели  это  действительно
пришельцы?  Уж  больно  здорово  все  совпадает...  "Вам   будет   стыдно,
Глебски"... Что ж, может быть, и будет. А что  делать?  Хотя  в  общем-то,
какая мне разница, пришельцы они или нет? Где это сказано, что  пришельцам
разрешается  грабить  банки?  Землянам,  видите  ли,  не  разрешается,   а
пришельцам - можно... Ладно. Что же мне все-таки  делать?  Того  и  гляди,
начнется осада, а гарнизон у меня совершенно ненадежный.
     На всякий случай я снял телефонную трубку.  Ничего.  Мертвая  тишина.
Все-таки скотина этот Алек. Не мог запастись  аварийной  сигнализацией.  А
вдруг сейчас бы у  кого-нибудь  приступ  аппендицита?  Торгаш  несчастный,
только бы ему деньги тянуть с клиентов...
     В дверь снова постучали, и я снова поспешно схватился  за  люгер.  На
этот раз меня почтил вниманием сам господин Мозес - он же оборотень, он же
венерианец, он же старая брюква с неизменной кружкой в руке.
     - Сядьте у двери, - сказал я. - Вон стул.
     - Я могу и постоять, - пророкотал он, глядя на меня исподлобья.
     - Дело ваше, - сказал я. - Что вам нужно?
     Все так же вызверясь, он отхлебнул из кружки.
     - Какие вам еще нужны доказательства? - спросил он. - Вы губите  нас.
Все это понимают. Все, кроме вас. Что вам от нас нужно?
     - Кто бы вы не были, - сказал я, - вы совершили ряд  преступлений.  И
вы за них будете отвечать.
     Он шумно потянул носом, подошел к стулу и сел.
     - Конечно мне, наверное, уже давно нужно было  обратиться  к  вам,  -
сказал он. - Но я все время надеялся,  что  как-нибудь  обойдется,  и  мне
удастся избежать контакта с официальными лицами. Если бы не эта  проклятая
авария, меня бы здесь уже давно не было. Не было бы никакого убийства.  Вы
нашли бы связанного  Филина  и  размотали  бы  клубок  всех  преступлений,
которые совершил Чемпион с  моей  помощью.  Я  клянусь,  что  все  убытки,
которые принесло вам мое пребывание здесь,  будут  возмещены.  Частично  я
возмещаю их немедленно - я готов вручить вам  ассигнации  государственного
банка общей суммой на миллион крон.  Остальное  ваше  государство  получит
золотом, чистым золотом. Что вам еще нужно?
     Я смотрел на него, и мне было нехорошо. Мне было нехорошо, потому что
я ему сочувствовал. Я сидел лицом к лицу с явным преступником, слушал  его
и сочувствовал ему. Это было какое-то наваждение, и, чтобы  избавиться  от
этого наваждения, я сухо спросил:
     - Это вы изгадили мой стол и наклеили записку?
     - Да. Я боялся, что иначе записку  сдует  сквозняком.  А  главное,  я
хотел, чтобы вы сразу поняли, что это не мистификация.
     - Золотые часы?..
     - Тоже я. И браунинг.  Мне  нужно  было,  чтобы  вы  поверили,  чтобы
заинтересовались Хинкусом и арестовали его.
     - Это было очень неуклюже сделано,  -  сказал  я.  -  Все  получилось
наоборот. Я понял это так, что Хинкус -  никакой  не  гангстер,  а  просто
кому-то выгодно выдать его за гангстера.
     - Да? - сказал Мозес. - Вот, значит, в чем дело... Ну  что  ж,  этого
следовало ожидать. Не умею я такие вещи... не для того я здесь...
     Я снова ощутил прилив сочувствия и снова попытался взвинтить себя.
     - Все у вас как-то неуклюже получается, господин Вельзевул, -  сказал
я. - Ну, какой же вы  к  чертовой  матери  пришелец?  Вы  просто  негодяй.
Богатый,  развратный,  до  предела  обнаглевший  негодяй.  И  притом   еще
пьяница...
     Мозес отхлебнул из кружки.
     - И роботы ваши... - продолжал я.  -  Самка  из  светского  салона...
Спортсмен-викинг... Неужели вы хоть на секунду можете себе вообразить, что
я поверю, будто это роботы?
     - То есть вы хотите сказать, что наши роботы слишком похожи на людей?
- спросил Мозес. - Но согласитесь, нам иначе нельзя. Это  довольно  точные
копии людей, которые существуют на самом  деле.  Почти  двойники...  -  Он
снова отхлебнул из кружки. - А что  касается  меня,  инспектор,  то  я,  к
сожалению, не могу показаться вам в своем истинном обличье. К сожалению  -
потому что тогда бы вы сразу поверили мне.
     - Рискните, - сказал я. - Покажитесь. Я как-нибудь переживу.
     Он покачал головой.
     - Во-первых, вряд ли вы так уж легко это переживете, - грустно сказал
он. - А во-вторых, вряд ли я это переживу.  Господин  Мозес,  которого  вы
видите,  это  скафандр.  Господин  Мозес,   которого   вы   слышите,   это
трансляционное устройство. Но  может  быть,  мне  придется  рискнуть  -  я
оставляю это на самый крайний случай. Если окажется, что убедить вас иначе
совершенно невозможно, я рискну. Для меня  это  почти  верная  гибель,  но
тогда вы, может быть, отпустите хотя бы Луарвика. Он-то  здесь  совсем  ни
причем...
     И тут я, наконец, рассвирепел.
     - Куда отпущу? - заорал я. - Разве я вас держу? Что вы мне все врете?
Если вам нужно было уйти, вы бы давно ушли!  Перестаньте  врать,  говорите
правду: что это за чемодан? Что в нем? Вы мне долбите, что вы пришельцы. А
я склонен полагать, что вы  просто  банда  иностранных  шпионов,  укравших
ценную аппаратуру...
     - Нет! - сказал Мозес.  -  Нет!  Все  совсем  не  так.  Наша  станция
разрушена, ее может починить  только  Олаф.  Он  -  робот-смотритель  этой
станции, понимаете? Конечно, мы бы ушли давным-давно, но  куда  нам  идти?
Без Олафа мы совершенно беспомощны, а Олаф выключен, и  вы  не  даете  нам
аккумулятор!
     - И опять вранье! - сказал я. - Госпожа Мозес ведь тоже робот, как  я
понял! У нее, как я понял тоже есть аккумулятор...
     Он закрыл глаза и замотал головой, так что затряслись  землистые  его
щеки.
     -  Ольга  -  простое   рабочее   устройство.   Носильщик,   землекоп,
телохранитель... Ну, неужели вы не понимаете, что нельзя одним  и  тем  же
горючим  питать...  ну,  я  не  знаю...  грубый   трактор,   например,   и
телевизор... Это же принципиально разные системы...
     - У вас на все готов ответ, - угрюмо сказал я. - Но я не  эксперт.  Я
простой полицейский. Я не уполномочен вести  переговоры  с  вурдалаками  и
пришельцами. Я обязан передать вас в руки закона, вот и все. Кто бы вы  ни
были на самом деле, вы находитесь на территории моей страны и подлежите ее
юрисдикции. - Я встал. - С этой минуты считайте себя арестованным,  Мозес.
Я не намерен запирать вас, я догадываюсь, что это бессмысленно. Но если вы
попытаетесь бежать, я буду стрелять. И  напоминаю:  все,  что  вы  с  этой
минуты скажете, может быть обращено против вас на суде.
     - Так, - сказал он, помолчав. - Со мной вы решили. Пусть будет так. -
Он отхлебнул из кружки. - Ну, а Луарвик-то в чем виноват?  Против  него-то
вы ничего не можете иметь... Заприте  меня  и  отдайте  чемодан  Луарвику.
Пусть по крайней мере хоть он спасется...
     Я снова сел.
     - Спасется... При чем здесь - спасется? Почему это  вы  так  уверены,
что  Чемпион  настигнет  вас?  Может  быть,  он  давным-давно  лежит   под
обвалом... может быть, его уже сцапали... да и самолет достать  не  так-то
легко... Если вы действительно невиновны,  то  почему  вы  так  паникуете?
Подождите сутки-другие. Прибудет полиция, я  сдам  вас  на  руки  властям,
власти соберут экспертов, специалистов...
     Он затряс щеками.
     -  Плохо,  не  годится.  Во-первых,  мы  не  имеем  права  входить  в
организованный контакт.  Я  здесь  всего-навсего  наблюдатель.  Я  наделал
ошибок, но все это поправимые  ошибки...  Неподготовленный  контакт  может
иметь и для вашего, и для нашего мира самые ужасные последствия... Но даже
не это сейчас самое  главное,  инспектор.  Я  боюсь  за  Луарвика.  Он  не
кондиционирован для ваших условий,  никогда  не  предполагалось,  что  ему
потребуется провести на вашей планете  более  суток.  А  у  него  вдобавок
поврежден скафандр, вы же видите -  нет  руки...  Он  уже  отравлен...  он
слабеет с каждым часом...
     Я стиснул зубы. Да, у него на все был готов  ответ.  Мне  не  за  что
зацепиться. Мне ни разу не удалось поймать его.  Все  было  безукоризненно
логично. Я был вынужден признать, что, если бы речь не шла обо  всех  этих
скафандрах, контактах и псевдомышцах,  такие  показания  удовлетворили  бы
меня полностью. Я испытывал жалость и был склонен идти навстречу, я  терял
непредубежденность...
     В самом-то деле. Юридические претензии у меня были только  к  Мозесу.
Луарвик был формально чист. Конечно, он тоже мог  быть  сообщником,  но...
Настоящий  угол