неизвестно кто с хорошо подвешенным языком. - Он
свернул кабель джойстика. -  Заверениями  можно  обмениваться  до  скончания
века, и все равно мы один другого не убедим. Либо мы друг другу верим,  либо
нет.
   - Попробую вам поверить, - решился Линдсей.
   Он стряхнул с ног облепленные грязью туфли. Рюмин поднялся,  нагнулся  за
ними, громко хрустнув при этом позвоночником.
   - В микроволновку положу. В здешней грязи бывает все что угодно.
   -  Я  запомню...  -  Мозг  Линдсея  прямо-таки  плавал  в   мнемонических
препаратах, вызвавших нечто наподобие прозрения.  Каждый  виток  провода  на
полу, каждая кассета с пленкой казались ему жизненно важными. - А то сожгите
их вовсе.
   Раскрыв свой  новый  кейс,  Линдсей  извлек  оттуда  элегантную  кремовую
медицинскую куртку.
   - Зачем же жечь, хорошие туфли, - возразил Рюмин.  -  Минимум  три-четыре
минуты стоят.
   Линдсей снял комбинезон. На правой  ягодице  синели  два  кровоподтека  -
следы инъекций.
   - Значит, все же целым не ушел, - сощурился Рюмин.
   Линдсей вынул из кейса отглаженные белые брюки.
   - Стимулянт, - объяснил он.
   - Стимулянт... А мне-то казалось,  что  ты  больше  похож  на  шейпера...
Откуда ты, мистер Дзе? И сколько тебе лет?
   - Всего три часа, - сказал Линдсей. - У мистера Дзе нет прошлого.
   Рюмин отвел взгляд:
   - Что ж, не стоит сетовать, что шейпер  скрывает  свое  прошлое.  Система
кишит вашими врагами. - Он заглянул Линдсею в глаза:
   - Ты наверняка был дипломатом.
   - Отчего вы так думаете?
   - Успех с Черными Медиками. Мастерски  сработано,  впечатляет.  И  потом,
дипломату в бродяги угодить очень просто. На Совете Колец имеется  секретная
программа диптренинга. Обучение дипломатов особого типа. Но  процент  отсева
высок. Половина сделалась бунтовщиками либо перебежчиками.
   Линдсей застегнул рубашку.
   - И с тобой то же случилось?
   - Нечто подобное...
   - Как интересно...  Я  в  свое  время  многих  пограничных  постчеловеков
повидал, но ваших... Это правда, что в вас  вкладывают  второе,  независимое
сознание? И что в полном рабочем режиме вы  и  сами  не  знаете,  правду  ли
говорите?  Что  у  вас  подавляют  способность  к  искренности  специальными
препаратами?
   - Искренность, - заметил Линдсей, - дело тонкое.
   - А ты знаешь, - помолчав, сказал  Рюмин,  -  что  всех  вас  выслеживают
шейперские боевики?
   - Нет, - кисло ответил Линдсей.
   Вот до чего дошло... Долгие годы специальными крабами через спинной  мозг
вжигали ему в каждый нерв знания. Делали промывки мозгов - как обычные,  под
наркотиками, так и электронные, напрямую... В  шестнадцать  лет  он  покинул
Республику, и десять лет психотехи вливали в него навыки.  В  Республику  он
вернулся, словно граната на взводе, готовый ко всему. Однако его  мастерстве
спровоцировало настоящую панику в умах власть предержащих. И вот теперь даже
сами шейперы за ним охотятся...
   - Спасибо за предупреждение, - сказал он.
   - Ты не слишком  переживай,  -  успокоил  его  Рюмин.  -  Шейперов  самих
обложили со всех сторон. У них есть заботы поважнее судеб нескольких бродяг.
- Он улыбнулся. - Но если ты вправду прошел эту процедуру - значит, тебе нет
сорока.
   - Тридцать. А ты, оказывается,  хитер,  зараза.  Вынув  из  микроволновки
прожарившиеся туфли Линдсея, Рюмин осмотрел их и надел на собственные  босые
ступни.
   - А на скольких языках ты шпрехаешь?
   - Вообще-то на  четырех.  Но  при  стимуляции  памяти  -  на  семи.  Плюс
стандартный шейперский язык программирования.
   - На четырех-то и я могу. Правда вот, письмом не стал себе мозги пачкать.
   - Так ты что, совсем не умеешь читать?
   - А зачем? За меня машины читают.
   - Значит, ты слеп ко всему культурному наследию человечества.
   - Странный разговор для шейпера, - удивился  Рюмин.  -  Ты,  стало  быть,
любитель старины? Мечтаешь нарушить Интердикт и вернуться на  Землю  изучать
так называемые гуманитарные  науки?  Теперь  мне  понятен  твой  театральный
гамбит. Мне-то за словом "пьеса" пришлось  в  словарь  лезть...  Потрясающий
обычай. Ты вправду хочешь такое устроить?
   - Да. А Черные Медики Меня финансируют.
   - Ясно. Но вот Гейша-Банк... Денежные штуки - это все по их части.
   Опустившись на пол рядом с клубком проводов, Линдсей  отцепил  от  ворота
булавку Черных Медиков и повертел ее в пальцах.
   - Так расскажи, с чем их едят.
   - Гейши - это шлюхи-финансистки Ты наверняка  заметил,  что  твой  кредит
измеряется в часах.
   - Да.
   - Это часы сексуального обслуживания. У механистов и  шейперов  валюта  -
киловатты. Но уголовным элементам Системы для жизни необходим черный  рынок.
На нем в ходу множество теневых валют. Я даже статью о них написал.
   - Ты?
   - Да. Я же по профессии журналист. Развлекал буржуазию Системы леденящими
кровь  разоблачениями   уголовного   мира.   Подробностями   грязной   жизни
каналий-бродяг. - Он кивнул на кейс Линдсея. - Одно  время  все  эти  валюты
базировались  на  наркотиках,  но  это  давало   Черным   Химикам   шейперов
преимущество. Имело некоторый успех машинное время, но лучшая кибернетика  -
у механистов. И тогда пришел секс.
   - Значит, люди приезжают в эту дыру за сексом?
   - Чтобы реализовать свои часы, необязательно являться в банк, мистер Дзе.
У Гейша-Банка - филиалы по всем картелям. А  еще  сюда  прилетают  пираты  -
обменивают добычу на компактный теневой кредит. Ну и  -  ссыльные  с  других
орбитальных миров. Из очень уж невезучих.
   Линдсей никак не отреагировал, хотя сам именно к таким невезучим ссыльным
и относился.
   Значит,  задача  ясна:  выжить.  Эта  задача  чудесным  образом  очистила
сознание от  прочих,  менее  насущных  проблем.  Заговор  презервационистов,
политические драмы, инсценированные им в Музее,  -  вся  прежняя  его  жизнь
осталась там, далеко позади. Она - не более чем достояние истории.
   Плюнуть и забыть, решил он. Все прошло; осталось там, в Республике...  От
мыслей этих к горлу подступил комок дурноты. Он будет  жить.  В  отличие  от
Веры.  Константин  хотел  убить  его  при  помощи  перестроенных  насекомых.
Крохотные, тихие мотыльки  -  замечательное  оружие,  в  духе  времени.  Они
угрожают лишь плоти человека, но  не  целому  миру.  Но  дядюшку  угораздило
случайно взять в руки медальон с феромонами, доводящими  этих  мотыльков  до
бешенства,  и  он  погиб  вместо  Линдсея...  Тошнота  медленно,  но  упорно
подкрадывалась к его горлу.
   - Приезжают еще разочарованные  из  механистских  картелей,  -  продолжал
Рюмин. - Чтобы в экстазе отдать концы. За соответствующую  плату  Гейша-Банк
предлагает самоубийство  вдвоем  -  с  партнером  из  их  штата.  Называется
"синдзю". Многие клиенты, понимаешь ли, считают, что умирать гораздо веселее
вдвоем.
   Несколько мгновений Линдсей пытался совладать с  дурнотой.  "Самоубийство
вдвоем" доконало его вконец. Перед глазами появилось  лицо  Веры  -  странно
зыбкое и вместе с тем отчетливое в  ярких  лучах  подхлестнутой  наркотиками
памяти. Покачнувшись, он упал на бок. Его вырвало.
   Наркотики ослабили организм. После отбытия из Республики он еще ничего не
ел. Нестерпимая кислота обожгла горло, и он  задохнулся,  безуспешно  хватая
ртом воздух.
   Рюмин тотчас же оказался рядом. Он надавил костлявыми коленями на грудную
клетку Линдсея, и воздух прошел-таки  сквозь  сведенную  судорогой  гортань.
Перевернувшись на спину, Линдсей судорожно  вздохнул.  Руки  и  ноги  слегка
потеплели. Он попытался вздохнуть еще - и потерял сознание.

***

   Взяв Линдсея за запястье, Рюмин засек пульс. Линдсей лежал без чувств,  и
на старого механиста словно бы снизошло странное, ленивое умиротворение.  Он
позволил себе расслабиться. Рюмин давно уже был глубокий старик. А  ощущение
этого меняет все в окружающем мире.
   Кости Рюмина были хрупкими... Осторожно перетащив Линдсея на  татами,  он
укрыл его одеялом. Затем, добравшись до керамического бачка с водой,  достал
рулон грубой фильтровальной бумаги и  вытер  рвоту.  Точность  его  движений
скрывала тот факт, что без видеоввода старик был почти слеп.
   Рюмин нацепил видеоочки и сосредоточился на записи, сделанной с  Линдсея.
Воспринимать мысль и образы через провода было как-то привычнее.
   Кадр за кадром анализировал он движения гостя. Длинные, костистые руки  и
ноги, большие ладони и ступни,  но  нескладным  его  не  назовешь.  Во  всех
движениях  опасная,  зловещая  точность   -   нервная   система,   очевидно,
подвергалась  длительной  и  тщательной  обработке.  Кто-то  не  пожалел  ни
времени, ни денег, чтобы подделать эти расхлябанные легкость и изящество...
   Рюмин просматривал запись с сосредоточенностью,  наработанной  за  многие
годы практики. Система велика, размышлял он, хватит места тысячам и  тысячам
образам жизни, тысячам надеющимся на лучшее монстрам...  То,  что  проделали
над этим человеком, вызывало в нем печаль, но -  ни  малейшего  страха  либо
тревоги. Только  время  может  расставить  все  по  местам  -  сказать,  где
прогресс, а где глухой тупик. А он, Рюмин, давно уже не берется судить. Даже
и когда мог - воздерживался...
   Добрые дела редко остаются безнаказанными, но Рюмин никогда не мог от них
удержаться и лишить себя удовольствия пронаблюдать результат. Любопытство  -
вот что заставило его уйти в бродяги. Человек он был весьма одаренный,  одно
время входил в "совет" колонии,  но  любопытство  подзуживало  на  неудобные
вопросы, подталкивало к неудобным мыслям...
   Некогда ему придавало сил чувство собственной правоты. С  годами  правота
как-то перестала ощущаться, но жалость и готовность помочь -  остались.  Для
Рюмина порядочность вошла в старческую привычку.
   Гость заворочался во сне. Лицо его задергалось, исказившись в причудливой
гримасе. Рюмин удивленно сощурился. Странный парнишка... Хотя - чему уж  тут
удивляться, мало ли странностей  в  Системе?  Вот  если  странности  выходят
из-под контроля - это да. Это становится интересным.

***

   Проснувшись, Линдсей застонал.
   - И на сколько же я отключался?
   - На три часа и двадцать минут, - сообщил Рюмин. -  Дня  и  ночи,  мистер
Дзе, здесь не бывает. Поэтому время мало что значит.
   Линдсей приподнялся на локте.
   - Проголодался?
   Рюмин подал ему миску супа. Линдсей взглянул  на  варево  с  подозрением.
Кружки жира на поверхности, белые комья в глубине... Он сунул ложку в рот  -
на вкус оказалось куда лучше, чем с виду.
   - Спасибо, - сказал он, быстро налегая на суп. - Извини за беспокойство.
   -  Ерунда.  Тошнота  -  вполне  обычное  дело,  когда  микробы   Дзайбацу
поселяются в желудке у новичка.
   - А чего же ты послал за мной камеру?
   Рюмин налил супа себе.
   - Из любопытства. Я  всегда  наблюдаю  за  прибывающими  -  через  радар.
Большинство  бродяг  путешествуют  группами;  одиночки   попадаются   редко.
Хотелось выяснить, кто ты и что ты. Таким  образом  я  зарабатываю  себе  на
жизнь. - Он доел суп. - Теперь расскажи-ка, что ты думаешь делать дальше.
   - Если расскажу, ты мне поможешь?
   - Не исключено. А то в последнее время как-то здесь стало скучно.
   - На этом деле можно заработать.
   - Чем дальше, тем интереснее! А если поконкретней?
   - Сделаем мы вот что, - сказал Линдсей, вставая и  поправляя  манжеты.  -
Шейперские преподаватели говорили: "Лучшая ловушка для птиц  -  зеркало".  О
Черных Медиках я узнал на Совете Колец. Они не были генетически  перекроены.
Шейперы их презирали, оттого они и замкнулись в своем  кругу.  Этого  обычая
они держатся даже здесь. Но они любят, чтобы ими все восхищались.  Вот  я  и
стал зеркалом: показал им то, чего они желают.  Посулил  почет  и  уважение,
которыми они будут облечены в качестве покровителей театра... - Он потянулся
за пиджаком. - Ну а Гейша-Банк чего хочет?
   - Денег и власти, - объяснил Рюмин. - И еще -  сокрушения  соперников.  А
соперники у них - Черные Медики.
   - Атака по трем направлениям, - улыбнулся Линдсей. - Именно этому меня  и
учили. - Улыбка его вдруг  исказилась;  он  схватился  за  живот.  -  Суп...
Синтетический протеин, да? Что-то мне от него худо.
   Рюмин рассудительно кивнул:
   - Это - новые микробы. Придется тебе  на  несколько  дней  повременить  с
деловыми свиданиями. Понос у тебя, мистер Дзе.

Глава 2

Народный Орбитальный Дзайбацу Моря Спокойствия
28.12.15

   Ночей на Дзайбацу не было вовсе, и это придавало страданиям Линдсея некий
вечный, вневременной оттенок.
   Антибиотики помогли бы почти сразу, однако рано ли,  поздно,  а  с  новой
микрофлорой все равно придется осваиваться. Между приступами Рюмин от нечего
делать развлекал  его  местными  сплетнями  и  анекдотами.  Все  вместе  они
складывались в историю - сложную и безрадостную череду предательств,  мелких
свар и бесцельной борьбы за власть.
   Самой многочисленной из группировок Дзайбацу были  фермеры-водорослеводы,
народец мрачный и фанатичный, замкнутый, невежественный, не чуждавшийся,  по
слухам,  и  людоедства.   Далее   следовали   математики   -   прошейперская
группировка, большую часть времени проводившая  в  рассуждениях  на  предмет
теорий бесконечных множеств.  Маленькие  купола  были  населены  каперами  и
пиратами: Раскольники Гермеса, Радикалы Серого Тора,  Гранмегалики,  Союзные
Эклектики и прочие, менявшие названия и облики столь же просто,  как  просто
они резали глотки. Меж собой они грызлись постоянно, но ни одна  группировка
не смела бросить вызов Черным Медикам или же Гейша-Банку. В прошлом подобные
попытки предпринимались; ужасные легенды о  них  еще  сохранились  в  памяти
общества.
   Живущие за Стеной тоже занимали свое место в весьма разнообразных  мифах.
Утверждали, что живут они в джунглях  разросшихся  мимоз  и  сосен,  с  виду
уродливы, у каждого на руках по два  больших  пальца,  и  все  они  от  роду
поголовно глухи.
   Кое-кто заявлял, что за Стеной нет  вообще  ничего  человекоподобного,  а
только набор саморазмножающихся программ, достигший ужасающей независимости.
   И конечно же, вполне допускалась возможность тайного вторжения и  захвата
застойной территории - пришельцами. Вокруг данной  концепции  пышным  цветом
расцвела  целая  отрасль  постиндустриального  фольклора,  построенного   на
аргументах весьма остроумных. Прихода  пришельцев  с  иных  звезд  рано  или
поздно ожидали все. Явление их должно было открыть новую эпоху  -  наподобие
современной версии Царствия Божьего.
   Рюмин  терпеливо  выхаживал  Линдсея.  Пока  тот   забывался   сном,   он
патрулировал  Дзайбацу  посредством  робокамеры  и  высматривал,   что   там
новенького. Миновав кризис, Линдсей пошел на поправку - уже в состоянии  был
поесть супу и жареного протеина со специями.
   Во  время  такого  обеда   какой-то   из   рюминских   аппаратов,   издав
оглушительный  писк,  ярко  замигал  индикатором.  Рюмин,  не  отрываясь  от
сортировки кассет, взглянул на него.
   - Это радар, - пояснил он. - Дай-ка мне видеоочки.
   Подобравшись к радару, Линдсей  передал  ему  клейкие  видеодиски.  Рюмин
нацепил их на виски.
   - У радара слабое разрешение, - сказал Рюмин,  закрывая  глаза.  -  Толпа
какая-то приехала. Пираты, скорее всего. На посадочной сейчас.
   Он сощурился, хотя глаза его и так были закрыты.
   -  И  что-то  у  них  там  довольно  крупное.  Просто  громадное   что-то
приволокли... Переключусь-ка я, пожалуй, на телефото.
   Он выдернул шнур видеоочков из гнезд радара.
   - Выйду взгляну, - предложил Линдсей. - Я уже в состоянии.
   - Только сперва подключись. Возьми вот наушники и какую-нибудь из камер.
   Разобравшись с электроникой, Линдсей расстегнул  молнию  шлюза  и  ступил
наружу, в густой, холодный воздух.
   Обогнув купол, он направился в сторону обода землепанели, потом свернул и
рысцой взбежал на ближайший мостик через низкую металлическую стену. Там  он
направил камеру вверх:
   - Вот, хорошо, - прозвучал в наушниках голос Рюмина. -  Яркость  прибавь,
там справа такая кнопочка... Да, так лучше. Ну, мистер Дзе, что скажешь?
   Зажмурив один глаз, Линдсей приник к видоискателю. Высоко над головой,  у
северного окончания продольной оси Дзайбацу,  дюжина  бродяг  в  невесомости
пыталась обуздать громадный серебристый мешок.
   - Вроде палатку надувают, - сказал Линдсей. Сморщенный серебристый  мешок
внезапно развернулся в цилиндр. На боку стал виден  рисунок  в  человеческий
рост высотой - красный череп и две скрещенные молнии.
   - Пираты! - сказал Линдсей.
   - Так я и думал, - хмыкнул Рюмин.
   Налетел резкий порыв  ветра.  Линдсей,  на  секунду  потеряв  равновесие,
посмотрел вниз. Долгая белая стеклянная панель под  мостиком  была  порядком
изношена. Шестиугольные блоки метагласса испещрены были  темными  заплатами;
растяжки их неряшливо топорщились. Швы  и  трещины  были  залиты  пластиком.
Сквозь стекло сочился неяркий солнечный свет.
   - Ты там как - в порядке? - спросил Рюмин.
   - Извини, - ответил Линдсей и снова направил камеру вверх.
   Пираты уже подняли свой серебристый аэростат в воздух и запустили на  нем
два пропеллера. Всплыв над посадочной площадкой,  баллон  дернулся  и  пошел
вперед, увлекая за собой какой-то темный предмет -  с  виду  вроде  странной
формы валун, поперечником с человеческий рост.
   - Метеорит, - объяснил Рюмин. - В дар живущим за Стеной. Ты видел камни в
Стерильной зоне? Пиратские дары. Это уже стало традицией.
   - А по земле отволочь они что, не могут?
   - Шутишь. Ступить в Стерильную зону - верная смерть.
   - Ясно. Приходится сбрасывать с воздуха. А ты знаешь этих пиратов?
   - Нет. Впервые вижу. Потому они и камень приволокли.
   - Но кому-то они здесь, похоже, уже знакомы. Взгляни.
   Линдсей навел  камеру  на  третью  сельхозпанель,  лежавшую  чуть  дальше
пиратского аэростата. Большую часть ее площади заполонила  плесень;  кое-где
над нею клубился низовой желтоватый туман.
   Ближе к  центру  панели,  неподалеку  от  развалин  северных  пригородов,
виднелся приземистый многоцветный купол из разнокалиберных кусков пластика и
керамики. Из его  шлюза  выбежала  толпа  суетливых,  как  муравьи,  бродяг.
Поглядывая вверх сквозь стекла противогазов,  они  волокли  за  собой  грубо
сляпанную конструкцию из лебедок, тросов и рычагов.  Затем  они  стали  свой
агрегат поднимать, пока один из его концов не нацелился в небо.
   - Что это они делают? - спросил Лиидсей.
   - Кто его знает... Это - Восьмая орбитальная армия. По крайней мере,  они
сами так себя называют. До сих пор жили затворниками.
   Пиратский аэростат плыл в воздухе, бросая тени на все три  сельхозпанели.
Один из бродяг что-то там в механизме дернул.
   Вверх  взвился  длинный  металлический  гарпун.  Блеснув  в  воздухе,  он
вонзился аэростату в бок. В хвостовой части  сделанной  из  фольги  оболочки
образовалась дыра. Прошив оболочку  навылет,  гарпун  полетел  дальше.  Удар
изменил его траекторию, теперь он описывал в небе дугу,  подчиняясь  эффекту
Кориолиса. Наконец стрела исчезла в переплетении ветвей сгнившего сада.
   Пираты засуетились, пытаясь увести поврежденный воздушный шар подальше от
атакующих.
   Привезенный ими массивный валун,  влекомый  неспешной  инерцией,  натянул
тросы. Дыра в оболочке начала увеличиваться, и хвостовая часть оторвалась от
аэростата.
   Громко зашипел газ, и  аэростат  мгновенно  превратился  в  бесформенный,
сплюснутый комок фольги. Двигатели, увлекая за собой оторванный  серебристый
хвост, падали вниз.
   В  это  время  пираты  делали  отчаянные  попытки   удержаться   в   зоне
невесомости. Тем более отчаянные, что  неспешные,  засасывающие,  нисходящие
токи воздуха в любую секунду могли увлечь вниз, навстречу смерти.
   Валун вошел в клубы облаков. Темная масса, слегка повиливая, величаво шла
на снижение и скоро пропала в дымке. Секундой позже метеорит появился  снова
- уже под облачным слоем - и вскоре врезался в стекло оконной панели.
   Линдсей, удерживавший его в поле зрения камеры,