есомостные генераторы протеина.
   Они были могущественны, уязвимы  и  полны  отчаянной  ненависти.  Линдсей
понимал, что они лишь выжидают удобного  случая  и  взвешивают  все  "за"  и
"против", тщательно рассчитывая свои действия. Да, они нападут и будут  бить
на  поражение,  но  лишь  в  тот  момент,  когда  обеспечат  себе   максимум
возможностей победить и уцелеть.
   Понимал он также и то,  что  каждый  новый  день,  каждое  незначительное
соглашение либо уступка кладут еще  один  слой  шеллака  на  разделяющую  их
трещину. День за днем обретает форму новый статус-кво, непрочное  перемирие,
держащееся единственно на привычке. За неимением лучшего,  хороша  уже  сама
надежда на то, что мир на словах обернется когда-нибудь миром на деле.

ESAIRS XII
03.02.17

   - Эй! Государственный секретарь!
   Линдсей проснулся. В призрачном тяготении астероида он едва касался  пола
своей пещерки, называемой всеми  "Посольством".  После  принятия  Решения  о
воссоединении он со всеми гражданами ГДФ переселился на астероид.
   Разбудили его Паоло с Фазилем. Оба юноши были одеты  в  вышитые  пончо  и
жесткие пластиковые венцы, стягивающие длинные, развевающиеся волосы.
   Кожная  инфекция  поразила  их  жестоко,  и  с  каждым   днем   положение
ухудшалось. Шея Паоло была так воспалена, что горло казалось перерезанным. У
Фазиля болело левое ухо, отчего голова его постоянно клонилась вбок.
   - Хотим тебе кое-что показать, - сказал Паоло. -  Можешь  пойти  с  нами,
господин государственный секретарь? Только - тихо.
   Голос его звучал так мягко, а взгляд карих  глаз  был  таким  невинным  и
ясным, что Линдсей тут же понял: они  пришли  неспроста.  Убьют?  Пока  нет,
скорее всего. Зашнуровав пончо,  он  долго  возился  со  сложными  завязками
сандалий и наконец сказал:
   - Я к вашим услугам.
   Они  выплыли  в  коридор.  Коридоры,  которые  соединяли   пещеры,   были
просто-напросто длинными и узкими - метр в поперечнике -  норами.  Мавридесы
поплыли вперед с гибким проворством ящериц. Линдсей  отстал.  С  правой  его
рукой делалось все хуже и хуже - она совсем потеряла чувствительность.
   Так, в молчании, они добрались до одной  из  ферментационных,  освещенной
желтым неярким светом. Сюда  выходили  пухлые,  сосцеобразные  насадки  трех
ветвэр-камер. Сами камеры, подобно связкам огромных сосисок,  размещались  в
каменных  туннелях.  В  каждом  туннеле  лежала  цепочка   таких   "мешков",
соединенных встык с помощью фильтров. В последнем "мешке" крутилась,  слегка
пощелкивая, мешалка из пластика  с  памятью.  В  воздухе  вилась,  подсыхая,
пустотелая труба из абсолютно прозрачного  акрила;  от  нее  шел  сильный  и
неприятный запах.
   Миновав  ферментационную,  нырнули  в  темноту  следующего  туннеля.  Все
туннели были одинаковыми, с безупречно гладкими стенами. В освещении не было
надобности.  Любой  из  молодых  гениев  легко  мог  запомнить  всю   череду
переходов.
   Слева донесся неспешный "клак-хрусть, клак-хрусть"  проходческого  обода.
Ободья и зубья к ним делались целиком вручную, поэтому каждый из них  звучал
по-своему,  слегка  отличаясь  от  остальных,   и   это   помогало   Линдсею
ориентироваться. В самом мягком камне они выгрызали в сутки по два  погонных
метра. За два года ободья пережевали больше двадцати тысяч тонн руды.
   Переработанная руда выстреливалась в пространство. В астероиде  возникали
пустоты - десять километров ходов, непроглядно темных и  запутанных,  словно
клубок лески, украшенной бусинками жилых пещер, оранжерей, ветвэр-камер...
   Линдсея привели туда, где он еще не бывал.  Раздался  раздражающий  скрип
отодвигаемой каменной заслонки.
   Они пролезли мимо дряблой кишки отключенного компрессора. Едва Линдсей ее
миновал, кишка шумно втянула в себя воздух.
   - Наше потайное место, - пояснил Паоло. - Мое и Фазиля.
   Голос его гулким эхом расколол темноту. Что-то зашипело,  брызнув  добела
раскаленными искрами. Вздрогнув от неожиданности, Линдсей изготовился к бою,
но тут же увидел, что Паоло держит в руках белую палочку с  язычком  пламени
на конце.
   - Свеча, - сказал Паодо.
   - Свет-ча, - повторил Линдсей. - Понятно.
   - Мы играем с огнем, - сказал Паоло. - Я и Фазиль.
   Они находились в пещере-мастерской, выдолбленной в одной из  рудных  жил.
Неискушенному глазу Линдсея стены показались гранитными  -  серовато-розовый
камень, усеянный блестками горного хрусталя.
   - Здесь был кварц, - сказал Паоло. - Окись кремния.  Его  ради  кислорода
весь выбрали, а потом Клео забыла про это место. И мы забрали  пещеру  себе.
Сами расширили. Верно я говорю, Фазиль?
   - Все точно, мистер  секретарь,  -  с  горячностью  подхватил  Фазиль.  -
Ручными бурами и расширяющимся пластиком. Видишь излом? Обломки мы прятали в
мусор, который запускается в космос. Чтобы никто не догадался. Целыми  днями
работали. А самый большой обломок оставили.
   - Взгляни. - Паоло коснулся стены.
   Камень под его рукой сморщился и сполз на пол. В грубо вырубленной пещере
размером с чулан висела на  тоненькой  ниточке  продолговатая  глыба.  Паоло
оборвал нитку и медленно и плавно выволок глыбу  наружу.  Фазиль  помог  ему
погасить инерцию.
   То была двухтонная скульптура. Голова Паоло.
   - Мастерски сработано, - оценил Линдсей. - Можно?..
   Он  провел  пальцем  по  гладко  отшлифованной  скуле.  Глаза  -   широко
раскрытые, настороженные, с ямками  зрачков,  длиною  примерно  в  пядь.  На
огромных губах играла еле заметная улыбка.
   - Когда нас сюда послали, - сказал Паоло, - мы знали,  что  не  вернемся.
Здесь и умрем. А почему? Не потому, что геном плохой. У нас  хорошая  линия.
Мавридесы - из рода Властителей. - Он заговорил быстрее, перейдя на напевный
говор Совета Колец.  Фазиль  молча  кивал.  -  Просто  мало  шансов  выжить.
Случайность...  Случайность  сожгла  нас,  не  дав  дожить  и  до  двадцати.
Случайностью нельзя управлять. Кто-то из линии должен погибнуть  ради  жизни
остальных. Если не мы с Фазилем, то наши соясельники.
   - Я понимаю, - сказал Линдсей.
   - Мы молоды и обошлись им дешево. Нас послали  в  пасть  к  врагу  -  это
выгодно. Но мы с Фазилем живы. Внутри нас нечто такое есть. Мы не  увидим  и
десяти процентов жизни, которой живут все, оставшиеся на родине. Но мы - вот
они. Мы - существуем.
   - Но жить - лучше, чем умереть, - заметил Линдсей.
   - Ты изменник, - без малейшего намека на осуждение ответил Паоло.  -  Вне
генолинии ты бескровен. Ты - просто.., система.
   - Есть вещи поважнее, чем жизнь, - добавил Фазиль.
   - Войну можно пережить, если хватит времени, - сказал Линдсей.
   - Это - не война, - улыбнулся Паоло. - Всего лишь  эволюция  в  действии.
Думаешь, ты переживешь эволюцию?
   - Может статься, - пожал плечами Линдсей. - А если прилетят пришельцы?
   Паоло странно на него посмотрел.
   - И ты в это веришь? В пришельцев?
   - Все может быть.
   - А ты - ничего...
   - Так чем же я могу вам помочь? - сменил тему Линдсей.
   - Нам нужно задействовать пусковое кольцо. Хотим  запустить  эту  голову.
Запуск  по  касательной,  на  максимуме  скорости,  с  максимумом   энергии,
перпендикулярно плоскости эклиптики. Кто-нибудь когда-нибудь увидит.  Может,
через  пятьсот  миллионов  лет,  когда  от  людей  и  следа  не   останется,
какой-нибудь пришелец подберет мой портрет. Вне плоскости нет  мусора,  один
вакуум, значит, портрет будет в целости. Камень хороший, твердый. Даже  став
красным гигантом, Солнце едва его согреет. Он уцелеет  и  до  стадии  белого
карлика - а может, и до черной дыры, пока наша галактика  не  взорвется  или
Космос не пожрет собственный хвост. Мой образ будет вечен.
   - Только сначала надо запустить, - тихо сказал Фазиль.
   - Президенту это  не  понравится,  -  сказал  Линдсей.  -  Еще  в  первом
соглашении, которое мы подписали, содержится  запрет  на  запуски  в  период
переговоров. Может быть, немного погодя... Когда доверие окрепнет.
   Фазиль с Паоло переглянулись. Линдсей понял, что  ситуация  вышла  из-под
контроля.
   - Послушайте, - продолжал он.  -  Вы  оба  талантливы;  после  блокировки
кольца времени у вас хоть отбавляй; вы ведь можете сделать портреты со  всех
нас.
   - Нет! - крикнул Паоло. - Это - только наше!
   - Ну а ты, Фазиль? Ты не хочешь такую?
   - Мы мертвы, - ответил Фазиль. - На эту голову ушло два года.  Вторую  мы
не успели  бы.  Случайность  сожгла  нас  обоих.  Один  из  нас  должен  был
пожертвовать всем, и мы решили... Покажи ему, Паоло.
   - Нельзя, - отрезал тот. - Да он и не поймет.
   - Пусть знает, Паоло, - твердо сказал Фазиль, - почему ты - главный, а  я
подчиняюсь. Покажи ему.
   Паоло извлек из-под пончо маленький акриловый ящичек. Внутри  лежали  два
каменных кубика с белыми точками на гранях. Кости.
   Линдсей облизнул  пересохшие  губы.  Он  видел  кости  на  Совете  Колец.
Заразная, прилипчивая игра. Азартная. И не только из-за денег -  эти  кубики
решали вопросы куда более важные.  Тайные  соглашения.  Вопросы  первенства.
Секс. Борьба внутри  генолиний  между  людьми,  отлично  знающими,  что  они
полностью равны. Кости решали все - быстро и окончательно.
   - Я могу помочь вам, - сказал Линдсей. - Давайте поговорим.
   - Мы сейчас должны быть на  вахте.  Радиомониторинг.  Мы  уходим,  мистер
секретарь.
   - Я иду с вами.
   Установив на место каменную заслонку, шейперы нырнули в темноту.  Линдсей
старался не отставать.
   Тарелочные антенны шейперов были вкопаны  в  грунт  по  всему  астероиду.
Чашеобразные кратеры являлись готовой  основой  для  замаскированной  медной
сетки отражателей. Все антенны были подключены к центральному  процессору  -
сложному комплексу полупроводников, укрытому в прочной акриловой консоли.  В
гнезда ее вставлялись кассеты самодельной пленки, и  дюжина  разных  головок
постоянно   вела   запись.    На    другом    конце    консоли    размещался
жидкокристаллический экран для видеокопий и от руки надписанная клавиатура.
   Юноши принялись прочесывать диапазоны  постоянных  механистских  передач.
Большинство передач шло л шифрованном виде, представляя собою лишь  безликое
попискивание кибернетических цифровых кодов.
   - Что это там? - спросил Паоло. - Фазиль, возьми пеленг!
   - Где-то близко... А, это тот маньяк.
   - Какой? -  спросил  Линдсей.  Громадный  зеленый  таракан  в  фиолетовую
крапинку, треща крыльями, пролетел мимо.
   - Тот, что из скафандра не вылезает.
   Юноши переглянулись. В глазах их Линдсей прочел то,  что  они  вспомнили.
Запах...
   - Он что-нибудь говорит? - спросил Линдсей. - Включите, пожалуйста.
   - Да он всегда говорит, - сказал Паоло. - Вернее, поет. Включит  передачу
и бредит...
   - Он в новом скафандре, - с тревогой сказал Линдсей. - Включите.
   Раздался голос третьего депутата:
   - ..Шершавый, как мамино лицо. Жаль, что с другом Марсом не попрощаюсь. И
Карнавала тоже жаль. На несколько километров отошел - и этот  свист.  Думал,
новый друг зовет. А нет. Просто маленькая дырочка в  спине,  где  я  баллоны
приклеивал. Баллоны качают здорово, но дырка быстрее.  Скоро  обе  кожи  мои
остынут.
   - Да вызовите же его! - крикнул Линдсей.
   - Я же сказал: он - в режиме передачи. Его рации,  наверно,  лет  двести.
Когда он говорит, то не может ничего слышать.
   - Не пойду назад, здесь останусь. - Голос третьего депутата слабел. - Нет
воздуха - говорить нечем  и  слушать  нечего.  Надо  выбраться.  Молнию  вот
только... Если повезет, успею раздеться... - Послышался легкий треск  помех.
- Прощай, Солнце. Прощайте, звезды. Спасибо за...
   Свист убегающего в пространство воздуха заглушил  слова,  а  затем  снова
затрещали помехи.
   Линдсей, обдумав происшествие, тихо сказал:
   - Паоло! Я был нужен для алиби?
   - Что?!
   Паоло был потрясен.
   -  Вы  повредили  его  скафандр.  А  затем  постарались  не  оказаться  в
радиорубке, когда ему была нужна помощь.
   Паоло побледнел.
   - Клянусь, мы близко не подходили к его скафандру!
   - Почему же вас не оказалось на вахте?
   - Это Клео меня подставила! - закричал Паоло. -  Действовать  должен  был
Иан, ему выпали кости! А я должен был остаться чистым!
   Фазиль сжал его руку:
   - Паоло, заткнись.
   Некоторое время Паоло пытался перебороть его взглядом, затем обратился  к
Линдсею:
   - Это все Клео с Ианом. Завидуют моему везению... Фазиль  встряхнул  его.
Паоло хлестнул брата по лицу. Вскрикнув, тот обхватил Паоло, прижав его руки
к туловищу.
   - Я был не в себе, - потрясение сказал Паоло. - Я соврал. Клео любит  нас
всех. А это - просто несчастный случай. Несчастный случай...
   Линдсей покинул рубку. Миновав ветвэр-камеру и оранжереи, где компрессоры
испускали  запах  свежего  сена,  он  достиг   пещеры,   освещаемой   сквозь
газопроницаемую пленку тусклыми красными лампами.  Здесь  находился  вход  в
комнату Норы, перекрытый ее личной  воздуходувкой.  Примерившись,  во  время
"выдоха" Линдсей проскользнул мимо пульсирующей кишки и включил свет.
   Круглые стены комнаты покрывал фиолетовый орнамент. Нора спала.
   Ноги и  руки  ее  были  опутаны  проводами.  Запястья,  локти,  колени  и
щиколотки облегали браслеты.  К  группам  мышц  под  обнаженной  кожей  было
подведено множество  черных  электродов.  Ноги  и  руки  плавно,  в  унисон,
двигались - вправо, влево, вперед, назад...  К  спине,  к  нервным  узлам  и
окончаниям, прильнул длинный панцирь.
   Диптренажер. Спинномозговой краб. Вспышка воспоминаний привела Линдсея  в
бешенство. Толкнувшись ногой в стену, он ракетой понесся к  Норе.  Глаза  ее
слепо раскрылись навстречу его яростному крику.
   Он схватил ее за шею и рванул вперед, вонзив  ногти  под  резиновый  обод
краба. Часть прибора отошла от спины. Кожа под ним была красной и мокрой  от
пота. Линдсей оторвал провод от ее левой руки и  снова  рванул  краба.  Нора
вскрикнула - крепления, удерживавшие краба  на  спине,  больно  врезались  в
ребра.
   Краб был сорван. "Брюхо" его щетинилось мириадами полупрозрачных трубочек
- оболочек тонких, как волоски, электродов. Линдсей дернул еще раз. Оболочки
проводов, растянувшись, лопнули, обнажив разноцветную изоляцию.
   Упершись ногой в ее спину, он потянул. Нора забилась, отыскивая на  ощупь
пряжку. Пояс, который удерживал краба, просвистев в  воздухе,  расстегнулся.
Линдсей держал прибор в руках. Краб, не  отработавший  до  конца  программу,
шевелился будто живой. Раскрутив прибор за крепления, Линдсей изо  всех  сил
ударил им по стене. Сегменты  спины  разошлись,  пластик  затрещал.  Линдсей
снова хлестнул им по камню. Брызнула бурая  смазка,  свертываясь  в  шарики,
которые наполнили воздух. Наступив на прибор ногой, Линдсей рванул ремень  -
еще и еще - пока тот не подался. Из трещины в корпусе  выглянули  потроха  -
круглые, словно таблетки, биочипы  в  переплетении  разноцветных  оптических
волокон.
   Линдсей еще раз,  уже  не  так  яростно,  ударил  по  крабу.  Мало-помалу
бешенство улетучивалось. Стало холодно. Правая  рука  Лиидсея  непроизвольно
дергалась.
   Нора, прижавшись к стене, пыталась нащупать вешалку. Внезапная  остановка
нейропрограммы вызвала приступ безудержной дрожи.
   - Где другой?! - рыкнул Линдсей. - Тот, что для лица?
   - Н-не вз-зяла, - сказала Нора, стуча зубами.
   Пинком ноги Линдсей отшвырнул краба в угол.
   - Нора! Давно ты пользуешься этой штукой?
   - Каждую ночь...
   - Каждую ночь?! Господи боже...
   - Я должна держать форму.
   Дрожь ее не унималась. Сняв с вешалки пончо, она нырнула головой в ворот.
   - Но ведь это такая боль... - проговорил Линдсей. - Эта  штука  жжет  как
огонь!
   Нора пригладила на бедрах яркую ткань.
   - Ты  -  один  из  тех,  -  сказала  она.  -  Из  первых.  Отбракованных.
Перевертышей.
   - Ты - какого выпуска?
   - Пятого. Последнего.
   - А я был в первом. Иностранный отдел.
   - Так ты - даже не шейпер...
   - Я - из Цепи.
   - Считается, что никого из вас уже нет в живых. - Она сняла с рук  и  ног
браслеты сломанного краба. - Я должна тебя убить. Ты напал  на  меня.  Ты  -
изменник.
   - Когда я разбивал эту пакость, я чувствовал подлинную свободу.
   Линдсей с удивлением  погладил  больную  руку.  Да,  он  вправду  утратил
самоконтроль. Чувство  протеста  на  какое-то  мгновение  пересилило  разум.
Вспышка настоящего, человеческого гнева прорвалась сквозь дипнавыки. Линдсей
был потрясен - зато такой целостности он не чувствовал  в  себе  уже  многие
годы.
   - Вот из-за таких все и рухнуло,  -  сказала  Нора.  -  Вы  сломали  нам,
остальным, жизнь. Мы, дипломаты,  должны  быть  наверху,  управлять  всем  и
установить  мир.  Но  программу  закрыли.  Объявили,   что   мы   ненадежны.
Идеологически.
   - Они хотят, чтобы все мы умерли,  -  сказал  Линдсей.  -  Затем  тебя  и
отправили сюда.
   - Меня не отправляли. Я вызвалась добровольно. - Она  затянула  последний
шнурок пончо. - Если мне удастся вернуться, меня  встретят  как  героиню,  с
почестями. И это - мой единственный шанс пробиться к власти на Кольцах.
   - Почему обязательно - там?
   - Все остальное неинтересно.
   - Деп-три погиб, - сообщил Линдсей. - Зачем ты убила его?
   - По трем причинам. - Она даже не пыталась притворяться. - Это было легко
выполнить. Вас стало меньше. И третье - он был сумасшедшим. Хуже  любого  из
вас. Слишком непредсказуемым. Слишком опасным, чтобы оставаться в живых.
   - Он был безвреден. - Глаза Линдсея наполнились слезами. - В  отличие  от
нас с тобой.
   - Будь у тебя мое самообладание, ты бы  не  плакал.  Даже  если  бы  тебе
вырывали сердце.
   - Оно уже вырвано. Как и твое.
   - Абеляр... Он был пиратом.
   - А остальные - нет?
   - Думаешь, они о нас будут плакать?
   - Нет. Они даже о своих не будут особенно плакать. Но вот  отомстить  они
захотят. Как ты отнесешься к тому, если завтра исчезнет Иан? А месяца  через
два ты найдешь его кости в отстойнике какого-нибудь ферментатора?  Или  даже
так, если уж у тебя настолько стальные нервы: как насчет тебя  самой?  Каков
тебе покажется вкус власти, когда ты будешь блевать кровью за шлюзом?
   - Все в твоих руках, -  сказала  она.  -  Я  сказала  правду,  как  мы  и
договаривались. Ну а как сдержать в узде вашу компанию - твое личное дело.
   - Я в таком положении быть не  желаю.  Я  думал,  что  мы  достигли  хоть
какого-то взаимопонимания...
   Она кивнула на истекающие смазкой обломки краба:
   - Ты не спрашивал, позволения, когда напал. Увидел предмет,  которого  не
можешь терпеть, - и уничтожил. И мы - точно так же.
   - Я хочу поговорить с Клео.
   - Это будет нарушением нашего с тобой  договора,  -  оскорбление  сказала
она. - Ты должен все это делать через меня.
   - Произошло убийство, Нора. Мне нужно видеть ее.
   - Она - у себя в саду, - вздохнув, ответила Нора. - Тебе придется  надеть
скафандр.
   - Мой на "Консенсусе".
   - Тогда возьмешь один из Иановых. Идем.
   Она  повела  его  через  освещенную   красным   пещеру,   потом   длинной
выработанной штольней, в резиденцию Иана Мавридеса.
   Пошивщик скафандров (он же - художник-график)  бодрствовал  и  был  занят
делом. В свое время он не пожелал расставаться с защитным костюмом  и  носил
его постоянно, словно стерильную среду для себя одного.
   Иан был чем-то наподобие фокусной точки семьи Мавридесов. Именно  на  нем
сосредоточились  все  семейные  обиды   и   негодование.   Паоло,   конечно,
проболтался, но Линдсей и без этого разобрался в ситуации.
   Округлые стены пещеры Иана были  украшены  сложным  орнаментом.  Неделями
расписывал он свою комнату рисунком из Г-образных  линий.  Чем  дальше,  тем
мельче становились детали, тем тщательнее вписывались  они  в  картину,  тем
причудливее становилось безумное, завораживающее сочетание цветов. Сложность
узора была насквозь  пропитана  клаустрофобией.  Казалось,  крохотные  линии
шевелятся, слабо мерцая...
   Заслышав шум, Иан резко  обернулся.  Рука  его  метнулась  к  нарукавному
карману.