стая  шея  его  была  почти  перерезана  тонкой
гарротой Клео. На поясе судьи висели шприцы с краденым ветвэром. Его, вместе
с судьей-два, застали на месте преступления.
   Паоло снял маскировку с потайной ниши. Там уже помещались тела первого  и
второго сенаторов, убитых им и Агнессой. Брезгливо  морщась,  они  втолкнули
туда и третий труп.
   - Найдут, - сказала Агнесса, громко чихнув. - Унюхают.
   - Ничего, примут  за  собственную  вонь,  -  сказал  Паоло,  устанавливая
фальшивую стену на место.
   - Теперь - к токамаку, - скомандовала Клео. -  Я  понесу  свечи.  Агнесса
идет первой.
   - Хорошо.
   Агнесса, сорвав блузу и тяжелую сетку  для  волос,  связала  их  обрывком
шнура. Развеваясь в невесомости, в полумраке  ее  конструкция  вполне  могла
сойти за человека. Она скользнула в узкий коридор, неся перед собой  обманку
на вытянутой руке.
   Остальные последовали за ней. Нора шла замыкающей.
   У каждого перекрестка они замирали, прислушиваясь и  принюхиваясь.  Затем
Агнесса выставляла вперед тряпичное чучело, после чего быстро заглядывала за
угол, в ответвления. Клео держала наготове свечу.
   Приближаясь к энергостанции токамака, Агнесса опять чихнула. В тот же миг
и Нора почуяла запах - незнакомое, отталкивающее зловоние.
   - Что это? - шепнула она шедшей впереди Клео.
   - Огонь, наверное. Дым.  -  Клео  помрачнела.  -  Шейпер  сообразительна.
Думаю, это она добралась до токамака.
   - Смотрите! - громко шепнула Агнесса.
   Из левого ответвления ползла, клубясь  в  неверном  свете  свечи,  тонкая
струйка серого дыма. Агнесса  сунула  в  нее  руку,  и  струйка  рассеялась,
рассыпалась на едва заметные облачка.  Зайдясь  в  приступе  кашля,  Агнесса
прислонилась к стене. Обнаженная грудь ее тяжело вздымалась.
   Клео задула свечу. На стенах  туннеля  мерцали  слабые  отсветы  далекого
пламени.
   - Огонь, - проговорила Клео. В первый раз в голосе старшей звучал  страх.
- Я пойду первой.
   - Нет!
   Прижавшись к ее уху губами, Агнесса что-то быстро ей  зашептала.  Женщины
обнялись, и Агнесса, оставив чучело и прижимаясь к стене, скользнула вперед.
Двигаясь за остальными, Нора нащупала на камне пятно остывшего пота.
   Идя вслед за Агнессой, она все время поглядывала  назад,  прикрывая  тыл.
Где же Абеляр, ведь он наверняка жив,  думала  она.  Если  бы  только  он  -
поразительно находчивый, с животной жаждой жизни в серых глазах - был сейчас
здесь...
   Резкий щелчок - и в ту же  секунду  раздался  крик.  Кричала  Агнесса.  В
воздухе пронзительно запахло кислотой. Последовали вопли боли  и  ненависти.
Щелкнула рогатка Паоло.  Спина  и  плечи  Норы  напряглись  так,  что  мышцы
скрутило  судорогой,  и  она,  согнувшись,  оглушенная  собственным  воплем,
бросилась на пол туннеля.
   Перебежчица-шейпер,  извернувшись  в  кроваво-красных  отблесках  пожара,
хлестнула Агнессу по лицу соплом своего оружия -  мехов.  Воздух  был  густо
насыщен шариками - каплями кислоты, набранной ею из бурдюка с  ветвэром.  От
обнаженной груди Агнессы валил пар. В стороне  от  нее  Клео  схватилась  со
вторым депутатом, рука которой  была  сломана  камнем  Паоло.  Тот  как  раз
доставал из поясной сумки следующий камень.
   Сорвав  с  пояса  шнур,  Нора  ринулась  к  деп-один.  Та,   заметив   ее
приближение, подколенным сгибом сжала горло Агнессы, переломив  позвонки,  и
подалась вперед, выставив перед собой руки.
   Нора  послала  груз  на  конце  шнура  ей  в  лицо.  Та   поймала   шнур,
ухмыльнулась, обнажив правые зубы, и ткнула двумя  пальцами  в  глаза  Норы.
Нора уклонилась, ногти врага  лишь  раскровянили  ей  щеки.  Ударила  ногой,
промахнулась, ударила другой - и ощутила пронзительную боль.  Тренированные,
опытные пальцы пиратки вонзились  в  коленный  сустав.  Противница  обладала
ловкой, мощной шейперской силой. Перехватив шнур, Нора хлестнула  камнем  по
ее  щеке.  Деп-один  ухмыльнулась.  Нора  почувствовала,  как  хрустнула  ее
коленная чашечка. И тут лицо ее залила  кровь  -  камень  из  рогатки  Паоло
раздробил противнице челюсть.
   Челюсть пиратки безвольно отвисла, сочась мерцающей  в  отсветах  пламени
кровью. Отчаяние обреченности придало первому депутату сил. Ударив пяткой  в
солнечное сплетение Норы, она оттолкнулась от нее и ринулась к Паоло. Но тот
был начеку: кистень, словно  бы  внезапно  материализовавшись  в  его  руке,
ударил как томагавк, снес противнице-ухо и глубоко вонзился  в  ключицу.  На
секунду она обмякла, и Паоло бросил ее на стену.
   Голова депутата хрустнула о камень. Паоло тотчас же насел на  противницу,
перехлестнув ей горло шнуром кистеня. В воздухе за его спиной Клео билась со
вторым депутатом. Пиратка судорожно месила воздух сломанной рукой и ногами -
Клео безжалостно сжимала пальцы на ее горле.
   Нора, задохнувшаяся от удара, никак  не  могла  разогнуться.  Ее  грудную
клетку сжимала судорога. Каким-то образом ей все же  удалось  протолкнуть  в
легкие глоток дымного воздуха. Со свистом и хрипом выдохнув,  она  задышала.
Грудь словно бы залили расплавленным  свинцом.  Агнесса  умирала  у  нее  на
глазах, залитая кислотой кожа дымилась.
   Паоло покончил с шейпером. Клер все еще душила свою противницу, давно  уж
неживую. Каменным кистенем Паоло раздробил трупу затылок, и  Клео  отпустила
мертвую женщину, отдернув онемевшие руки. Потерев ладонь о ладонь, словно бы
растирая крем, она тяжело перевела дух.
   - Потушите огонь.
   Паоло осторожно придвинулся к пылающей клейкой массе из сена и пластиков.
Сбросив плотную блузу, испещренную проеденными кислотой дырами, он  набросил
ее на огонь, словно ловил сетью зверя, и принялся  мстительно  притаптывать.
Стало темно. Клео плюнула на натриевый запал свечи, и тот взорвался снопиком
искр.
   - Худо дело. Я ранена? Нора, ты как?
   Нора осмотрела и ощупала  ногу.  Коленная  чашечка  свободно  ходила  под
кожей. Боли не было, лишь шоковое онемение.
   - Колено. - Нора закашлялась. - Она убила Агнесс...
   - Их теперь всего трое, - сказала Клео. - Спикер, ее муж  и  сенатор-три.
Мы практически победили. Дорогие мои, любимые...
   Она обняла Паоло. Тот застыл  от  неожиданности,  но,  тут  же  обмякнув,
положил голову ей на плечо.
   - Я запущу энергоустановку. Нора подошла к щитку  на  стене  и  защелкала
рубильниками, готовя станцию к работе.
   - Мы с Паоло перекроем входы. Будем их ждать, - сказала Клео. - Нора,  ты
ступай в радиорубку. Вызови Совет, доложи обо всем. Мы придем позже.
   Оставив Норе свечу, она ушла. Пристроив  свечу  над  пультом  управления,
Нора ввела агрегаты в первый этап.  В  камере  взвихрилось  магнитное  поле;
сквозь  поляризованное  светозащитное  стекло  заструилось  голубое  сияние.
Токамак беспокойно замерцал, выходя на  температуру  синтеза.  Искусственное
солнце разгоралось все ярче. Поле  стабилизировалось.  И  тут  же  вспыхнули
лампы.
   Нора осторожно сняла свечу и загасила ее о стену.
   Паоло осторожно почесывался - его голые руки были обожжены кислотой.
   - Нора, - сказал он. - Я - тот один процент, которому суждено выжить!
   - Я знаю, Паоло.
   - Но я тебя не забуду. Никого из вас не забуду. Я  любил  тебя,  Нора,  и
очень хотел бы когда-нибудь снова тебе это сказать.
   - Высокая честь - жить в твоей памяти, Паоло.
   - Прощай, Нора.
   - Если у меня есть хоть какое-то везение, - сказала  Нора,  -  пусть  оно
останется тебе.
   Он улыбнулся, поигрывая рогаткой.
   Нора скользнула в туннель  и  понеслась  вперед,  стараясь  не  тревожить
бальную  ногу.  Волны  боли  струились  по  всему  телу,   заставляя   мышцы
непроизвольно дергаться. Лишившись краба, она больше не  могла  совладать  с
судорогами.
   Пираты побывали уже и здесь. В рубке царил разгром. Исполосованные  пилой
передатчики превратились в груду обломков, выдранная с мясом консоль плавала
в воздухе.
   Из жидкокристаллического экрана сочилась жидкость. Выдернув из  сетки  на
голове иголку с ниткой, Нора наскоро сметала разорванный пластик. Приемники,
правда, работали, принимая сигналы  с  наружных  антенн,  но  дешифровальные
программы  были  уничтожены.  Передачи  с  Совета   Колец   превратились   в
абракадабру.
   Нора настроилась на частоту пропагандистских  передач.  Распоротый  экран
еще кое-как работал, хотя вокруг стежков изображение расплывалось  в  мутные
кляксы.
   Вот он - тот, внешний мир...  Ничего  особенного  -  слова,  изображения,
линии на экране... Нора осторожно  провела  пальцами  по  охваченному  болью
колену.
   Она никак не могла поверить тому, что говорили люди с экрана,  тому,  что
демонстрировал кадр... Небольшой экран словно бы, воспользовавшись темнотой,
как-то ферментировал, преобразил внутри себя  мир,  с  помощью  собственного
ветвэра превратив все его яды в вино. Ошеломленные лица шейперских политиков
светились от торжества.
   Она отрешенно смотрела на экран. Публичные заявления глубоко  потрясенных
механистских лидеров: сломленные люди, перепуганные женщины, разом вырванные
из  привычного  окружения  и  распорядка...  Броня  механистских  планов   и
предположений была сорвана, словно корка коросты, обнажив плоть человеческой
сущности... Они судорожно барахтались в тщетных потугах овладеть  ситуацией,
и каждый следующий  опровергал  предыдущего.  Некоторые  обладали  жесткими,
словно бы наведенными с  помощью  хирургии  улыбками;  другие,  со  взорами,
затуманенными благоговением, бурно  жестикулировали,  являя  миру  по-детски
ясные лица...
   А  следом  -   дуайены   шейперского   военно-академического   комплекса.
Гладколицые из службы безопасности, восторженные, торжествующие,  оставившие
на радостях привычную  свою  подозрительность...  Интеллигенты,  ослепленные
блеском новых перспектив, строящие самые смелые предположения  и  позабывшие
от восторга про объективность...
   А вот и он. Даже не один, целая дюжина. Они были огромны. Одни лишь  ноги
их достигали высоты человеческого роста. Груды мускулов, костей и сухожилий,
обтянутых  слегка  поблескивающей,  изборожденной  морщинами  кожей.  Чешуя!
Бурая, чешуйчатая шкура. Одеты они были в юбки из  нанизанных  на  проволоку
блестящих бус. Могучая грудь обнажена, посредине  выступает  килевая  кость.
Руки по сравнению с массивными, древоподобными ногами  и  длинными,  мощными
хвостами выглядели длинными и тонкими; пальцы на  руках  были  проворные,  с
утолщениями на концах,  причем  суставы  больших  пальцев  выглядели  как-то
необычно.   Громадные,   в   туловище   человека   величиною,    головы    с
пещероподобными, полными плоских острых  клыков  пастями...  Ушей  видно  не
было, а черные глазные яблоки  (с  кулак  каждое)  прятались  под  шершавыми
веками и жемчужно-серыми мигательными мембранами.  Складчатые,  переливчатые
"пелеринки" прикрывали затылок.
   С ними  пытались  беседовать  вооруженные  видеокамерами  люди.  Шейперы.
Пришельцев они, по-видимому, очень боялись: спины согнуты, держатся  кучкой,
ног поднять не могут...  Гравитация,  сообразила  Нора.  Пришельцы  живут  в
сильном притяжении.
   Надо же, настоящие!..
   Держались пришельцы с расслабленной, уверенной грацией. У некоторых  были
в руках планшетки с листами  бумаги,  другие  говорили.  Языки  у  них  были
узкими, наподобие птичьих, и длинными - примерно в локоть длиною.
   В этой сцене они  явно  были  на  первых  ролях,  благодаря  одному  лишь
размеру. Не было  в  них  ни  официоза,  ни  наигрыша,  но  даже  напыщенный
дикторский  текст  не  мог  затушевать  важности  этой  встречи.  Пришельцы,
казалось, не испытывали ни страха, ни удивления. Чудесного,  мистического  в
их  образе  не  было  ничего  -  одна  деловитость.  Деловитость  налогового
инспектора.
   В рубку ворвался Паоло. Глаза дикие, длинные волосы слиплись от крови...
   - Скорее! Они мне на пятки наступают! - Он обвел взглядом  рубку.  -  Дай
мне пульт.
   - Все кончилось, Паоло!
   - Нет еще!
   Схватив парящий в воздухе пульт, он рванулся к дверям. За ним  потянулись
обрывки проводов. Прихлопнув пультом входное отверстие -  так,  чтобы  сбоку
оставалась лишь небольшая амбразура, - Паоло снял с пояса  тюбик  эпоксидной
смолы и приклеил железо к камню.
   Вытащив рогатку, он  выстрелил  вдоль  коридора.  Издали  долетел  вопль.
Приникнув к амбразуре, Паоло разразился визгливым хохотом.
   - Телевидение, Паоло! Новости с Совета! Осаде конец!
   - Осаде? - переспросил Паоло, оглядываясь на нее. -  А  нам-то  до  этого
какой хер?
   - Ни осады, ни войны нет и никогда не было, -  объяснила  она.  -  Такова
новая генеральная линия. Имели место всего лишь  мелкие  разногласия.  Узкие
места. - Паоло,  не  слушая,  следил  за  туннелем,  готовясь  к  следующему
выстрелу. - Мы - никогда не были солдатами. Никто и не думал никого убивать.
Люди - очень миролюбивая раса, Паоло. Все мы - просто  хорошие  партнеры  по
торговле... Пришельцы явились, Паоло. Пришельцы!
   - Господи Иисусе, - застонал Паоло, - мне осталось убить всего  двоих,  и
бабу эту я уже зацепил! Вначале помоги их убить, а потом можешь  вещать  что
угодно!
   Он придавил  плечом  пульт,  чтобы  смола  лучше  схватилась.  Подплыв  и
нависнув над ним, Нора закричала в темноту сквозь одно из отверстий пульта:
   - Господин президент! Я - дипломат! Предлагаю переговоры!
   После недолгой паузы последовал ответ:
   - Сука сбрендившая! Иди сюда, мы тебя угробим!
   - Все кончено, господин президент! Осада снята! В Системе мир, понимаете?
Пришельцы явились к нам, господин президент! Пришельцы! Уже несколько  дней,
как явились!
   - Ну, еще бы! - расхохотался президент. - Конечно. Выходи, детка.  Только
сначала пусть выйдет этот недоделок с рогаткой.
   Раздался короткий взвизг электропилы.
   Оттолкнув ее, Паоло с рыком выстрелил в коридор.  Раздалось  с  полдюжины
щелчков -  камень  отскакивал  от  стены  к  стене.  Президент  торжествующе
зареготал.
   - Мы съедим вас, - серьезно сообщил он. - Со всеми вонючими потрохами.  -
И дальше, чуть ли не шепотом:
   - Госсек, пусть выйдут, Нора снова приникла к пульту рядом с Паоло:
   - Абеляр! Абеляр, это правда, клянусь всем, что между нами есть!  Абеляр,
ты ведь умный, сделай так, чтобы все остались живы! Я хочу жить...
   Паоло с размаху запечатал  ей  рот  ладонью  и  сильно  толкнул,  но  она
вцепилась намертво в пульт,  уже  прочно  прихваченный  смолой  к  камню,  и
выглянула в коридор. Из темноты появился смутный белый силуэт. Скафандр... И
не мавридесовский. Бронированный тяжелый скафандр с "Консенсуса".
   Здесь рогатка Паоло была бесполезна.
   - Вот так, - пробормотал он. - Значит, критическая точка...
   Отпустив Нору, он  извлек  из-за  пазухи  свечу  и  сплюснутый  пузырь  с
какой-то жидкостью. Обернув пузырь вокруг свечи, он  стянул  его  шнурком  с
рукава и оценивающе взвесил примитивную бомбу на ладони.
   - Гореть им всем...
   Тогда Нора захлестнула вокруг его шеи шнур и, упершись здоровым коленом в
спину Паоло, яростно рванула концы удавки. Захрипев, точно прорванная труба,
Паоло толкнулся ногой от косяка и вцепился в шнур. Он был силен, да вдобавок
еще - везуч.
   Нора потянула сильнее. Абеляр жив!  Это  придавало  ей  сил.  Еще  рывок,
еще... Но Паоло держался. Кулаки его, сомкнутые на сером  тоненьком  пояске,
сжались настолько сильно, что из-под врезавшихся в  ладони  ногтей  мелкими,
яркими бисеринками сочилась кровь.
   В коридоре раздались крики. Крики - и пронзительный визг пилы.
   И окостенение, сковывавшее раньше лишь плечи, сковало и руки. Теперь силе
Паоло противостояла железная, мертвая хватка. Во внезапной  тишине  Нора  не
уловила его дыхания. Рубчатый поясок глубоко  впился  Паоло  в  горло;  даже
после смерти он продолжал борьбу...
   Она позволила концам шнурка выскользнуть из сведенных судорогой  пальцев.
Паоло медленно вращался в воздухе; лицо его почернело, руки были притянуты к
горлу. Казалось, он задушил сам себя.
   В амбразуре показалась перчатка скафандра, грубая, вся в крови. Раздалось
заглушенное шлемом бормотание - Линдсей пытался что-то сказать.
   Она бросилась к нему. Он, прижавшись шлемом к железу  пульта,  кричал  во
всю глотку:
   - Мертвые! Они мертвые!
   - Сними шлем! - крикнула она.
   Он шевельнул правым плечом:
   - Рука!..
   Просунув руку в амбразуру, она помогла ему снять шлем.  Шлем  отскочил  с
характерным хлопком воздуха, и она  почуяла  знакомый  запах  его  тела.  Из
ноздрей и левого уха тянулись полузасохшие кровяные  дорожки.  Он  подвергся
декомпрессии...
   Нора нежно провела ладонью по его щеке:
   - Мы живы. Мы живы...
   - Они хотели тебя убить, - отвечал он. - Этого я не мог допустить.
   - И я тоже.  -  Она  оглянулась  на  труп  Паоло.  -  Это  было..,  вроде
самоубийства. Мне кажется, что я сама мертвая.
   - Нет. Ты принадлежишь мне, а я - тебе. Повтори мне то же самое, Нора.
   - Да. Это так.
   Закрыв глаза, она прижалась лицом к амбразуре. Он поцеловал ее. Солеными,
окровавленными губами.

***

   Когда  Клео  покончила  со  своей  работой,  она  вышла  в  скафандре  на
поверхность, поднялась на борт "Консенсуса"  и  все,  что  смогла,  обмазала
клейким контактным ядом.
   Однако Линдсей опередил ее. Чтобы добраться  до  тяжелого  бронированного
скафандра" ему пришлось прыгать через открытое пространство, подвергая  себя
декомпрессии. Он застиг Клео в рубке  управления.  В  тоненьком  пластиковом
скафандре ей не на что было надеяться, - он разорвал пластик, и она  приняла
смерть от собственного яда...
   Разрушению подверглось все.  Пострадал  даже  семейный  робот.  Депутаты,
проходя пустышечный цех,  слегка  свихнули  ему  мозги,  и  по  соседству  с
пусковым кольцом разрушение, будучи поставлено на автоматизированную основу,
пошло полным ходом. Тонну за тонной, робот наваливал руду на  переполненные,
полопавшиеся ветвэр-резервуары. Потоки жидкого пластика  хлынули  в  туннель
пускового кольца, и без того заблокированного застрявшей на полпути  бадьей.
Но как раз это тревожило Линдсея с Норой меньше всего.
   Главную опасность представляла собой  инфекция.  Микробы,  привезенные  с
Дзайбацу, мигом разорили деликатные  биосистемы  астероида.  Через  месяц  с
небольшим после всеобщего избиения сад Клео превратился в нечто кошмарное.
   Изнеженные цветы шейперских оранжерей плесневели и рассыпались в прах  от
одного   лишь   прикосновения   обычного,    нестерилизованного    человека.
Растительность приобретала более чем причудливый вид: гниль свивала стебли в
замысловатые  штопоры.  Линдсей  навещал   оранжереи   ежедневно,   и   само
присутствие  его  ускоряло  распад.  В  воздухе  витали  привычные   ароматы
Дзайбацу, знакомая вонь жгла легкие.
   Все это он таскал  за  собой.  С  какой  скоростью  ни  беги,  все  равно
потянется за тобой прошлое. От прошлого не сбежишь.
   Они с Норой никогда от него не освободятся. Главное даже не в инфекции  и
не в беспомощно болтающейся руке. И не  в  россыпи  болячек,  обезобразившей
кожу Норы и  наполнявшей  ее  глаза  каменным  стоицизмом.  Главное  уходило
корнями в далекое прошлое, в годы учебы, перековеркавшей  их  обоих.  Именно
это прошлое свело их вместе. Линдсей знал твердо, что ничего лучше  этого  в
жизни с ним не бывало.
   Вид шейперского робота за работой натолкнул его на мысли о смерти.  Робот
непрестанно и неустанно набивал руду в кишки пустышечного ветвэра.  Оба  они
умрут от удушья, а машинная гиперактивность, эта жуткая  пародия  на  жизнь,
будет длиться бесконечно. Он мог, конечно, выключить  робота,  но  почему-то
жалел его - так трогателен был робот в слепом своем упорстве.  И  тот  факт,
что кольцо заливали тонны  пластика,  означал  победу  пиратов.  Бесполезную
победу, которую Линдсей не решался отнять у мертвых...
   Чем больше портился воздух, тем дальше  они  отступали,  герметизируя  за
собой туннели. И наконец -  добрались  до  последнего  хозяйственного  сада,
бережно расходуя напоенный ароматами сена воздух, любя друг друга и  пытаясь
залечит