утренний   комплекс   окружала   россыпь   жилых
комплексов,  лишенных  тяготения.  За  пузырями  пригородов  вставали  стены
нематериальной Бутыли.
   "Фрэндшип  Серен"  достиг  прохода  в   Бутыли.   В   монокле   сверкнули
разноцветные струи помех, и Голдрейх-Тримейн исчез. Видимым осталось  только
отсутствие Голдрейх-Тримейна: лепешка черного тумана на фоне  белых  ледяных
глыб Кольца. Черный туман и был собственно Бутылью:  магнитное  токамак-поле
восьми километров в длину, защищавшее город-государство шейперов  "паутиной"
на термоядерной энергии.
   На таком громадном расстоянии от Солнца от  энергии  светила  толку  было
немного.  Шейперы  обзавелись  собственными  солнцами,  яркими  ядрами,  для
каждого    государства    Совета    -    своим.    Для    Голдрейх-Тримейна,
Дермотт-Голд-Мюррея, Фазы  Тельца,  Ущелья  Кирквуда,  Синхрониса,  Кластера
Кассини, Кластера Энке, Союза старателей,  Арсенала...  Константин  знал  на
память их все.
   Включились двигатели, еле заметное  ускорение  чуть  встряхнуло  корабль.
Метеостанция Голдрейх-Тримейна дала разрешение на  вылет,  значит,  страшных
молний,  проскакивающих  иногда  между  элементами  Кольца,  не   ожидается.
Радиационный фон невысок. А путешествие  на  новых,  шейперских,  двигателях
займет каких-то несколько недель.
   В каюту вошел Зенер и сел рядом.
   - Вот и все... - сказал он.
   - Что, Карл, уже ностальгия? - Константин поднял  взгляд  на  высоченного
драматурга.
   - По Голдрейх-Тримейну - да. А по тамошнему народу... Это другой вопрос.
   - В один прекрасный день ты вернешься сюда триумфатором.
   - Очень любезно со стороны вашего превосходительства.
   Зенер поскреб подбородок, и Константин отметил, что стандартные  бактерии
Республики уже пометили его шею.
   - Давай без чинов, - сказал Константин. - В Совете Колец так принято,  но
в Республике  это  отдает  аристократизмом.  А  такая  идеология  у  нас  не
поощряется.
   - Понимаю, доктор Константин. И буду поосторожнее.
   Гладко выбритое лицо Зенера дышало безликой шейперской  красотой.  Костюм
его был чрезмерно изыскан, в тускловатых коричневых и бежевых тонах.
   Константин спрятал монокль в карман расшитого бронзовой нитью  бархатного
жилета. На спине под льняным  вышитым  пиджаком  выступил  пот;  кожа  спины
шелушилась там, где омолаживающий  вирус  пожирал  старые  клетки.  Уже  два
десятка лет бродила эта инфекция  по  его  организму  -  первая  награда  за
лояльность к шейперам. В местах, где поработал вирус, оливково-смуглая  кожа
становилась гладкой, как у младенца.
   Зенер  осмотрел  стены  каюты.  Толстый   слой   изоляции   был   украшен
пуантилистскими гобеленами, изображавшими виды Республики. Буйные  фруктовые
сады под небом в белоснежных облаках, солнце, с  церковной  торжественностью
озирающее с высоты золото пшеничных полей, сверхлегкий летательный  аппарат,
несущийся вдаль над каменными особняками, крытыми красной черепицей...
   - А как же выглядит эта ваша Республика на самом деле?
   - Глухая дыра, - ответствовал Константин. - Осколок  прошлого.  До  нашей
революции она здорово загнила. Не только в социальном  смысле,  физически  -
тоже. Столь огромная экосистема требует тотального  генетического  контроля.
Но основатели о будущем не задумывались. На их век  хватило  -  и  ладно.  -
Константин сложил кончики пальцев. - И мы  унаследовали  этот  бардак.  Цепь
миров    высылала    своих    прожектеров    и     мечтателей.     Например,
генетиков-теоретиков,  сформировавших  Совет  Колец...   Цепь   слишком   уж
привередничала и к настоящему моменту профукала всю свою силу.  Превратилась
в полуколонии...
   - Доктор, вы думаете, мы, шейперы, победим?
   - Да. - Константин улыбнулся Зенеру, а улыбался он исключительно редко. -
Потому что мы понимаем, за что  идет  борьба.  За  жизнь.  Нет,  я  не  хочу
сказать, что мехи будут разом уничтожены. Они могут доживать свое еще века и
века. Но все равно вымрут. Превратятся в  киберов,  перестанут  быть  живыми
людьми из плоти и крови. А  это  -  тупик,  ведь  пропадает  сила  воли.  Ни
императивов, ни воображения - одни программы.
   Драматург кивнул:
   - Логично. Не то что лозунги, которые вы, должно быть, слышали на днях  в
Голдрейх-Тримейне. Единство в разнообразии...  Все  группы  составляют  одну
огромную  Схизматрицу...  Род  людской  заново  объединяется   перед   лицом
пришельцев...
   Константин заерзал в кресле, пытаясь тайком почесать зудящую спину.
   - Да, я слышал подобные упражнения в риторике. Со сцены. Тот продюсер,  о
котором вы говорили...
   - Мавридес? - оживился Зенер. -  Могущественный  клан.  Голдрейх-Тримейн,
Джастроу-Стейшн, Ущелье Кирквуда...  Они  никогда  не  были  представлены  в
Совете,  но  имеют  общие  гены  с  Гарза,  Дрейперами  и  Феттерлингами.  А
Феттерлинги очень влиятельны.
   - Вы говорили, этот человек  -  только  по  браку  Мавридес.  Что  он  не
генетический.
   - Одиночка, вы хотите сказать. Не  из  линии.  Да.  И  ему  не  позволено
вносить  в  линию  свои  гены.  -  Зенер   рассказывал   сплетню   с   явным
удовольствием. - К тому же Инвесторы в нем души не чают. И еще он - цефеид.
   - Цефеид? То есть из Службы безопасности?
   - Доктор-капитан Абеляр Мавридес, цефеид, доктор философии. Чин  для  его
возраста - не бог весть какой... Говорят, когда-то он был бродягой, потом  -
горняком-кометчиком. Где-то на границе  Системы  встретился  с  пришельцами,
каким-то образом пролез к ним в доверие... Буквально через несколько месяцев
после первого своего появления  они  привезли  этого  Мавридеса  с  женой  в
Голдрейх-Тримейн на одном из своих звездолетов. И с того момента он все идет
и идет в  гору.  Корпорации  нанимают  его  для  посредничества  в  делах  с
пришельцами. Он преподает инвесторологию и бегло  говорит  на  их  языке.  И
достаточно богат, чтобы напустить тумана на свое прошлое.
   - Шейперы из старых ревностно оберегают свою личную жизнь...
   Зенер помрачнел.
   - Он - мой враг. Он сломал мне карьеру.
   Константин обдумал услышанное. Он-то знал о Мавридесе гораздо больше, чем
Зенер, и этого последнего  выбрал  не  наугад.  Вполне  естественно,  что  у
Мавридеса не может не быть врагов, а значит, куда  легче  отыскать  их,  чем
создавать новых.
   Вот  Зенер  -  он  жестоко  разочарован.  Первая  его  пьеса  с   треском
провалилась, а вторую так и не поставили. К закулисным махинациям  Мавридеса
и его Полночной лиги  не  допущен.  Ярый  антимеханист.  Генетическая  линия
катастрофически  пострадала  во  время  войны.   Сторонники   разрядки   его
отвергают...
   А Константин его приблизил и обласкал. Заманил в Республику, суля богатые
театральные архивы и живые драматургические традиции, которые  Зенер  сможет
невозбранно осваивать и воплощать в жизнь. Конечно же, этот шейпер  был  ему
благодарен, и чувство признательности превратило его в пешку Константина.
   Константин молчал. Мавридес не давал ему покоя.  Щупальца  влияния  этого
человека оплели весь Голдрейх-Тримейн.
   Нет, такие совпадения - за гранью возможного. Они складывались во  вполне
осмысленный сюжет.
   Человек, пожелавший  назваться  именем  Абеляр.  Театральный  импресарио.
Ставящий политические пьесы. И супруга его - дипломат.
   Слава богу, Константин точно знал, что Абеляр Линдсей мертв! Его агенты в
Дзайбацу зафиксировали смерть Линдсея от рук Гейша-Банка. И он,  Константин,
даже разговаривал с женщиной, приказавшей убить Линдсея, шейпером-ренегаткой
по фамилии Кицунэ... Он знал всю  эту  печальную  историю  от  и  до:  связь
Линдсея  с  пиратами,  в  припадке  отчаяния   -   убийство   бывшей   главы
Гейша-Банка... Смерть Линдсея была ужасна.
   Но - почему все-таки наемный  убийца,  нанятый  Константином,  так  и  не
вернулся из Дзайбацу? Он не допускал, что этот человек  подался  в  бродяги.
Наемным убийцам имплантированы "предохранители"; выживают очень немногие.
   Многие годы Константин провел в постоянном страхе  перед  этим  пропавшим
наемником. Элита Службы безопасности Совета  Колец  уверяла  его,  что  этот
убийца мертв. Константин не поверил и никогда больше с ними не связывался.
   Многие годы он проникал все глубже и глубже  в  скрытый  от  постороннего
взгляда мир  тайных  операций  шейперов.  Наемные  убийцы  и  телохранители,
зачастую это были одни и те же люди, освоившие смежную профессию.  Они-то  и
стали его ближайшими союзниками.
   Он знал их уловки, знал, кто и  кому  фанатически  предан.  Он  постоянно
боролся  за  их  доверие.  Он  укрывал  их  в  Республике,  прятал   их   от
преследований  со  стороны  пацифистов.  Он  использовал  свой  престиж  для
осуществления их милитаристских целей.
   Некоторые шейперы до сих пор  презирают  его  за  то,  что  гены  его  не
спланированы. Уважения большинства  остальных  он  все  же  сумел  добиться.
Личная вражда его не  волновала.  Беспокоило  то,  что  его  могут  внезапно
остановить, прежде чем он будет готов померяться силой с миром.  Прежде  чем
он достигнет высот, которые владели его помыслами с самого детства.
   Кто  же  прознал  про  этого  Линдсея,  единственного  человека,  который
когда-то был другом Константина... В те времена, когда он,  Константин,  был
молод, когда воля его еще не окрепла, когда мягка еще была броня недоверия к
окружающим, Линдсей был его ближайшим другом. Кто  же  выпустил  на  свободу
этот призрак? Для чего?

Государство Совета Голдрейх-Тримейн
26.12.46

   Гости, собравшиеся на свадьбу,  заполонили  сад.  Из  своего  укрытия  за
кустами карликовой магнолии Линдсей заметил жену; несколько легких  прыжков,
и она уже стояла с ним рядом - гравитация была  в  половину  нормы.  Зеленые
ветви шуршали по распростертым крыльям Нориной шляпки. Нора была  в  плотном
вязаном платье цвета охры, шитом серебром и с ажурными янтарными рукавами.
   - У тебя все в порядке, дорогой?
   - Кайма на рукаве, чтоб ей сдохнуть... Танцевал - и вот, как-то умудрился
оторвать.
   - А то я смотрю, тебя нет. Может, помочь?
   -  Сам  справлюсь,  -  ответил  Линдсей,  отчаянно  сражаясь  со  сложным
переплетением. - Осилю как-нибудь потихоньку.
   - Давай помогу.
   Шагнув сквозь кусты, она вытащила из шляпки  богато  украшенные  спицы  и
заработала ими над его рукавом с ловкостью и сноровкой, о каких  Линдсей  не
мог даже мечтать. Вздохнув, он аккуратно спрятал собственные спицы обратно в
галун.
   - Регент  про  тебя  спрашивал,  -  сообщила  она.  -  И  прибыли  генные
старейшины.
   - Куда ты их определила?
   - На веранду. Пришлось выгонять оттуда  детей.  -  С  этими  словами  она
завершила работу. - Вот. Сойдет?
   - Ты у меня - просто чудо.
   - Нет-нет, не целуй меня, Абеляр, всю косметику  смажешь.  Потом.  -  Она
улыбнулась. - Ты потрясающе выглядишь.
   Пальцами механической руки  Линдсей  пробежал  по  завиткам  своих  седых
волос. Стальные суставы сверкали  драгоценными  камнями;  среди  проволочных
сухожилий искрились жгуты волоконной оптики. Одет Линдсей был в  официальную
академическую гофрированную мантию Голдрейх-Тримейна: в лацканах  -  значки,
означавшие чин, - и в темно-коричневые панталоны. Коричневые чулки  смягчали
величественность костюма, едва заметно переливаясь.
   - Я танцевал с невестой, - сказал он. - Гости, похоже, удивились.
   - Я слышала возгласы, дорогой.
   Улыбнувшись, она взяла его под руку, положив кисть  ему  на  рукав,  чуть
выше обнаженной стали локтя. Они покинули сад.
   В патио невеста с женихом танцевали на потолке, вниз  головами.  Ноги  их
так и мелькали на танцплощадке, оборудованной специальными петлями. Глядя на
невесту, Линдсей почувствовал неожиданный прилив счастья, почти  граничащего
с болью.
   Клео   Мавридес...   Юная   невеста   была   клоном   погибшей   женщины,
унаследовавшим гены и имя покойной. Порою Линдсей словно бы видел в задорном
взгляде молодой Клео нечто неуловимо старческое - так звон в  бокале,  сойдя
на нет, еще заставляет вибрировать его хрустальные стенки.  Что  ж,  Линдсей
сделал все, что мог. С момента производства Клео находилась под  его  особой
опекой. Пришлось им с Норой удовлетвориться хоть такой  компенсацией...  Это
было больше чем искупление - слишком уж много они потратили усилий. Это была
любовь.
   Жених танцевал мощно; все гены Феттерлингов обеспечили его медвежьи  силу
и сложение. Фернанд Феттерлинг был одаренным человеком, выдающимся  даже  на
общем фоне сообщества гениев. Двадцать лет знал Линдсей этого человека - как
драматурга, архитектора и члена лиги. Созидательная энергия Феттерлинга и по
сию пору внушала Линдсею благоговение,  граничащее  со  страхом.  Интересно,
подумал  он,  сколь  долговечен  будет  их  брак?  Легкая,  изящная  Клео  и
спокойный, серьезный Феттерлинг с острым,  точно  стальная  секира,  умом...
Конечно, они любят друг друга, но и расчет в этом браке сыграл немалую роль.
В их брак вложен значительный капитал - как экономически, так и генетически.
   Нора  провела  его  сквозь  толпу  детишек,  гонявших  жужжащие   волчки,
подхлестывая их изящно сплетенными кнутиками. Выигрывал, как  обычно,  Паоло
Мавридес. Лицо девятилетнего мальчика светилось  исключительной,  прямо-таки
сверхъестественной сосредоточенностью.
   - Нора, юлу мою не задень, - сказал он.
   - А Паоло играет нечестно, - сообщила  Рэнда  Феттерлинг,  плотно  сбитая
шестилетняя девочка с озорной улыбкой, выдававшей отсутствие передних зубов.
   - У-у, - протянул Паоло, не поднимая глаз. - А Рэнда - ябеда.
   - Играйте дружно, - сказала Нора, - не мешайте старшим.
   Старейшины сидели на веранде вокруг  стола  в  стиле  "буль"  и  говорили
взглядами.  Непривычному  человеку  беседа  на  этом   языке   действительно
показалась бы лишь  чередой  косых  взглядов.  Кивнув  собравшимся,  Линдсей
заглянул под стол. Под столом двое детишек  возились  с  петлей  из  длинной
веревки. Работая в четыре руки и используя  пальцы  ног,  они  соорудили  из
веревки сложную паутину.
   - Очень мило, - сказал Линдсей. - Но лучше идите-ка вы  играть  в  паучат
где-нибудь в другом месте.
   - Ладно, - нехотя согласился тот, что постарше.
   Осторожно, стараясь не испортить работу, дети поползли  к  выходу,  держа
опутанные веревкой руки перед собой.
   - Я им тут дал леденцов, - сказал Дитрих Росс, когда дети ушли, - так они
сказали: мол, сберегут на потом! Где  это  слыхано,  чтобы  дети  в  этом-то
возрасте берегли леденцы "на потом"?! Куда мир катится?..
   Усевшись за стол, Линдсей раскрыл небольшое зеркальце и извлек из кармана
мантии пуховку с пудрой.
   - Эк ты взопрел, однако, - заметил Росс. - Нет, Мавридес, ты уже не  тот,
что был раньше.
   - Ты, Росс, старый мошенник, - ответил Линдсей. -  Сам  протанцуй  четыре
танца, а потом говори.
   - У Маргарет свежая мысль по поводу твоей  скульптуры,  -  сказал  Чарльз
Феттерлинг.
   Бывший регент после смещения явно сдал. Выглядел он неопрятным и желчным,
старомодная прическа была изъедена сединой.
   - И что же вы о ней думаете, госпожа канцлер? - поинтересовался Линдсей.
   - Эротика.
   Канцлер-генерал Маргарет Джулиано,  перегнувшись  через  инкрустированную
столешницу, указала на плексигласовый гермокупол. Под куполом  располагалась
замысловатого вида скульптура. С того момента,  как  Инвесторы  подарили  ее
Линдсею, рассуждения и догадки на предмет ее содержания не иссякали.
   Подарок,   вырезанный   из   обычного   льда,   был   покрыт   сверкающим
кристаллическим аммиаком. Специальные устройства  поддерживали  под  куполом
температуру в сорок градусов по шкале Кельвина. Состояла скульптура из  двух
приплюснутых комков,  покрытых  тончайшими,  острыми  кристаллами  изморози,
образующими филигранный узор. Изображение покоилось на волнистой поверхности
- возможно,  представлявшей  некий  невообразимо  холодный  океан.  С  одной
стороны над поверхностью этого океана выступал еще один,  совсем  маленький,
комок, который вполне мог бы изображать локоть.
   - Обратите внимание, их здесь двое, - сказала шейпер-ученая.  -  Уверена,
что прочие подробности происходящего тактично скрыты под водой. Точнее,  под
этой жидкостью.
   - Они не очень похожи друг на друга, - возразил Линдсей. - Скорее уж один
поедает другого. Если они вообще живые.
   - А я что говорил? - проскрежетал Зигмунд Фецко.
   Регент из механистов, намного старше  всех  шестерых,  возлежал  в  своем
кресле, совершенно измученный. Слова он выговаривал с  огромным  трудом,  их
буквально выжимал из его  груди  дыхательный  корсет,  скрытый  под  тяжелым
пиджаком.
   - На втором, - продолжал он, - какие-то  впадины.  Скорлупа  вдавливается
внутрь, это его высасывают.
   Кто-то из детей Феттерлингов вбежал  в  комнату  в  погоне  за  убегающим
волчком. Феттерлинг взглядом попросил  Невилла  Понпьянскула  сменить  тему.
Ребенок убежал.
   - В самом деле, замечательный брак, -  сказал  Понпьянскул.  -  Изящество
Мавридесов плюс  решительность  Феттерлингов...  Кто  может  устоять  против
такого   сочетания?   Кстати,   по-моему,   Михаила   Фетгерлинг    выглядит
многообещающе. Какая у нее пропорция?
   Такие вещи Феттерлинг знал назубок:
   - Шестьдесят от Феттерлингов, тридцать от Мавридесов и десять  от  Гарца,
по  обмену.  Но  я  присмотрел,  чтобы  гены  Гарца  были  близки  к  ранним
феттерлинговским. Никаких нам этих новых Гарца! Пока не выдержат проверки на
прочность.
   - Молодая Аделаида Гарца - просто  восхитительна,  -  возразила  Маргарет
Джулиано. - Одна из лучших моих студенток. Сверхспособные  просто  удивляют,
регент. Настоящий квантовый скачок!
   Она огладила изящными,  в  мелких  морщинках,  руками  лацканы  усыпанной
медалями мантии.
   -  В  самом  деле?  -  спросил  Росс.  -   Я   некогда   был   женат   на
Аделаиде-старшей.
   - Что же случилось с Аделаидой? - осведомился Понпьянскул.
   - Увяла, - пожал плечами Росс.
   По комнате точно пробежал холодок. Линдсей решил сменить тему.
   - Мы хотим пристроить еще одну веранду. Эта нужна Hope под кабинет.
   - Ей нужно так много места? - спросил Понпьянскул.
   - Работа такая, - кивнул  Линдсей.  -  А  здесь  -  самый  лучший  район.
Уэйкфилдовский Дзайбацу проверил его  на  подслушивающую  аппаратуру.  Иначе
пришлось бы вызывать техников и переворачивать все вверх дном...
   - Строим в кредит? - спросил Росс.
   - Конечно, - улыбнулся Линдсей.
   - Теперь в ГТ все и все делают в кредит, - сказал Росс. -  Не  понимаю  я
этого.
   - Ну, конечно, - сказал Феттерлинг. - Ты-то, Росс, за восемь десятков лет
ничего в своей берлоге не поменял. В этих крысиных норах, что на  осевой,  и
повернуться негде. Вот мы, Феттерлинги...  Жених  только  что  доставил  нам
проект и спецификации нового комплекса пузырей.
   - Хлипкое дерьмо... - хмыкнул Росс. - Нет, в ГТ все одно  теперь  слишком
тесно. Слишком много этих "молодых акул". Дела, конечно,  выглядят  неплохо,
но - нутром чую - назревает крах. Если что, я сматываю удочки и  отправляюсь
к кометчикам. А то давненько мне не приходилось пытать удачу.
   Понпьянскул глянул Линдсею, всеми морщинками век выразив  снисходительное
пренебрежение к непрестанному хвастовству Росса своей удачей. Лет сто  назад
Россу крупно повезло с шахтами, и до сих пор он никому не позволяет об  этом
забыть. Других постоянно подзуживает, а сам рискует разве  что  в  выборе  и
ношении этих своих странноватых жилетов...
   - У меня есть кандидат в лигу,  -  сказал  Феттерлинг.  -  Благовоспитан,
учтив. Карл Зенер.
   - Этот драматург? - осведомилась Маргарет Джулиано. -  Мне  его  вещи  не
нравятся.
   - Иными словами, он  не  за  разрядку,  -  пояснил  Феттерлинг.  -  И  не
гармонирует с твоим пацифизмом. Мавридес! Вы, несомненно, его знаете.
   - Знаком, - отвечал Линдсей.
   -  Зенер  -  фашист,  -  сказал  Понпьянскул.  Новый  предмет   разговора
прямо-таки гальванизировал престарелого доктора;  он  живо  подался  вперед,
скрестив перед собою руки. - Он -  ч