чиво  накапливала  слюну  между
языком и небом, пока не образовывался достаточный заряд. Потом изгибала шею,
надувала щеки и  выпускала  слюну.  Когда  слюна  просто  падала  на  бетон,
близнецы не обращали внимания на бомбардировку, но когда Джейни  попадала  в
цель, начиналась восхитительная, полная писков суматоха. Девочки не смотрели
вверх, но начинали с криками бегать по двору.
   Потом наступила очередь другой игры. В  теплые  дни  близнецы  сбрасывали
свои комбинезоны так быстро, что глаз не успевал заметить. Одно мгновение  -
они благопристойны, как священник, следующее - и они,  голые,  в  пятнадцати
футах от груды сброшенного платья. И  сразу  с  писком  и  воплями  кидались
назад, натягивали одежду, бросая восхищенные и испуганные взгляды на  подвал
дома. Джейни обнаружила, что,  слегка  сосредоточившись,  может  передвинуть
комбинезоны  -  конечно,  если  они   не   на   девочках.   Она   настойчиво
тренировалась, лежа на подоконнике, подложив под грудь подушку, прищурив  от
усилий глаза. Сначала одежда оставалась лежать и только чуть шевелилась, как
будто  от  легкого  сквозняка.  Но  вскоре   Джейни   научилась   перемещать
комбинезоны, и они ползли по бетону, как  жирные  крабы.  Замечательно  было
смотреть, как переполошились девочки,  когда  это  случилось,  и  шум  стоял
восхитительный. После этого  близнецы  стали  осторожней,  и  Джейни  иногда
приходилось лежать минут сорок, дожидаясь возможности. Но даже и  тогда  она
сдерживалась, а девочки, одна в комбинезоне, вторая  голая,  кружили  вокруг
второго комбинезона, как котята, играющие с жуком.  И  тут  Джейни  начинала
действовать, комбинезон взлетал, близнецы прыгали; иногда им удавалось сразу
поймать его, но иногда приходилось  бегать,  пока  их  маленькие  легкие  не
начинали пыхтеть, как игрушечный паровой двигатель.
   Джейни узнала, почему они  так  опасались  подвальной  двери.  Вскоре  ей
удалось  не  просто  передвигать  комбинезоны,  но  и  поднимать   их.   Она
сдерживалась, дожидаясь, пока близнецы  утратят  бдительность.  Наконец  они
сбросили одежду, отбежали, потом вернулись,  словно  бросая  ей  вызов.  Она
продолжала ждать, пока оба комбинезона не оказались  вместе,  как  маленькая
розово-белая горка. И тут она ударила. Комбинезоны поднялись в воздух  и  по
вертикали устремились  к  подоконнику  окна  первого  этажа.  Так  как  двор
располагался чуть ниже уровня улицы, одежда  оказалась  на  высоте  в  шесть
футов,  и  девочкам  было  никак  не  достать  ее.  Тут  Джейни  и  оставила
комбинезоны.
   Одна  из  девочек  убежала  в  центр  двора   и   принялась   возбужденно
подпрыгивать, выгибая шею, чтобы разглядеть комбинезоны. Вторая  направилась
к стене под окном, вытянула, как могла, руки, цеплялась за  кирпичи  гораздо
ниже цели. Потом они подбежали друг к другу и  тревожно  защебетали.  Спустя
какое-то время снова попытались  вдвоем  подняться  по  стене.  И  все  чаще
бросали испуганные взгляды на  дверь  подвала,  все  меньше  и  меньше  было
удовольствия в их писке.
   Наконец они скорчились как можно дальше от двери,  обняли  друг  друга  и
тупо смотрели. Постепенно они затихли и молчали, два комочка ужаса.
   Джейни, восхищенно ждавшей, казалось, что прошли часы..,  недели,  прежде
чем она услышала стук и увидела, как открывается дверь. Вышел  дворник,  как
всегда чуть навеселе. Джейни  видела  красные  мешки  под  его  бело-желтыми
глазами.
   - Бонни! - взревел он. - Винни! Вы опять? - Вышел во двор и осмотрелся. -
Вы только поглядите на себя! Где ваша одежда?  -  Он  наклонился,  подхватил
девочек - каждую одной из своих больших рук. Крепко держал, так  что  пальцы
их ног едва касались цемента двора, а маленькие острые локти устремлялись  в
небо. Повернулся раз, два,  осматриваясь;  наконец  заметил  комбинезоны  на
подоконнике. - Как вы это сделали? - спросил он. -  Выбросили  свою  дорогую
одежду? Я вас выпорю!
   Он опустился на одно колено и уложил на него маленькие тельца.  Возможно,
он сложил руку так, чтобы было больше шума,  чем  гнева,  но  шум  получился
впечатляющий. Джейни захихикала.
   Дворник четырежды шлепнул каждую девочку, потом поставил их на ноги.  Они
стояли молча, прижав руки к попкам, и смотрели, как он  подходит  к  окну  и
снимает комбинезоны. Бросив одежду к их ногам, дворник погрозил им пальцем.
   - Еще раз поймаю вас и попрошу прийти мистера Мил-тона, кондуктора. Он  у
вас проделает в ушах дыры. Понятно? - взревел он. Девочки съежились, глаза у
них округлились. Дворник ушел в подвал, захлопнув за собой дверь.
   Близнецы медленно забрались в комбинезоны. Потом пошли  в  тень  стены  и
сели, прижимаясь спиной. Пошептались. И в этот день у Джейни больше не  было
забав.

***

   По другую сторону улицы  от  дома  Джейни  находился  парк.  В  нем  была
площадка для оркестра, ручей,  вылинявший  павлин  в  проволочной  клетке  и
небольшая, но густая рощица карликовых дубов. А  в  рощице  скрытая  полоска
земли, известная только Джейни и нескольким тысячам молодых  людей,  которые
пользовались ею по ночам. Но так как  Джейни  никогда  не  бывала  здесь  по
ночам, она считала себя открывательницей и владелицей этого клочка земли.
   Дня через четыре после случая с шлепаньем она вспомнила  об  этом  месте.
Без близнецов ей было скучно: больше они ничего интересного не делали. Мама,
закрыв дочь в комнате, ушла куда-то на ланч. (Один из ее поклонников,  когда
она так сделала,  как-то  спросил:  "А  как  же  ребенок?  Вдруг  пожар  или
что-нибудь?". - "Как же, жди", - с  сожалением  ответила  Вайма.)  Дверь  ее
комнаты закрывалась снаружи крючком. Джейни подошла к двери и посмотрела  на
соответствующее место внутри. Услышала, как поднялся и упал крючок.  Девочка
открыла дверь, вышла в коридор и направилась к лифту.  Когда  лифт  подошел,
она вошла в него и нажала кнопки третьего,  второго  и  первого  этажей.  На
каждом этаже  лифт  останавливался,  дверь  открывалась,  закрывалась,  лифт
спускался, снова останавливался, открывалась дверь... Джейни это  забавляло:
ведь так глупо. Внизу она снова нажала все кнопки и вышла. Глупый лифт пошел
вверх. Джейни с сожалением засмеялась и вышла на улицу.
   Осторожно перешла ее, глядя в обе стороны. Но оказавшись в  роще,  повела
себя  гораздо  менее  благовоспитанно.   Взобралась   по   ветвям   дуба   и
многочисленным развилкам к ветке, которая нависала над ее  тайным  убежищем.
Ей показалось, что она заметила движение в кустах, но она не  была  уверена.
Джейни свесилась с ветки, принялась перебирать руками, пока ветка не  начала
сгибаться, подождала, пока она перестала раскачиваться, и выпустила.
   Обычно до почвы она пролетала восемь дюймов. В то же мгновение,  как  она
разжала пальцы, что-то подхватило и сильно дернуло назад ее ноги.  И  Джейни
ударилась о землю животом. В это время руки ее были  прижаты  к  животу.  От
удара она перевернулась и втиснула собственный кулак в солнечное  сплетение.
И на невероятно долгое время превратилась в клубок сплошной боли. Долго  она
сражалась с болью, пока наконец воздух не устремился снова в  легкие,  вышел
через ноздри, но вторично вдохнуть она снова  не  смогла.  Долго  мучительно
кашляла и хрипела, пока боль не начала отступать.
   Джейни сумела приподняться на локте.  Выплюнула  грязь  и  пыль.  Открыла
глаза и увидела всего в нескольких  дюймах  сидящую  на  корточках  одну  из
девочек-близнецов.
   - Хо-хо! - сказала девочка, схватила ее за  руку  и  сильно  потянула.  И
Джейни снова упала лицом вниз.  Она  рефлекторно  подогнула  колени.  Сильно
ударилась крестцом. Успела оглянуться через плечо  и  бросилась  в  сторону,
увидев вторую девочку с планкой от бочки в руках.
   - Хи-хи, - сказала вторая близняшка. Джейни сделала то же, что сделала  с
болезненным черноглазым человеком на приеме с коктейлями.
   - Ииип, - сказала близняшка и исчезла, унеслась, как вылетает из  пальцев
стиснутое яблочное семечко. Планка от бочки со стуком упала на спрессованную
землю. Джейни подхватила ее, размахнулась и опустила на голову той  девочки,
которая дернула ее за ноги. Но планка ударилась в землю: перед Джейни никого
не было.
   Джейни заплакала и с трудом встала.  Она  была  одна  в  темном  убежище.
Повернулась в одну сторону, в другую. Никого. Ничего.
   Что-то плюхнулось ей прямо в волосы. Она схватилась рукой. Мокро. Подняла
голову, и в этот момент плюнула вторая близняшка. Плевок попал в лоб.
   - Хо-хо, - сказала одна.
   - Хи-хи, - подхватила вторая.
   Джейни вздернула верхнюю губу, обнажив зубы точно как ее  мать.  В  руках
она по-прежнему держала планку. И изо всех сил бросила  ее  вверх.  Одна  из
девочек даже не шевельнулась. Вторая исчезла.
   - Хо-хо. - Вот она, сидит на другой ветке. Обе широко улыбаются.
   Джейни  швырнула  в  них  комок  ненависти,  о  какой  раньше   даже   не
подозревала.
   - Уууп, - сказала одна. Вторая сказала:
   - Ииип. - И обе исчезли.
   Стиснув зубы, Джейни ухватилась за ветку и вскарабкалась на дерево.
   - Хо-хо.
   Очень  далеко.  Джейни  оглянулась,  посмотрела  вниз  и  вверх.   Что-то
заставило ее посмотреть через улицу.
   На стене двора сидели две маленькие фигурки,  похожие  на  горгулий.  Они
помахали руками и исчезли.
   Джейни долго сидела на дереве и смотрела на стену. Потом  перебралась  на
развилку, где могла сидеть, прижавшись спиной к стволу. Расстегнула пуговицу
на кармане и достала носовой платок. Смочила его  слюной  и  начала  стирать
грязь с лица.
   "Им всего три года, - сказала она  себе  с  поразительной  высоты  своего
возраста. Потом:
   - Они знали, кто это делал, кто передвигал их комбинезоны".
   И вслух, восхищенно:
   - Хо-хо... - В ней не осталось гнева. Четыре дня назад близнецы не  могли
даже дотянуться до подоконника в шести футах. Не  могли  уйти  от  порки.  А
теперь только посмотрите.
   Джейни спустилась с дерева и осторожно перешла  улицу.  В  вестибюле  она
вытянулась и нажала сверкающую медную кнопку с надписью  "дворник".  Ожидая,
она переступала по плиткам пола.
   - Кто нажал? Ты нажала? - Голос его заполнил весь мир.
   Она остановилась перед  ним  и  поджала  губы,  как  делала  мама,  когда
говорила по телефону и у нее становился мурлыкающий голос.
   - Мистер Виддкомб, мама сказала, что я могу поиграть с вашими  маленькими
девочками.
   - Она так сказала? Ну, что ж. - Дворник снял свою круглую шляпу и  ударил
ею о ладонь. - Ну. Очень хорошо.., малышка, - строго добавил он.  -  А  твоя
мама дома?
   - О, да, - ответила Джейни, буквально светясь искренностью.
   - Подожди здесь, - сказал он и застучал по ступеням подвальной лестницы.
   На этот раз ей пришлось ждать более десяти минут.  Вернулся  запыхавшийся
дворник с близнецами. Девочки выглядели очень серьезными.
   - Не позволяй им озорничать. И  смотри,  чтобы  они  не  раздевались.  Им
одежда нравится не больше, чем обезьяне в джунглях.  Ну,  дети,  дайте  руки
девочке.
   Близнецы осторожно подошли. Джейни взяла их за руки. Они  смотрели  ей  в
лицо. Она пошла к лифту, они за ней. Дворник улыбался им вслед.

***

   В этот день вся жизнь Джейни изменилась. Наступило время  принадлежности,
единства, общих мыслей. Для  своего  возраста  Джейни  обладала  удивительно
обширным словарем, но не произносила ни слова.  Близнецы  еще  не  научились
говорить. Их писки и щебет были побочным  средством,  сопровождавшим  совсем
другой способ общения.
   Джейни усвоила этот способ,  неожиданно  открыла  его  для  себя,  быстро
овладела им.
   Мать ненавидела и боялась ее. Отец оставался далеким сердитым  существом,
которое всегда либо кричало на мать, либо  замыкалось  в  себе.  С  девочкой
никто никогда не разговаривал.
   Но  здесь  она  обнаружила   способ   разговаривать,   подробно,   бегло,
захватывающе и при этом беззвучно, только со смехом. Девочки обычно молчали.
Неожиданно  садились  и  начинали  листать  красивые  книги  Джейни.   Потом
неожиданно хватали кукол. Джейни показала им, как достать шоколад из коробки
в другой комнате,  не  заходя  туда,  как  бросать  к  потолку  подушку,  не
притрагиваясь к ней. Девочкам это понравилось, хотя больше всего их поразили
набор красок и мольберт.
   То, что они обрели, навсегда их связало; теперь все всегда будет для  них
ново и никогда не повторится.
   День пролетел быстро и легко, как  стремительная  чайка.  Когда  хлопнула
дверь и послышался голос Ваймы, близнецы еще были у Джейни.
   - Ладно, ладно, заходи, выпьем, зачем стоять здесь всю ночь? - Мама сняла
шляпу, и волосы упали ей на плечо. Мужчина грубо схватил ее, прижал к себе и
впился ей в лицо. Она завопила:
   - Ты спятил! - И тут увидела трех девочек. - Боже милостивый,  -  сказала
она, - да она всю квартиру заполнила ниггерами.
   - Они идут домой, - решительно ответила Джейни. - Сейчас отведу их.
   - Честно, Пит, - повернулась мама к мужчине, - это в первый  раз.  Поверь
мне, Пит. Как ты думаешь, в каком месте я живу? Мне не нравится твой взгляд.
Убирайтесь отсюда! - закричала она.  -  Честно,  Пит,  помоги  мне.  Никогда
раньше...
   Джейни вышла в коридор и пошла к лифту. Посмотрела на Бонни  и  Бинни.  У
них округлились глаза. У Джейни во рту  пересохло,  и  от  смущения  затекли
ноги. Она посадила  близнецов  в  лифт  и  нажала  нижнюю  кнопку.  Даже  не
попрощалась.
   Потом медленно вернулась в квартиру и закрыла за собой дверь. Мать встала
с колен мужчины и прошла по комнате. Зубы  ее  сверкали,  а  подбородок  был
мокрый. Она подняла когти - не руку, не кулак, а красные острые когти.
   Что-то произошло у Джейни внутри.  Что-то  похожее  на  скрип  зубов,  но
гораздо глубже. Она шла, не останавливаясь. Заложила руки за спину и задрала
подбородок, чтобы смотреть матери в глаза.
   Вайма замолкла.  Она  нависла  над  пятилетней  девочкой,  вытянув  руки,
нависла, свернулась, волна с кровавой пеной, готовая обрушиться.
   Джейни прошла мимо нее в свою комнату  и  негромко  закрыла  дверь.  Руки
Вайны странно, словно обладая собственной  волей,  дернулись  за  ней.  Мама
постепенно овладела своими руками, восстановила  равновесие  тела  и  обрела
голос. За ней стучал зубами о стакан мужчина.
   Вайма повернулась и направилась к нему, держась за мебель.
   - Боже, - прошептала она, - от нее у меня мурашки по телу...
   Мужчина сказал:
   - Что-то у тебя тут неладно.

***

   Джейни  лежала  на  кровати  неподвижно  и   безжизненно,   как   круглая
зубочистка. Ничего не входило,  ничего  не  выходило.  Каким-то  образом  ей
удалось найти поверхность,  которая  все  тянется,  и  пока  она  продолжает
тянуться, ничего с ней не случится.
   "Но если что-то случится, - послышался шепот, - ты сломаешься".
   "Но если я не сломаюсь, ничего не случится", - ответила она.
   "Но если что-то... ".
   Тянулись темные часы.
   Дверь приоткрылась, в нее пробился свет.
   - Он ушел. Девочка, у меня есть к тебе дело. Вставай! -  Задев  купальным
халатом за косяк, Вайма повернулась и вышла.
   Джейни отбросила одеяло и  спустила  ноги  с  кровати.  Сама  не  понимая
почему, она начала одеваться. Надела красивое клетчатое  платье  и  туфли  с
двумя пряжками, вязаные штанишки и фартук с кроликами. На чулках у нее  тоже
кролики, и на свитере пуговицы похожи на пушистые кроличьи хвосты.
   Вайма сидела на диване и била и била по нему кулаком.
   - Ты помешала мне празд... - сказала она и отпила из квадратного стакана,
- ..новать, поэтому должна знать, что я праздную. Ты  знаешь,  у  меня  были
большие неприятности, и я  не  знала,  как  с  ними  справиться.  А  теперь,
маленькая девочка Большие Уши, я тебе говорю, что  у  меня  все  в  порядке.
Большой Рот. Острячка. С твоим отцом я могла справиться,  но  что  мне  было
делать с тобой и с твоим большим ртом, когда отец вернется? Вот в  чем  была
моя беда. Ну так вот, все это позади, он не вернется,  фрицы  все  для  меня
устроили. - Она помахала желтым листком. - Умная девочка  знает,  что  такое
телеграмма, а в телеграмме говорится: "С прискорбием..,  извещаем,  что  ваш
муж...". Твоего отца застрелили, вот о чем с прискорбием извещают, и  отныне
все остается между тобой и мной. Я буду делать, что хочу, и  ты  делай,  что
хочешь, но не суй нос в мои дела.
   Справедливо?
   Она повернулась, ожидая ответа, но  Джейни  не  было.  Вайма  знала,  что
искать бесполезно, но что-то заставило ее  подойти  к  коридорному  шкафу  и
посмотреть на верхнюю  полку.  Там  не  было  ничего,  кроме  рождественских
украшений, к которым не притрагивались уже три года.
   Она стояла посредине гостиной, не зная, куда направиться. Прошептала:
   - Джейни?
   Прижала руки к лицу и подняла волосы. Все поворачивалась,  поворачивалась
и спрашивала:
   - Что это со мной такое?

***

   Продд обычно говорил:
   - С фермой дела обстоят так: есть рынок - есть деньги, нет рынка  -  есть
по крайней мере еда. - На самом деле этот принцип вряд ли был применим к его
ферме, потому что Продд почти ничего не продавал. До города далеко, и что  с
того, что у бороны выпал зуб. - Остальные все  равно  есть,  -  Два  выпали,
восемь, двенадцать? - Возьмем другую. Никогда сюда не проложат  дорогу.  Все
проходит мимо. - Даже война прошла  мимо.  Продд  уже  вышел  из  призывного
возраста, а Лоун... Шериф приехал однажды, поглядел, как слабоумный работает
на Продда, и ему хватило одного взгляда.
   В молодости у Продда была маленькая ферма; женившись, он начал  делать  к
ней  пристройку  -  небольшую,  всего   одну   комнату.   Эта   комната   не
использовалась. В этой комнате спал Лоун,  но  она  предназначалась  не  для
этого.
   Лоун  ощутил  перемену  раньше  всех,  раньше  даже,  чем  миссис  Продд.
Изменилась природа ее молчания. Молчание, полное гордости. Лоун  ощутил  эту
перемену, как ощущает ее человек, который гордился своими драгоценностями  и
вдруг начинает гордиться зеленым ростком. Но Лоун ничего не сказал и  ничего
не заключил; он просто знал.
   Он продолжал работать, как раньше. Работал он хорошо;
   Продд обычно говорил: "Можно подумать, парень до несчастного  случая  был
фермером". Он не знал, что его стиль ведения хозяйства был открыт для Лоуна,
как вода из насоса. Да и все остальное, что требовалось Лоуну.
   Поэтому когда Продд пришел на южный луг, где Лоун без  устали  размахивал
косой, он уже знал, что  собирается  сказать  фермер.  На  мгновение  поймав
взгляд Продда своими странными тревожащими глазами, он  ронял,  что  фермеру
трудно сказать это.
   Лоуну легко было понимать смысл, но трудно давались  тонкости  выражения.
Он перестал косить, отошел на опушку леса и вонзил косу  в  трухлявый  пень.
Это дало ему время отрепетировать свою речь, хотя язык его по-прежнему, даже
после восьми лет на ферме, работал с трудом.
   Продд медленно шел за ним. Он тоже готовился.
   Неожиданно Лоун нашел слова.
   - Думал, - сказал он.
   Продд ждал, радуясь отсрочке. Лоун сказал:
   - Я должен уходить. - Не совсем то, что нужно. - Уходить один, -  добавил
он, наблюдая. Так гораздо лучше.
   - Лоун. Почему?
   Лоун посмотрел на него: "Потому что ты этого хочешь".
   - Тебе здесь не нравится? - спросил Продд, совсем не желая это сказать.
   - Нравится. - В сознании Продда он уловил: "Неужели он  знает?""  сам  же
ответил: "Конечно, знаю". Но Продд  этого  не  мог  слышать.  Лоун  медленно
сказал:
   - Самое время уходить.
   - Ну. - Продд пнул камень. Отвернулся, посмотрел на  дом.  Теперь  он  не
видел Лоуна, и у  него  получилось  легче.  -  Когда  мы  здесь  поселились,
построили комнату Джека, твою комнату, ту, в которой ты спишь. Мы назвали ее
комнатой Джека. Знаешь, почему? Знаешь, кто  такой  Джек?  "Да",  -  подумал
Лоун. Но ничего не сказал.
   - Ну, раз уж ты сам решил уходить.., теперь тебе все равно.  Джек  -  это
наш сын. - Продд стиснул руки. - Наверно, забавно звучит. Мы так были в  нем
уверены, построили эту комнату на деньги от продажи с