слова, поступки было невозможно  предугадать.
И главное - они знали  какую-то  цель,  о  которой  не  имел  и  понятия
инквизитор-аналитик, и его это страшно злило.
   Святые Материалисты не устраивали многих. Формально они обладали лишь
духовной властью и не могли вмешиваться в государственные дела. Время от
времени их влияние пытались ограничить, их пытались  свергнуть,  на  них
покушались. С таким же успехом можно долбить ногой кирпичную стенку. Они
были незыблемы.
   В  прихожей,  ведущей  в  кабинет  Святого  Материалиста,  красовался
транспарант с цитатой из  Великого  гражданина  Ларошфуко:  "Как  только
дурак похвалит нас, он уже не кажется нам так глуп".
   Как  и  все  здесь,  это   высказывание   было   какое-то   ернически
двусмысленное.
   Святой Материалист сидел на диване, лаская свой под  бородок  длинным
ярко-красным пером птицы Гулл, водившейся на юге. Он  зевал,  перед  ним
был высокий кубок, в нем пылал синим пламенем какой-то напиток.
   - Здравствуй, Великий Гражданин, - произнес инк визитор-аналитик.
   - Здравствуй, пожиратель слухов, - усмехнулся  Святой  Материалист  -
высокий ростом, когда-то красивый,  а  теперь  постаревший,  морщинистый
человек. Его голубые глаза были цепкими, и в них птицами в клетке бились
смешинки.
   Ирония, обидные ярлыки, словесные подначки - таков был стиль  Святого
Материалиста, и обижаться на это было примерно то  же,  что  злиться  на
град или извержение вулкана.
   - На, поешь.  Труды  утомили  тебя,  -  Святой  Материалист  протянул
Блишону персик и улыбнулся - почти добро.
   Инквизитор-аналитик  с  трудом  попытался  придать  лицу  благодарное
выражение, но собеседник отмахнулся и небрежно произнес:
   - Не старайся. Ты же ненавидишь персики. Я дал тебе его в знак  того,
чтобы ты быстрее изложил все и выбросил его на выходе. Чтобы  он  больше
не терзал твои ноздри.
   Блишон кивнул. Он действительно ненавидел персики, но не представлял,
как об этом стало известно Святому Материалисту, поскольку скрывал  свои
привычки так же старательно, как и мысли.
   - Внестатистический выброс  аномалий  в  последние  дни,  -  произнес
инквизитор-аналитик.
   - Я уже слышал это. Дальше.
   - Вот выкладки...
   - Оставь их на столе. Продолжай.
   - Похоже, появились носители.
   - Люди?
   -  Пока  знаю  об  одном  человеке.  Неизвестный  в  странной  одежде
объявился в лавке гражданина Грюшона, частного торговца... Он возник  из
ниоткуда.
   - Из ниоткуда, - задумчиво  произнес  Святой  Материалист,  покусывая
перо птицы.
   - В  то  же  время  в  Париже  видели  двоих  людей  странного  вида.
Чернокожий, нездорово тучный негр...
   - Негр? - удивился Святой Материалист.
   - Именно... Один из городских клошаров распространяет слухи, что  эти
двое появились в Парижском Булонском парке.
   - Тоже ниоткуда?
   - Да.
   - Столько жертв галлюцинаций?
   -   Это   не   были   галлюцинации.   Это   было   на   самом   деле.
Инквизитор-аналитик встал и припал перед Святым  Материалистом  на  одно
колено.
   - Отпусти мне грехи, Великий Гражданин. Я грешен в словах и мыслях, -
попросил инквизитор-аналитик.
   Святой Материалист насмешливо посмотрел на него. Встал, взял  в  углу
полуметровый штырь с несколькими шестеренками на  конце  из  нержавеющей
стали. Вернувшись к коленопреклоненному Блишону, он  коснулся  палкой  с
шестеренкой его головы, произнося:
   - Я отпускаю тебе этот грех!
   Он бесцеремонно, как ненужную железяку, отбросил "скипетр" и вернулся
на диван.
   - Самый большой грех - это грех умолчания  по  отношению  ко  мне,  -
произнес вкрадчиво он.  -  Расскажи  все,  что  тебе  известно  об  этих
еретиках.
   - Возможно, они пришли оттуда. Из за границ Большой Сферы.
   - Я отпущу тебе и этот грех. Где они сейчас?
   - Удалось схватить только одного.
   - И где же он  сейчас?  -  в  спокойном  голосе  Великого  Гражданина
скользнули нотки нетерпения.
   - Его приговорили к отсечению головы.
   - Я хочу его видеть.
   -  Поздно,  -  произнес,  тупя   взор,   инквизитор-анали   тик.   И,
натолкнувшись на жесткий взор хозяина, произнес поспешно:
   - Но мы найдем остальных...
 
*** 
 
   В узкую бойницу окна, забранного решеткой, Сомов больше  не  смотрел.
Да  и  вообще  не  вставал  со  своего  неудобного   деревянного   ложа,
напоминавшего старинные арестантские  нары.  Он  впал  в  оцепенение.  В
голове была какая-то сумятица из  маловразумительных  мыслей.  Никак  не
верилось, что деревянная конструкция с железным ножом создана для  того,
чтобы вскоре  с  щелканьем  отсечь  голову.  Его,  госпитальера  Сомова,
голову! Когда он пытался осмыслить этот факт, то подкатывала  тошнота  и
внутри образовывалась пустота, в которую валились все эмоции.
   - Эй, еретик! Кончай ночевать! Пришла пора  приготовиться  к  вечному
сну...
   Эти слова вывели Сомова из состояния транса.
   - А разве  перед  казнью  сюда  не  придет  духовный  пастырь,  чтобы
благословить меня на смерть? - спросил  Со  мов,  поднимаясь  со  своего
деревянного ложа.
   - И не надейся! - ухмыльнулся тюремщик. - Все, что тебе положено,  ты
уже получил. Ну, может быть, кроме еще одной бутыли вина...
   - Да?
   - Вот, - кивнул тюремщик,  неуверенно  демонстрируя,  с  надеждой  во
взоре, еще  одну  плетеную  бутыль.  -  Вообще,  я  всегда  считал,  что
надираться перед смертью просто неприлично.
   - Правильно, - кивнул госпитальер.
   - А ты держишься молодцом. Я пью за тебя, -  он  с  хлопком  выдернул
пробку и приложился к горлышку. - Будь готов через полчаса. Если  бы  ты
не был еретиком, может, мы подружились бы.
   - Непременно, - скривился госпитальер.
   В его руке лежала приорская "раковина". Ее не стали отнимать,  приняв
за сущую безделицу. Но, похоже, "раковина" не могла сейчас ничем  помочь
ему. Действие ее  избирательно  и  таинственно.  Черный  шаман,  который
мечтал о вещах приоров, как о ключе  к  безграничной  власти,  ошибался.
Если  бы  он  был  прав,  Сомов  сейчас  не   сидел   бы   и   не   ждал
дисциплинированно, когда его голова покатится в корзину.  Но  "раковина"
жила. От нее разливалось тепло, и через нее  слышался  какой-то  зов.  И
приходило понимание, что где-то на этой планете должен быть  центр  сил,
типа того, что на Мечте Боливара использовал  Магистр,  чтобы  прорубить
проход в пространстве, но только более значительный.
   Тюремщик распахнул дверь,  сжимая  вожделенную  бутылку,  сделал  шаг
вперед из камеры.
   И влетел обратно, устроившись на полу.  Ему  хорошенько  засветили  в
лоб. Он попытался подняться, но тот, кто  ворвался  в  камеру,  небрежно
ударил его ребром ладони,  а  затем,  критически  оглядев  госпитальера,
велел:
   - Собирай вещички.
   Госпитальер  смотрел  на  пришельца  без  всякого  удивления.  Как-то
получилось, что все чувства у него кончились во время ожидания. Он пожал
плечами, поднялся, нагнулся над тюремщиком, убедился, что тот  дышит,  и
отправился следом за другом.
   У лестницы, ведущей из тюремного полуподвала,  Со  мов  споткнулся  о
распростертое тело еще одного  из  тюремщиков.  Другой  охранник  мычал,
пытаясь приподняться, но Филатов милосердно лишил его сознания.
   Они поднялись на первый этаж, вышли  в  длинный,  пропахший  какой-то
химией коридор.
   - Побег! - Просипел жандарм.
   Точнее, жандармов было два. Рука одного лежала на  большом  уродливом
автомате с дисковым магазином. Второй выхватил шпагу.  Филатов  замедлил
шаг... Полетели  все  в  разные  стороны  -  жандармы,  шпага,  автомат.
Впрочем, автомат Филатов подхватил, а шпагу протянул Сомову:
   - Пригодится. Мясо коптить.
   Разведчик вытащил из  кармана  жандарма  ключи  и  открыл  решетчатую
дверь.
   Они оказались во дворике, примыкавшем к тюрьме. Двое жандармов стояли
и жевали табак - меланхолично и грустно.
   "Только бы не подавились, бедняги", - подумал Со мов, видя,  как  его
друг как кегли сшибает с ног жандар мов. Те были ребята здоровые, но для
деревенских  увальней  лучший  боец  отряда   силового   противодействия
"Богатырь" был сродни стихийному бедствию. Они грохнулись на мостовую, а
разведчик толкнул госпитальера к полицейскому автомобилю.
   - Туда!
   Плюхнувшись на сиденье, Сомов воскликнул:
   - Ты сможешь управиться с этим монстром?
   - Еще как! - Филатов со скрипом повернул длинный рычаг, выжал педаль,
раздался хлопок - Сомов вздрогнул, как от выстрела, но  понял,  что  это
всего лишь выхлоп.
   А сзади  слышались  крики  и  топот.  В  двери  появился  охранник  с
револьвером.
   - Но, родимая! - прикрикнул разведчик, и машина сорвалась с места.
   Почти не глядя, не выпуская рулевого колеса, Филатов дал  очередь,  и
охранники спрятались за  дверью.  Похоже,  никому  из  них  не  хотелось
умирать героями.
   Машина тряслась по мостовой, как телега. Шины у нее были на  редкость
дрянные. То же касалось и движка, и дверей,  и  рессор,  и  салона.  Вся
машина  была  плодом  самой  незамысловатой  инженерной   мысли.   Мотор
неустанно чихал и норовил заглохнуть. Рессоры скрипели так пронзительно,
будто их  пытали  инквизиторы.  Рычаг  переключения  передач  все  время
выбивало. А когда машину тряхнуло особенно сильно, из  кожаного  сиденья
рядом с госпитальером выскочила  острая  пружина.  Появись  она  немного
правее, и к реву двигателя прибавился бы рев подраненной в нежное  место
жертвы.
   Тут зашипела рация, занимавшая половину заднего сиденья.
   -  Всем  стражам!  Побег  из  тюрьмы  Сен-Мара!  Всем  стражам!  Двое
беглецов... Приметы... Похищена полицейская машина номер 867.
   - Это про нас, - кивнул Филатов и свернул на узкую улочку.
   Он заранее просчитал все возможные маршруты  отхода  и  теперь  молил
Бога, чтобы оказался прав в своих выкладках.
   - Давай, железяка, - наддал он на газ еще больше...
 
*** 
 
   - Дурное место, - твердил Черный шаман. - Отвратительное место!
   Магистр будто и не слышал его слов, продолжая  что-то  сосредоточенно
вычислять в голове, держа в левой руке снятый  с  цепи  Талисман  Демона
Пта.
   Они устроились на привал в  заброшенном  поселке  у  самого  подножия
горной гряды. Дальнейший  путь  обещал  быть  труднее,  но  Магистр  был
уверен, что преодолеет его. Это ведь его путь, и по нему суждено  пройти
до конца.
   Черный шаман облазил полуразрушенные строения поселка,  будто  собака
вынюхивающая чужие следы.
   - Плохое место, - продолжал он.  -  Сила!  Чужая  Сила  здесь!  Очень
плохое место!
   - Умерь свой пыл, - велел Домен, тоже ощущавший  уколы  беспокойства,
но не такие сильные, чтобы впадать в  панику.  Но  место  действительное
было необычным. Ощущение присутствия Сил по мере  продвижения  на  север
возрастало. Так что ничего удивительного.
   - Я чую, чую, чую! - как  заведенный  твердил  Черный  шаман.  -  Это
враги! Враги, враги, враги! Надо бежать! Надо спрятаться! Надо скрыться!
   Магистр очнулся от раздумий. Опасность - резко  возопило  все  в  его
существе.
   А потом он услышал рокот, пробившийся через шум  рушащегося  недалеко
водопада.
   И увидел два пузатых нелепых вертолета.
   - Враги! Они хотят нашу кровь! - в  отчаянии  завопил  Черный  шаман,
попытался вскочить, но потом рухнул на землю и  начал  раскачиваться  из
стороны в сторону, творя заклинание на своем каркающе-шелестящем языке.
   - Бежим! - приказал Магистр, но  Черный  шаман  не  обращал  на  него
никакого внимания.
   От вертолетов убежать было невозможно. Магистр согласился с этим.  Он
сел на бревно во дворике и сосредоточился на себе.  Он  изгнал  из  души
страх   и   раздражительность.   Он   понимал,   что   наступают    иные
обстоятельства. Что тот шанс, который у них был, они не использовали, но
это ничего не значит. Будут и другие шансы.
   Не нужно совершать лишних движений. Остается только ждать развязки.
   - Руку! - взвизгнул Черный шаман.
   - Что?
   - Ты глуп! Дай руку!
   Магистр вдруг понял, что от него хочет напарник, и протянул  руку.  И
почувствовал, как истекающий из Талисмана Пта жар и  холод  проходит  по
рукам, вливается в Черного шамана. Как над негром повисает темная аура.
   - Враги, враги, враги! - закачался  Черный  шаман.  -  Я  выпью  вашу
кровь! - он снова, все приглушеннее, бормотал заклинания.
   Неожиданно  колдун  выкинул  вперед  руку,  направленную  в   сторону
вертолета...
   Пилот винтокрыла почувствовал, как  чья-то  рука  сжала  его  сердце.
Машина  как  раз  выполняла  сложный  маневр  захода   на   цель   перед
десантированием. Пилот  выполнял  такие  маневры  не  раз,  играючи,  он
чувствовал себя в воздухе свободно и  легко,  как  птица.  Но  тут  руки
перестали его слушаться. По телу пробежала дрожь.  Он  резко  передернул
плечами, отпустил рычаги.
   Винтокрыл затрясся и начал заваливаться на бок.
   - Что ты делаешь?! - воскликнул сидящий сзади него в боевом оснащении
командир десантной группы специального  отряда  Великой  Инквизиции,  на
коленях у которого был  здоровенный  автомат  с  дисковым  магазином.  -
Осторожнее, Бог тебя задери! - выкрикнул он богохульное  ругательство  и
рванулся к рычагам.
   Но изменить ничего не успел. Винтокрыл пропорол  брюхом  водонапорную
башню на окраине поселка, рухнул на землю. Бензобак был пробит. Из  него
потек  бен  зин.   Заискрился   оборванный   электропровод.   И   машина
превратилась в факел. Взметнулся огонь.
   - Все-е,  -  прошептал  Черный  шаман,  отпуская  руку  Магистра.  Он
израсходовал все силы.
   Но оставался второй винтокрыл, заходивший с другой стороны...
   Еретики прятались за кустами.
   Они с изумлением смотрели, как один из винтокрылов упал  на  землю  и
вскоре вырос рыжий фонтан огня.
   Второй винтокрыл  был  совсем  рядом.  Пилот,  увидев  судьбу  своего
напарника, повел свою машину вниз. Она зависла на высоте трех  метров  и
неторопливо двинула к двум маленьким  фигуркам,  неподвижно  сидящим  во
дворе дома.
   - Неужели это они сбили винтокрыл? - изумленно прошептал Буддист.
   - Похоже, он упал сам.
   - Нет, люди эти имеют власть над сутью предметов. Аббат Христан давно
говорил о таком.
   - Но власть их кончилась, - сказал Мусульманин, глядя, как обессилено
распласталась на земле черная фигура. Винтокрыл шел совсем недалеко.
   - Я спасу их, - воскликнул Мусульманин.
   - Стой!
   Но Мусульманина  невозможно  было  остановить.  Он  вырвал  из  сумки
круглый предмет и рванулся из-за кус тов. Он несся вперед. К  вертолету.
Кажется, десантники заметили его. Из бойницы  появился  ствол  автомата,
протрещала длинная очередь. Но Аллах хранил еретика  в  тот  день.  Лишь
одна пуля задела его плечо.
   -  Аллах  велик!  -  воскликнул  Мусульманин  и  швырнул  предмет   в
полуоткрытую дверь винтокрыла. А потом упал в траву.
   Секунду ничего не происходило. А потом внутри вертолета глухо ухнуло.
Машина закружилась на месте, как собака, кусающая себя за  хвост.  Потом
пошла в бок - как раз туда, где лежал на траве, прикрыв  голову  руками,
Мусульманин, и прятался в кустах Буддист. А потом грянул взрыв.
   Граната, брошенная Мусульманином, нашла свою цель.
   - Я силен! - Черный шаман поднялся на ноги и ударил себя в грудь. - Я
убил их всех! Ты должен подчиняться мне! - он посмотрел на Магистра.
   - Правда? - приподнял бровь Домен, разглядывая  Черного  шамана,  как
вредное насекомое.
   И Черный шаман сник. Он понял, что не пришел еще час его власти.
   - Черный шаман шутит, - угодливо произнес он. - Я служу тебе.
   - И не забывай об этом.  А  сейчас  -  в  дорогу.  Нам  нельзя  здесь
оставаться.
   Догорали два винтокрыла. В них не осталось никого живого.
 
*** 
 
   - Мы наслышаны о высоких добродетелях твоих братьев, - сказал  гость,
склоняя голову перед человеком  в  длинной  красной  мантии,  облегающей
мускулистое, хотя и слегка заплывшее жиром тело.
   Благородные черты лица обладателя мантии указывали  на  то,  что  это
человек самых высоких добродетелей. Иначе  и  быть  не  могло  -  только
достойный  и  преданный  истиной  вере  Гражданин  может  стать  аббатом
монастыря.
   - Я равнодушен к  сути  твоих  слов,  сын  мой,  -  сказал  аббат.  -
Поскольку добродетель внутри человека, и не  обязательно  выставлять  ее
напоказ. Но я благодарен за лучшие побуждения, с  которыми  ты  произнес
эти слова.
   Аббат и гость беседовали в небольшой комнате, обставленной  аскетично
-  несколько  стульев,  полки  с  книгами.  На  стенах  были  фрески   с
изображениями святых, цитаты из святых книг.
   - Твой Орден, святой отец, один из немногих, кто не  подвержен  греху
суесловия и где хранится истинная мудрость, - сообщил гость.
   - И тут ты прав. И опять меня радует не столько твоя похвала, сколько
то, что ты понял эту истину.
   - Мы шли через долины, города, села, и везде известие, что мы идем  к
тебе в монастырь, вызывало  одобрение  Граждан!  -  искренне  воскликнул
гость.
   - Это радует, - кивнул аббат.
   - И не просто одобрение на словах. Заслышав, что мы предстанем  перед
очами самого аббата Роже, люди жертвовали нам последнее.
   Гость открыл дорожную сумку и высыпал на  стол  мятые  деньги.  Денег
было не так чтобы слишком много, но и немало. В  глазах  аббата  зажегся
огонек алчности, губы тронула улыбка, но она тут же пропала под  обычной
маской  снисходительного  величия  и  суровой  непреклонности  человека,
посвятившего себя служению Единственной Истине.
   - Такие знаки внимания радуют. Глупцы считают, что  деньги  это  все.
Деньги для мудреца -  лишь  свидетельство.  Свидетельство  его  нужности
человечеству. Брат Жиам! - крикнул аббат.
   В помещение заскочил здоровенный  детина,  который,  судя  по  всему,
выполнял обязанности и секретаря, и телохранителя  -  сутана  характерно
выпирала - опытный взгляд без труда бы определил, что под ней скрывается
   Какое-то оружие,  скорее  всего,  большой  восьмизарядный  револьвер,
способный разносить в щепки толстые доски.
   - Возьми это свидетельство внимания уважаемого брата Форзена, - аббат
кивнул на деньги.
   Глаза здоровяка бегали, когда он собирал  деньги  и  складывал  их  в
пачки.
   - Я буду благодарен, если ты пересчитаешь их здесь, на моих глазах, -
с  усмешкой  посмотрел  на  него  аббат,  видимо,  знавший,  что  особой
щепетильностью к деньгам его помощник не отличается.
   С кислым выражением лица Жиам начал раскладывать на  столике  в  углу
купюры по пачкам. По тому, какие острые взоры бросал на него аббат, было
заметно, что от глаз святого отца  не  укроется  никакое  мошенничество.
Жиа-ма можно было только пожалеть. Для него пересчитывать  деньги  и  не
иметь возможности стащить хотя бы немного - это была изощренная пытка.
   - Итак, что привело вас в нашу обитель? - внимательно посмотрел аббат
Роже на гостя.
   - Мы шли как по лучу. Отсюда исходит  свет  мудрости.  Мы  хотели  бы
предаться здесь молитвам, размышлениями о вечной и неизменной Вселенной,
поиску новых для нас граней Единственной Верной Истины.
   - У нас лучшая библиотека в Гаскони, - с гордостью произнес аббат.
   - Я знаю.
   - И многие хотят получить в нее доступ.
   - И это я знаю.
   Аббат задумался, кинул быстрый взгляд в  сторону  нарочито  тщательно
пересчитывавшего деньги Жиама, потом еще раз  прочитал  бумаги,  которые
ему преподнес гость.
   - Церковь Благотворного Электричества, - произнес задумчиво аббат.  -
Отношения Ордена Механики и вашей церкви не всегда  отличались  излишней
добросердечностью. Если быть  более  точным,  то  церковь  электричества
просто отделилась от  нас,  хотя  многие  ее  адепты  не  хотят  сегодня
вспоминать это.
   - Не признать этого могут только глупцы! искренне воскликнул гость  и
вызвал одобрительную улыбку аббата...
   - Вместе с тем в нашей обители бывает много паломников, некоторые  из
них и из Церкви Благотворного Электричества.
   Он еще внимательнее посмотрел на кучу денег.
   - Но... - начал он неопределенно.
   - Забыл, вот еще часть взноса от нас лично, - упак