воздух. Стереоэффект был так силен, что
мы невольно отклонились в сторону, - казалось, что Челита пронеслась у нас
над головами. "Скорость желтого скутера достигла трехсот километров в час,
- сообщил голос диктора, -  скутер  вышел  на  последнюю  прямую".  Скутер
пронесся, как снаряд, разбрызгивая воду, и под гром аплодисментов с трибун
первым пересек линию финиша.
   - Ай да молодчина Челита! - восхищался Конт, забыв, что ему-то как  раз
и не следует сейчас хвалить ее.
   - Смелая девушка! - тотчас отозвался Виктор Платонов. - Честно  говоря,
я бы не отважился на такой заплыв.
   На другой день мы встретились с Челитой в  институте.  Виктор  Платонов
шагнул к ней и поздравил с победой. Она холодно взглянула  на  него,  сухо
поблагодарила и прошла мимо.
   Вечером, когда мы увиделись с  Джемсом  Контом  в  гостинице,  Платонов
спросил его о Челите. Конт нахмурился.
   - Она подвела всю группу.
   - Как?
   - У нее, видите ли, не хватало времени, чтобы построить к сроку скутер,
и тогда она совсем забросила дипломный проект  и  всецело  занялась  своим
суденышком. Возмутительное легкомыслие! Теперь она сильно отстала от своих
товарищей, а главное - она задерживает  их  работу.  Сегодня  вся  группа,
очень бурно обсуждала поступок Челиты. Теперь та  часть  проекта,  которая
была поручена ей, распределена между остальными дипломантами.
   - А что будет с ней?
   - Не знаю. Пока что она будет проектировать то же самое. Успеет - будет
защищать, не успеет - придется защиту отложить.
   - Сколько времени осталось до защиты?
   - Полтора месяца.
   - Маловато...
   После происшествия с Челитой мы внимательно присматривались  к  каждому
студенту  нашей  группы  и  тщательно   контролировали   их   работу.   Но
пожаловаться мы не могли. Молодежь подобралась  толковая,  трудолюбивая  и
серьезная, работали с душой, и дело быстро подвигалось вперед.
   Как-то раз наши дипломанты пригласили нас в свой клуб  на  студенческий
концерт. Концерт окончился довольно  поздно.  Возвращаясь,  мы  прошли  по
коридору мимо зала, где работала группа Конта, и увидели,  что  там  горит
свет.
   - Конт задержался, - сказал  Виктор  Платонов.  -  Это  против  правил.
Зайдем, вытащим его.
   Джемс Конт был  не  один.  Рядом  с  ним  сидела  Челита  Бонарда.  Они
склонились над столом, обсуждая какую-то деталь проекта.
   - Вы весьма кстати, - обрадовался Конт. - Никак не  можем  решить  одну
задачку.
   - Ну-ка, ну-ка, - живо отозвался Платонов.
   - Челита, объясните, а я пока поговорю с профессором.
   Мы отошли в сторону.
   - Как у нее дела? - спросил я Джемса Конта.
   - Работает, не щадя сил. Если не  сдаст  темпов,  то,  пожалуй,  успеет
защитить.
   - Друзья ей помогают?
   - Нет. Кто же ей будет помогать? Она ведь  отстала  из-за  собственного
легкомыслия, так что пусть до  конца  несет  заслуженное  наказание.  Хотя
вообще-то я должен сказать, она исключительно  волевая  девушка,  упорная,
только чрезмерно увлекающаяся...
   Челита кончила объяснять. Виктор Платонов взял карандаш и  стал  что-то
писать.
   - Вот так, - сказал он  через  несколько  минут,  -  если  эту  функцию
разложить в ряд, то ваше уравнение должно интегрироваться.
   - Спасибо, - обрадовалась Челита, - теперь я справлюсь сама...
   -  Подождите-ка,  -  прервал  ее  Платонов,  -  я,   кажется,   немного
поднапутал. Давайте проверим.
   Они снова стали  что-то  писать.  Прошло  минут  двадцать.  Белый  лист
бумаги, а за ним второй и третий  покрылись  формулами.  Наконец  Платонов
отложил карандаш.
   - Видите, задача  оказалась  сложнее,  чем  мне  показалось  с  первого
взгляда. Вы сегодня еще будете работать или пойдете домой?
   - Я хотела бы еще посидеть...
   - Да, без этого уравнения вам дальше все  равно  ничего  не  сделать...
Хорошо, давайте вместе решим. Александр Александрович, и вы, Джемс, идите.
Я задержусь.
   - Нет, что вы, - запротестовала Челита, - уже поздно...
   - Ничего, мне самому интересно решить эту задачу.
   Уходя, я сказал Челите:
   - Вы не сдавайтесь. Кончайте проект в срок во что бы то ни  стало.  То,
что приходится много работать, это ничего. Я помню, в наше время  студенты
над дипломными работами сидели от утренней зари до вечерней и еще  шутили:
"У нас с девяти до девяти - девятичасовой рабочий день".
   Челита улыбнулась. Ей понравилась старая студенческая поговорка.
   В этот вечер Виктор вернулся в гостиницу чуть ли не к полуночи.
   - Решили?
   - Решил.
   - Долго же вы решали.
   - М-да... - неопределенно промычал Виктор и, больше ничего  не  сказав,
ушел к себе в комнату.
   С того дня Виктор Платонов, хотя это  и  было  "против  правил",  часто
вечерами задерживался в институте, чтобы помочь Челите.
   Однажды вечером, вернувшись к себе в гостиницу, мы  застали  там  Елену
Николаевну.
   - Елена Николаевна, вы? - воскликнули мы в  один  голос.  -  Почему  не
предупредили?
   - Решила нагрянуть с неожиданной ревизией, - засмеялась она в ответ.  -
Рассказывайте, как идут дела.
   - Хорошо, Елена Николаевна.
   - Ну, ну, расскажите.
   Работая в группе Елены Николаевны, узнав поближе ее  коллег,  я  понял,
почему именно ее избрали руководителем.
   Несомненно, она была талантливым ученым, но не менее одаренными учеными
были и Чжу Фанши, и Платонов, и Конт. Но, пожалуй, никто из них не  вносил
столько страсти в работу, не был столь неутомимо требовательным к  себе  и
другим, как Елена Николаевна.
   Наш отчет не потребовал много времени: Елена Николаевна умела сразу,  с
ходу входить в курс дела и схватывать самую суть его.
   - Да, дела у вас действительно идут хорошо, -  заметила  она,  выслушав
нас. - А вот у Чжу Фанши...  Я  только  что  вернулась  из  Дели,  где  он
разрабатывает электростатические установки  для  управления  микросолнцем.
Еще далеко не  все  ясно.  Предварительные  расчеты  показывают,  что  для
перевозки на Венеру электростатических установок нужно пять  ракетопланов.
Это потребует огромных затрат человеческого труда.
   - А почему потребовалось так много ракетопланов?
   -  Опоры.  Нас  губят  металлические   опоры   для   электростатических
установок. Для доставки их и требуется пять ракет. Если бы не  опоры,  наш
груз разместился бы в одной ракете.
   - А без опор обойтись нельзя?
   - Думали уже. Ничего не получается.
   - А если их сделать прямо там, на Венере?
   - Из чего?
   - Скажем, из дерева.
   - Может быть, и можно... - неопределенно ответила Елена  Николаевна.  -
Но найдем ли мы  достаточно  крепкую  породу  дерева?  А  кроме  того,  их
придется строить вам и мне, а хватит ли сил? Тем более  что  опоры  должны
быть очень высокие, примерно с пятнадцатиэтажный дом...
   - А как обстоит дело с  атомным  зарядом  для  микросолнца?  -  спросил
Виктор Платонов. - Вы-то не задержите нашу экспедицию?
   - С зарядом все благополучно. Произведены его  расчеты.  Он  получается
небольшим и займет очень мало места в ракете. Эта работа будет выполнена в
срок.
   В дверь постучали. Вошел Джемс Конт.
   - А, Джемс, здравствуйте! -  приветствовала  его  Елена  Николаевна.  -
Присаживайтесь. Как ваши дела? Говорят, вы делаете успехи?
   - Кто же это говорит? - улыбнулся Конт.
   - Мой муж. Ведь он теперь у вас в группе.
   - Да, нам нужен был опытный астроном, и  Ярослав  Павлович  не  отказал
мне. Ну, а успехи наши пока не бог  весть  какие.  Расскажите  лучше,  что
нового у вас? - попросил Кбит.
   - Да вот у Чжу  Фанши  не  ладится  с  опорами  для  электростатических
установок... - и она повторила Конту то, что уже говорила нам относительно
опор.
   Джемс Конт с минуту помолчал, потом как-то особенно посмотрел на  Елену
Николаевну и сказал:
   - А ведь я думал об этом. Когда я узнал, что  вам  разрешили  проводить
опыт на Венере, то прежде всего подумала как  вы  будете  перевозить  туда
весь груз? Ведь для этого потребуется так много ракет, что президиум может
отменить этот опыт, как слишком дорогостоящий.  Получается,  что  доставка
грузов на Венеру будет стоить значительно дороже самого микросолнца.
   - А у вас разве есть какие-то соображения?
   - Не знаю, понравится ли вам моя идея...
   Мысль его была проста. Он предложил не перевозить опоры  внутри  ракеты
бесполезным грузом, а сделать из  этих  опор  самый  каркас  ракеты  и  ее
наружные стены. После того как ракета прилетит на Венеру, ее  можно  будет
разобрать   и   из   получившихся   частей    смонтировать    мачты    для
электростатических установок.
   - Если пойти по такому пути, - закончил он, - то из частей  ваших  опор
можно собрать и отдельные узлы двигателя ракеты, и  крылья,  и  корпус,  и
многое другое. В общем идея сводится к тому, чтобы в самой ракете не  было
ни грамма бесполезного для вас металла.
   От уголков глаз Елены Николаевны побежали веселые морщинки.
   - Скажите правду, Джемс, вы не хотите вернуться сейчас в  нашу  группу?
Только по правде, положа руку на сердце?
   - Нет, - сказал он так твердо,  что  не  оставалось  сомнения,  что  он
говорит правду. - Я действительно  увлекая  идеей  плавающего  зеркала.  А
мысль о ракете, собранной из электростатических установок,  пришла  мне  в
голову совершенно случайно. Мне просто хотелось чем-нибудь помочь вам...
   Я  давно  заметил,  что  в  творческой  деятельности  дни   далеко   не
равноценны. Трудно объяснить почему, но бывают такие дни,  а  то  и  часы,
когда неожиданно, по какому-то внезапному наитию, решаются  самые  сложные
вопросы. Кажется, если выбросить эти дни, то вся остальная  работа  пойдет
насмарку.
   Мы очень долго просидели в тот вечер. Когда расходились спать, то у нас
уже были составлены основные  технические  требования  на  конструирование
разборной ракеты.
   Утром Елена Николаевна сказала мне и Виктору Платонову:
   - Вам нужно вернуться в  Торитаун.  Все  члены  нашей  группы,  которые
полетят на  Венеру,  должны  пройти  медицинскую  комиссию  и  специальную
подготовку в течение двух месяцев.
   - А как же студенты? - удивился я.
   - Ничего. Ведь уедете только вы и Виктор.  Остальные  сотрудники  нашей
лаборатории не летят на Венеру и могут  здесь  остаться  до  конца.  А  за
старшего мы оставим главного  конструктора.  Где  он  может  быть  сейчас?
Идемте к нему. Надо договориться с ним обо всем.
   - Простите, Елена Николаевна, - сказал вдруг Виктор Платонов,  поглядев
на часы, - сейчас я никуда не могу идти. Мне надо быть в другом месте.
   Он решительно повернулся и вышел из комнаты.
   - Куда это он? - спросила Елена Николаевна.
   Я тоже взглянул на часы, стараясь  сообразить,  какие  неотложные  дела
могли быть у Виктора в этот час. И вдруг вспомнил:
   - Сегодня защищает свой дипломный проект Челита...
   - Челита? Какая Челита?
   - Челита Бонарда. Девушка из группы Джемса Конта.
   - А какое отношение имеет к ней Виктор?
   - Он помогал ей.
   - Да? И симпатичная девушка?
   - Мне она понравилась.
   - Где состоится защита?
   - В третьем сборочном цехе.
   - Так там, наверное, и главный конструктор?
   - Возможно.
   - Пойдемте туда.
   Женщина и через сто пятьдесят лет останется женщиной. Я поспорил бы  на
что угодно: моя праправнучка в этот момент интересовалась вовсе не главным
конструктором.
   Защита дипломных проектов происходила не в зале перед  большим  столом,
накрытым зеленым сукном. Комиссия не сидела  чинно  на  одном  месте.  Все
происходило совершенно иначе. В сборочном цехе около готовых ракет  Джемса
Конта  дипломанты  из  его  группы  развесили  чертежи.   Каждый   студент
докладывал о проделанной  им  работе  и  о  спроектированном  узле.  Члены
комиссии не только внимательно изучали чертежи, но и подробно  знакомились
с  реальной   конструкцией.   Оценка   ставилась   индивидуально   каждому
дипломанту.
   Мы тихонько вошли в сборочный цех  и  стали  в  стороне,  смещавшись  с
толпой студентов младших курсов, которые пришли послушать защиту.
   - Вон Челита! -  шепнул  я  Елене  Николаевне.  -  Видите,  у  стены  с
Виктором. Наверное, уже защитила.
   Я помахал ей рукой. Она заметила  нас  и,  улыбнувшись,  подняла  вверх
руку, растопырив все пять пальцев.
   - Пять! Она получила пять! Молодец!
   Мы пробрались сквозь толпу к ним.
   - Защитила! - шепнула нам Челита. - Не  знаю,  как  мне  и  благодарить
Виктора за помощь.
   - Что-нибудь  придумаете,  -  улыбнулась  Елена  Николаевна,  глядя  на
сияющее лицо Виктора Платонова.
   - Я бы, конечно, придумала, - немного с вызовом ответила Челита,  -  но
ведь он завтра уезжает.
   - Вовсе нет. Он задержится здесь еще дня на два.
   - Как же так, Виктор? - повернулась к нему Челита. - Вы же  только  что
сказали, что уезжаете?
   - Он вас не обманул, Челита. Мы сначала думали отправиться все  вместе.
Но теперь я вижу, что мы сегодня не успеем уладить все дела.  -  В  голосе
Елены Николаевны зазвучала мягкая насмешка. - Поэтому мы с  профессором  и
решили оставить здесь Виктора дня на два.
   - Да, да, мы так решили, - поспешил я подтвердить ее слова.
   Догадался или нет Виктор о  хитрости  Елены  Николаевны,  не  знаю,  но
уточнять он не стал, и в этот день ни его, ни Челиты мы больше  так  и  не
видели.



9. ВЫШЕ НЕБА

   Как на пути в рай перед грешниками, не осужденными  на  вечные  муки  в
аду, стояло чистилище, так перед нами на пути в космос стояла  медицинская
комиссия.
   Не без трепета переступил я заветный порог. Летная трасса на  ближайшие
планеты солнечной системы была более или менее освоена, но в космосе могли
встретиться всякие непредвиденные случайности, и межпланетные  путешествия
еще не считались абсолютно  безопасными.  Кроме  того,  на  чужой  планете
человека тоже могли ждать всякие невзгоды. Поэтому  в  космические  полеты
допускались  лишь  люди  совершенно  здоровые,  преимущественно   молодежь
двадцати пяти - сорока лет, и лишь при крайней  необходимости  разрешались
полеты людям старше шестидесяти лет.
   Но в моем паспорте стояла фантастическая дата рождения -  1905  год,  и
врачи  наотрез  отказались  даже  говорить  о  моем  полете   на   Венеру.
Представляете мое разочарование! Я был  возмущен  и  решил  не  сдаваться.
Елена Николаевна не узнавала меня. Куда девались недавняя неуверенность  и
растерянность, с которыми я вступил  в  этот  незнакомый  мир!  Я  добился
специального распоряжения президиума Всемирной медицинской  академии  наук
на освидетельствование состояния моего здоровья.
   Врачи были вынуждены осмотреть меня. Как  я  был  доволен  теперь,  что
соблюдал правильный режим дня и систематически занимался спортом! Несмотря
на придирчивость врачей, я успешно прошел первый тур обследования.  Второй
тур был более серьезным: предстояла специальная проверка. В ракетоплане на
высоте нескольких тысяч километров над землей в  течение  нескольких  дней
врачи проверяли деятельность моего организма.
   Наконец  все  испытания  остались   позади.   Результаты   обследования
оказались вполне удовлетворительными, и врачи были  вынуждены  выдать  мне
справку о пригодности к космическому полету.
   Нас  объединили  в  специальный  класс,   обозначенный   номером   того
ракетоплана, на котором предстояло лететь  на  Венеру.  Учебная  программа
была  обширной:  нас  учили  обращаться  с   оружием,   оказывать   первую
медицинскую помощь пострадавшему, приготовлять  пищу,  пользоваться  целым
рядом приборов. Труднее всего было научиться  управлять  ракетопланом.  Но
это было необходимо:  ведь  в  случае  какого-нибудь  несчастья  мы  могли
остаться без пилотов.
   Обучали нас этому искусству пилоты нашего ракетоплана - супруги-чукчи -
Эрилик и Суори Дарычан. Часами  сидели  мы  в  макете  машины,  изучая  ее
оборудование.
   Через месяц мы уже знали все, что от нас  требовалось:  как  произвести
посадку  и  взлет,  как  наладить   связь   с   Земле,   где   расположены
неприкосновенные запасы воды и пищи и когда ими  можно  пользоваться,  как
встретиться в космосе с ракетой - дозаправщиком горючего - и так далее.
   Наконец все было готово.
   Наша грузовая ракета, построенная из  будущих  опор  электростатических
установок и поэтому  сильно  отличавшаяся  по  внешнему  виду  от  обычных
ракетопланов, была отправлена на Луну, куда в скором времени  должны  были
прилететь и мы. Внутри  этой  большой  грузовой  ракеты  находилась  и  та
маленькая ракета - носитель  атомного  заряда,  которую  создали  студенты
мельбурнского института. Сам атомный заряд ввиду опасности обращения с ним
был разобран на части и размещен в разных местах грузовой ракеты.
   До отлета  на  Луну  оставалось  пять  дней.  Мы  заехали  в  Торитаун,
попрощались с Гасулом и со всеми нашими товарищами. Затем Елена Николаевна
решила навестить перед отъездом свою дочь Аню и пригласила меня  с  собою.
До сих пор я был знаком с Аней только по радиотелефону. Она часто  звонила
нам. С экрана на меня смотрело, застенчиво улыбаясь, милое свежее  личико.
Белокурые, слегка вьющиеся волосы были заплетены в  одну  толстую  длинную
косу. Удивительно ясные темно-серые глаза смотрели из-под приспущенных век
чуть задумчиво, выдавая нежную, мечтательную натуру.
   Мы вылетели ранним утром следующего дня.
   Солнце огромным красным полудиском показалось над  горизонтом,  но  его
лучи  еще  не  слепили  глаза.   На   орнитоптерах   мы   направились   на
северо-восток, туда, где  берега  Австралии  омываются  теплым  Коралловым
морем. Впереди летела Елена Николаевна. У нее была карта,  на  которой  мы
вчера вечером проложили маршрут своего перелета  протяженностью  в  тысячу
двести километров. По нашим расчетам, мы  должны  были  прибыть  на  место
через четыре часа.
   Изредка под нами проносились  зароди  скрэба  -  колючего  низкорослого
кустарника. Непроходимые заросли,  которые  прежде  занимали  в  Австралии
огромные  площади,  отступили,  предоставив  место  пастбищам   и   полям,
засеянным сельскохозяйственными культурами.
   Равнина сменилась холмистыми предгорьями. А впереди  на  горизонте  уже
маячили голубоватые очертания Большого  Водораздельного  хребта  -  самого
протяженного из всех  хребтов,  образующих  Австралийские  Кордильеры.  Их
западные  склоны  и  предгорья,   ранее   засушливые,   теперь   орошались
искусственными дождями.
   Восточные  склоны  гор  не  нуждались  в  искусственном  орошении.  Они
задерживали влажные ветры, дующие с Тихого океана, и были  покрыты  густой
тропической растительностью.
   Еще несколько минут полета, и перед нами раскинулось бескрайное голубое
пространство - это было Коралловое море.
   Елена Николаевна остановила свой  орнитоптер  и  повисла  неподвижно  в
воздухе. Крылья ее орнитоптера описывали в воздухе два блестящих  сектора,
сверкавших на солнце серебром.
   Она показала рукой на восток.
   - Вон Большой Барьерный риф, самое грандиозное коралловое сооружение  в
мире. Он тянется вдоль всего восточного побережья Австралии более  чем  на
две тысячи километров.
   Мы видели уходящую далеко в море узкую, окаймленную белой пеной бурунов
цепочку островов, протянувшуюся вправо и влево насколько хватает глаз.
   - Мы почти у цели. Теперь можно обойтись и  без  карты.  Полетим  вдоль
берега.
   Восточные, обращенные к морю крутые склоны гор были отделены от  берега
узкой прибрежной равниной, перерезанной неширокими  горными  речками.  Под
нами проплывал вечнозеленый тропический лес. Порой высокие мощные  деревья
совершенно закрывали землю. Увитые лианами гигантские красавцы  эвкалипты,
огромные дикорастущие  фикусы  с  большими  блестящими  листьями,  высокие
пальмы с голыми стволами и с шапкой  листьев  на  самой  макушке,  густые,
труднопроходимые  кустарники,  сочная  темно-зеленая  трава  -   все   это
образовало непроходимые джунгли. Но вот  леса  отступили  к  горам.  Вдоль
побережья потянулись поля пшеницы,  сахарного  тростника,  виноградники  и
пастбища овец.
   - Это  уже  Анино  хозяйство,  -  сказала  Елен