место для животных.
   - А Леон и Станислав? Вдруг они не  согласятся?  -  спросил  Анри,  уже
сдаваясь.
   - Это они-то не согласятся? Будто ты их не знаешь!
   - Хорошо, оставим твоих ящеров. Только спрячь  их  куда-нибудь  с  глаз
долой, а то Леон и Станислав тоже найдут, что прихватить на Землю.
   Интересная идея быстро обретает себе сторонников. На следующий день  мы
оказались свидетелями  того,  как  сам  Ламель  слетал  на  орнитоптере  к
ближайшему озеру и вскоре  вернулся  с  большой  банкой  в  руках.  В  ней
извивалось  неприятное  змееобразное  существо  -  мезозавр.  Не   обращая
внимания на  наши  лукавые  улыбки,  он  поставил  банку  в  дальний  угол
багажника ракеты и загородил ее другими вещами.
   Не отстали  от  них  и  мы.  Эрилик  принес  трех  больших,  с  тарелку
величиной, ярких жуков. Я тоже не утерпел  и  добавил  к  живой  коллекции
несколько моллюсков с красивыми раковинами.  Заселение  ракет  обитателями
Венеры шло нарастающими темпами.
   - Нет, так не годится, - запротестовал, наконец, Ламель. - Этак  у  нас
скоро негде будет повернуться.
   - А давайте грузовые отсеки в нашем ракетоплане тоже  наполним  здешним
воздухом, - предложил Эрилик.
   - Можно, - неуверенно поддержал его я.
   - А вы, Суори, как? Не возражаете? - спросил Чжу Фанши.
   - Отчего же? Я согласна.
   - А вы, Елена Николаевна?
   - Мне все равно.
   Так открылся "филиал зоопарка", как мы в шутку  прозвали  свою  ракету.
Охота за животными возобновилась.
   Одна Елена Николаевна не принимала участия в наших оживленных хлопотах.
Потрясенная трагической гибелью Виктора, она  снова  слегла  на  несколько
дней.
   Оставалось два дня до отлета на Землю.  Анифер  и  Шаумян  все  еще  не
вернулись из района лежбища диплодоков. Ламель связался с ними по радио  и
решительно потребовал их возвращения.
   Мы увидали их еще издали. Они летели рядом с  одинаковой  скоростью,  а
между их орнитоптерами, привязанный  самодельными  веревками,  покачивался
какой-то большой предмет.  Когда  они  опустились,  мы  увидели,  что  они
превзошли всех в  своем  размахе:  в  привезенном  ими  свертке  оказалось
большое пестрое яйцо диплодока.
   - Захотелось натуральной яичницы? - насмешливо спросил их Ламель.
   - Делай с нами что хочешь, но мы  возьмем  его  с  собой  на  Землю,  -
решительно заявили друзья.
   - А куда же вы намереваетесь его поместить? Можете  посмотреть  -  наша
ракета набита до отказа.
   - А у физиков? У них наверняка полно свободного места.
   Не обращая ни малейшего  внимания  на  наш  протест,  они  хладнокровно
развязали веревки и стали прикидывать, как уложить яйцо в нашей ракете. Мы
поняли, что сопротивление бесполезно - такой решительный вид был  у  обоих
друзей, - и сдались.
   Было  решено  оставить  на  Венере  все,  что  не   являлось   жизненно
необходимым в пути.  Экипаж  обеих  ракет  был  согласен  перенести  любые
неудобства и тесноту, чтобы доставить на Землю  живых  обитателей  Венеры.
Последние два дня перед отлетом творилось что-то невообразимое.  Из  ракет
выносили ящики с приборами, телевизионные установки,  часть  медикаментов,
орнитоптеры,  лишние  рулоны  кинопленки  и  неизрасходованные  химикалии,
запасы бумаги, одежды, киноаппараты - словом, "все лишнее".
   - Давайте снесем все это в пещеру, где раньше помещался  наш  командный
пункт, - предложил Чжу Фанши. - Следующей экспедиции пригодится.
   И вот на Землю послано сообщение о вылете.  Впереди  трудный  путь.  Мы
забеспокоились: во время резкого толчка при взлете  могли  погибнуть  наши
животные.
   Были приняты все меры предосторожности. Животных подвесили в клетках на
резиновых растяжках; на таких же растяжках повесили и сами клетки; в ящике
под яйцом диплодока было сделано  целое  сооружение  из  мягких  тряпок  и
резины; банки с рыбами залили свежей водой до краев, наложили туда  свежих
водорослей и, тщательно закупорив их, тоже подвесили на резинках; грузовые
отсеки ракет наполнили углекислым газом.
   Настали  последние  минуты  перед  взлетом.  Все  заняли  свои   места.
Контрольная зеленая лампа на центральном пульте управления сигнализировала
о том, что обе ракеты готовы к взлету.
   Дарычан в последний раз прошел вдоль кабины, осмотрел  все  придирчивым
взглядом, вернулся к себе и нажал кнопку.
   Ракетоплан рванулся вверх, на мгновение замер  в  воздухе  и,  прорезав
толстый слой облаков, вырвался в космическое пространство.
   ...Никто не вмешивался в управление ракетой. Она летела  под  контролем
точных и надежных приборов, уверенно ведущих ее к Земле по самой  короткой
траектории.  Спустя  пятнадцать  минут  на  пульте   управления   раздался
долгожданный звонок, возвестивший о том, что началось обычное  путешествие
в космосе и что мы можем покинуть свои места.
   Мы бросились к животным. Один Чжу Фанши стоически выполнял  возложенные
на него обязанности  кинорепортера  и,  прильнув  к  иллюминатору,  снимал
уходящую вниз жаркую планету.
   С этого момента мы стали невесомыми,  но  никто  не  кувыркался  внутри
кабины и не парил в воздухе словно птица. К подошвам  наших  ботинок  были
привинчены  небольшие  металлические   пластины.   Они   притягивались   к
электромагнитам,  расположенным  под  полом.  Благодаря  этому   нехитрому
приспособлению мы могли нормально передвигаться по кабине.
   Животные  не  пострадали.  Только  треснула  одна  стеклянная  банка  с
рыбками, которая во время взлета ударилась о стенку ракеты, но  рыбы  были
живы. Кроме того, в первые минуты после взлета мы испугались за одного  из
ящеров. Клетка с ним сорвалась с  резиновых  растяжек,  а  сам  он  как-то
странно  подергивал  головой  и  хрипел.  Подоспевшая   Елена   Николаевна
впрыснула ему в клюв из пульверизатора струю воды, и ящер довольно  быстро
пришел в себя.
   Яйцо диплодока было цело. Оно в  полной  сохранности  лежало  в  ящике.
Видимо, его прочная  известковая  скорлупа  могла  выдержать  и  не  такую
нагрузку.
   По радиотелефону мы связались с ракетой  Анри  Ламеля.  Они  стартовали
благополучно и теперь летели позади нас на  расстоянии  каких-нибудь  двух
тысяч километров. У них в ракете, так же как  и  у  нас,  было  тесновато.
Каждый прихватил с собой что мог. Впервые с Венеры везли такой  интересный
груз.
   - Надо предупредить Землю, что мы везем  зоопарк,  -  сказал  Гапек.  -
Необходимо,  чтобы  до  нашего  прилета  для  животных  было  подготовлено
специальное большое помещение где-нибудь на берегу теплого моря.
   - С атмосферой, насыщенной углекислым газом, - добавил Анри Ламель.
   - Где вы предлагаете устроить такое помещение? - спросил Гапек.
   - Я знаю где, - вмешалась Елена Николаевна. - В районе Кораллового моря
в Австралии. Я знаю эти места, там живет моя дочь.  Там  много  коралловых
атоллов. В центре каждого - лагуна, как бы большой готовый аквариум вполне
достаточной глубины. Коралловый барьер надежно отделяет  лагуну  от  моря.
Достаточно построить над лагуной купол, впустить под него углекислый  газ,
и уголок Венеры готов.
   - Прекрасно! - поддержал ее Анри Ламель.
   Когда Анри Ламель сообщил обо  всем  этом  на  Землю,  то  ему  сделали
серьезный  выговор  за  нарушение  дисциплины  в  космосе.  Однако  нашему
зоопарку обрадовались и обещали в рекордно  короткий  срок  соорудить  над
одним  из  коралловых  атоллов  хорошую  прозрачную  крышу  и  приготовить
остальное оборудование. Нам разрешили садиться прямо на Землю, без посадки
на Луне...
   Работы на обратном пути было  много.  Мы  систематизировали  данные  по
эксперименту, приводили в порядок записи, пополняли их по памяти тем, чего
не успели записать прямо на Венере,  ухаживали  за  животными,  которые  с
аппетитом поглощали вместо привычной пищи наши космические пилюли.
   А ракеты мчались и мчались навстречу Земле, оставляя за собой  миллионы
километров космического пространства.
   Изредка  с  пульта  управления  доносился  гудок.  Это  означало,   что
радиолокаторы  ракеты  обнаружили  метеорит.  Специальные   вычислительные
машины быстро определяли точку пересечения его пути с траекторией  ракеты,
и в случае угрозы ракетоплан слегка менял направление полета.
   Однажды мы услышали резкий гудок, и в ту же секунду ракетоплан дернулся
в сторону.  Совсем  близко  от  нас,  в  каких-нибудь  сорока  километрах,
промчалась серая угловатая масса километров двадцати  в  поперечнике.  Это
был небольшой астероид  -  мельчайшая  планетка,  каких  много  носится  в
пределах солнечной системы.
   Но  самую  большую  опасность  для  нас  представляли   не   гигантские
астероиды,    которые    хорошо    обнаруживались    радиолокаторами,    а
метеоры-малютки величиной с грецкий  орех.  Обнаружить  их  радиолокатором
было очень трудно, и тут на  помощь  радиолокации  приходила  инфракрасная
техника. На ракетоплане было установлено  несколько  инфракрасных  систем,
которые издали обнаруживали  нагретые  лучами  солнца  мельчайшие  частицы
космической пыли.
   Но даже применение таких совершенных и  надежных  систем  не  исключало
опасности столкновения  с  метеоритами.  Однажды,  когда  мы  доедали  наш
космический обед - растворенные в стакане кипятка таблетки, вдруг раздался
тревожный прерывающийся рев  сирены,  предупреждавшей  о  непредотвратимой
опасности. Все вздрогнули.
   Рев сирены продолжался. Ракетоплан вдруг резко рвануло  в  сторону,  мы
кувырком полетели к противоположной стене. Послышался легкий удар и за ним
сильный свист. Суори вдруг схватилась за  ногу  и  упала  на  пол.  На  ее
скафандре показалась кровь. Елена Николаевна бросилась к ней  и  осмотрела
ногу. Рана была неопасной - мелкий метеорит пробил ногу насквозь, не задев
кости. Пока Елена  Николаевна  перевязывала  Суори  рану,  мы  с  Эриликом
отыскивали в стенках кабины  пробоину.  Все  пространство  между  двойными
стенками ракетоплана было заполнено  сжатым  воздухом,  в  котором,  точно
футбольные мячи, плавали эластичные невесомые  пластмассовые  шары.  Струя
воздуха, выходящая наружу в отверстие, пробитое  метеоритом,  увлекала  за
собой ближайший из этих шаров, и он, точно пробка, затыкал собой пробоину.
Все это устройство надежно сработало  и  теперь.  Через  несколько  секунд
свист выходившего воздуха  прекратился  -  пластмассовые  шары  закупорили
отверстия в стенках.
   Как выяснилось позднее, при расшифровке записей автоматов, столкновение
с метеоритом случилось потому, что произошло событие, вероятность которого
была ничтожно мала. Оказалось, что навстречу ракетоплану летел не один,  а
одновременно три метеорита с разных сторон. Вычислительные  машины  быстро
определили, что при повороте ракетоплана в любую сторону все равно  должно
произойти столкновение с одним из них. И здесь проявилось все совершенство
приборов  ракетоплана.  В  какие-то  доли  секунды   они   изменили   путь
ракетоплана гак, что он столкнулся с самым маленьким из трех метеоритов.
   Суори, лежа с перевязанной ногой, шутила:
   - Из трех зол мы выбрали меньшее...
   Надо было наглухо заделать пробоину снаружи. Елена Николаевна и  Эрилик
остались в ракетоплане с Суори,  а  мы  с  Чжу  Фанши  надели  специальные
скафандры, привязались прочными  металлическими  тросами,  взяли  с  собой
металлическую заплату и через специальный люк вышли наружу.
   Чжу-Фанши и здесь не  расставался  с  киноаппаратом.  Он  отпрыгнул  от
ракетоплана на всю длину троса и заснял наш корабль летящим в  космическом
пространстве на фоне звездного неба. Я отыскал пробоину и наложил  на  нее
заплату. Вспыхнула заложенная по краям заплаты пиротехническая  смесь,  во
все стороны  полетели  искры,  и  заплата  прочно  приварилась  к  корпусу
ракетоплана.
   - Смотрите, Александр Александрович, - сказал Чжу Фанши, - здесь  видны
сразу и северная и южная части неба.
   Трудно было поверить, что мы вместе с ракетопланом несемся  с  огромной
скоростью. Ничто  здесь  не  говорило  о  нашем  движении  -  не  мелькали
встречные предметы, не взвивалась пыль на дорогах, не было тряски и  шума,
а звезды были далеки и неподвижны.
   - Пора назад в ракетоплан, - сказал я Чжу Фанши.
   - Подождите, Александр Александрович. Еще немного. Кто знает,  придется
ли еще смотреть на вселенную вот так... Земля, люди, все  это  так  далеко
сейчас...
   - У вас, Чжу Фанши, от этой феерической картины начинается  ностальгия.
Пошли в ракетоплан.
   Несколько недель мы без всяких происшествий  неслись  вперед.  Обратный
путь показался нам значительно длиннее пути на Венеру, хотя на самом  деле
он был даже несколько короче прежнего, так как относительное  расположение
обеих планет было теперь  более  благоприятным  для  перелета.  Оставалась
последняя неделя пути.  Дарычан  доказывал  всем,  что  он  уже  чувствует
могучее  притяжение  Земли.  В  доказательство  он  подбрасывал  в  воздух
пушинку, которая, как ни  странно,  проплывала  к  носовой  части  кабины,
обращенной к Земле. Медленно, как последние полчаса в поезде, тянулась эта
неделя.  То  и  дело  кто-нибудь  из  экипажа  подходил   к   иллюминатору
ракетоплана и подолгу смотрел на Землю.
   Нам казалось, что на всем небосводе  нет  прекраснее  и  желаннее  этой
чудесной двойной звезды Земля - Луна.
   И вот за несколько дней до  прибытия  на  Землю  в  кабине  ракетоплана
послышался сначала громкий скрежет, а потом несколько сильных ударов.  Все
вздрогнули и взглянули на пульт управления. Ровным светом  горела  зеленая
лампочка, сигнализируя о полной исправности всей аппаратуры.
   - Что это? Опять метеоры?
   Затаив дыхание мы прислушались.
   - Показалось? - спросил Чжу Фанши.
   Как бы в ответ на его вопрос, снова послышались удары и сильный  треск,
словно кто-то рядом ломал перегородку.
   - Это в грузовом отсеке! - воскликнула Елена Николаевна.
   Мы бросились туда. Удары и треск доносились из шкафа, расположенного  в
дальнем углу отсека. Мы вытащили из него все, за исключением ящика с яйцом
диплодока.
   - Будем вытаскивать?
   - Конечно!
   В мире без тяжести возможны чудеса. Я один легко вытащил ящик,  который
на Венере мы с трудом поднимали вчетвером. Неожиданно ящик ходуном заходил
у меня в руках.
   - Держите, а то уроню!
   Все подхватили ящик и бережно поставили его на пол. Быстро открыли одну
защелку, потом другую, и вдруг крышка ящика слетела, и изнутри  показалась
голова новорожденного диплодока. Мы остолбенели.
   Диплодок доверчиво посмотрел на нас маленькими глазками  и,  неожиданно
разинув рот, жалобно замычал.
   Этот звук привел нас в себя.
   - Как же он вывелся? - недоумевала Суори. -  Ведь  ящик  охлаждался  до
двенадцати градусов Цельсия. Не мог  же  он  вывестись  при  такой  низкой
температуре!
   - Вынем его из ящика.
   Ухватившись руками за толстую скорлупу яйца, мы вынули диплодока вместе
с яйцом и положили  на  пол.  Диплодок  медленно  высвободил  из  скорлупы
передние лапы и потянулся вперед. Наверное, так вылезали из  скорлупы  все
новорожденные диплодоки. Но этот двигался в мире без тяжести. В этом  мире
даже такого легкого движения было достаточно, чтобы он взвился в воздух.
   - Держите его! - закричал Чжу Фанши, снимавший эту сцену.
   Мы  пришли  диплодоку  на  помощь.  Скорлупу  яйца  раскололи,   надели
диплодоку на ноги небольшие металлические  кольца,  которые,  притягиваясь
электромагнитами, удерживали его на полу. Диплодок был  жалким  и  мокрым,
что совершенно не вязалось с его большими размерами.
   Когда мы сообщили  во  вторую  ракету,  что  у  нас  вывелся  настоящий
диплодок. Ламель чуть не лопнул от зависти.
   - Я так и знал, что в вашей ракете будет интереснее! У вас  и  диплодок
вылупился, и метеорит вас пробил, а у  нас  -  ну,  хотя  бы  какое-нибудь
событие - ничего!
   Его помощь, как опытного зоолога, была очень нужна нам сейчас. Не  имея
возможности пересадить Ламеля в нашу многострадальную ракету, мы попросили
его посоветовать, что нам делать с диплодоком.
   - Первым делом его надо просушить,  -  заявил  Ламель  так  решительно,
будто бы он до этого дня только  и  занимался  сушкой  выведшихся  из  яиц
диплодоков.
   Мы перенесли диплодока в тот угол, куда из иллюминатора  падал  широкий
пучок солнечных лучей. Ламель приказал, подложить под диплодока  одеяло  и
натянуть на стекло иллюминатора белое полотно,  чтобы  солнечные  лучи  не
повредили его подопечному. Но  диплодок,  невзирая  на  все  наши  заботы,
продолжал мычать.
   - Чего он хочет?  -  обратились  мы  к  Ламелю,  как  к  авторитету  по
новорожденным диплодокам.
   Ламель задумался. Мы молча с уважением смотрели на него.  Полководцы  в
такие секунды задумчивости решают судьбы целых сражений.
   - Пить! - сказал он решительно. - Он хочет пить.
   Елена Николаевна принесла пульверизатор - вода в этом мире без  тяжести
не выливалась сама из бутылки, ее приходилось выталкивать оттуда с помощью
резиновой груши. Диплодок,  едва  почувствовав  воду,  действительно  стал
жадно пить. Он выпил за один присест несколько бутылок  и  потом  спокойно
лег на подостланное ему одеяло, греясь под солнечными лучами.
   Пока  мы  возились   с   диплодоком,   Суори   продолжала   внимательно
разглядывать ящик, в котором было упаковано яйцо. Лицо ее было  нахмурено,
брови сдвинуты - она решала сложную задачу: почему вывелся диплодок.
   - Поняла! - воскликнула она наконец.
   - Что именно?
   - Все просто! В ящике  мы  установили  полупроводниковые  холодильники,
чтобы поддерживать температуру около двенадцати градусов Цельсия. Так?
   - Так.
   - Ну, так вот. Я случайно  включила  холодильник  наоборот,  перепутала
концы   проводов,   и   вместо   холодильника   получился   нагревательный
полупроводниковый прибор...
   - Иными словами... - начал было Эрилик.
   - Иными словами, - закончила свою мысль Суори, - этот ящик  превратился
в инкубатор.
   - Так или иначе, а первый ручной диплодок существует, и ему  надо  дать
имя, - сказал Чжу Фанши.
   Мысль  всем  понравилась,  и,  как   из   рога   изобилия,   посыпались
предложения:
   - Космос!
   - Пилот!
   - Нет, Астронавт!
   - Турист!
   - Астероид!
   После  непродолжительных   споров   решено   было   назвать   диплодока
"Астронавт".
   ...Ракетоплан стремительно мчится к Земле. Последние  часы  полета.  Мы
садимся в Австралии. Наша  родная  планета  вся  как  на  ладони  видна  в
иллюминатор.
   Астронавт съел все наши запасы и выпил всю воду.  Второй  день  мы  без
пищи и воды.
   Перед самой посадкой Чжу  Фанши  закутал  диплодока  в  наши  одеяла  и
подвесил его на прочных  резиновых  растяжках  посреди  грузового  отсека.
Астронавт мычит и вырывается.
   Еще час - и мы на Земле!



12. НА КОРАЛЛОВОМ МОРЕ

   Восточный берег Австралии отделен от теплого Кораллового  моря  длинной
цепью коралловых рифов. Этот естественный барьер, созданный на  протяжении
веков мелкими живыми существами, принимает на себя  первые  грозные  удары
океанского прилива.
   Днем здесь жарко, солнце печет немилосердно. Воздух влажный  и  душный;
легкие порывы ветра не приносят  облегчения.  Зато  вечером  легкий  бриз,
дующий  с  берега,  доносит  до  островов  ароматы   тропических   цветов,
горьковатый запах моря, а вместе с ним и живительную прохладу.
   Над одним из таких коралловых островов,  недалеко  от  животноводческой
фермы,  где  работала  Аня,  был  воздвигнут  большой   купол,   обтянутый
полупрозрачной  прочной  пленкой.   На   острове   соорудили   специальную
воздуходувную станцию, которая должна была регулировать состав воздуха под
куполом,  обогащать  его   углекислым   газом,   а   также   автоматически
поддерживать определенную температуру и влажность  воздуха,  уменьшая  или
увеличивая их по мере надобности.
   Неподалеку на материке был построен трехэтажный дом для тех, кто должен
был вести наблюдения за животными и растениями с Венеры.
   Наконец-то мы сняли скафандры под открытым небом и жадно вдыхали свежий
воздух