але куски сахара вытеснили из стакана воду, равную  их  объему.
Теперь же вода в стакане снова опустилась  до  прежнего  уровня.  Чем  это
объясняется, вы можете сказать?
   - Вы задаете детские вопросы, Брамс! - усмехнулась Елена Николаевна.
   - Не обижайтесь. Мы порой забываем о самых простых, но  очень  полезных
вещах. Ответьте на мой вопрос.
   - Извольте. Жидкость имеет  молекулярное  строение,  -  ответила  Елена
Николаевна немного смущенно.  -  Сахар  тоже.  Молекулы  воды  не  прижаты
вплотную друг к другу, между ними есть промежутки. В эти-то  промежутки  я
попали молекулы растворенного сахара. Поэтому общий объем воды  в  стакане
почти не увеличился. Вы довольны?
   Неожиданно улыбка исчезла с лица Елены Николаевны.
   - Постойте-ка! Это было бы... Нет, не то. Какое отношение имеет все это
к растоплению антарктических льдов? Ведь воду в воде не  растворишь?  Вода
океана не чай, а льды Антарктиды не сахар...
   Брамс отодвинул стакан.
   - Вижу, заинтересовались. Я так и думал. Пойдемте со  мной  в  соседнюю
комнату.
   Там размещалась лаборатория. Вдоль стен этого большого  помещения  были
расставлены сложные, незнакомые мне приборы. Брамс надел толстые резиновые
перчатки и вынул  из  штатива  закупоренную  пробирку  с  темно-коричневой
густой  жидкостью.  Он  потряс  пробиркой  в  воздухе.   Темная   жидкость
вспенилась мелкими пузырьками.
   - Это катализатор-примесь, - коротко пояснил Брамс.
   Он  подошел  к  большому  цилиндрическому  прибору,  по  внешнему  виду
напоминавшему синхрофазотрон в миниатюре,  и  вылил  в  него  из  пробирки
немного   жидкости.   Затем   включил   рубильник   на   мраморном   щите.
Цилиндрический прибор протяжно загудел. Брамс действовал теперь молча,  не
давая никаких  пояснений.  Влил  внутрь  прибора  ведро  воды  и  прибавил
напряжение. Затем стремительно закрыл крышку прибора и выжидающе посмотрел
на  нас.  Прошло  несколько  секунд,  и  вдруг  передняя  стенка   прибора
раздвинулась, и оттуда показалась светло-коричневая мягкая лента с темными
прожилками. Она вытекала из прибора  непрерывной  струей,  складывалась  в
витки. Ее пятнистый узор напоминал  не  то  шкуру  леопарда,  не  то  кожу
питона.
   - Что это? - спросила Елена Николаевна.
   - Особая пенопласта. Она получена путем разложения воды на составляющие
элементы с помощью нашего катализатора-примеси.
   - Твердое вещество из воды?
   - Да. В нашем приборе под действием коричневого катализатора-примеси  и
высокой температуры происходит разложение воды на составные  элементы.  Их
атомы теряют свою электронную оболочку и  соединяются  в  новые  молекулы,
образуя при этом пенопласту.  Твердое  тело,  которое  вы  сейчас  видите,
обладает еще одним чудесным свойством.
   Брамс резким движением оторвал  кусок  ленты  пенопласты  и  подошел  к
стеклянному сосуду, наполненному водой почти до самых краев.
   - Смотрите внимательно, - сказал Брамс. - На  образование  этого  куска
пенопласты потрачено почти ведро воды. Сейчас я опущу кусок в сосуд, а  вы
следите за уровнем воды в нем.
   Лента  пенопласты,  окунувшись  в  воду,  опустилась  на  дно.   Прошло
несколько минут, и на наших глазах пенопласта полностью растворилась.
   - Вы понимаете? - спросил Брамс. - Ведь, по  сути  дела,  я  влил  сюда
почти ведро воды, а уровень воды в сосуде не повысился.
   - Просто не верится! - воскликнула Елена Николаевна.  -  Покажите  нам,
как вы делаете вашу пенопласту?
   В тот же  момент  мои  ручные  часы,  снабженные  радиотелефоном,  тихо
зазвонили.
   - Александр Александрович, - раздался из циферблата голос Чжу Фанши,  -
где вы с Еленой  Николаевной?  Я  говорю  из  зала  заседаний.  Обсуждение
проекта уже началось.
   Елена Николаевна и Брамс прислушались к его голосу. Чжу  Фанши  говорил
совсем тихо, видимо стараясь не мешать  своим  соседям.  Елена  Николаевна
взяла меня за руку и поднесла часы ко рту.
   - Чжу, не сердитесь. Мы  в  Институте  физической  химии  у  профессора
Брамса. Он показывает нам, как растворять воду в воде.
   Я ясно представил себе растерянное лицо Чжу Фанши. Наверное, сейчас  он
уже не так внимательно слушает доклад, а, потирая по привычке левой  рукой
правое ухо, старается отгадать, что предложил нам Брамс.
   По дороге в институт Елена Николаевна спросила Брамса:
   - Скажите, много ли надо вашего катализатора-примеси?
   - В миллионы  раз  меньше,  чем  воды.  Для  освоения  Антарктиды  надо
построить примерно восемь заводов для производства катализатора.
   - А как действует пенопласта, растворяясь в воде, на живые организмы?
   - Полностью я не  смогу  ответить  на  этот  вопрос.  Наша  лаборатория
провела испытания только на некоторых рыбах, а  главное  -  на  планктоне,
этом начале всех начал  жизни  в  океане.  Планктон  не  прореагировал  на
присутствие пенопласты.


   Сообщение Брамса  вызвало  огромный  интерес.  Его  проект  был  принят
единогласно. Теперь можно было приступить к проектированию и строительству
установок для выработки пенопласты и катализатора-примеси.
   - Вы сможете  возглавить  подготовительные  работы?  -  спросил  Брамса
председатель собрания, когда тот кончил отвечать на вопросы.
   Брамс  несколько  растерялся.  Выручила  его  Елена   Николаевна.   Она
предложила выделить в помощь ему пять-шесть физиков, чтобы  разработать  в
течение двух месяцев план практических работ.
   Два месяца - срок большой и вместе с тем очень короткий  в  зависимости
от того, что предстоит сделать за это время.
   Ихтиологическое  отделение  Института  микросолнца  послало   несколько
экспедиций  в  район  Антарктиды  с  целью  выловить  как   можно   больше
разновидностей морских животных и рыб, чтобы исследовать действие  на  них
раствора пенопласты.
   Специальная  экспедиция  привезла  пробу  льдов   из   разных   районов
Антарктиды,  для  того  чтобы  определить,  в  каких  пропорциях   следует
применять катализатор-примесь для получения пенопласты.  В  Атлантическом,
Тихом и Индийском океанах были взяты  многочисленные  пробы  воды  с  тем,
чтобы опытным путем установить, как растворяется пенопласта в этих  водах.
Все это  вместе  взятое  позволило  выяснить,  сколько  следует  построить
заводов  для  производства   катализатора-примеси,   сколько   потребуется
времени, чтобы растопить льды Антарктиды, не погибнут ли в океане животные
и рыбы и что вообще будет происходить в океане, когда  в  нем  растворится
огромное количество пенопласты.
   Группа Брамса успела набросать общие схемы будущих установок, названных
гидроциклонами.
   На схеме гидроциклоны напоминали громадные диски. В один  сектор  диска
непрерывным потоком втекала вода,  образующаяся  от  таяния  льдов,  а  из
другого сектора таким же непрерывным потоком  лилась  река  пенопласты.  В
гидроциклон    подавался     в     строго     дозированных     количествах
катализатор-примесь Брамса. В реакторе гидроциклона, занимающего площадь в
десять квадратных километров, необходимо было получить  температуру  около
семи тысяч градусов.
   Этот пункт вызвал у нас больше всего споров. Не потому, что этот вопрос
был уж очень сложным. Атомная энергетика двадцать второго  века  позволяла
получать и более высокие температуры.
   Но тут не годилось усовершенствование старых вариантов, и без того  уже
достаточно сложных и громоздких. Нужен был принципиально новый проект.  Но
у нас пока ничего не клеилось.
   В начале февраля перед отлетом на Луну к  нам  зашел  проститься  Джемс
Конт. Он был невесел, о себе  ничего  не  говорил  и  больше  слушал  нас.
Установки,   трансформирующие   воду   в   пенопласту,    настолько    его
заинтересовали, что Елена Николаевна набросала ему схему их устройства.
   Потом разговор коснулся других тем, но Конт не принимал в нем  никакого
участия, а если к нему обращались, отвечал невпопад.
   - Вы какой-то странный сегодня, Джемс, - сказала ему Елена  Николаевна.
- Что с вами?
   - Да, да, - рассеянно ответил Конт и вдруг, подняв на Елену  Николаевну
сразу прояснившиеся глаза, спросил: - Значит, вас больше  всего  беспокоит
сейчас, как создать в центре ваших установок высокую температуру?
   - Да, - ответила Елена Николаевна, переглянувшись со мной.
   - По-моему, это можно сделать оригинально и вместе с тем просто...
   - Как?
   - С помощью плавающего зеркала и микросолнца. Вы можете расположить над
Антарктидой, там, где это  вам  нужно,  плавающее  зеркало,  а  перед  ним
поместить микросолнце. Зеркало соберет лучи в одно пятно, внутри  которого
будет огромная температура.
   Елена Николаевна помолчала, взвешивая предложение Конта.
   - Идея действительно очень  оригинальная,  -  в  раздумье  сказала  она
наконец, - но, к сожалению, мы не можем подтвердить эту идею ничем,  кроме
теоретических расчетов. У нас нет экспериментального материала.
   - Кто же мешает вам провести такой эксперимент? - удивился Джемс Конт.
   - Да, но ведь это достаточно сложно, - возразила  Елена  Николаевна.  -
Кроме изготовления плавающего зеркала, придется зажечь новое  микросолнце.
И потом, где мы можем сейчас провести такой эксперимент?
   -  Проводите  на  Луне!  Теперь  вы  знаете,  что  микросолнце  никакой
опасности не представляет. А в  дальнейшем  вы  сможете  использовать  это
новое микросолнце в Антарктиде.
   - А кто сделает плавающее зеркало? - спросила Елена Николаевна.
   Джемс Конт молча раскатывал на столе хлебный мякиш.  Я  знал,  что  ему
предстоит большая работа с плавающим зеркалом, и решил, что он обдумывает,
кого  сможет  выделить  для  нас  из  своей  группы.  Но  произошло  нечто
совершенно неожиданное.
   - Вам не придется создавать новое плавающее зеркало. Вы используете то,
что находится сейчас на поверхности Луны. Это намного  ускорит  проведение
эксперимента.
   - Подождите, Джемс, - взволнованно остановила его Елена  Николаевна.  -
Вы это серьезно предлагаете? А как же ваша  работа?  Ее  придется  надолго
приостановить, если мы заберем у вас плавающее зеркало.
   - Моя работа... Если говорить откровенно, Елена  Николаевна,  то  после
появления микросолнца наша работа становится ненужной, во всяком случае, в
том аспекте, в каком она была задумана.
   - Но вы работаете  вовсе  не  впустую,  Конт.  Ваше  плавающее  зеркало
астрономы используют как сверхмощный телескоп, а кроме  того,  оно  найдет
применение в гелиотехнике.
   - Да, но все это так далеко от атомной физики!
   Конт резким движением смял хлебный шарик  и,  отвернувшись  в  сторону,
тихо сказал:
   - Елена Николаевна, у меня к вам просьба. Возьмите меня  назад  в  свою
группу.
   В комнате сразу стало тихо. Несколько минут никто не мог  вымолвить  ни
слова. Потом Елена Николаевна встала, подошла к Конту и положила обе  руки
ему на плечи.
   - Ну, вот вы и вернулись к нам, Джемс!
   Тут мы все трое заговорили разом.
   - А вы не сгоряча поступаете, Конт? - спросил я осторожно.
   - Нет, что вы! - горячо возразил он и, улыбнувшись, добавил: - И  потом
я же не один, а с плавающим зеркалом.
   - А ваша группа? Чем она будет заниматься?
   - Прежде всего мы все вместе поможем вам  в  освоении  Антарктиды,  это
сейчас самое главное. А потом будет видно. Каждый, очевидно, решит сам  за
себя.


   Теплым сентябрьским утром на улицах Торитауна было  многолюдно,  как  в
большие праздники.
   Люди то и дело взглядывали вверх на  яркий  тоненький  серп  Луны:  там
рядом с  нею  должна  была  вспыхнуть  нынешним  вечером  новая  звезда  -
микросолнце. Эксперимент подготовили Чжу Фанши и Джемс Конт.
   Вместе с другими сотрудниками Института микросолнца мы  тоже  вышли  на
улицу. Из репродукторов раздались предупредительные сигналы. Голос диктора
призвал всех к вниманию. Толпа разом стихла. Я ясно представил  себе,  как
сейчас наши друзья на Луне ждут момента запуска ракеты.
   Микросолнце вспыхнуло на черном полуночном небе рядом с  лунным  серпом
совершенно неожиданно. Оно было ярче всех  звезд  и  горело  ровным  белым
светом.
   - Молодец, Чжу! - сказала Елена Николаевна. - Посмотрим, как они дальше
справятся со своей задачей.
   Мы вошли в актовый зал института, торопясь увидеть  продолжение  опыта.
На огромном телевизионном экране плавающее зеркало  медленно  двигалось  к
шару микросолнца. Оно остановилось  над  ним,  обращенное  своей  вогнутой
параболической поверхностью к Луне.
   Джемс Конт комментировал течение опыта:
   -  Общее  управление  микросолнцем  и  плавающим  зеркалом  ведется   с
поверхности Луны, но на  плавающем  зеркале  тоже  есть  свои  управляющие
установки, которые сейчас будут включены.
   Микросолнце вздрогнуло и приблизилось к  плавающему  зеркалу,  которое,
как клешнями, ухватило его невидимыми электрическими руками.  Одновременно
с этим на пустынной поверхности Луны все более четко стало  вырисовываться
яркое световое пятно. Вначале оно было настолько большое, что трудно  было
разглядеть его границы. Они терялись из виду где-то у зубчатой,  как  край
почтовой марки, цепочки гор.
   - Температура внутри светового пятна сто девяносто градусов, -  сообщил
Джемс Конт.
   Микросолнце еще приблизилось к плавающему  зеркалу,  и  световое  пятно
плавно уменьшилось. Его граница сползла с гор и  теперь  занимала  большую
плоскую равнину.
   - Двести двадцать градусов, - сообщил Джемс Конт.
   Автоматические приборы, регистрировавшие температуру,  почти  мгновенно
отзывались на ее малейшие колебания. Световое пятно продолжало уменьшаться
и становилось все ярче и ярче. Теперь температура внутри  него  росла  еще
быстрее, чем раньше.
   - Четыреста семьдесят градусов...
   Поперечник пятна теперь не превышал нескольких десятков километров. Оно
стало настолько ярким, что на него было больно  смотреть  даже  на  экране
телевизора. Уменьшили яркость.  Коричневые  вершины  гор,  видимые  вдали,
сразу потускнели, световое пятно стало тоже менее  ярким  и  выделялось  в
темноте большим оранжевым диском. Казалось, что на Луне наступила  ночь  и
кто-то освещает ее поверхность пятном огромного карманного фонаря.
   - Девятьсот пятьдесят градусов...
   Теперь световое пятно нагревало  до  красного  свечения  лунные  пеплы,
которые продолжали гореть и после того, как пятно  сползало  с  них.  Было
видно, как поднимаются столбы дыма над равниной.  Это  начали  возгоняться
смолы, содержащиеся в лунных пеплах.
   - Тысяча  триста  градусов...  Тысяча  восемьсот,  -  почти  ежеминутно
сообщал теперь о стремительном росте температуры Джемс Конт.
   Кое-где внутри светового пятна стали появляться языки пламени,  тут  же
исчезавшие в безвоздушном пространстве. Пятно  сияло  уже  не  красным,  а
ослепительно белым светом.
   - Две с половиной тысячи!..
   Пеплы и порода в центре светового пятна  расплавились.  На  поверхности
Луны,  там,  где  было  световое  пятно,  клокотало  и  бурлило   огромное
расплавленное озеро.
   - Пять тысяч!..
   Поверхность  Луны,  казалось,  кипела,  взрываемая  изнутри   огромными
пузырями выходивших газов. Во все стороны и вверх летели брызги кипящей  и
испаряющейся лавы. Весь район  эксперимента  был  затянут  пеленой  черной
клубящейся гари. Лунная равнина горела, испарялась.
   В актовом зале воцарилась глубокая тишина.  Все  с  нетерпением  ждали,
достигнет ли температура внутри светового пятна требуемой величины.
   - Семь тысяч градусов! - донесся  голос  Джемса  Конта.  -  Семь  тысяч
пятьсот! Восемь  тысяч!  Двенадцать  тысяч!  -  выкрикнул  Джемс  Конт.  -
Дальнейшее повышение температуры прекращаем.
   - Площадь светового пятна  с  температурой  двенадцать  тысяч  градусов
сейчас равна девяти с  половиной  квадратным  километрам,  -  добавил  Чжу
Фанши, который вместе с Контом следил за опытом.
   Все, не отрываясь, смотрели на экран телевизора.  Там  бушевало  пламя.
Казалось, что Луну прожгли до самого центра и теперь  из  ее  таинственных
глубин вырывается расплавленная магма.
   Во все стороны от  расплавленного  озера  тянулись  длинные  светящиеся
ручьи  постепенно  остывающей  породы.  При  охлаждении  из  них  вылетали
несгоревшие частицы графита и разлетались  фонтанами  светлых  брызг.  Это
было одновременно и прекрасное и страшное зрелище. Я  невольно  представил
себе, сколько бед могло бы натворить наше микросолнце и плавающее зеркало,
если бы их изобрели раньше, в эпоху империалистических войн. Видя,  как  у
меня  на  глазах  превратилась  в  кипящую   жидкость   довольно   большая
возвышенность, я с ужасом подумал, что такая же участь в наши дни могла бы
постигнуть крупнейшие города мира с их многомиллионным населением.
   Между тем система "плавающее зеркало  -  микросолнце",  послушная  воле
человека, расфокусировалась. Световое пятно  на  поверхности  Луны  быстро
росло. Вот его граница добежала до зубчатых гор и вскоре скрылась из виду.
На поверхности Луны осталось огромное озеро расплавленной  лавы  и  пепла.
Оно еще бурлило  и  клокотало  несколько  минут,  вздуваясь  пузырями,  от
которых по его поверхности пробегали вязкие волны, но потом  стало  быстро
темнеть. Расплавленные породы не окислялись, как на Земле,  кислородом,  и
поэтому озеро застывало ровным гладким слоем, блестящим,  точно  идеальное
ледяное поле, подготовленное для  фигурного  катания.  Твердая,  зеркально
гладкая лава продолжала  быстро  охлаждаться,  излучая  тепло  в  холодное
космическое пространство. Вдруг всю поверхность озера  наискось  разорвала
глубокая трещина. Спустя несколько минут появилась вторая.  Затем  третья.
Трещины появлялись стремительно, точно быстро ползущие змеи.  Еще  недавно
гладкая  поверхность  теперь  вся  была   покрыта   глубокими   трещинами,
расположенными в хаотическом беспорядке. Кое-где из трещин еще  вырывались
языки пламени. Потом и они пропали.
   В актовом зале все взволнованно зашумели. Елена  Николаевна  подошла  к
микрофону и от имени всех присутствующих поблагодарила коллег за блестящее
проведение эксперимента.
   - Результаты превзошли все наши ожидания, - сказала она. - Правда, надо
учитывать и то, что на Земле придется сжимать световое  пятно  до  меньших
размеров, так как наша атмосфера будет сильно ослаблять тепловые лучи,  но
это уже  детали.  Я,  наверное,  выражу  общее  мнение,  если  скажу,  что
гидроциклоны профессора Брамса для выработки пенопласты стали после  этого
опыта вполне реальной вещью.  Материал  для  их  облицовки,  выдерживающий
температуру в семь тысяч градусов, уже создан. Это знаменитый супертермит.
Надо только наладить его промышленное производство. Теперь я  окончательно
уверена, что мы отвоюем у льдов Антарктиду!



14. БИТВА СО ЛЬДАМИ

   Антарктида. Terra incognita. "Эта страна обречена  природой  на  вечный
холод", - писал знаменитый английский мореплаватель и исследователь  Джемс
Кук после неудачной попытки подойти к Южному материку.
   Дух исканий, жажда сорвать покров с  неведомого  и  добавить  еще  одну
крупицу  знаний  в   сокровищницу   науки   заставляли   многих   отважных
исследователей отправляться в невероятно опасные путешествия в Антарктиду.
На долю этих смельчаков выпали  неслыханные  испытания,  и  немало  героев
остались навеки погребенными в бесконечных просторах ледяной  пустыни.  Их
имена бессмертны в памяти человечества.
   Освобождая открытую ими землю ото льда, внуки этих героев воздвигали им
величественный памятник, единственно достойный их  мужества,  стойкости  и
упорства: "обреченная" страна возвращалась к жизни.
   Никогда еще человечеству не  приходилось  осуществлять  замысел,  столь
грандиозный.


   Любое большое дело начинается с малого. Всемирный  экономический  совет
принял решение на первом этапе построить  и  опробовать  в  действии  один
гидроциклон, освободить ото льдов часть материка -  узкую,  не  более  ста
километров в ширину, полосу земли, уходящую в глубь материка  примерно  на
тысячу километров. Место для строительства  гидроциклона  было  выбрано  с
учетом  релье