времен  года.  Ночь  -
холодная снежная зима, утро - весна с обильными густыми туманами,  день  -
знойное, душное лето, вечер  -  дождливая  сумрачная  осень.  Кроме  того,
существует еще смена времен года, обусловленная вращением  планеты  вокруг
Солнца. Вот почему климат на  Венере  очень  своеобразный  и  меняется  по
сложному закону. Днем здесь может быть и жарко и прохладно  в  зависимости
от того, как расположена планета относительно Солнца.
   Само собою разумеется, что подобный климат неблагоприятен для жизни.
   Сильно отличается от земной и атмосфера Венеры. Она  бедна  кислородом,
содержит огромное количество углекислого газа - в пятьсот раз больше,  чем
атмосфера Земли. В атмосфере Венеры из-за  плотного  слоя  облаков  ученые
долгое время не могли обнаружить озонового слоя. Такой слой  существует  в
нашей атмосфере на высоте двадцати - двадцати пяти километров и состоит из
молекул озона значительной концентрации. Этот слой,  словно  непроницаемая
броня,  предохраняет  все  живое  на  Земле   от   губительного   действия
ультрафиолетовых лучей солнца, почти полностью поглощая их. В конце концов
с помощью засылаемых на Венеру ракет ученые обнаружили в ее атмосфере слой
спасительного озона на высоте десяти-пятнадцати километров.
   Первая научная экспедиция привезла с собой радостную  весть:  жизнь  на
Венере существует. Там есть своя флора и своя фауна. Они совсем не  похожи
на земные, что обусловлено своеобразными условиями их существования.
   Большая  часть  поверхности  Венеры   покрыта   водой.   Материки   там
значительно меньше земных - скорее, это отдельные острова или  архипелаги,
разбросанные по бескрайному океану Венеры.
   Растительный мир на суше скуден, однообразен,  но  в  водной  среде  он
достиг значительного  развития  и  разнообразия  форм.  Меня  поразила  та
изобретательность,  с  которой  венерианские  растения  приспособились   к
кислородному голоданию. Они научились дышать углекислым  газом.  Кислород,
добытый в результате фотосинтеза из углекислого  газа,  они  не  полностью
выделяют в воздух, как земные растения, а частично сохраняют внутри  себя.
Ночью растения дышат тем  кислородом,  который  они  успели  накопить  при
солнечном свете. У них есть свои хранилища кислорода. Одни накапливают его
в специальных мешочках у основания листа, другие прячут свой кислород  под
землей в корневой системе, третьи - внутри тела  в  широких  межклетниках,
четвертые ведут паразитический образ жизни и тонкими щупальцами-присосками
прирастают  к  кислородным  мешочкам  других  растений  и  пользуются   их
запасами. Когда растения гибнут, мешочки  лопаются  и  кислород  уходит  в
воздух. Этот процесс образования свободного кислорода в  атмосфере  Венеры
идет непрерывно. Растения можно сравнить с гигантской фабрикой переработки
углекислого газа в кислород.
   Но еще больше поразила меня фауна Венеры. В теплом океане, у изрезанных
берегов или на мелких отмелях, где  вода  тонким  теплым  слоем  покрывает
песчаное дно, обитает большинство животных Венеры. Лишь  немногие  из  них
живут  на  суше.  Ученых,  естественно,  заинтересовало:  как  они   могут
существовать  при  таком  недостатке  кислорода?  Растениям   помогла   их
способность  к  фотосинтезу.  А  как  же  животные?   Где   они   добывают
дополнительное  количество  кислорода,  необходимое  им   для   нормальной
жизнедеятельности?
   После долгих наблюдений и поисков, ученые  открыли  удивительную  вещь:
животные Венеры, так же как и растения, способны  к  фотосинтезу!  У  них,
помимо красной, есть зеленая подкожная система кровообращения.  В  ней  из
вдыхаемого  животными  углекислого  газа  образуется  свободный  кислород,
поступающий затем  в  красную  кровяную  систему.  Животные  Венеры  дышат
часто-часто, словно после утомительного долгого бега.
   Ничего подобного не существует на Земле. Может  быть,  очень  давно,  в
далекие геологические периоды, когда на  Земле  тоже  ощущался  недостаток
кислорода, и имело место что-либо подобное. Но земная атмосфера быстро  (в
астрономических масштабах времени)  обогатилась  кислородом  в  результате
жизнедеятельности растений. А на Венере этот процесс чрезвычайно замедлен.
Поэтому здесь животный мир мог развиться до высоких форм, только  сохранив
эту замечательную способность к фотосинтезу.
   Таким образом,  на  Венере  граница  между  растительными  и  животными
организмами  гораздо  менее  резка,  и  иногда  ученые  вообще  не   могли
определить, что перед ними - животное или растение.
   Интересный,  своеобразный  живой  мир  Венеры  был   еще   очень   мало
исследован. Изучение его задерживалось из-за большой  отдаленности  Венеры
от Земли: каждая экспедиция требовала огромных затрат человеческого  труда
и длительной подготовки. Нам просто повезло, что мы летели туда.
   Наступили решающие дни нашего перелета - предстояла посадка  на  вторую
планету солнечной системы. Следом за нашей, как мы ее  называли,  легковой
ракетой летела вторая - грузовая ракета, управляемая с помощью автоматов.
   Дарычан  регулярно  поддерживал  связь  с  биологической   экспедицией,
находившейся уже несколько месяцев на Венере. В состав  ее  входило  всего
четыре человека: руководитель экспедиции зоолог Анри Ламель, ботаник  Иржи
Гапек, пилот Леон Шаумян и  геолог  Станислав  Анифер,  выполнявший  также
обязанности второго пилота. По особому распоряжению  президиума  Всемирной
академии наук группа  Анри  Ламеля  должна  была  помочь  нам  в  опыте  с
микросолнцем.
   Уже чувствовалось притяжение планеты. Обе наши  ракеты  неслись  вокруг
Венеры, постепенно сбавляя скорость. По приказу Эрилика Дарычана мы заняли
свои места в креслах.
   - Шаумян! Шаумян! - непрерывно повторял Эрилик в микрофон. - Дайте  ваш
пеленг! Дайте ваш пеленг!
   Посадка продолжалась больше трех часов. Достаточно  было  ошибиться  на
один градус, чтобы отклониться от  выбранного  места  на  сто  километров.
Эрилик по радио направил полет грузовой ракеты по  определенной  орбите  и
резко сбавил  высоту.  Затем  он  включил  носовые  реактивные  двигатели,
которые, уменьшив скорость нашей ракеты,  предохранили  ее  от  перегрева.
Могучие  крылья  нашего  ракетоплана  врезались  в  атмосферу   Венеры   и
значительно облегчили посадку.
   Вскоре мы пробили слой высоких облаков  и,  прильнув  к  иллюминаторам,
увидели бескрайный  океан,  покрывавший  поверхность  Венеры.  Кое-где  на
водной поверхности выделялись желтовато-красные пятна  -  острова.  Далеко
впереди, у самого горизонта, показался большой, остров.  Ракетоплан  летел
уже совсем низко. На острове можно было разглядеть  большую,  ровную,  как
степь, площадку. Где-то там и стояли радиомаяки Анри  Ламеля,  на  которые
нас вывели приборы-автоматы.
   Небольшой толчок, ракетоплан подпрыгивает, снова толчок, и  мы  уже  не
летим, а быстро катимся по поверхности Венеры. Дарычан с  помощью  носовых
реактивных двигателей быстро останавливает ракетоплан.
   - Все! С благополучным прибытием! Венера!
   Мы повскакивали со своих мест,  бросились  к  иллюминаторам  и  увидели
перед собой красноватую поверхность планеты. Вдали тянулась  цепочка  гор.
Небо заволокло тучами. По наружным стеклам иллюминаторов  небольшие  капли
дождя прочеркивали косые полосы.
   - Наружу! Наружу!
   Надеть мягкие легкие скафандры, пройти через тамбур с двойными  дверями
и спрыгнуть с последней ступеньки приставного трапа на мягкую  землю  было
делом нескольких минут.
   Я не удержался, поднял из-под ног небольшой  кусок  глины,  растер  его
ладонями и стал рассматривать. Крупицы почвы были здесь совсем  такие  же,
как и на нашей родной планете.
   - Вот она, плоть  вселенной,  всюду  одинакова,  -  сказал  Чжу  Фанши,
заглядывая мне через плечо.
   - А трава, смотрите, какая трава! - воскликнула Елена  Николаевна.  Она
сорвала пучок сочной оранжевой травы и выдавила из  нее  несколько  капель
тягучей жидкости.
   К нашему ракетоплану приблизилось  четыре  орнитоптера  -  группа  Анри
Ламеля. У дверей ракетоплана состоялась бурная встреча, как было прежде  у
зимовщиков, когда к ним после долгой  полярной  ночи  прилетали  друзья  с
Большой земли.
   - Подождите! - воскликнул Дарычан, вырываясь из объятий Анри Ламеля и с
трудом переводя дух. - Еще не все! Надо посадить грузовую ракету!
   Эрилик, Суори, Анифер и Шаумян, пилоты обеих  экспедиций,  вернулись  в
нашу ракету к  пульту  управления.  Остальные  пошли  к  ракетоплану  Анри
Ламеля, стоявшему на ровной площадке, километрах в двух от нас.
   - Здесь всегда так сумрачно? - спросил Чжу Фанши.
   - Нет. Близится долгая снежная ночь.  Поэтому  и  пасмурно,  -  ответил
Ламель. - А днем здесь довольно много  света,  но,  правда,  он  не  такой
яркий, как на Земле. Облака, постоянные облака.
   - А почему там клубится дым? - показал я на горный хребет.
   - Действующий вулкан.  Здесь  их  довольно  много.  Насыщают  атмосферу
углекислым газом.  Не  будь  их,  мы  с  вами  могли  бы  здесь  жить  без
скафандров.
   Справа  за  холмом  показалось  озеро,   окруженное   невысоким   бурым
кустарником. Неподалеку от озера каждые  десять  секунд  взмывала  к  небу
высокая водяная струя - гейзер.
   - В этом озере я  наловил  прекрасных  съедобных  рыб,  -  сказал  Анри
Ламель. - Небось космические пилюли вам порядком надоели?  Сейчас  устроим
пир. Вам повезло: сегодня готовлю я.
   Низко над вами пролетела огромная неуклюжая птица темно-зеленого  цвета
с ярко-красными, как у тритона, пятнами на животе. У нее были  изломанные,
как у летучей мыши, угловатые крылья и длинный пеликаний, клюв. Следом  за
ней пролетела вторая, потом  третья.  Словно  сговорившись,  они  медленно
летали вокруг нас, постепенно суживая круги.
   - Летающие ящеры, - поморщился Анри Ламель. - Неприятные существа.
   - А главное, глупые до чрезвычайности, - добавил Гапек. - Нападают  без
всякого разбора на любых животных, даже на тех, которые  заведомо  сильнее
их. У, кровопийцы неуклюжие! Вот я вас!
   Он  выхватил  из  кобуры,  висевшей  у   него   на   поясе,   небольшой
ультразвуковой пистолет, направил его на ближайшего ящера,  и  тот  камнем
рухнул вниз. Два других ящера шарахнулись в сторону и взмыли вверх.
   Виктор Платонов бросился к упавшему хищнику. Мы поспешили за ним.  Нам,
новичкам, не терпелось осмотреть этого первого встреченного вами обитателя
Венеры.
   - Осторожнее! - предупредил нас Ламель. - У них ядовитые зубы.
   Вблизи ящер выглядел еще отвратительнее.  Тонкая  голая  шея,  огромный
зубастый клюв, темно-зеленая, без перьев, кожа, покрытая длинными  густыми
ворсинками, жадные восьмипалые перепончатые  лапы  с  острыми  когтями  на
пальцах, длинный, как у змеи,  хвост  -  все  это  не  вязалось  с  нашими
привычными  представлениями  о  птицах.  Особенно  неприятное  впечатление
производили ярко-красные пятна, разбросанные по тем местам его  тела,  где
не было шерсти.
   - Почему он темно-зеленый?
   -  Это  просвечивает  зеленая  система  кровообращения.  Под  кожей   у
венерианских животных располагается вещество, близкое к хлорофиллу.  Когда
животное вдыхает легкими воздух,  кислород  поступает  в  красную  систему
кровообращения,  а  углекислый  газ  -  в  зеленую.  Под  действием  света
углекислый газ в зеленой системе расщепляется на углерод и  кислород.  Это
дополнительное количество  кислорода  поступает  затем  в  красную  кровь,
обеспечивая животному нормальные условия жизнедеятельности.
   С гримасой отвращения Виктор Платонов бросил ящера на землю.
   Мы поднялись на невысокий холм и за  ним  увидели  большой  серебристый
ракетоплан - корабль экспедиции Анри Ламеля. Он стоял на таком  же  ровном
месте, как и наш. Рядом с ракетопланом отливал серебром  огромный  матовый
купол из тонкой, но очень прочной пленки. Это был дом экспедиции биологов.
Высота купола в  средней  части  достигала  семи  метров.  Общая  площадь,
накрытая куполом, была более  ста  пятидесяти  квадратных  метров.  Внутрь
купола непрерывно подавался кислород,  и  там  создавалась  привычная  для
человека атмосфера. В этот большой дом можно  было  прийти  после  работы,
снять надоевший скафандр и прекрасно отдохнуть.
   Под куполом было сделано из  той  же  матовой  пленки  несколько  стен,
отделявших одно помещение от другого. Здесь были и лаборатории,  и  склады
для коллекций, и жилые комнаты,  и  другие  помещения.  В  сложенном  виде
дом-купол умещался в литровой банке,  ничтожно  мало  весил  и  был  очень
удобен для перевозки в ракетоплане. Внутри купола  воздух  имел  небольшое
избыточное давление по отношению к атмосфере Венеры и  все  время  надувал
его, как оболочку шара.
   Мы вошли в дом и сняли скафандры. Анри Ламель провел нас на кухню.  Там
рядом     с     высокочастотной     электроплитой     лежали      накрытые
пленкой-холодильником большие странные рыбы.
   - Подождем здесь немного, - сказал Ламель, переговорив с  Дарычаном  по
радиотелефону. - Минут через тридцать они посадят грузовую  ракету.  К  их
приходу уха должна быть готова. Помогите мне чистить рыбу.
   - Ну и рыба! - удивился Чжу Фанши, разглядывая улов.
   Рыбы имели столь необычный вид, что трудно было поверить, что это живые
существа,  а  не  порождения  болезненной  фантазии.  Бросались  в   глаза
неестественно большие головы с  торчащей  из-под  них  в  несколько  слоев
бахромой жабр. Казалось, будто  это  не  рыбы,  а  только  одни  плавающие
головы, к которым просто так, ради забавы, неуклюже прилеплены плавники  и
хвост.
   - Что вы в них будете есть, Анри? - насмешливо  спросила  Ламеля  Елена
Николаевна. - Неужели вы так любите обгладывать жареные рыбьи головы?
   - Если бы вас заставили жить в такой газированной воде, вы бы отрастили
себе не такие жабры. Они  приспособились  к  среде,  а  жабры  у  рыбы  не
где-нибудь, а в голове,  через  них  надо  прогонять  воду,  чтобы  добыть
кислород, которого здесь мало. Поэтому и рот большой и голова  большая,  а
туловище маленькое.
   - После вашего объяснения, Анри, туловища у рыб стали как будто больше!
- вставил насмешливо Виктор Платонов.
   - Гапек, - обратился к ботанику Анри Ламель, - накопайте  картофеля.  У
нас весь вышел.
   - У вас и картошка есть? - поразились мы.
   - Все есть. Даже укроп, - улыбнулся Ламель. - Хотите свежей картошки  с
укропом? Сейчас Гапек пойдет накопает.
   - И мы пойдем! - воскликнули в один голос Елена Николаевна, Чжу Фанши и
я.
   - Идемте, - сказал Гапек, - только  держитесь  поближе  ко  мне.  Здесь
всякое бывает.
   Гапек повел нас в сторону леса. Он стоял невдалеке желто-бурым массивом
и, казалось, состоял не из деревьев, а из странных  гигантских  цветов.  С
любопытством разглядывая все  вокруг,  мы  вошли  в  заросли.  Здесь  было
сумрачно и душно. Температура воздуха была не меньше сорока градусов.
   Сквозь темную завесу листьев лишь кое-где небольшими серыми  просветами
проглядывало небо.  Но  внизу  было  довольно  просторно.  Мелкая  поросль
попадалась редко. Листья на деревьях росли уже метрах в полутора от земли.
Мясистые, глубоко изрезанные и такие громадные, что в них  свободно  можно
было бы завернуть лошадь, они тянулись прямо  от  ствола  и,  закругляясь,
образовывали полусвод. Казалось, что находишься  в  старорусском  храме  с
толстыми колоннами -  столбами  и  низкими  сводами.  Листья  лениво,  как
опахала, покачивались под легким ветерком. Стволы деревьев  были  толстые,
но не одеревеневшие, а упругие, сочные, насыщенные влагой. Я ткнул кулаком
в могучий, в два обхвата, ствол -  на  нем  мелкими  капельками  проступил
темный сок.
   Под ногами было много сухой древесины. Она была легкой, как  высушенная
морская губка. Мы вышли на большую поляну, покрытую сплошным ковром жирной
пестрой травы, глухо, лопавшейся под  ногами.  Посредине  рос  красноватый
кустарник с мелкими листьями, ответвляющимися от ствола попарно.
   - Запомните это растение, - сказал нам  Гапек.  -  Мы  только  в  шутку
называем его картофелем, потому что он имеет  съедобные  клубни.  На  вкус
они, конечно, мало напоминают картофель. Они мучнистые и  солоноватые.  На
лесных полянах растет очень много таких кустов.
   Он вынул из-за пояса небольшую широкую лопатку и, отойдя от куста метра
на два, начал копать землю. Вскоре показались клубни - три штуки. Они были
большие и имели неправильную форму: один был загнутый, как серп, другой  -
с шишкообразными наростами, а третий - двойной.
   - Ничего, - сказал Гапек, - все они съедобны. Вот так и надо их искать.
   Мы  разбрелись  вдоль  опушки  леса  и  стали  выкапывать  клубни.  Мне
попадались клубни причудливой формы. Я набрал их уже полсумки, как вдруг в
наушниках моего шлема раздался испуганный крик Чжу Фанши:
   - Помогите! Помогите!
   Все тотчас  бросились  к  нему.  Рядом,  на  опушке  леса,  происходила
ожесточенная борьба: Чжу Фанши, держа в левой руке лопату, наотмашь  рубил
обвивавшие его белые  щупальца  какого-то  существа.  Правая  рука  Чжу  с
ультразвуковым пистолетом была опутана  щупальцами.  Щупальца,  извиваясь,
мелькали в воздухе и сжимали все  его  туловище  плотными  кольцами.  Одно
кольцо уже захлестнуло ему горло. Мы не могли пустить в ход  пистолеты  и,
выхватив ножи, бросились к нему на выручку. Вскоре на земле лежало десятка
два подергивавшихся в конвульсиях  отвратительных  отростков.  Чжу  Фанши,
взволнованный, с трудом встал  на  ноги.  К  счастью,  он  отделался  лишь
синяками.
   - Что это такое? - спросил он у Гапека, прядя в себя.
   - Не знаю, я сам впервые вижу это чудовище, -  ответил  тот.  -  Сейчас
исследуем.
   Странное  существо  имело  корни,  уходившие  в  землю,  и   напоминало
растение. Но вдруг на наших глазах оно стало быстро выдергивать  из  земли
свои корни и свертываться  в  тугой  клубок.  Из  обрубленных  концов  его
щупалец капля за каплей сочилась зеленоватая жидкость. "Растение" вытащило
из земли последние корни и, отталкиваясь ими, покатилось  прочь.  Пришлось
остановить его с помощью ультразвукового  пистолета.  Гапек  разрезал  его
пополам. Внутри ствола оказался желудок, а в  нем  белели  чьи-то  крупные
кости. Видимо, не так давно это "растение" кем-то плотно позавтракало.
   Пока мы собирали выкопанные клубни, Чжу Фанши  пристально  рассматривал
останки   неожиданно   напавшего   на   него   живого   существа.    Потом
сфотографировал его и присоединился к нам.
   На обратном пути Гапек нарвал зеленовато-желтой травы.
   - Это здешний "укроп", - сказал он, показывая  нам  острые  былинки,  -
неплохая приправа к картофелю.
   Мы вернулись домой. Анри Ламель с нетерпением  ожидал  нас.  В  большой
кастрюле кипела вода. Когда вернулись наши пилоты, уха уже ждала их.
   Ламель бросил в кастрюлю щепотку белого порошка - анализатора яда.  Уха
не изменила цвета, и Ламель объявил:
   - Можно есть. Прошу всех к столу.
   То ли после космических пилюль, то ли из-за необычности обстановки,  но
мне показалось, что я никогда еще не ел такой отличной ухи.
   "Старожилы", как величали себя наши новые друзья,  наперебой  ухаживали
за нами, как за самыми дорогими гостями.  Больше  всех  шумел  и  суетился
маленький юркий Иржи Гапек.
   -  Да  уймись  ты,   непоседа,   -   останавливал   его   медлительный,
неразговорчивый Анифер.
   Красавец  Шаумян,  высокий,  широкоплечий  атлет  с  горячими   черными
глазами, покрывая  все  голоса,  гудел  могучим  густым  басом.  Он  очень
беспокоился, что мы не наелись, и все порывался приготовить  нам  какое-то
вкусное блюдо из консервов.
   - Мне надо всего пять минут,  и  пальчики  оближете,  -  настаивал  он,
выразительно жестикулируя. - Анри, почему ты молчишь? Ты  же  тут  главный
хозяин. Не  стыдно  тебе  будет,  если  твои  гости  встанут  из-за  стола
голодными?
   - Скажи лучше, тебе просто не терпится  похвастаться  своим  кулинарным
талантом,  -   возразил   ему   Ламель,   насмешливо   улыбаясь   веселы