казаться, что я последний
в   мире   человек,  которого   можно  чем-то   удивить.   Фертилити   с  ее
катастрофическими снами и этот гладко выбритый  парень  с  его историческими
циклами, -- они горошины из одного скучного стручка.
     "Реальность  говорит,  что  ты  живешь до тех  пор, пока  не  умрешь, --
говорит агент. -- На самом деле, реальность никому не нужна".
     Агент закрывает глаза и прикладывает раскрытую ладонь ко лбу. "Правда в
том, что в Правоверческой  церкви не было ничего особенного, -- говорит он. --
Она была  основана группой, отколовшейся от Миллеритов  в 1860 году во время
Великого  Пробуждения.  В   период,   когда   Калифорния  была   независима,
отколовшиеся  от  религий  течения  основали  более  пятидесяти  утопистских
сообществ".
     Он открывает один  глаз и показывает  на меня  пальцем:  "У  тебя  есть
кто-то -- зверюшка, птичка или рыбка".
     Я спрашиваю, как он узнал об этом, о моей рыбке.
     "Не  уверен,  что  это правда, хотя  похоже  на то,  --  говорит  он.  --
Правоверцы  даровали  своим трудовым  миссионерам  так называемую Привилегию
Талисмана, право владеть  животным, в  1939  году.  В тот год Правоверческая
бидди украла  младенца из  семьи, где она работала. Владение животным должно
было сублимировать потребность заботиться об иждивенце".
     Бидди украла чьего-то ребенка.
     "В  Бирмингеме,  Алабама, -- говорит  он. --  Конечно  же,  она совершила
самоубийство в ту же минуту, когда ее обнаружили".
     Я спрашиваю, что еще он знает.
     "У тебя проблемы с мастурбацией".
     Это  просто, говорю  я.  Он прочел  это  в  моей папке  из  Удерживания
Уцелевших.
     "Нет, -- говорит он. -- К  счастью для  нас, все записи о клиентах  твоей
соц.работницы утеряны. Все, что мы скажем о тебе, будет  неоспоримо. И, пока
я не забыл, мы урезали тебе шесть лет  жизни. Если кто-нибудь  спросит, тебе
двадцать семь".
     Ну и как же он узнал так много о моей, короче, обо мне?
     "О твоей мастурбации?"
     Моих преступлениях Онана.
     "Похоже,  что  у  всех  ваших  трудовых  миссионеров  были  проблемы  с
мастурбацией".
     Если  бы  он только знал.  Где-то в моей папке регистрации происшествий
все  записи  о том,  как  я  был эксгибиционистом,  обладателем  биполярного
синдрома, мизофобом, магазинным  вором  и  т.п.  Где-то в  ночи  позади  нас
соц.работница  уносит  мои  секреты в  свою могилу. Где-то в  этом полушарии
Земли бродит мой брат.
     Поскольку он такой эксперт, я спрашиваю агента, совершались ли убийства
людей, которые должны  были покончить с собой, но не сделали  этого.  В этих
других религиях кто-нибудь когда-нибудь разыскивал и убивал уцелевших?
     "В Народном  Храме была  куча нераскрытых убийств уцелевших, --  говорит
он.  -- И  в  Ордене  Солнечного Храма. Проблемы  канадского  правительства с
Солнечным  Храмом  подтолкнули  наше  правительство   к  созданию  Программы
Удерживания  Уцелевших.  В Солнечном Храме  маленькие группки французских  и
канадских  последователей  продолжали убивать себя и друг друга годами после
первой трагедии. Они называли убийства "Отъездами".
     Он говорит: "Члены Храма Солнца  сжигали себя живьем при помощи взрывов
бензина  и пропана, чтобы взрывной волной их унесло к вечной жизни на звезду
Сириус, -- и он показывает в ночное небо. -- По сравнению с этим, неприятности
с Правоверцами были абсолютно безвредными.
     Я  спрашиваю, предвидел ли он  что-то  насчет выжившего  члена  церкви,
который выслеживает и убивает всех оставшихся Правоверцев?
     "Еще один член церкви, кроме тебя?" -- спрашивает агент.
     Да.
     "Говоришь, убивает людей?"
     Да.
     Глядя из машины  на  проносящиеся мимо огни  Нью-Йорка, агент  говорит:
"Правоверец-убийца? О небо, я надеюсь, что это не так".
     Глядя на  одинаковые огни  за  затемненным стеклом, на  звезду  Сириус,
глядя на свое собственное изображение с шоколадом, размазанным вокруг рта, я
говорю, да. Я тоже.
     "Вся  наша кампания построена  на  факте, что ты последний уцелевший, --
говорит он. -- Если на Земле есть хоть один другой Правоверец, ты тратишь мое
время. Вся  кампания  покатится  к  чертям. Если  ты  не единственный  живой
Правоверец, то ты для нас бесполезен".
     Он  открывает  дипломат и  достает оттуда коричневую бутылочку. "Вот, --
говорит он, -- возьми парочку Серенадонов. Это  лучшее успокаивающее средство
из всех когда-либо изобретенных".
     Но они же еще не существуют.
     "Просто  притворись, --  говорит  он,  -- ради  эффекта  плацебо".  И  он
вытряхивает две таблетки в мою руку.
26
     Люди обычно говорят, что это стероиды свели меня с ума.
     Дюратестон 250.
     Таблетки для абортов Мифепристон из Франции.
     Пленастрил из Швейцарии.
     Мастерон из Португалии.
     Это  настоящие  стероиды,  не просто  зарегистрированные имена  будущих
лекарств. Это инъекции, таблетки, пластыри.
     Люди  будут  абсолютно  уверены,  что я вляпался во  все  это благодаря
стероидам.  Сумасшедший  угонщик  самолета,  облетевший  вокруг Земли, чтобы
погибнуть.  Как  будто  люди  знают  хоть  что-то  о том,  что  значит  быть
прославляемым известным  знаменитым духовным лидером.  Как будто  каждый  из
этих людей не смотрит  по сторонам в поисках нового гуру, чтобы вырваться из
своей скучной, не  рисковой  жизни, в то время  как  они  смотрят новости по
телевизору и судят меня. Все люди ищут ее, руку, за которую можно держаться.
Перестраховка. Обещание, что все будет в порядке.  Вот что все они хотели от
меня. Раздавленного, отчаянного, прославляемого меня.  Раскрепощенного меня.
Никто  из этих  людей  не  знает главного  о  том,  что значит быть большим,
очаровательным, большим, харизматическим, большим актером.
     Когда поднимаешься по лестнице на этаж номер сто тридцать, ты приходишь
в исступление, начинаешь произносить громкие слова, ораторствовать.
     Никто   из   людей,   кроме,  возможно,  Фертилити,  не   знает,  каких
каждодневных усилий мне стоило поддерживать себя в такой форме.
     Представь,  как  бы  ты  себя   чувствовал,  если  бы  вся  твоя  жизнь
превратилась в работу, с которой ты не смог бы справиться.
     Нет,  все  думают, что вся их  жизнь  должна  быть как минимум такой же
развлекухой, как мастурбация.
     Я  бы хотел увидеть, как  эти люди попытаются  скитаться по гостиничным
номерам,  питаться  гостиничной  пищей  с   низким  содержанием  жиров  и  в
промежутках заниматься убедительным фальсифицированием глубокого внутреннего
мира и гармонии с Богом.
     Когда ты становишься известным,  обед -- больше не пища; это 570 граммов
белков, 280 граммов углеводов,  без соли,  без сахара, обезжиренное топливо.
Питание каждые  два часа, шесть раз в день.  Еда  -- это  больше не  еда. Это
усвоение белков.
     Это похоже на крем  для омоложения кожи. Мытье -- очистка кожи. То,  что
раньше было дыханием, теперь -- усвоение кислорода.
     Я  буду   первым,  кто  поздравит   человека,   который   сможет  лучше
фальсифицировать  безупречную  красоту  и  изрекать  туманные  вдохновляющие
фразы:
     Расслабьтесь. Все дышите  глубже. Жизнь прекрасна. Будьте справедливы и
добры. Дарите любовь.
     Что-то в этом роде.
     На большинстве мероприятий эти  глубокомысленные  духовные изречения  и
мнения попадали ко мне от команды авторов в последние тридцать  секунд перед
тем, как я поднимался на сцену. Вот для чего была нужна молчаливая молитва в
начале. Она давала мне минутку, чтобы посмотреть на пол сцены и прочесть мой
текст.
     Проходят  пять минут. Десять минут.  400 миллиграммов Дека-Дюраболина и
тестостероновый ципионат, которые  ты вколол только что за  сценой, все  еще
маленькая  круглая пуговка на  коже  твоей жопы. Пятнадцать  тысяч  доходных
верующих стоят на  коленях там, перед тобой, склонив головы.  Также, как вой
скорой  помощи  разносится  вдаль на  тихой  улице, ты  чувствуешь,  как эти
химикаты разносятся по тебе потоками крови.
     Литургические одеяния  я  начал носить  на  сцене из-за того,  что  при
достаточном равновесии  в  твоей  системе  половину времени  ты -- деревянная
прокладка.
     Пятнадцать минут проходят, а все эти люди на коленях.
     Когда ты готов, ты просто говоришь его, волшебное слово.
     Аминь.
     И шоу начинается.
     "Вы  -- дети  мира во вселенной вечной  жизни и  безграничного  изобилия
любви и благодати, бла, бла, бла. Идите с миром".
     Откуда команда авторов выкопала все это, я не знаю.
     Давайте  не будем  вспоминать  о  тех  чудесах,  которые  я  творил  по
общенациональному телевидению.  Моем маленьком чуде в перерыве Супер  Кубка.
Всех тех катастрофах, которые я предсказал, жизнях, которые я спас.
     Вы знаете старую пословицу: Это не то, что вы знаете.
     Это тот, кого вы знаете.
     Люди  думают, что очень легко быть мной,  и  выходить  перед людьми  на
стадионе,  и  направлять  их  молитвы,  и  затем  быть  пристегнутым  ремнем
безопасности в реактивном самолете, который долетит до следующего стадиона в
течение часа, все время сохраняя энергичный, здоровый  облик.  Нет, эти люди
будут по-прежнему  называть  тебя сумасшедшим  угонщиком  самолета. Люди  не
знают главного об энергичной динамичной здоровой энергичности.
     Пусть они попытаются отыскать достаточное количество меня для аутопсии.
Кого заинтересует, если у меня обнаружится нарушение работы печени. Или если
мои селезенка и желчный пузырь увеличились под действием гормонов роста. Как
будто они сами не вкололи бы себе что-то извлеченное из гипофиза трупа, если
бы  считали,  что  смогут  выглядеть  так  же  хорошо,  как  я  выглядел  на
телевидении.
     Когда  ты известен, ты рискуешь,  принимая левотироксин  натрия,  чтобы
оставаться  худым. Да, ты должен  беспокоиться о своей  центральной  нервной
системе.  У тебя бессонница.  Твой метаболизм резко возрастает.  Твое сердце
стучит. Ты потеешь. Ты нервничаешь все время, но ты выглядишь потрясающе.
     Помни, что  твое сердце  бьется только  ради  того, чтобы ты  мог  быть
гостем на обеде в Белом Доме.
     Твоя   центральная  нервная  система  нужна  для  того,  чтобы  ты  мог
обратиться к Генеральной Ассамблее ООН.
     Амфетамины -- это самый американский наркотик. Ты делаешь  так много. Ты
выглядишь потрясающе, и твое второе имя -- Достижение.
     "Все  твое  тело,  --  кричит  агент,  --  это  лишь  объект  для  показа
дизайнерской линии спортивной одежды!"
     Твоя щитовидная железа прекращает производить натуральный тироксин.
     Но  ты все еще выглядишь потрясающе. И ты, ты Американская  Мечта. Ты --
источник постоянно растущих доходов.
     По словам агента, эти люди ищут лидера, им нужна энергичность. Им нужна
массовость. Им нужна динамичность. Никому не нужен маленький щупленький бог.
Им  нужен перепад  в  76 сантиметров между размерами твоей грудной клетки  и
талии.  Большая  грудная клетка. Длинные ноги. Подбородок с ямочкой. Большие
икры.
     Им нужен больше, чем человек.
     Им нужны гигантские размеры.
     Никто не хочет простой анатомической правильности.
     Людям  нужно  исправленное  тело.  Хирургически  исправленное. Новое  и
улучшенное. С силиконовыми имплантами. С инъекциями коллагена.
     К слову,  после  первых трех  месяцев приема Дека-Дюраболина  я  не мог
нагнуться  достаточно  низко, чтобы  завязать  себе  шнурки;  такие  у  меня
короткие руки. Не проблема,  говорит агент и нанимает кого-то, кто завязывал
бы мне шнурки.
     После  приема в течение семнадцати недель какого-то сделанного в России
Метахапоктехосича, все мои волосы выпали, и агент купил мне парик.
     "Мы должны пойти  на взаимные уступки,  -- говорит мне агент. -- Никто не
захочет поклоняться Богу, который сам завязывает себе шнурки".
     Никто не захочет  поклоняться, если у тебя  такие же проблемы, такое же
плохое  дыхание и грязные  волосы и заусеницы, как  у обычного человека.  Ты
должен быть всем, чем обычные люди не являются. Там, где они терпят неудачу,
ты должен пройти весь путь. Будь тем, чем люди очень  боятся быть. Будь тем,
кем они восхищаются.
     Людям, разыскивающим мессию, нужно качество. Никто не захочет следовать
за  неудачником.  А  когда  это  доходит   до   выбора  спасителя,  они   не
удовлетворятся простым человеком.
     "Для  тебя  парик  лучше,  --  сказал  агент.  --  Это  новый  уровень  в
последовательном  совершенствовании, которому  мы можем доверять.  Выход  из
вертолета, воздушные потоки от  пропеллера,  каждую минуту на  людях  ты  не
можешь контролировать, как выглядят твои настоящие волосы".
     Как агент  объяснил  мне  свой план,  мы не  нацеливаемся на  маленькие
группы людей, только на большинство.
     Он сказал: "С этого момента думай, что ты -- диетическая кола".
     Он  сказал:  "Думай  о  тех  молодых  людях в мире,  которые  борются с
устаревшими религиями  или вообще  без  религий,  думай о  них,  как о своей
целевой аудитории".
     Люди  ищут, как свести все воедино. Им нужна  общая  глобальная теория,
объединяющая  очарование  и  святость,   моду  и  духовность.   Людям  нужно
устаренение противоречий между "быть хорошим" и "хорошо выглядеть".
     День за днем никакой твердой пищи,  ограниченный сон, подъем по тысячам
лестниц,  и  агент,  выкрикивающий  мне свои идеи снова и  снова, -- все  это
создает превосходное ощущение.
     Команда  композиторов занималась  написанием гимнов еще  до того, как я
подписал  контракт.  Команда  авторов  трудилась  над  моей  автобиографией.
Команда  по  работе  с  прессой  организовывала  пресс-релизы,  лецензионные
соглашения,  шоу  Трагедия   Правоверческой  Смерти  На  Льду,   спутниковые
соединения, сеансы загорания. Команда имиджмейкеров творчески контролировала
мою  внешность.  Команда авторов контролировала  каждое  слово, выходящее из
моего рта.
     Чтобы скрыть прыщи, которые я получил от  приема  Лаураболина,  я начал
носить грим. Чтобы убрать  прыщи, кто-то  из команды  обеспечения достал мне
рецепт на Ретин-А.
     После потери волос команда поддержки стала вкалывать мне Рогаин.
     Все,  что  мы  делали  для исправления  меня, имело  побочные  эффекты,
которые также надо  было  исправлять.  Эти  исправления тоже имели  побочные
эффекты, которые надо было исправлять, и так далее, и так далее.
     Представь  сказку  о Золушке, где герой смотрит в зеркало и видит в нем
полностью  незнакомого   человека.  Каждое  слово,  которое  он  произносит,
написано  для  него командой профессионалов. Все,  что он носит, выбрано или
создано командой дизайнеров.
     Каждая минута каждого дня распланирована его агентом по рекламе.
     Может, теперь до вас начнет доходить.
     К тому же, ваш герой колет себе наркотики, которые можно достать только
в  Швеции или в Мексике, и  в итоге он  не может посмотреть вниз из-за своей
выступающей  грудной клетки. Он  в парике,  загорелый, выбритый, и  живет по
графику,  потому что люди в Таксоне, люди в  Сиэттле, в  Чикаго или в Бэйтон
Руж не хотят божества с волосатой спиной.
     К двухсотому этажу ты проникаешься высшими тайнами.
     Ты  становишься анаэробом, ты  сжигаешь мускулы  вместо жира,  но  твой
разум кристально чист.
     Правда в том,  что  все  это  было лишь  частью процесса  самоубийства.
Потому что загорание и стероиды -- проблема, если ты планируешь жить долго.
     Потому  что  на самом  деле единственная  разница между самоубийством и
мученичеством состоит в том, как это освещается прессой.
     Если  дерево падает в лесу, и нет никого, кто бы это услышал, разве оно
не будет просто лежать там и гнить?
     А если бы Христос умер от  передозировки барбитуратов, один,  на полу в
ванной, разве попал бы Он в Рай?
     Я  не задавал себе  вопроса, собираюсь я убить себя  или нет. Это,  эти
усилия, эти деньги и это время,  команда  авторов,  наркотики, диета, агент,
взбегание по лестнице, идущей в никуда,  все это было  для того, чтобы я мог
покончить с собой на глазах у всех.
25
     Как-то раз агент спросил меня, кем я вижу себя через пять лет.
     Трупом, сказал я.  Я  вижу  себя  гниющим трупом.  Или пеплом;  я  могу
представить, что меня сожгут.
     У  меня  был заряженный пистолет в  кармане, я помню. Мы стояли  вдвоем
перед входом в  переполненную темную  аудиторию. Я помню, что  это был вечер
моего первого большого появления на публике.
     Я вижу себя мертвым и в Аду, сказал я.
     Я помню, что планировал убить себя в тот вечер.
     Я сказал агенту, что планирую провести первую тысячу лет на каком-то из
низших  уровней  Ада,  но  затем  я хочу  продвинуться  в руководство.  Быть
настоящим командным  игроком. Через тысячу  лет в Аду произойдет невероятный
рост в сфере торговли. Я хочу оказаться на вершине.
     Агент сказал, что это звучит очень реалистично.
     Мы курили  сигареты, я помню.  На сцене  какой-то  местный  проповедник
открывал представление. Частью этого  разогрева публики была гипервентиляция
легких. Громкое пение делает свою работу. Так же  как и монотонное пение. По
словам  агента,  когда люди так орут или  поют "Изумительную  Благодать"  на
пределе  своих легких, они очень часто дышат. Людская кровь  -- это  кислота.
При гипервентиляции уровень диоксида углерода  падает, и их кровь становится
щелочной.
     "Респераторный алкалозис," -- говорит он.
     Люди становятся легкомысленными.  Люди падают на пол от звона  в  ушах,
пальцы  на  руках  и  ногах  цепенеют,  у  них  начинаются боли  в  груди  и
потоотделение. Это должно восприниматься как восторг. Люди мечутся по  полу,
их руки превращаются в холодные клешни.
     Это сойдет за экстаз.
     "Люди в  религиозном бизнесе называют это "промывкой мозгов", -- говорит
агент. -- Они называют это ораторством".
     Повторяющиеся  движения усиливают  эффект,  и  представление  на  сцене
продолжается по обычному  сценарию.  Зрители дружно  хлопают.  Длинные  ряды
людей поднимают руки и раскачивают ими в бреду. Волнующееся поле рук.
     Кто  бы не  изобрел эту процедуру, говорит мне агент, они, должно быть,
не последние люди в Аду.
     Я  помню, что  нашим спонсором  был Старый  Добрый  Летний  Растворимый
Лимонад.
     Мой выход тогда, когда проповедник вызовет меня на сцену. Моя  работа --
наложить заклятие на каждого.
     "Настоящее состояние транса," -- говорит агент.
     Агент  достает  коричневую бутылочку  из  кармана  своего блейзера.  Он
говорит: "Съешь парочку Эндорфинолов, если почувствуешь прилив эмоций".
     Я говорю, чтобы он дал мне горсть.
     Чтобы подготовить сегодняшний вечер, наши работники ходили  по  местным
домам и раздавали людям  бесплатные билеты на шоу. Агент говорит мне все это
уже  в сотый раз. Во время этих визитов они просились в туалет  и записывали
все, что находили в аптечке. По словам агента, Преподобный  Джим Джонс делал
это, и это творило чудеса для его Народного Храма.
     Хотя "чудеса", возможно, не совсем подходящее слово.
     У  меня на  кафедре  список людей, которых  я никогда не встречал, и их
состояния, угрожающие жизни.
     Миссис Стивен Брэндон, должен выкрикнуть я. Подойдите сюда, и пусть Бог
прикоснется к вашим больным почкам.
     Мистер Уильям Докси, подойдите и  вручите  свое болящее  сердце в  руки
Божьи.
     Часть моего обучения состояла в том, как указать пальцем в чьи-то глаза
так резко и быстро, чтобы  это  отразилось на  зрительном нерве  как вспышка
белого света.
     "Божественного света," -- говорит агент.
     Часть  моего обучения состояла в том, как зажать  руками чьи-то уши так
сильно, чтобы человек услышал гудение,  которое, как я ему потом  говорил, и
есть вечный Ом.
     "Пошел," -- говорит агент.
     Я прозевал свой выход.
     На сцене  открывающий  проповедник кричит в  микрофон: Тендер  Брэнсон.
Единственный, неповторимый, последний уцелевший, великий Тендер Брэнсон.
     Агент говорит  мне: "Подожди". Он  выдергивает сигарету из  моего рт