Чак Паланик.
    Уцелевший


  Chuck Palahniuk "Survivor"
  © Copyright  Тимофеев Иван Константинович
  (postbox01@yandex.ru)
  WWW: http://zhurnal.lib.ru/t/timofeew_i_k/
  Обновлено: 02/04/2003. 439k.
  Роман: Переводы Иллюстрации: 2 штук.
  Обсуждение перевода

     Аннотация:
     Удерживаемый  Уцелевший Клиент  Номер Восемьдесят Четыре потерял  всех,
кого он когда-либо любил и все, что придавало его жизни  смысл. Он устал,  и
спит большую часть времени. Он начал пить и  курить. У него нет аппетита. Он
редко моется  и  неделями не бреется. Десять лет назад  он был  трудолюбивой
солью земли. Он хотел всего лишь отправиться в Рай. Сегодня  он сидит здесь,
а все в  мире, ради чего он работал, исчезло. Все его  внутренние  правила и
самоконтроль исчезли.  Нет никакого Ада.  Нет  никакого Рая.  И его  осеняет
мысль, что теперь все возможно. Теперь он хочет все.



     Чак Паланик
УЦЕЛЕВШИЙ
     перевод И.К.Тимофеева

     Для Майка Кифи и Майка Смита
     Для Шона Гранта, и Хэйди Уиден, и Мэтта Паланика

     Агент в  этой  книге -- это не Эдвард Хибберт, который представляет меня
со всем своим юмором, энергией и опытом.

     Никто в этой книге не умен так, как мой редактор Джерри Ховард.
     Нет на свете более упорного и заботливого человека, чем Луис Розенталь.
     Эта  книжка  не  появилась  бы  без  помощи  клуба  "Ночные  писатели",
собирающегося у Сьюзи по вторникам.

     Ну что, поехали?




47
     Проверка, проверка. Раз, два, три.
     Проверка, проверка. Раз, два, три.
     Возможно, эта штука работает. Я не знаю. Слышите ли вы меня, я не знаю.
     Но если вы  слышите меня --  слушайте. И если вы прослушаете эту запись,
то  узнаете историю  о том, как  все пошло неправильно. Перед вами  бортовой
самописец рейса 2039. Черный ящик. Его так называют, несмотря на то,  что он
оранжевый. Внутри --  моток проволоки, на  которой сделана постоянная  запись
обо  всем,  что  осталось  позади.  Вы  обнаружили рассказ  о том,  как  все
произошло.
     Продолжайте слушать.
     Вы  можете  нагреть  эту проволоку до  белого каления, и она все  равно
поведает вам ту же самую историю.
     Проверка, проверка. Раз, два, три.
     И  если  вы  слушаете,  то  наверняка  сами  уже  знаете, что пассажиры
вернулись домой невредимыми. Пассажиров я высадил на островах Новые Гебриды.
Затем, когда мы снова поднялись в воздух,  пилот выпрыгнул с  парашютом.  Не
знаю, куда. Куда-то в воду. То, что вы назвали бы океаном.
     Я продолжаю говорить это, и это правда: я не убийца.
     Я здесь один, на этой высоте.
     Летучий Голландец.
     И  если вы слушаете  это, вы должны  знать,  что я один на  борту Рейса
2039, и у меня тут куча маленьких, детского размера, бутылочек -- в основном,
с поддельной  водкой и  джином,  расставленных  напротив кресел пилотов,  на
приборных  панелях. Еще  в  салоне  есть маленькие подносики с  недоеденными
цыплятами по-киевски и с  беф-строгановом, но из-за кондиционера их запах не
чувствуется.  Журналы,  которые  все еще открыты  на  тех страницах, которые
читали пассажиры. Все кресла пусты, так  что  можно подумать, что все просто
вышли  в  туалет.  Из  пластиковых  стереонаушников  доносятся  слабые звуки
музыкальных записей.
     Здесь, над облаками, в Боинге 747-400 у меня есть две сотни оставленных
шоколадных  пирожных и музыкальный салон на втором  этаже.  Я могу подняться
туда по винтовой лестнице и смешать себе в баре еще один маленький коктейль.
     Не дай Бог  я начну утомлять вас всеми этими деталями, но самолет будет
лететь  на  автопилоте до тех  пор, пока  не  закончится топливо. Произойдет
вспышка, как сказал пилот. Будут  сгорать один двигатель  за другим,  сказал
он. Он просто хотел, чтобы я знал, чего ожидать. Затем он начал грузить меня
кучей деталей  относительно реактивных  двигателей,  эффекта Вентури, набора
высоты  путем  увеличения изогнутости крыла  при помощи закрылков.  Сказал о
том,  что после  сгорания  всех  четырех  двигателей самолет  превратится  в
140-тонный планер. И  когда автопилот  установит прямую траекторию движения,
планер начнет, как это назвали бы пилоты, контролируемый спуск.
     Такой спуск -- хоть какая-то перемена в  моей жизни, сказал я пилоту. Вы
просто представить себе не можете, через что я прошел за последний год.
     Пилот был одет в самую обыкновенную униформу непонятного цвета, которая
выглядела так, будто ее придумал не дизайнер, а инженер. Несмотря ни на что,
он оказался очень полезен. Более полезен,  чем  можно  ожидать от  человека,
которому  приставили  пистолет  к  голове  и  спрашивают,  сколько  горючего
осталось и  на какое расстояние его хватит. Пилот рассказал мне, как вернуть
самолет назад на прежнюю высоту после того, как он выпрыгнет с парашютом над
океаном. И еще он рассказал мне о бортовом самописце.
     Четыре двигателя пронумерованы с первого по четвертый слева направо.
     Последним  этапом  контролируемого  спуска будет крутое  пикирование  в
направлении  земли.  Пилот  назвал  это  конечной  фазой  спуска,  когда  вы
приближаетесь  к земле  со  скоростью 9,8  метра  в секунду.  Это он  назвал
конечной  скоростью,  то  есть  объекты  с  одинаковой   массой  движутся  с
одинаковой  скоростью.  Затем  он разжевал все это, добавив массу деталей по
поводу законов Ньютона и Пизанской башни.
     Он  сказал:  "Только ты  меня не  цитируй, а  то я уже давно  не сдавал
тесты".
     Он сказал, что APU, вспомогательный источник питания  будет  продолжать
вырабатывать электричество до момента, когда самолет упадет на землю.
     У тебя будет  кондиционированный воздух и стерео-музыка, сказал он,  до
тех пор, пока ты будешь в состоянии что-то чувствовать.
     Последний  раз я чувствовал что-то  очень-очень  давно, сказал  я  ему.
Около года тому  назад.  Основной задачей для  меня  было выставить  его  из
самолета, чтобы наконец разрядить пистолет.
     Я сжимал этот пистолет так долго, что уже ничего не чувствую.
     Когда ты планируешь угон  самолета самостоятельно, ты всегда забываешь,
что  когда-то  в пути  может  захотеться сходить в  туалет,  и на  это время
заложники останутся без контроля.
     Перед тем, как мы  совершили посадку в  Порте Вила, я бегал по салону с
пистолетом,  пытаясь  накормить пассажиров и  экипаж.  Не желаете  ли свежих
напитков?  Кому дать подушку? Что вы предпочитаете, спрашивал я их, цыпленка
или говядину? С кофеином или без?
     Бытовое  обслуживание  --   единственная   сфера,  в   которой  у   меня
превосходные навыки. Проблема лишь в  том, что заниматься раздачей  пищи мне
приходилось,  естественно,  одной  рукой,  потому  что  в  другой  я  держал
пистолет.
     Когда мы совершили посадку,  и пассажиры вместе с командой выходили  из
самолета, я стоял  в дверях кабины пилотов и  говорил,  что мне  очень жаль.
Извините за доставленные  неудобства.  Желаю  вам  безопасного  и  приятного
путешествия,   и  спасибо,   что   вы  воспользовались   услугами   компании
Бла-Бла-Авиалинии.
     Когда в самолете остались только пилот и я, мы снова совершили взлет.
     Пилот,  перед  тем  как  выпрыгнуть,  объяснил  мне,  что при  сгорании
двигателя сигнализация сообщит: Согрел  Двигатель Номер  Один, или три,  или
еще какой-нибудь, один за одним. Как только не  останется  двигателей, полет
можно будет продолжить только если не  давать носу самолета опуститься вниз.
Тянешь штурвал  на себя. Так регулируются рули высоты в  хвосте. Ты  теряешь
скорость,  но сохраняешь высоту. Как будто у тебя  есть выбор -- скорость или
высота; но на самом деле ты все равно уткнешься в землю.
     Достаточно, говорю  я ему, я не собираюсь  получать  эту,  как ее  там,
лицензию  пилота. Я просто  хочу в туалет, и  чтобы никому  не было до этого
дела. Я просто хочу, чтобы он убрался.
     Затем мы снизили скорость до 175  узлов. Не хочу утомлять вас деталями,
но мы спустились на высоту 3000 метров и открыли наружную дверь. Затем пилот
выпрыгнул. И перед тем, как закрыть дверь, я встал в дверном проеме и отлил.
     Никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо.
     Если Сэр Исаак Ньютон был прав, у пилота не возникло никаких проблем со
спуском вниз.
     И вот теперь я лечу на запад  на  автопилоте со скоростью  730  км/ч, с
настоящей воздушной скоростью и на  нормальной высоте. Солнце висит на одном
и  том  же месте  все  время. Время  остановилось. Я  лечу над  облаками  на
крейсерской  высоте  12  км  над Тихим океаном,  лечу  навстречу катастрофе,
навстречу Австралии, к завершению истории моей жизни, точно на юго-запад, до
тех пор, пока не сгорят все двигатели.
     Проверка, проверка. Раз, два, три.
     Еще раз повторю: вы слушаете запись бортового самописца Рейса 2039.
     Да, вот еще что. Пилот сказал, что на этой высоте и при такой скорости,
при условии,  что самолет пуст, топлива хватит на шесть, может быть, на семь
часов.
     Поэтому я постараюсь рассказывать быстрее.
     Бортовой самописец  в  кабине пилотов запишет каждое  мое слово.  И мой
рассказ  не разлетится на миллионы  кровавых кусочков,  и не сгорит вместе с
сотнями тонн  обломков.  Когда  самолет  разобьется,  люди  отыщут  бортовой
самописец. И мой рассказ уцелеет.
     Проверка, проверка. Раз, два, три.
     Как  раз перед  тем,  как  пилот  выпрыгнул,  когда дверь была  втянута
внутрь, когда военные корабли  следили за  нами, засекая при помощи радаров,
когда двигатели  ревели, выбрасывая потоки воздуха, пилот,  стоя  в  дверном
проеме, крикнул: "Зачем тебе такая поганая смерть?"
     Я крикнул в ответ, чтобы он слушал запись.
     "Тогда помни, -- крикнул он, -- у тебя всего  несколько часов. Помни, что
ты не  знаешь, когда конкретно закончится топливо.  Вполне  возможно, что ты
умрешь, рассказав только половину истории своей жизни".
     Я крикнул: Ты мне еще что-нибудь хочешь сказать?
     И еще: Скажи мне о чем-нибудь, что я не знаю.
     И пилот  прыгнул. Я отлил, а затем толкнул  дверь на место.  В кабине я
нажал на тормоз и потянул штурвал так, чтобы набрать нужную высоту. Осталось
только нажать  кнопку и включить автопилот. Вот  что произошло  до нынешнего
момента.
     И если  вы слушаете  это,  запись черного  ящика Рейса  2039, вы можете
посмотреть,  где самолет  завершил свое падение и что от  него осталось.  Вы
поймете, что я не  пилот, как только увидите  воронку, наполненную всем этим
дерьмом. Если вы слушаете это, вы знаете, что я мертв.
     И у меня всего несколько часов, чтобы рассказать вам мою историю.
     Я полагаю, есть шанс, что я расскажу все именно так, как оно было.
     Проверка, проверка. Раз, два, три.
     Небо  синее  и  чистое  во  всех  направлениях.  Солнце  всеобъемлющее,
обжигающее, и  оно  прямо передо мной. Мы  над облаками, и этот день  навеки
прекрасен.
     Так что давайте начнем с самого начала.
     Рейс 2039, здесь записано то, что произошло на самом деле.
     И.
     Да, кстати, сейчас я чувствую себя потрясающе.
     И.
     Я уже потерял десять минут.
     И.
     Действие.
46
     При моем  образе  жизни  достаточно  трудно обвалять  в сухарях телячью
отбивную  котлету.  В другие вечера это может быть что-то другое  -- рыба или
курица. В  тот самый момент, когда одна моя рука испачкана сырым яйцом,  а в
другой я держу мясо, кто-нибудь звонит мне и требует помочь.
     Так бывает каждый вечер в моей нынешней жизни.
     Сегодня девушка звонит  мне из вибрирующего ночного клуба. Единственное
слово, которое я могу разобрать, -- "позади".
     Она говорит: "Жопа".
     Она  говорит что-то, что  могло  бы быть словами "не его" или "ничего".
Проблема в  том,  что я не  могу  начать заполнять бланки, когда  я один, на
кухне, и кричу,  чтобы  меня услышали где-то там, сквозь танцевальные ритмы.
По голосу, она очень молодая и усталая. Я  спрашиваю,  доверяет ли  она мне.
Она устала или  страдает?  Я спрашиваю: если  есть всего  один  путь,  чтобы
остановить ее страдания, пойдет ли она по нему?
     Моя   золотая  рыбка   взволнованно  плавает  кругами  в  аквариуме  на
холодильнике, поэтому я подхожу к ней и бросаю в воду таблетку Валиума.
     Я кричу девушке: достаточно ли она настрадалась?
     Я кричу: Я не собираюсь стоять здесь и слушать ее объяснения.
     Стоять здесь и пытаться исправить ее жизнь -- пустая трата времени. Люди
не  хотят, чтобы  их жизни исправляли. Никто не хочет решения своих проблем.
Своих  драм.  Своих  тревог.  Не  хотят  начинать  жизнь  заново.  Не  хотят
упорядочивать жизнь.  Ведь  что  они  получат  взамен? Всего  лишь  огромную
пугающую неизвестность.
     Большинство  людей, которые  звонят  мне,  уже  знают, чего они  хотят.
Некоторые хотят умереть, но  просто ждут моего  разрешения. Некоторые  хотят
умереть и нуждаются  в  поддержке.  В небольшом толчке. У  некоторых  людей,
склонных к самоубийству,  почти  не  осталось  чувства юмора.  Одно неверное
слово, и через неделю от них  останется лишь некролог.  Большинство звонящих
людей я почти не слушаю. Жить им или умереть, я определяю по тону их голоса.
     Разговор  с девушкой из ночного клуба заходит в тупик, поэтому я говорю
ей: Убей себя.
     Она говорит: "Что?"
     Убей себя.
     Она говорит: "Что?"
     Барбитураты и алкоголь, голову -- в сухой мешок для мусора.
     Она говорит: "Что?"
     Невозможно  хорошо  обвалять   в  сухарях  телячью   отбивную  котлету,
пользуясь  только одной рукой, поэтому я говорю ей: сейчас или никогда. Либо
нажми на  курок, либо  не  нажимай.  Я с ней  в этот момент. Она не умрет  в
одиночестве, но я не могу ждать всю ночь.
     Она начинает  рыдать  так  громко, что это  становится похоже  на звуки
дискотеки. Поэтому я кладу трубку.
     В то время,  как я пытаюсь обвалять котлету в сухарях,  эти люди хотят,
чтобы я исправил всю их жизнь.
     Телефонная трубка в одной руке, а другой я пытаюсь достать панировочные
сухари.  Нет   ничего  сложнее.  Ты   обмакиваешь   котлету  в  сырое  яйцо.
Стряхиваешь. Обваливаешь  в сухарях.  Проблема  в  том,  что мне  не удается
сделать это правильно. Иногда  котлета остается голой. А иногда слой сухарей
такой толстый, что нельзя понять, что под ним.
     Это было  очень весело.  Люди просто звонят тебе на грани самоубийства.
Женщины  звонят.  А я  здесь  один со своей золотой  рыбкой, один в  грязной
кухне, пытаюсь обвалять в сухарях свиную отбивную или что-нибудь еще. На мне
семейные трусы, и я слушаю чьи-то мольбы. Даю советы и наказываю.
     Позвонил  парень.  Я  только  задремал,  а тут  его звонок.  Эти звонки
продолжаются всю ночь,  если я не отключаю  телефон.  Какой-нибудь неудачник
звонит  среди ночи,  когда бары уже закрыты,  чтобы  сказать,  что он сидит,
скрестив ноги, на  полу своей квартиры. Он не может спать из-за этих ужасных
кошмаров. В  своих  снах он видит, как  падают самолеты, наполненные людьми.
Все  настолько реально, и никто не может ему помочь. Он  не может спать. Ему
неоткуда ждать  помощи. Он  говорит, что приставил  к  подбородку винтовку и
хочет, чтобы  я назвал  хоть одну причину, по  которой ему  не следовало  бы
нажимать на курок.
     Он не может жить. Он знает будущее, но не в состоянии спасти кого-либо.
     Эти жертвы,  они  звонят. Эти хронические страдальцы.  Они  звонят. Они
убивают мою собственную маленькую скуку. Это лучше, чем телевидение.
     Я говорю ему: Давай же. Я только наполовину проснулся. Три часа ночи, а
мне завтра на работу. Я говорю ему: торопись, пока я снова не заснул. Жми на
курок.
     Я говорю, что этот мир не настолько прекрасен, чтобы оставаться в нем и
страдать. Зачем ему этот мир?
     Большую часть времени я убираюсь в чужом доме. Полный рабочий день раб,
по совметительству -- бог.
     Опыт  подсказывает мне убирать трубку подальше от  уха,  когда я  слышу
маленький щелчок спускового механизма. Взрыв, всего лишь взрыв, и где-то там
мой собеседник падает  на пол. Я -- последний человек, с кем он разговаривал,
и я засыпаю еще до того, как утихает звон в ушах.
     На  следующей  неделе  надо  найти  некролог, 15  сантиметров  газетной
колонки о  вещах, не имеющих значения. Некролог нужен, иначе ты не не будешь
уверен, случилось ли это, или это был только сон.
     Я не жду, что ты поймешь.
     Это просто еще один вид развлечений. Когда ты имеешь такую власть -- это
кайф. Из некролога я узнал, что парня  звали Тревор Холлис, и что чувствовал
он  себя превосходно. Признавать это убийством  или нет, зависит  только  от
степени  твоей  религиозности.  Я  не  могу  сказать,  что  вмешательство  в
критические ситуации было моей собственной идеей.
     Правда в том, что это ужасный мир, и я прекратил страдания того парня.
     Идея появилась, когда в газете поместили объявление о настоящей горячей
линии  помощи  в  кризисных  ситуациях.  Номер  телефона, напечатанный  там,
случайно  оказался моим. Это  была  опечатка. Никто  не обратил внимания  на
исправление, сделанное на следующий день,  и люди  просто начали звонить мне
днем и ночью со своими проблемами.
     Пожалуйста, не думай, что я намерен  спасать их жизни. Быть или не быть
--   это  не мое  решение.  И  не  думай,  что  с  женщинами  я говорю  как-то
по-другому. С ранимыми женщинами. С эмоциональными калеками.
     Однажды я чуть было  не устроился работать в McDonald's, и я пошел туда
только  для  того,  чтобы видеть молоденьких девушек.  Негритянок,  испанок,
белых,  китаянок.  В  приглашении  на  работу  было сказано  о  том,  что  в
McDonald's  работают  люди  различных  рас и этнических групп. Это  девушки,
девушки, девушки. И  еще в приглашении было сказано, что если у тебя одно из
следующих заболеваний:
     Гепатит А
     Сальмонелла
     Шигелла
     Стафилококк
     Гардия
     или  Кампилобактер,  то  тебе  откажут  в  приеме  на  работу. Если  ты
встречаешь девушек  на улице,  у  тебя нет гарантий,  что у  них  нет  таких
заболеваний.  Ты не можешь быть настолько внимательным.  Хотя девушка  может
прийти устраиваться  в McDonald's  и  сказать, что она чистая. И  еще  очень
велик шанс, что  она молодая.  Очень  молодая. Совсем юная. Юная и  такая же
глупая, как и я.
     Восемнадцати-,  девятнадцати-, двадцатилетние девушки;  я хочу  с  ними
только  поговорить.  Студентки  колледжей. Старшеклассницы. Эмансипированные
подростки.
     То же самое и с  суицидальными девушками, звонящими мне. Большинство из
них  так  молоды.  С   мокрыми  от  дождя   волосами,   они  звонят  мне  из
телефонов-автоматов,  чтобы  просить  о  спасении.  Целыми  днями  рыдают  в
одиночестве на  кровати, а затем звонят мне.  Мессия. Звонят мне. Спаситель.
Они шмыгают носом,  задыхаются, и рассказывают  мне все, о  чем  я  прошу, в
самых мелких подробностях.
     Иногда  так  приятно  слушать  их  в  темноте.  Девушка  мне  доверяет.
Телефонная трубка в  одной  руке, и я представляю, что другая моя рука -- это
она.
     Я совсем  не  хочу  жениться. Я  восхищаюсь парнями,  которые  решаются
сделать татуировку.
     Как  только  газета  стала  печатать  правильный номер,  звонки  начали
иссякать. Толпы  людей, которые звонили мне поначалу, либо уже  были мертвы,
либо положили  на меня.  Ни одного  нового звонка.  И в  McDonald's  меня не
примут. Поэтому я изготовил пачку больших объявлений.
     Выделяющихся объявлений.  Их должно быть легко  прочесть  ночью,  когда
кто-нибудь плачет, выпив  или обкурившись  наркоты. У  моих объявлений белый
фон и черные буквы, гласящие:
     Дай Себе, Своей  Жизни, Еще  Один Шанс.  Позвони, И Мы Поможем. Далее --
мой номер телефона.
     Или вот такой текст:
     Если Ты Молодая Сексуально Безответственная Девушка, Имеющая Проблемы с
Алкоголем, Мы Поможем Тебе. Звони -- и дальше мой номер телефона.
     Последуй  моему  совету.  Не пиши  объявлений  второго  вида.  Если  ты
напишешь их,  к тебе п