за ним. Он не знал, что ищет Хансу, но понял,  что  лучше  не
задавать вопросов.
   Эта траншея была длиннее остальных, уходила дальше от дороги, но в  конце
концов они подошли к груде щебня и обломков,  обозначавшей  конец  раскопок.
Щебень порос колючим кустарником. Хансу левой рукой потянул за куст, и  Кана
заторопился ему помочь. Под их совместными усилиями куст поддался, обнаружив
темное отверстие.
   - Что?.. - начал было Кана.
   - Подземные пути.., прямо в Прайм..,  от  старых  дней...  -  речь  Хансу
звучала прерывисто, и Кана направил ему в лицо луч фонарика.  Сквозь  пот  и
грязь было видно, что Хансу держится на одной силе воли.
   Но Кана чувствовал, что сейчас не время предлагать ему помощь. Он осветил
отверстие и увидел туннель, явно искусственного происхождения. Под  сапогами
у него были две пыльные полосы, которые когда-то могли  быть  рельсами.  Эти
древние пути напоминали скорее  смертоносную  ловушку.  Они  проходили  мимо
осевших боковых коридоров, дважды им пришлось пробираться сквозь груды земли
и гравия. Однако, к их удивлению, чем дальше они шли, тем лучше  становились
условия. Кана не мог поверить, что эти подземные пути  заброшены  со  времен
атомной войны. Его подозрения подтвердились,  когда  луч  упал  на  какую-то
металлическую деталь в боковом тупике. Металл  блеснул,  будто  на  него  не
действовали столетия сырости. Главный  туннель  все  расширялся,  и  к  нему
присоединялось все больше и больше боковых коридоров. Когда-то, должно быть,
это был главный вход в Прайм или в морской порт, на развалинах которого  был
построен Прайм.
   - Долго еще?
   - Не знаю, - Хансу шел механически. - Слышал об  этих  ходах.  Мы  должны
связаться с достигающими - может, одна из их машин подберет нас.
   Для Кана его слова не имели смысла,  но  он  не  стал  расспрашивать.  Он
примерно догадался, кто такие эти "достигающие". Загадочное  подполье  среди
солдат, главой которого, вероятно, был Маттиас.  Но  почему  Хансу  надеялся
встретить их здесь, он не мог понять.
   Они повернули и оказались в обширном пространстве,  где  проходило  много
рядов рельсов. Звук их шагов гулко  отдавался  в  подземелье,  луч  фонарика
уходил во тьму. Кана включил его на полную мощность  и  направил  на  стены,
переводя от одной темной арки к другой. Они находились в обширном кольце,  в
центре паутины, нити которой отходили во всех направлениях. В  какую  же  из
арок они должны войти? Насколько он мог видеть, они все были одинаковы.
   Неуверенность и беспокойство, которые  Кана  всегда  ощущал  в  замкнутом
пространстве, начали действовать на него, хотя  пространство  пересекающихся
путей было большим. Но за пределами досягаемости фонарика тьма  сгущалась  и
становилась почти осязаемой, будто  они  действительно  были  погребены  под
землей без надежды выбраться на открытый воздух. Запах сырости  нес  в  себе
какие-то другие слабые запахи, напоминавшие о далеком прошлом. При остановке
Кана расслышал журчанье воды.
   - Куда дальше?  -  нелюбовь  к  темноте,  боязнь  закрытого  пространства
заставили его задать вопрос.
   Хансу буркнул что-то, но не ответил,  а  Кана  продолжал  обводить  лучом
фонарика окрестности.
   Их проблема была решена неожиданно и драматически. Из одной арки  -  Кана
не был уверен, из какой именно - послышалось гудение, которое  началось  как
еле слышный шум, а потом превратилось в гул  сирены.  Он  схватил  Хансу  за
рукав, пытаясь увлечь его в один из проходов и укрыться там. Но было слишком
поздно. Они пойманы и охвачены ярким лучом, ослепившим их.  И  от  источника
этого света последовал приказ, которого они не посмели ослушаться:
   - Руки вверх! И стоять на месте!
   Кана с упавшим сердцем повиновался. Они  были  беспомощными,  безоружными
пленниками. Несколько позже  Кана  с  горечью  думал,  что  мог  бы  заранее
предвидеть, чем кончится их пленение. Стена, против которой он  сидел,  была
серая, монолитная, без единой трещины или щели. Ничего не отвлекало взгляда,
не давало пищи воображению. Время, не разделенное больше на минуты,  часы  и
дни, тянулось бесконечно.
   Даже отраженный свет его камеры бледнел или разгорался с  интервалами,  у
которых не было равных промежутков, и он не мог по ним измерять ход времени.
Проголодавшись, он открывал дверь крошечного шкафчика,  доставая  капсулы  и
пластиковую бутылку с водой. Как они туда попадали, он не знал.
   Хуже всего была постоянная тишина. Она окутывала Кана толстым  отупляющим
одеялом, и нервы его напряглись,  он,  расхаживая  взад  и  вперед,  пытался
утомить себя физически, чтобы уснуть  и  хоть  несколько  часов  провести  в
забытьи. Он оказался в ловушке, из которой не было выхода. И он  чувствовал,
что однажды наступит момент, когда он не сможет  противиться  тишине,  когда
демон - его собственный страх - победит и  овладеет  его  мозгом.  Весь  мир
сузился до размеров этой камеры без окон и дверей где-то глубоко в основании
Прайма. Аппаратура камеры функционировала автоматически. Кана могли  забыть,
оставить здесь на многие  годы,  а  он  по-прежнему  продолжал  бы  получать
питание, и свет продолжал бы загораться и гаснуть в соответствии с  каким-то
диким расписанием, вложенным в машину. И даже когда он умрет...
   Кана пытался заставить себя думать о чем-нибудь другом. Если бы только  у
него была информационная катушка или какой-нибудь писчий  материал...  Но  с
таким же успехом он мог мечтать о свободе! Он даже не знал,  осужден  ли  он
или еще только дожидается суда.
   Хансу ошибался, считая подземные  ходы  Прайма  неизвестными  полиции.  В
арестовавшей их группе находился агент ЦК. Они сдались без сопротивления.  С
тех пор он не знал, что с Хансу. Их разделили перед допросом.
   Специалисты по допросам не были грубы. Давным-давно исчезла необходимость
в пытке, чтобы развязать языки упрямым пленникам. После того, как  ему  дали
определенное средство, он ничего не мог скрыть. И Кана знал, что он выболтал
все секреты своей жизни. Когда он пришел в себя, то находился в этой камере,
раздетый до белья, и с тех пор он здесь и оставался.
   Он стал сам себе назначать задания, вспоминая после каждой еды все детали
курса Х-3. Иногда в процессе этой работы он даже ненадолго забывался.
   - Закатан, -  он  произнес  это  слово  медленно,  стараясь  придать  ему
соответствующий свистящий звук, - планета земного  типа.  Суша  представлена
главным  образом  архипелагами.  Самый  большой  остров  Зародал.   Крепость
Зародала была основана во  время  полумифического  правления  пяти  королей.
Археологические находки подтвердили некоторые легенды  и  доказали,  что  на
одном и том же месте сменялось по меньшей мере  десять  цивилизаций,  причем
иногда между падением одной  и  подъемом  следующей  проходили  тысячелетия.
Закатане - раса рептилий,  родственных  земным  ящерицам.  Протяженность  их
жизни во много раз превосходит человеческую. Они не агрессивны,  чрезвычайно
поглощены историческими исследованиями и дают много  известных  историков  и
философов.
   Послышался щелчок. В стене перед Кана раскрылось отверстие. В  нем  лежал
мундир. На мгновение Кана застыл Потом схватил мундир, боясь, что  это  лишь
мучительная иллюзия.
   Полный новый комплект обмундирования.., мечника  третьего  класса!  Когда
Кана начал одеваться, его руки все еще  дрожали.  Освобождение,  по  крайней
мере, освобождение из камеры. Что его ожидает? Суд? Возвращение  на  службу?
Или... Он, волнуясь, застегивал пряжки. Теперь он хоть был одет. Только меча
не хватает, новые ножны на поясе пусты. И нет Ножа Милосердия.
   Он застегивал ремешок шлема, когда стена сдвинулась. Он вышел в  коридор.
Его ожидало четверо конвоиров, двое впереди, двое сзади. Он  пошел,  понимая
бесполезность расспросов.
   Скоростной лифт поднимал его этаж за этажом  в  сердце  административного
штаба. Когда лифт остановился, они оказались в широком  коридоре.  Фрески  с
изображениями других миров, где сражались орды  и  легионы,  чередовались  с
окнами, через которые Кана бросил взгляд на Землю, первый  с  тех  пор,  как
оказался в подземелье. Насколько он  мог  судить,  было  утро.  Внизу  лежал
залив, переходящий в  море.  Предания  утверждали,  что  древние  руины,  на
которых был основан Прайм, некогда являлись  предместьем  огромного  города,
покрывавшего до атомных войн весь остров  у  залива.  Меж  зданий  пролетали
коптеры.
   Все было так же, как и в тот день, когда он  впервые  прибыл  в  Прайм  и
получил назначение в орду Йорка. Но охранники не дали ему времени смотреть в
окно или думать о прошлом. Его быстро провели в  приемное  помещение.  Здесь
его ждал трибунал. Высокие чины, возможно, самые высокие! Здесь сидели  трое
из  четырех  советников  штаба,  а  четвертым  и  пятым  членами  суда  были
галактический агент и офицер Галактического  Патруля,  командир  подсектора,
судя по знакам различия. Кана напрягся. Какое  же  право  имеют  эти  чужаки
судить его? Он был уверен, что сможет опротестовать это  и  будет  поддержан
кодексом службы. Но, желая выиграть время, он отдал салют и доложил согласно
правилам:
   - Кана Карр, мечник третьего класса,  назначенный  в  орду  Йорка,  место
службы - Фронн.
   Хансу. Где Хансу? Неужели их будут судить порознь? Больше всего на  свете
Кана теперь хотелось поговорить с Хансу. Потому что  он  только  что  сделал
ошеломляющее открытие: один из офицеров, смотревших на  него,  был  Маттиас,
тот самый Маттиас, который, по мнению Хансу, был их защитником, сражался  бы
на их стороне, если бы они сумели добраться до него...
   Лица офицеров были бесстрастны, но агент  ЦК,  арктурианин,  ярко-алый  и
золотой плащ  которого  кричаще  выделялся  на  фоне  серо-зеленых  мундиров
землян, нетерпеливо ерзал в кресле, как бы желая ускорить процедуру и  в  то
же время не решаясь указывать. Другой чужак, офицер Патруля, явно скучал.
   Потом Кана увидел то, что лежало перед старшим офицером - меч  арча.  Это
был ответ на один из его вопросов. Его привели для объявления приговора. Его
приговорили, даже не дав возможности высказаться в свою  защиту.  Но..,  как
они могли? Ведь он рассказал правду. Эти люди должны были знать об  убийстве
на Фронне, о страшной сцене у патрульного крейсера, обо всем, что случилось,
знать так, как будто они сами были всему свидетелями. Как же они могли?  Как
же они могли?
   - За неразрешенный контакт с расой Х-3, -  начал  старшин  офицер,  -  за
дезертирство  с   места   службы,   за   кражу   крейсера,   принадлежавшего
Галактическому Патрулю, вы, арч, Кана Карр, мечник третьего  класса,  отныне
непригодны к службе в космосе. Вы лишаетесь всех званий и привилегий  службы
и на весь остаток  жизни  приговариваетесь  к  работе  в  одном  из  рабочих
отрядов.
   Врожденная дисциплина заставила его слушать. Рабочий отряд до конца жизни
- это почти рабство. В нем нарастал холодный гнев. Он ответит этим  дьяволам
с замороженными лицами, он скажет им несколько слов правды, пока он еще не в
рабочем отряде. Когда он заговорил, то обратился не к  старшим  офицерам,  а
непосредственно к агенту:
   - Я узнал, кто вы и вам подобные. Пока вы  еще  можете  заставить  землян
повиноваться вашей воле. Но когда-нибудь вы заплатите за это...
   Белое лицо арктурианина не изменило выражения,  только  сидел  он  теперь
неподвижно, его длинные глаза сузились в щелки, как у хищника, следящего  за
добычей.
   - Как долго, - внимание Кана снова переключилось на землян, -  как  долго
вы сумеете скрывать такие происшествия? Вы знаете, что они  сделали  с  нами
там? Я... - он помолчал, дожидаясь, пока полностью овладеет своим голосом. -
Я дал милосердие Дику Миллзу, выслушав его  рассказ.  Вы  знаете  -  вы  все
знаете, что он мне  рассказал.  Считается,  что  мы  воины.  Пусть  мы  лишь
наемники, продающие свое искусство другим. Но теперь пришла  пора  сражаться
против убийц, - он бросил слова прямо в лицо арктурианину и офицеру Патруля.
   Затем  настроение  Кана  изменилось.  Зачем  ему  разговаривать  с  этими
бесстрастными судьями, когда ему хочется броситься на арктурианина,  ощутить
под кулаками его  дряблую  плоть?  Что  пользы  говорить?  Слова  ничего  не
изменят, не нарушат спокойствия этого изменника Маттиаса.
   Он отдал честь и повернулся к ожидавшим его стражникам. Неужели его снова
отведут  в  подземную  камеру?  Или  попытаться.  ,  у  него   будет   такая
возможность. Он намерен бежать на обратном пути.
   Хансу... Если его приговорили к пожизненным работам, то Хансу должны были
казнить Как он ошибался в Маттиасе, в своей вере в новый день! С  Маттиасом,
готовым изменить, у повстанцев не было ни малейшего шанса.
   Они прошли к лифту и спустились, но не в камеру. Его провели в  маленькую
комнатку, рядом со входом в здание: он был  уверен  в  этом,  так  как  мимо
непрерывно шли в обоих направлениях солдаты. Его оставили  одного,  если  не
считать часового у двери. Оставили ждать. Ждать? Нет, действовать!

18. Не будет звездной стражи!

   Кана старался оценить ситуацию. Он в мундире,  не  хватает  лишь  оружия.
Если бы не часовой, он мог бы просто выйти из комнаты,  смешаться  с  толпой
зевак и покинуть здание, прежде чем поднимется тревога.  Потом  он  смог  бы
выбраться из  Прайма.  Оставалось  решить  проблему  часового.  Он  принялся
разглядывать его. Часовой старательно подавлял зевок. Ясно, что он не ожидал
никаких беспокойств от пленника. И это  было  не  помещение  для  содержания
арестантов, а скорее комната ожидания для посетителей низшего ранга. Скамья,
на которую было приказано сесть Кана, оказалась мягкой, слева от  него,  вне
видимости часового, находился видеоэкран. Можно ли его как-то  использовать?
Немного импровизации. Он подождал, пока внимание часового опять  не  привлек
кто-то в коридоре, и затем вскочил на ноги.
   - Красный тревожный! - воскликнул он, как будто изумленно.
   Часовой повернулся, сделал шаг, а затем бросил на Кана сердитый взгляд.
   - Был красный тревожный! - настаивал Кана, указывая на экран.
   Охранник пребывал в нерешительности. Если  на  экране  был  действительно
красный тревожный сигнал, то его долг ясен, он немедленно должен  обратиться
за распоряжением. А он не был уверен, что сигнала не было.
   - Держите меня под прицелом бластера, - сказал Кана. -  Говорю  вам:  был
красный тревожный!
   Охранник вытащил бластер и нацелил его на Кана. Потом, прижимаясь  спиной
к стене, не отводя глаз от пленника, стал двигаться к экрану.
   - Сидеть! - выпалил он Кана.
   Кана опустился на скамью, но тело его было напряжено до  предела,  и  все
его мускулы были готовы к действиям...
   У него будет лишь одна секунда, когда охранник, чтобы нажать переговорную
кнопку над экраном, вынужден будет повернуться к нему спиной. И если  только
он сумеет двинуться...
   Она наступила, эта секунда. Охранник повернул голову. В то  же  мгновение
Кана бросился на пол. Плечи его ударились о колени охранника, голова того  с
глухим стуком ударилась о экран. Экран  разбился.  Кана  быстро  повернулся,
готовый продолжить борьбу. Но тело под ним было вялым.
   Несколько ошеломленный этой феноменальной удачей, Кана встал  на  колени,
торопливо присвоив себе меч охранника и  его  бластер.  Только  охранник  на
посту мог носить его. На улице Кана тут же задержат, если увидят бластер. Он
сунул меч в ножны, надеясь, что удача будет сопутствовать ему.
   Охранника, связанного собственным поясом, с кляпом во рту, он закатил под
скамью так, чтобы от двери его нельзя  было  увидеть.  Затем  Кана  поправил
мундир, надел шлем, потерянный им в короткой схватке, и,  глубоко  вздохнув,
вышел в коридор, закрыв за собой дверь.  У  него  было  пять  минут,  может,
немного больше, прежде чем начнется  преследование.  Теперь,  когда  у  него
снова меч, никто не отличит его от сотен арчей на улицах Прайма.
   Улицы Прайма - чем быстрее он уберется с этих улиц,  тем  лучше.  Бегство
было чистейшей импровизацией и поэтому сработало эффективно, но он хотел как
можно быстрее уйти из  Прайма.  Четкой  походкой  солдата,  отправленного  с
поручением, он миновал коридор и  вышел  из  здания  на  площадку  коптеров,
примерно в двадцати этажах над уровнем земли. Из одной  такой  машины  вышел
ветеран, и она уже была готова взлететь,  когда  Кана  махнул  рукой.  Пилот
нетерпеливо ждал его.
   - Куда?
   Жаль, что он плохо знает географию города. Но он был уверен, что  попытка
приблизиться к космопорту или к одному из трансконтинентальных аэропортов ни
к чему хорошему не приведет. Они хорошо охраняются, и сообщение о его побеге
будет немедленно отправлено туда. Немного обеспокоенный вопросом пилота,  он
назвал единственное место, где бывал раньше.
   - Дом Найма!
   Они поднялись в воздух  и  полетели  на  восток.  Кана  пытался  опознать
объекты под собой. Можно ли бежать  по  воде?  Из  Прайма  ведут  лишь  пять
наземных дорог и каждая преграждена барьером. Все машины там останавливаются
и досматриваются.
   - Прилетели, - коптер опустился на стоянку Зала Найма. Кана  поблагодарил
и на лифте спустился вниз. Но не в сам зал и не  на  этаж,  где  офицеры  по
найму сидели в своих кабинетах. Он направился в единственное место,  где  не
только надеялся укрыться, но и найти помощь в обдумывании следующего шага.
   Комната записей была так же тиха, как и  в  тот  раз,  когда  он  впервые
перешагнул порог. Одна кабина у входа была занята, а остальные свободны.  Он
быстро выбрал четыре катушки и направился в самую  дальнюю  кабину  в  ряду.
Опустив катушки в машину, он сел в качающееся кресло.
   Час спустя была прослушана последняя катушка. Итак, имеются  два  ответа.
Он снял наушники, но с кресла не встал. Что ж, по крайней мере, у него  есть
выход. Кана стремительно встал ч подошел к  двери  кабины,  чтобы  осмотреть
помещение. Свет в первой кабине погас. Но теперь  были  заняты  три  другие.
Подозрительно ли это? Он не видел возможности  выследить  его  здесь.  Самое
логичное с его стороны  было  попытаться  как  можно  быстрее  выбраться  из
Прайма. Разумеется, никто не  ожидает,  что  он  станет  изучать  катушки  в
архивах Зала Найма.
   Два пути... Он снова сел в кресло и, глядя невидящими глазами в  потолок,
принялся размышлять. Морской путь. Он умеет плавать, хотя в последнее  время
у него было мало практики. И подземный, построенный древними. Может, полиция
считает, что, поскольку его там поймали, то второй раз он  не  захочет  туда
войти. Он был  голоден.  Тщательно  подобранная  тюремная  диета  не  давала
возможности накопить энергию. А он не осмеливался пойти в столовую. Пришлось
бы показать браслет, который тут же выдал бы  его.  Но  сначала  нужно  было
выбраться из Прайма, а там уж можно будет подумать о еде.
   И долго задерживаться здесь нельзя. Он  впитал  всю  информацию,  которая
содержалась в катушках. Пора идти, и Кана принял решение.
   Самым  старым  зданием  современного  Прайма  был   исторический   музей.
Поскольку история  не  пользуется  популярностью  у  современного  населения
Земли, то здание  всегда  пустует.  Но,  как  узнал  Кана  из  катушек,  оно
сооружено на фундаменте доатомного здания. Возможно, там сохранился выход  в
подземелье. Говорят, во всех довоенных зданиях они были. Вероятность  успеха
один к тысячи. Но его учили принимать во внимание и такие вероятности.
   Кана собрал катушки и вышел из кабины. Три другие кабины были по-прежнему
заняты, и он торопился пройти мимо. Вернув катушки,  он  вышел  из  комнаты,
сосредоточившись на том, чтобы вести себя неторопливо и обычно.  К  счастью,
нужное ему  здание  находилось  в  трех  кварталах,  а  мундир  сделает  его
неузнаваемым на улицах. Спускаясь по широкой лестнице к тротуару, он услышал
за собой шаги. Кто-то торопился. Он ускорил шаг  и  положил  руку  на  пояс,
поблизости от рукоятки меча. Если его догнали, он будет сражаться.  И  лучше
погибнуть в огне бластеров, чем провести