Ларри НИВЕН

                                МИР КОЛЬЦО




                                1. ЛУИС ВУ...

     Луис Ву материализовался в центре погруженного в темноту  Бейрута,  в
одной из ряда трансферных кабин.
     Его  тридцатисантиметровая  косичка   сверкала   идеальной   белизной
искусственного снега, кожа на бритой голове была желтая, зрачки золотые.
     Одет он был в голубой халат с вышитым золотым трехмерным драконом.  В
момент  материализации  на  его  лице  была  широкая  улыбка,  открывающая
великолепные жемчужные идеально ровные зубы. Он улыбался  и  махал  рукой.
Однако улыбка тут же исчезла, и лицо Луиса Ву  стало  похоже  на  обвисшую
резиновую маску. Ему было уже немало лет.
     Какое-то время он смотрел на кипевшую вокруг жизнь Бейрута, на людей,
появляющихся в  кабинах  из  неведомо  каких  мест,  на  толпы  пешеходов,
бродящих по выключенным на ночь тротуарам. Часы  начали  бить  одиннадцать
ночи. Луис Ву выпрямился и вышел в ожидающий его мир.
     В Реште, где  еще  продолжался  устроенный  им  прием,  уже  наступил
следующий день, а здесь, в Бейруте, он наступит через час. В ресторане под
открытым небом он  поставил  всем  по  нескольку  порций  ракии,  спел  за
компанию несколько песен по-арабски и на интерволде, а  около  полуночи  -
перенесся в Будапешт.
     Интересно, заметили ли, что он ушел со своего приема?  Вероятно,  все
решат, что он  исчез  с  какой-нибудь  женщиной  и  снова  появится  через
несколько часов.
     Но Луис Ву ушел один, убегая от настигающей полуночи, от нового  дня.
Двадцати четырех часов было решительно мало, чтобы отметить двухсотый день
рождения.
     Они справятся и без него. Друзья Луиса сами  о  себе  позаботятся.  В
этом смысле его принципы были непоколебимы.
     В Будапеште ждало вино,  танцы,  местные  жители,  принявшие  его  за
богатого  туриста,  и  туристы,  решившие,  что  он  богатый  туземец.  Он
танцевал, пил вино и исчез перед полуночью.
     В Мюнхене он вышел на прогулку.
     Воздух был теплый и чистый, от этого в голове немного прояснилось. Он
бодро  шел  по  ярко  освещенным  движущимся  тротуарам,  добавляя  к   их
десятимильной скорости скорость своего марша. Неожиданно мелькнула  мысль,
что в любом месте на Земле есть тротуары, и все они движутся со  скоростью
десяти миль в час.
     Эта мысль была невыносима - не нова, а просто  невыносима.  Насколько
же похож Бейрут на Мюнхен, на Решт... и на Сан-Франциско... и  на  Топику,
Лондон, Амстердам... В магазинах, мимо которых двигались  тротуары,  везде
можно было получить одно  и  то  же.  Все  люди,  мимо  которых  он  ехал,
выглядели одинаково и одинаково одевались. Не  американцы,  не  немцы,  не
египтяне - просто люди. Это обезличивание вместо  неисчерпаемой,  казалось
бы, оригинальности было заслугой действующих уже три с половиной  столетия
трансферных кабин, которые покрывали мир густой  сетью.  Расстояние  между
Москвой и Сиднеем сократилось до доли секунды и десятистаровой монеты.  За
прошедшие столетия города так перемешались между собой,  что  их  названия
стали всего лишь реликтами далекого прошлого.
     Сан-Франциско и Сан-Диего  стали  северным  и  южным  концами  одного
огромного, вытянутого вдоль побережья города. Однако много ли людей знало,
где кончается один и начинается другой? Почти никто.
     Такие  пессимистические  мысли  мало  подходили  для  двухсотого  дня
рождения.
     Но соединение и перемешивание городов было  чем-то  вполне  реальным.
Все  это  происходило  на  памяти   Луиса.   Национальные,   временные   и
исторические  иррациональности  соединялись  в  одну  большую,  монотонную
рациональность огромного Города.
     Кто сегодня говорит по-немецки, английски, французски  или  испански?
Все пользуются интерволдом. Мода менялась  разом  по  всему  миру,  единым
конвульсивным чудовищным спазмом.
     Неужели пришло время уйти в очередной Отрыв?
     В одиночку, в маленьком корабле, в неизвестность... Пусть кожа, глаза
и волосы обретут естественный цвет, а  борода  растет  как  и  сколько  ей
влезет...
     - Глупости, - сказал сам себе Луис  Ву.  -  Ведь  я  вернулся  совсем
недавно.
     Двадцать лет назад.
     Приближалась полночь. Луис Ву  нашел  свободную  трансферную  кабину,
вложил в прорезь считывающего устройства ридера  свою  кредитную  карту  и
набрал код Севильи.
     Материализовался он в комнате, залитой солнцем.
     - Что такое? - удивился он, щуря привыкшие к  темноте  глаза.  Должно
быть, что-то испортилось в кабине. В Севилье в это время  не  должно  быть
солнца.
     Луис Ву поднял руку, чтобы  попробовать  еще  раз,  потом  машинально
вгляделся и замер. Он был в абсолютно стандартном,  скучном  и  прозаичном
гостиничном номере, поэтому вид его постояльца шокировал вдвойне.
     С центра комнаты на Луиса смотрело нечто не только  не  человеческое,
но даже не гуманоидное. Оно стояло на  трех  ногах  и  разглядывало  Луиса
глазами, помещенными на двух  плоских  головах,  которые  покачивались  на
тонких гибких шеях. Кожа создания  была  белой  и  на  взгляд  -  необычно
нежной, а между шеями вдоль позвоночника и  на  бедре  задней  ноги  росла
густая длинная грива. Две передние ноги были широко расставлены,  так  что
маленькие копытца находились в вершинах почти  идеального  равностороннего
треугольника.
     Луис сразу догадался, что создание было  каким-то  животным  с  чужой
планеты.  В  этих  плоских  головках  не  нашлось  бы  места   для   мозга
достаточного размера. Потом его внимание привлекла поросшая густой  гривой
выпуклость между шеями... и вдруг вернулось с глубины  в  сто  восемьдесят
лет, всплыло воспоминание.
     Это был кукольник, точнее, кукольник Пирсона. Его череп и  мозг  были
именно под этим горбом, и он ни в коем случае не был животным, но  обладал
разумом, по меньшей мере, сравнимым с человеческим. Его глубоко посаженные
глаза, по одному на каждой голове, неподвижно вглядывались в Луиса Ву.
     Луис попытался открыть дверь кабины. Бесполезно.
     Но он был закрыт в кабине, а не ВНЕ ее. В любую минуту он мог набрать
какой-нибудь код и исчезнуть, но  такая  мысль  просто  не  пришла  ему  в
голову. Не каждый день встречаешь кукольника. Они  исчезли  из  известного
людям космоса задолго до рождения Луиса.
     - Чем могу служить? - спросил Луис.
     - Да, можешь, - ответил чужак голосом, взятым  из  роскошнейшего  сна
подростка. Женщина, обладающая  таким  голосом,  должна  быть  Клеопатрой,
Еленой, Мерилин Монро и Лорелеей Хантц одновременно.
     - Ненис!
     Проклятие было как нельзя более к месту. Нет в  мире  справедливости!
Чтобы таким голосом говорило двухголовое существо непонятного пола!
     - Не бойся, - сказал кукольник. - Ты знаешь, что  можешь  уйти,  если
захочешь.
     - В школе нам показывали снимки таких, как ты. Вы  исчезли  совсем...
Во всяком случае, так казалось нам.
     - Когда мой вид покинул известный вам космос, меня с ними не было,  -
ответил чужак. - Я остался в известном космосе, ибо был нужен  моему  виду
здесь.
     - А где ты прятался? И где, черт побери, мы находимся?
     - Это не должно тебя беспокоить. Ты Луис Ву ММГРЕПЛН?
     - Откуда ты знаешь мой код? Ты следил за мной?
     - Да. Мы можем контролировать сеть трансферных кабин вашего мира.
     Луис осознал,  что  это  действительно  возможно.  Потребуется  целое
состояние на взятки, но это не проблема. Вот только...
     - А зачем?
     - Долго объяснять...
     - Ты не выпустишь меня отсюда?
     Кукольник на секунду задумался.
     - Полагаю, что придется. Но сначала убедись, что я  не  безоружен.  Я
смогу тебя остановить, если ты нападешь на меня.
     Луис Ву фыркнул и пожал плечами.
     - А зачем мне это?
     Кукольник не ответил.
     - Ах, да, теперь я вспомнил. Вы просто трусы. Вся ваша этика основана
на трусости.
     - Хоть и неточная, пусть эта оценка останется.
     - Вообще-то могло быть и хуже, - буркнул Луис.
     У каждой разумной расы были  свои  чудачества.  Все-таки  легче  было
договориться с кукольником, чем  с  генетически  параноидальным  триноком,
кзином с его неудержимыми рефлексами хищника или с медлительным грогсом  с
его шокирующим заменителем хватательных органов.
     Вид стоящего  перед  ним  кукольника  вызвал  у  Луиса  целую  лавину
хаотических воспоминаний.
     С научными данными о кукольниках, об их торговой империи, о контактах
с  людьми  и,  наконец,  о  неожиданном   исчезновении   были   перемешаны
воспоминания о вкусе первой в жизни сигареты, об ударах неловкими пальцами
в клавиатуру пишущей машинки;  всплыли  списки  слов  интерволда,  которые
нужно  было  заучить  наизусть,  звучание  и   вкус   английского   языка,
неуверенность и разочарования молодости. Впервые он узнал о кукольниках на
лекции по истории, а потом забыл о  них  на  целые  сто  восемьдесят  лет.
Просто невероятно, сколько всего может вместить человеческий мозг!
     - Я останусь здесь, если хочешь, - сказал он.
     - Нет. Мы должны встретиться ближе.
     Под  гладкой  кожей  кукольника  нервно  перекатились  мышцы.   Дверь
открылась, и Луис Ву вошел в комнату.
     Кукольник отступил на несколько шагов.
     Луис сел в кресло, заботясь скорее о психическом комфорте кукольника,
чем о своем удобстве. Сидя, он выглядел менее опасным. Кресло  было  такое
же, как и везде, с массажем, подстраивающееся под фигуру,  но  только  под
человеческую. В воздухе чувствовался слабый, почти приятный запах - что-то
среднее между аптекой и лавкой пряностей.
     Чужак присел на подогнутую заднюю ногу.
     -  Ты  удивлен,  зачем  я  затащил  тебя  сюда.  Потребуется   долгое
объяснение. Что ты знаешь о моем виде?
     - С тех пор, как я учился в школе, прошло много лет... Когда-то у вас
была настоящая торговая империя, правда? То, что  мы  называем  "известным
космосом", составляло только малую ее часть.
     Известно, что вы торговали с триноками, а мы сами столкнулись с  ними
только двадцать лет назад.
     - Да, мы имели с ними дела. В основном, через  роботов,  насколько  я
помню.
     - У вас была  империя,  существовавшая  непрерывно  по  крайней  мере
несколько тысяч лет и протянувшаяся на сотни  световых  лет.  А  потом  вы
исчезли, оставили все, что имели. Почему?
     - Разве об этом уже забыли? Мы бежали от взрыва ядра Галактики!
     - Да, я знаю. - Луис вспомнил даже, что  цепная  реакция  Новых  была
открыта именно кукольниками. - Но почему теперь Звезды ядра превратились в
Новые десять тысяч лет назад. Их свет доберется сюда не раньше, чем  через
двадцать тысяч лет.
     - У людей не должно быть столько свободы, - ответил кукольник.  -  Вы
обязательно сделаете себе плохо. Вы не видите опасности? Идущее со  светом
излучение превратит эту часть Галактики в пустыню!
     - Двадцать тысяч лет - это прорва времени.
     - Гибель и через двадцать тысяч лет останется гибелью. Мой вид  бежал
в направлении Магеллановых Облаков. Часть из нас осталась на  тот  случай,
если миграции кукольников будет угрожать  какая-нибудь  опасность.  Теперь
это случилось.
     - Да? А что это за опасность?
     - Пока я не могу ответить на этот вопрос.  Но  взгляни  вот  сюда,  -
кукольник взял лежащий на столе предмет, и Луис, который все время  гадал,
где у кукольника руки, увидел, что вместо рук он использует губы.
     "И очень хорошо использует", - подумал он, когда кукольник подал  ему
предмет, который оказался голограммой.  Большие,  словно  резиновые,  губы
кукольника на несколько дюймов выступали за зубы.  Они  были  сухими,  как
человеческие  пальцы,  и  окружены  маленькими  выростами.  За  сточенными
плоскими зубами травоядного Луис заметил подвижный язык.
     Он взглянул на-голограмму.
     Поначалу он просто не понял, что это такое,  но  продолжал  терпеливо
всматриваться, ожидая, пока образ сложится в осмысленное целое.  Небольшой
ярко-белый диск, похожий на солнце класса С0,  К9  или  К8,  перечеркнутый
ровной черной полосой. Но это не могло быть солнцем. Частично  скрытая  за
ним, четко отделяясь от черного фона, виднелась полоса  необычайно  чистой
голубизны. Полоса была идеально  ровной,  с  острыми  краями  из  твердого
материала, явно искусственной и более широкой, чем белый кружок.
     - Похоже на звезду, окруженную обручем, - сказал  Луис.  -  Что  это,
собственно, такое?
     - Можешь оставить это себе, если хочешь. Теперь я могу  открыть  тебе
причину,   по   которой   затащил   тебя   сюда.   Я   предлагаю   создать
исследовательский отряд, состоящий из четырех членов, включая тебя и меня.
     - И что мы будем исследовать?
     - Этого я пока сказать не могу.
     - Не шути. Нужно быть идиотом, чтобы решиться на то, о чем ничего  не
знаешь.
     - Всего наилучшего  по  случаю  двухсотого  дня  рождения,  -  сказал
кукольник.
     - Спасибо, - ответил несколько удивленный Луис.
     - Почему ты ушел со своего приема?
     - Это не твое дело.
     - Мое. Прости меня, Луис Ву. Почему ты ушел со своего приема?
     - Я просто подумал, что двадцать четыре часа -  маловато,  чтобы  как
следует отметить двухсотый день рождения. Вот я и продлил себе этот  день,
убегая от полуночи. Как чужак, ты не в состоянии это понять.
     - Ты был упоен радостью этого дня?
     - Ну, не совсем. Пожалуй, нет... Даже наверняка. Хотя сам  прием  был
очень хорош.
     Начался он вчера, сразу после полуночи. Почему бы и нет?  Его  друзья
были раскиданы по всем часовым поясам, и не  было  никаких  причин  терять
хотя  бы  одну-единственную  минуту.  По  всему  дому   были   расставлены
мини-спальни для короткого, но глубокого сна. Тех,  кто  не  хотел  терять
время на сон, ждали возбуждающие средства, одни -  с  интересным  побочным
действием, другие - без.
     На прием явились и те, кого Луис не видел самое малое сто лет, и  те,
с кем он виделся ежедневно. Некоторые из них когда-то, очень  давно,  были
его смертельными врагами. Были женщины, которых он никак не мог  вспомнить
и удивлялся теперь, сколько раз за эти годы у него менялся вкус.
     Как и следовало ожидать, одно представление гостей  заняло  несколько
часов. Ох, уж этот список фамилий, и все  нужно  было  запомнить.  Слишком
много друзей стали совершенно чужими.
     За несколько минут до новой полуночи  Луис  Ву  вошел  в  трансферную
кабину, набрал код и исчез.
     - Мне стало смертельно скучно, - признался он. -  "...Луис,  расскажи
нам о своем последнем Отрыве!", "Как ты можешь быть  так  одинок,  Луис?",
"Как хорошо, что ты пригласил тринокского посла", "Мы так  долго  тебя  не
видели, Луис!", "Эй, Луис, знаешь сколько нужно джинксов, чтобы  покрасить
небоскреб?", "Ну, сколько?", "Что сколько?", "Этих джинксов", "А-а... Трое
поливают краской, а двое двигают небоскреб". Я  слышал  эту  шутку  еще  в
детском саду. Все то, что  было  в  моей  жизни,  все  старые  шутки,  все
одновременно - в одном, большом доме... Я не мог это выдержать.
     - Ты беспокойный человек, Луис  Ву.  Ведь  это  ты  придумал  Отрывы,
правда?
     - Не помню. Знаю только, что они быстро распространились. Теперь  так
делает большинство моих знакомых.
     - Но не так часто, как ты.  Примерно  через  каждые  сорок  лет  тебе
надоедает общество людей. Тогда ты покидаешь их мир и  мчишься  к  границе
известного космоса. Ты летишь один, в маленьком корабле, до тех пор,  пока
не  почувствуешь  потребности  в  чьем-нибудь  обществе.  Из   последнего,
четвертого Отрыва ты вернулся двадцать лет назад. Ты беспокоен,  Луис  Ву.
На каждой из планет обжитого людьми космоса ты жил достаточно долго, чтобы
тебя принимали за туземца. Сегодня ты ушел со своего  приема.  Тебя  снова
мучает беспокойство?
     - Это мое личное дело, не так ли?
     -  Да.  А   мое   дело   -   вербовка.   Ты   подходишь   для   моего
исследовательского отряда. Ты можешь рисковать, но  сначала  все  детально
рассчитываешь. Не боишься оставаться один на один с собой.  Ты  достаточно
рассудителен и хитер, чтобы жить и после двухсот лет. Поскольку ты  всегда
заботился о своем теле, в физическом смысле тебе не больше двадцати лет.
     И наконец - это, пожалуй, самое главное - ты любишь общество чужаков.
     - Это правда, - признал Луис. Он знал нескольких ксенофобов и  считал
их полными идиотами. Жизнь была бы скучна, если бы вокруг были одни люди.
     - Но ты не хочешь принимать решение втемную. Луис,  разве  тебе  мало
того, что я, кукольник, буду с тобой? Всего, чего ты мог бы  опасаться,  я
буду опасаться с удвоенной силой и гораздо раньше... Разумная осторожность
моей расы стала поговоркой во всей галактике.
     - Верно, - согласился Луис. Честно говоря, он уже проглотил приманку.
Соединенные  вместе  ксенофилия,  внутреннее  беспокойство  и  любопытство
победили: куда бы ни отправлялся кукольник, Луис решил быть с ним.  Но  он
хотел знать больше.
     Его позиция в этом торге была великолепна.  Сам  чужак  наверняка  не
выбрал бы такой комнаты.  Это  совершенно  обычное  с  человеческой  точки
зрения помещение явно специально подготовили для вербовки.
     - Ты не хочешь говорить, что собираешься исследовать - сказал Луис. -
Может, по крайней мере, скажешь, где это находится?
     - В двухстах световых годах отсюда, в направлении Малого  Магелланова
Облака.
     - Путешествие с гиперпространственным двигателем займет два года.
     - Нет. У нас есть корабль, который полетит быстрее.  Он  преодолевает
световой год за минуту с четвертью.
     Луис открыл рот, но не сумел издать ни  звука.  Минута  и  пятнадцать
секунд?
     - Это не должно удивлять тебя, Луис Ву. Как бы иначе мы могли послать
в ядро Галактики разведчика, который доложил о цепной реакции?  Ты  должен
был догадаться о таком корабле. Если  моя  миссия  закончится  успехом,  я
отдам этот корабль экипажу,  отдам  вместе  с  планами,  которые  позволят
построить много  таких  кораблей.  Этот  корабль  будет  твоей...  платой,
вознаграждением - назови это  как  хочешь...  Ты  увидишь  его,  когда  мы
догоним миграцию кукольников. Там же ты узнаешь, что является целью  нашей
экспедиции.
     "Когда догоним миграцию кукольников..."
     - Хорошо, я готов, - сказал Луис Ву.  Увидеть  миграцию  целой  расы!
Огромные корабли, несущие на своих палубах  сотни  миллионов  кукольников,
целые экологические системы...
     - Хорошо. - Кукольник встал. - Наш экипаж будет состоять  из  четырех
членов. Сейчас мы идем за третьим, - и он направился в трансферную кабину.
     Луис спрятал таинственную голограмму в  карман  и  пошел  за  ним.  В
кабине он попытался прочесть код, который набрал кукольник, но тот  сделал
это так быстро, что человек ничего не заметил.
     Луис Ву вышел из кабины вслед за кукольником и оказался  в  полумраке
роскошного ресторана. Он узнал его по черно-золотому декору  и  совершенно
неэкономичной,  если  говорить  об  использовании   площади,   расстановке
столиков. "Малютка" в Нью-Йорке.
     Появление   кукольника   было   встречено    недоверчивым    шепотом.
Робот-метрдотель, которого ничем  нельзя  было  пронять,  пригласил  их  к
столу. Вместо одного из стульев принесли большую прямоугольную подушку,  и
на нее уселся кукольник.
     - Тебя здесь ждали, - скорее констатировал, чем спросил Луис Ву.
     - Да, я заказал столик заранее. Они хорошо умеют обслуживать чужаков.
     Только  теперь  Луис  заметил,  что  кукольник  был  не  единственным
представителем чужой расы: за соседним столиком сидели четверо кзинов, а в
другом конце зала сидел кдалтино. В этом  не  было  ничего  удивительного,
если принять во внимание близость здания Объединенных Наций. Луис  заказал
себе кислую текилу и, как только ее принесли, занялся ею.
     - Это была хорошая мысль, - сказал он. - Я умираю от голода.
     - Мы здесь не для того, чтобы есть. Нам нужно  найти  третьего  члена
экипажа.
     - Здесь? В рестора