соединительным полоскам, чтоб не повредить их.
   - Не тревожьтесь, Павел Иванович, ни одной не испортили. Сама проверяла.
   Сейчас принесу последние протоколы.
   Павел Иванович смотрел ей вслед отсутствующим взглядом, и было ему
как-то не по себе. По всему видно, что к истории с осколком Багрецов
непричастен.
   Почему же ты не извинишься перед ним? И ничего тут нет зазорного, если
по ошибке обидел человека. Поблагодарив Бабкина за помощь, Павел Иванович
подошел к Вадиму и сказал:
   - Вам я тоже очень благодарен. А, кроме того, прошу прощенья.
Сознаваться в ошибках трудно, но сейчас я делаю это с радостью. Дайте мне
руку.
   Вадим несмело протянул ее.
   - Хотелось бы сказать "позабудем, что было", но это неправильно. Уроки
не забываются. Только не вздумайте изменять своему пути. Прямота -
великолепное свойство характера. К сожалению, не все ее ценят. А часто и
не понимают, вроде меня.
   Багрецов не знал, куда глаза девать. За что его хвалит Павел Иванович?
За самую обыкновенную честность, за правду, за то, что он говорил
откровенно.
   "Чудак Павел Иванович. С таким же успехом он мог бы хвалить меня за
темные волосы или за высокий рост".
   Чтобы скрыть неловкость, Димка засуетился возле коробок с лампочками,
приподнимал их, показывал Курбатову проводнички с номерами, убеждал, что
ошибки исключены, приглашал взглянуть на доску, где были укреплены
вольтметры.
   - Смотрите, почти на всех одинаковое напряжение. Только вчера на
девятой плите три ячейки давали меньшее. Лидия Николаевна! - крикнул
Вадим. - Вы уже успели проверить вчерашние ячейки?
   Лида подошла и развернула чертежный лист с планом восьмого сектора.
Всюду пестрели синие точки работающих ячеек, и лишь кое-где были красные -
испорченные. Но это не в счет.
   - Адова работа! - взяв лист в руки, с искренним восхищением воскликнул
Курбатов. - Как же вы успели все это сделать за несколько дней?
   - А мы по крупинке, как муравьи, - радуясь совсем по-детски, ответил
Вадим.
   - Помните сказку, где муравьи за одну ночь целую гору крупы перебрали?
Вот и мы помогали Лидии Николаевне. Вы оставили ей задание, как нелюбимой
падчерице...
   - Почему же нелюбимой? - вырвалось у Павла Ивановича. Он невольно
бросил взгляд на Лиду и, заметив, что она смутилась, сказал сурово: -
Такого задания я не оставлял. Это вы уж сами придумали.
   Делая вид, что заинтересовался чертежом, он закрылся им совсем, чтобы
не смотреть на Лиду, но как нарочно, внизу, за краем листа, виднелись ее
белые туфельки.
   Курбатов резко опустил лист.
   - Теперь не летает? - спросил он, указывая на Димкину шляпу, донышко
который было завязано марлей.
   - Все это игрушки, пустяки. - Вадиму не хотелось говорить о шляпе.
   Но Бабкин считал, что Димка скромничает понапрасну. Он снял с него
шляпу, развязал марлю и стал объяснять:
   - Походный солнечный холодильник. Хотелось бы без сухого льда, ну,
скажем, с термоэлементами, чтобы они холод давали, как. в вашем, Павел
Иванович, новом холодильнике. Но тогда мощности этой маленькой плитки не
хватит - поверхность ее маловата. А увеличить плиту тоже нельзя - шляпа
будет тяжела, как шапка Мономаха!
   Кому-кому, а Курбатову, можно было этого не объяснять. Он однажды
показывал свой маленький солнечный холодильник, сделанный из
фотоэнергетических плит.
   Холодильник стоял на окне и, превращая свет в электроэнергию, работал
по совершенно новому принципу. Ток подавался на термоэлементы, которые под
его действием вырабатывали холод. Но и это вчерашний день. Довольно
улыбаясь, Курбатов вынул из кармана пакет с образцом фотоэнергетической
ткани, развернул.
   - Подойдет? - спросил он, встряхивая клетчатый носовой платок.
   Платок был золотистым, плотным, с запрессованными в уголках
проволочными петельками.
   Протягивая к этим петелькам лампочку от карманного фонаря, Вадим еле
сдерживал нетерпение.
   - Разрешите попробовать.
   Стоило лишь прикоснуться к контактам на платке, как лампочка
ослепительно вспыхнула и перегорела.
   Вадим обомлел от удовольствия, а Бабкин уточнил:
   - Приказала долго жить. Надо бы подключить автомобильную.
   Лида восторженно смотрела на первый образец фотоэнергетической ткани, о
которой совсем недавно рассказывал Курбатов. Небольшой ее лоскут даже при
закатном солнце отдавал вполне приличную мощность, во всяком случае,
достаточную, чтобы работал вентиляторный моторчик в Димкиной шляпе.
   - Конечно, это не конструктивное решение, - говорил Бабкин, довольный,
что может возражать Димке в присутствии весьма авторитетного специалиста.
- Я бы такой охлаждающий прибор не стал запрятывать в шляпу, В карман!
Чего проще?
   И мотор там и термоэлементы. Можно придумать какой-нибудь мягкий
резиновый радиатор, который бы надевался, скажем, на спину и на грудь.
Пусть из мелких дырочек растекается по телу холодный воздух...
   - Приспособление для простуды, - усмехнулся Вадим. - Мне-то ничего, а
ты даже сквозняков боишься.
   - Не храбрись, вспомни, как недавно лежал с ангиной. Я думаю, Павел
Иванович, - рассудительно продолжал Бабкин, - тут надо с врачами
посоветоваться. Местное переохлаждение организма. Мало ли что они окажут!
   Курбатову было весело с ребятами. Они увлекли его своей забавной
выдумкой.
   Кто знает, не найдет ли она применения? Ведь есть же костюмы с
электрическим подогревом. А почему же не сделать с охлаждением? Жара в
пустыне, в субтропиках или даже, как это было недавно, в Москве и во всей
средней полосе России не менее жестока, чем мороз. Почему бы не сшить из
фотоэнергетической ткани охлаждающие комбинезоны для южных экспедиций, для
людей, вынужденных работать под палящим солнцем, для рабочих горячих цехов?
   Впрочем, как так для цехов? А солнце где? Не выйдет, и
фотоэнергетическая ткань здесь ни при чем. Но ведь ее можно заменить
обыкновенной, а в карман положить аккумулятор или сухую батарею. Да и во
всех других случаях - не в цехах, а на открытом воздухе - разве этого
сделать нельзя? Конечно, можно.
   Значит, легко обойтись и без курбатовской ткани.
   Будто кто-то царапнул по сердцу легонько-легонько коготком. Нет,
пустяки, блажь. Придумали тоже - охлаждающие шляпы, зонтики! Разве для
этого создавалась фотоэнергетическая ткань? У нее куда более серьезное
применение.
   Нельзя же всюду протаскивать свое изобретение.
   И Курбатов осторожно, чтобы не обидеть ребят, натолкнул их на мысль
отказаться от фотоэнергетики, а использовать в охлаждающих костюмах более
проверенные и надежные источники питания. Ведь тогда и в тропические ночи
не почувствуешь жары.
   Бабкин согласился, что так будет практичнее и удобнее, а Димка надулся.
Не дадут помечтать человеку, все назад тянут! За рукав, как маленького.
Очень ему нужны сухие батарейки, когда он уже пробовал на ощупь
курбатовскую ткань! Вот бы достать кусочек для радиостанции! В прошлом
году он делал аппараты с термогенераторами. Получались карманные
"керосинки", удобные для связи альпинистов, между собой.
   Эти радиостанции были намечены к выпуску первой маленькой серией, но
теперь, после того как Вадим увидел и пощупал собственными руками
фотоэнергетическую ткань, смешными показались "керосинки".
   Вечная неудовлетворенность, вечная жажда нового, более совершенного,
вся жизнь в поисках - вот что роднило техника Багрецова с Курбатовым,
который вертел сейчас в руках кусок золотистой ткани и, оглядывая широкий
солнечный мир, искал достойное место своему творению. Арктические и
альпинистские палатки, рулоны ткани на льду и на песках, осколки солнца,
спрятанные в рюкзаках и чемоданах, - все это прекрасно, заманчиво, но мало
этого, мало!
   Пришла Нюра, обеспокоенная, что выключены плиты восьмого сектора. Она
стояла неподалеку, ждала, когда уйдет Курбатов. А Курбатов не торопился,
взял со скамейки Лидии зеленый зонтик, раскрыл его и по натянутому шелку
разостлал золотую ткань. Смутившись оттого, что на него все смотрят,
Курбатов быстро закрыл зонтик и обратился к Лиде:
   - Отдайте мне его, Лидия Николаевна. Потом я вам другой достану.
   Вот когда Нюра удивилась. Вместо того чтобы отдать Павлу Ивановичу не
только зонтик, но и жизнь, Лидия Николаевна рассмеялась:
   - Нет, Павел Иванович, такого вы не достанете. Мне его привезли в
подарок из Китая. А кроме того, опять вы разбрасываетесь. Образец ткани
прислали для испытаний, а вы...
   - Просто вы жадная, - перебил ее Курбатов, стремясь все превратить в
шутку, хотя Нюра и понимала, что слова Лидии Николаевны ему не понравились.
   С каждым днем в сознании Нюры укреплялась мысль, что с Лидой Курбатов
счастлив не будет. Вот и сейчас. Ведь понимает же она, что неспроста Павлу
Ивановичу потребовался зонтик. У Нюры есть, но старенький, выцвел, такой и
предлагать-то совестно.
   Выручил Багрецов. Ему хотелось сделать Нюре приятное, да к тому же и
любопытно, что еще надумал Павел Иванович.
   - Нюрочка, - сказал он запросто, - у вас же был зонтик.
   - Ой, что вы, он же старенький! Но если...
   Курбатов спросил обрадованно:
   - Значит, не пожалеете?
   - Сейчас? - счастливым голосом спросила Нюра.
   Павел Иванович взглянул на часы, вздохнул, вспомнил о непрочитанном
письме.
   - Поздно. Принесите завтра. Хорошо?
   Нюра молча кивнула. Павел Иванович попрощался и пошел к себе. Достал
конверт и развернул письмо:
    
  
 "Дорогой Павел Иванович!
   Вероятно, мой непутевый сынок уже успел покаяться в своих прегрешениях.
   Осколок фотоэлектрической плиты с цифрой 8 и датой попал ко мне вместе
с сушеными персиками. Возвращаем его по назначению (Жора вам передаст).
   Позорная рассеянность, совершенно недопустимая в лабораторной работе.
   Надеюсь, сынок мой получит по заслугам. А мне приходится краснеть, и я
очень прошу принять за него извинения, дорогой Павел Иванович. Если
возможно, дайте ему закончить практику, не отсылайте с позором домой, хотя
он этого и заслуживает.
   Прошу извинить еще раз. Жму вашу руку. До встречи в Москве.
   П. Кучинский".
    
  
 Сын давно уже получил посылку с конфетами и осколком плиты, но не пошел к
Курбатову каяться, как предполагал его доверчивый отец.
   Жора терялся в догадках: каким же это образом отец раздобыл осколок?
Может быть, разорвался пакет? Или Чибисов удружил? В письме, полученном от
отца, об этом ничего не говорилось. Он упрекал сына только за
рассеянность. Пусть будет гак. В крайнем случае, эту версию и нужно
поддерживать. Но Жора не дурак и сам в петлю не полезет, а потому осколка
в лабораторию не вернет.
   Предки, конечно, наивные, можно их успокоить, написать отцу, что старых
плит здесь целые горы и вся эта история не стоит выеденного яйца.
   Разве мог Жора подумать, что отец напишет Курбатову! Разве Жора не
единственный любимый сын? Ну, поругал в письме, пригрозил. Папы все
одинаковы, любят читать нотации и брюзжать. Но кто же из них даст в обиду
своего мальчика? Нет таких пап на свете.
   Две коробки трюфелей были уничтожены, но без особого удовольствия,
видно потому, что присланы были вместе со злополучным осколком. Жора
хранил его в одной из коробок завернутым в конфетную бумажку. Хранил на
всякий случай.
   Кто знает, как обернется судьба? Возможно, еще удастся передать его
Чибисову.
    
  

                                 Глава 15 

 
   "МЕТОД ВОСПИТАНИЯ"
 
 
   Командировка Багрецова и Бабкина подходила к концу. В разных местах
зеркального поля были установлены аппараты высокой частоты, через которые
передавались различные показания температуры, освещенности - все, что
требовалось для наблюдения за работой курбатовских плит. Всю эту
аппаратуру, если она покажет себя с хорошей стороны, Павел Иванович
собирался взять в новую лабораторию, где она особенно будет нужна.
   Самые интересные дела, связанные с проверкой плит восьмого сектора,
давно уже были закончены, исчезла тревога за их будущее, жизнь
испытательной станции стала спокойной и ровной. Во всяком случае, для
Багрецова и Бабкина.
    
 Лида опять занялась своей диссертацией, поэтому не вылезала из
лаборатории, стараясь наверстать упущенное.
   Скучно быть наблюдателем, а потому Бабкин организовал что-то вреде
краткосрочных курсов, где обучал Нюру и Машу правилам эксплуатации
высокочастотных подборов и показывая, как нужно их ремонтировать. Девушки
из аккумуляторной знали, как развести электролит, как залить им банки,
проверить напряжение - вот, пожалуй, и все, что они знали. На курсах
электриков они сдавали зачеты, рисовали на доске схемы переключений со
звезды на треугольник, но все это давно позабылось.
   Бабкин преподавал впервые и мучил бедных аккумуляторщиц по несколько
часов подряд. В записной книжке он тайком выставлял отметки, чтобы не
забыть, как отвечали его слушательницы по тому или иному вопросу, кому из
них нужно повторить способ подстройки генератора, кому что-либо другое.
   Преподавателем Бабкин был строгим, придирчивым. Считая, что сам знает
предмет на пятерку, он оценивал знания Нюры на четыре, а Маша доставляла
преподавателю одни огорчения - вроде Жорки Кучинского, она отвечала на
спасительную тройку, да и то не всегда. Как тут быть? Может, Вадим, помог
бы? Но Багрецову было не до курсов - он опять увлекся какими-то фокусами.
   Выпросил у Павла Ивановича старую зеркальную плиту, выпилил из нее
кусок и сделал модель "самобеглой коляски" - так назвал Вадим свое
изобретение, вспомнив прообраз автомобиля, созданного Шамшуренковым.
   Однажды после работы Багрецов решил продемонстрировать эту коляску.
Пришел Павел Иванович. Кучинский показался было на поле, но, увидав
начальника, скрылся от греха подальше. Видимо, Нюра тоже боялась встречи с
Павлом Ивановичем. Лида задержалась в лаборатории, Маша дежурила. Ну что
ж, пусть хоть Павел Иванович посмотрит. Тимка не в счет, он уже видел.
   На дорожке возле зеркального поля стояла модель, чем-то похожая на
трактор, который демонстрировался на выставке ребячьих работ. Конечно,
сравнивать их нельзя, там была законченная конструкция, покрашенная,
тщательно отделанная, а Димка стремился показать только принцип движущейся
модели и соорудил ее на скорую руку из фанеры. Вместо гусениц он поставил
колеса.
   Щелкнул выключатель, и модель пошла.
   Что же было в ней интересного? Если тогда, на выставке, одна из моделей
управлялась световым лучом, то, сейчас свет был источником ее движения. За
моделью не тянулся провод, она шла без аккумуляторов. Даже радиоэнергия,
которая в другой модели, построенной с Димкиным участием, питала
электромотор, здесь была абсолютно ни при чем. Двигал машину солнечный
свет.
   Впрочем, какая там машина? Зеркало на колесиках. Прямоугольник,
выпиленный из курбатовской плиты, был прикреплен к фанерному основанию,
под ним находился вентиляторный моторчик, который через ременную передачу
вертел жестяные колеса. Вот и все.
   Смешная игрушка. Но она была интересна как опыт использования солнечной
энергии для транспортных машин. Это уже не застывшее зеркальное поле, а
что-то новое. Возможно, подобный принцип когда-нибудь и найдет
практическое применение.
   Именно это и волновало Багрецова.
   - Смотрите, Павел Иванович, - размахивая руками рассказывал Вадим. -
Здесь же ничего нет. Ваша плита и мотор. Никакого горючего. Ни проводов,
ни аккумуляторов. Будущий "солнечный автомобиль" я представляю себе так:
крыша покрыта курбатовским слоем; фототок идет в электромотор; скорость
машины регулируется реостатом. Идеальное управление... - В эту минуту
Багрецов заметил, что "солнечный автомобиль" остановился. - Тимка, отойди.
Застишь солнце. Видишь - тень. Всю энергию себе забрал.
   Бабкин рассмеялся и сказал, что Димкина идея требует серьезной
доработки, иначе его автомобили должны будут ездить только по солнечной
стороне улицы.
   - А если тучка набежит? Значит, стоп, машина?
   - Сам же понимаешь, что это не так, - заспорил Вадим. - Плиты "К-8"
   настолько чувствительны, что даже в сумерки дают достаточную энергию.
   - А ночью? Опять без аккумуляторов не обойтись?
   - Наверное, - согласился Вадим. - Но для городской машины это будет
тяжело.
   Можно представить себе поезд. Поверхность вагонных крыш большая,
значит, и энергии много. Один вагон будет занят аккумуляторами. Вполне
достаточно.
   - Вы считали? - усмехнувшись, поинтересовался Павел Иванович. - На
бумажке карандашиком или на линеечке? Полезное дело для увлекающихся
изобретателей.
   Вадиму только сейчас пришла в голову эта идея, а потому он и не
прикинул, что может получиться. Наверное, одного вагона не хватит.
   - Так уж и помечтать нельзя, - сказал он сконфуженно. - Обязательно
цифры...
    
 Павел Иванович проводил взглядом удаляющуюся модель.
   - Если бы не цифры, давно бы сделали. Места на крышах маловато. Тут
можно другое придумать. Например, огромную самоходную баржу, плавающий
остров или что-то в этом роде. А "солнечный автомобиль" не развернется
даже на широких московских улицах.
   Модель Багрецова доползла до барьера и остановилась, словно отдыхая в
тени.
   Вадим подбежал к ней, вытащил ее на солнце и пустил по зеркальному полю.
   Возвращаясь обратно к Павлу Ивановичу, с которым он скоро расстанется
навсегда, так же как и с Лидой, Нюрой, Машей - со всеми, с кем ему
пришлось работать целый месяц, Вадим испытывал что-то вроде грусти. К ней
примешивалась и досада: строил он пустую игрушку, над мечтой его смеются,
и неприятно оставлять о себе столь невыгодное впечатление.
   - Я понимаю, что это игрушка, - сказал Вадим, подходя к Павлу
Ивановичу. - Но мне хотелось представить себе будущее вашего изобретения.
Не только энергетические поля, а и движущиеся машины. Вы говорите, что на
земле не получится? Хорошо, пусть на воде. А в воздухе? Разве нельзя
придумать самолет, который движется солнечной энергией?
   - Придумать все можно. А зачем?
   - Как зачем? Для науки.
   - Наука бывает разная. Сейчас с диссертациями дело постепенно
улучшается, но все-таки остались "наукообразные" деятели, которые работают
над такими важными темами, вроде оптимальной величины дырки от бублика. А
иные витают в заоблачных высотах. Их интересует "эстетическое воздействие
путевого пейзажа от созвездия Веги до Стрельца".
   Курбатов говорил с задором. Так же как и директора института Чичагина,
его возмущали дельцы от науки, те, кто всеми правдами и неправдами
стремятся быть кандидатами. В голове ни одной собственной мыслишки, ни
опыта, ни таланта, которым должен обладать настоящий ученый, а степени они
- хоть и с трудом, но все же получают.
   Делается это просто: берется очень узкая тема, кропотливо собирается
все, что когда-либо было опубликовано по ней, и излагается своими
словами... Но кому и зачем нужны такие школьные изложения? Однажды
Курбатов видел в газете объявление о защите диссертации на тему,
сформулированную примерно так: "К вопросу о сверлении круглых отверстий".
Какая же это наука? Вроде дырки от бублика.
   Курбатов поблагодарил Вадима за демонстрацию модели, сказал, что такие
опыты полезны - они возбуждают интерес к техническому творчеству, а подчас
и наталкивают на мысль о неожиданном применении всем известной техники в
какой-нибудь повой отрасли народного хозяйства.
   - Потерпите немного, Вадим, - сказал Курбатов. - Думаю, что скоро вы
увидите на примере, как иногда случайный на первый взгляд опыт может
привести к интересной идее. И в этом вы виноваты, ваша модель.
   - Что вы, Павел Иванович! - совсем уже смутился Багрецов. - Я понимаю,
что это игрушка. Вы даже сами сказали...
   - А я не про то. Помните шляпу?
   Вадим удивленно посмотрел на Курбатова. Шляпа? Зонтик? Неужели он
займется этим ширпотребом? Вот уж совсем не похоже. Впрочем, с зонтиком он
что-то делал. Вытащил из него спицы, а тряпку выбросил.
   - Удивляться потом будем. - Курбатов похлопал Вадима по плечу. - Очень
боюсь, что ничего не выйдет... Ну, да нам не привыкать.
   Он ушел в мастерскую, а Вадим, терзаемый любопытством, от которого уже
столько раз пострадал, п