и какое-то шевеление. Ему казалось, что
грудная клетка сейчас прорвется и из нее на свет божий выползет нечто
жуткое. Штопор оглашал операционную криками, но после того, как ушел
старик, его уже не понимали.
  Шериф замер возле окна, похожий на шкаф своими габаритами и
неподвижностью. Он глубоко задумался. Двое полицейских у дверей не сводили
глаз с Мельского, который корчился на кушетке, наблюдая, как меняется его
цвет лица, принимая зеленоватый оттенок...
  Штопору было невыносимо плохо... Ему казалось, что он чувствует шевеление
каждого своего органа... Ребра трещали, ноги становились неподвижными...
  Сорочка с треском разорвалась, и полицейские замерли, увидев, как
выпятилась грудь Штопора. Сквозь тонкую и почти прозрачную кожу, можно было
заметить на ребрах даже трещинку... Что самое страшное, ребра сами
шевелились.., как-будто это были уже не кости, а чьи-то живые конечности.
  Шерифу пришла в голову какая-то мысль. Он круто повернулся к Мельскому и
с интересом на него посмотрев, подозвал к себе одного копа.
  - Давай быстро ко входу в клинику... Там должен быть кто-то из
репортеров... Тащи его сюда, да поживее...
  Коп исчез за дверью и скоро появился с патлатым долговязым парнем,
вооруженным видеокамерой.
  - То что надо! - обрадовался Баум. - Давай, парень, наводи свою штуку на
того умника и снимай, пока не кончится кассета... Давай, давай, - шериф
подтолкнул долговязого к кушетке. При виде Мельского, репортер на время
забыл куда нужно нажимать, но скоро овладел собой и кассета завертелась.
  - Дайте мне пистолет, - хрипел Штопор чувствуя, что челюсти деревенеют, а
язык рассасывается по полости рта. - Пистолет...
  Мельский попробовал встать с кушетки и подойти поближе к людям, которые
собрались возле него, как возле клетки с диковинным животным в зоопарке.
Заметив этот маневр, один коп извлек из кобуры пистолет, но шериф заставил
его убрать оружие туда, откуда он его достал. Коп неохотно сделал это,
продолжая смотреть позеленевшими глазами то на Мельского, то на шефа.
  Штопор приближался к полицейским подобный исчадию ада, словно персонаж
фильма ужасов, вытянув перед собой руки, потерявшие уже свой нормальный
вид.
  Рука ближнего к нему полицейского так и тянулась к пистолету, но шериф не
позволял даже дотронуться до кобуры:
  - Не стрелять! Не стрелять! - твердил он, не сводя с Мельского горящего
возбужденным блеском, взгляда. - Эй, парень.., сделай так, чтобы и я попал
в кадр... Ну же..!
  Доктор Лейкинг не мог смотреть на подобное представление: он бросил на
Баума укоризненный взгляд и стремительно вышел из операционной... Навстречу
ему, по коридору бежали визжащие от страха медсестры...
  Мельский, терявший на глазах свой человеческий облик, приблизился к
полицейскому довольно близко и тот с немым вопросом посмотрел на шерифа.
  - Не смей трогать пистолет, - предостерегающе подняв руку прорычал Баум.
- Давай, двинь ему по челюсти... Мы должны досмотреть, что с ним будет
дальше... Лично мне интересно...
  Долговязый навел камеру на полицейского в тот момент, когда он
размахнулся для удара... Нанести его он, правда, не смог.., не успел.
Превозмогая боль в плохо гнущихся конечностях, Мельский толкнул на копа
капельницу и, висящий на ней сосуд с какой-то бесцветной жидкостью
разлетелся на мелкие кусочки, ударившись о голову полицейского. Нельзя
сказать, что этот удар принес ему много вреда, но на несколько секунд он,
все же, потерял способность ориентироваться и этого Штопору хватило для
того, чтобы освободить его кобуру от пистолета.
  Заметив, как Мельский завладел оружием и отступает в глубь операционной,
шериф застыл и покрылся гусиной кожей. Он подумал, что Мельский в первую
очередь разделается с ним.
  - Отдай пистолет, - неуверенно пробормотал Баум, соображая, что его слова
едва ли достигли ушей Штопора.
  Второй полицейский, тот что отыскал парня с видеокамерой, мгновенно
оценил ситуацию и в руке его появился "кольт", который он незамедлительно
навел ва Мельского... Шериф помешал ему сделать удачный выстрел. ударив по
руке, и пуля подбросила вверх стоящий на столе стерилизатор.
  - Я сказал не стрелять! - взревел Баум и сделал несколько шагов к
Мельскому, отступившему к стене.- Слышишь Мельский.., - как-будто ласково
заговорил шериф, - я знаю, что ты хочешь сделать, но... Но ты не делай
этого, Мельский... Ты же знаешь, что тебе уже все равно погибать... Никто
не сможет снять процесс превращения на пленку, я уверен.. В городе сейчас
паника... Никто не станет это снимать. Все поглощены своим спасением... Ты
понимаешь о чем я? Я смогу продать кассету любой телекомпании за бешенные
деньги, - шериф покосился на копов и на репортера и понизил голос. -
Мельский.., тебе ведь все равно, а у меня есть двое детей...
  Штопору никак не удавалось добраться до курка, так как четыре его пальца
слились в один, превратившись в жесткую роговистую поверхность. Большой
палец еще был похож на палец и еще мог двигаться, поэтому Мельский решил
использовать его. Приставив дуло к подбородку, он нажал на курок... В
какие-то доли секунды ему показалось, что голова отделилась от тела...
  Пуля вышла из затылка и на свисавшей с потолка большой лампе, застыли
темные пятна крови и мозгового вещества...
  Шериф стиснул зубы и отвернулся. Делая глотательное движения, он
попробовал убрать из горла подкатившийся комок.., когда объектив камеры
приблизился вплотную к его лицу. Шериф увидел в нем свое отражение и
подумал о последствиях происшедшего несколько секунд назад инцендента,
которые незамедлительно последуют, если отснятый материал будет показан по
телевидению.
  - Все, парень, - обратился он к долговязому. - ты поработал на славу, но
только кое-что здесь совсем не годится для хорошего репортажа... Отдай мне
касету...
  Парень как-то заговорщически улыбнулся и, обнажив гнилые зубы, добродушно
улыбнулся шерифу:
  - Я прекрасно понимаю о чем вы, сэр... Но вы ошибаетесь... От того, что
произошло с беднягой минуту назад, репортаж будет еще интереснее, так как я
очень старался, чтобы вы попали в кадр... Вы сами меня об этом просили...
  Шериф позеленел, когда увидел, как тип с камерой направился к двери,
бережно обнимая свой аппарат.
  -  Эй, ты куда?
  - Готовить специальный выпуск, - невозмутимо ответил долговязый и взялся
за дверную ручку. - Спасибо вам, шериф, за то, что пригласили меня на
съемку. Теперь мои дела пойдут в гору.
  - Постой ублюдок, отдай камеру! - процедил сквозь зубы Баум, необычайно
при этом зеленея.
  - Хочу вас обрадовать, - продолжал улыбаться репортер. - Моя камера
снимает не только изображение.., она, так же, фиксирует звук и то, что вы
говорите уже записано... Прекрасный будет репортаж... Все очень удивятся,
когда узнают, что у вас есть двое детей...
  - Задержать его! - приказал шериф двум полицейским и те сорвались с
места. Долговязый не стал ждать пока его схватят и выскользнул в коридор,
где затерялся среди снующих в панике сотрудников. Парню стало ясно, что
необъяснимые события творились не только в операционной, но успеть везде
сразу он не мог, да и после всего того, что он заснял, ему грех было
жаловаться...
  Через два с небольшим часа небо над землей стало таким, как всегда, но
страсти в городе не утихали не только всю ночь, но еще продолжались днем.
  Ужасные превращения, постигшие многих, ничего не подозревавших жителей,
шокировали, в первую очередь, родственников этих людей. Количество людей,
потерявших свой облик и количество тех, кто лишился рассудка, было почти
одинаковым...
  Многих.., очень многих, эксперимент застиг за рулем, и тогда
неуправляемые машины врывались на тротуары, вклинивались в толпы вышедших
на улицу людей и просто сталкивались друг с другом, сея смерть...
  Ночной сеанс в одном из кинотеатров закончился плачевно для сотен жителей
Оверселла... Тех, кто превратился в ракообразных чудовищ, было не много,
всего несколько человек.., остальные же погибли в давке...
  В океан рухнули два пассажирских самолета, пилоты которых, на свою беду
оказались рожденными в июнеиюле...
  Полиция и армия провела крупный рейд по уничтожению всех, кто оказался
жертвами эксперимента... От клешней раков погибли лишь единицы и
научно-исследовательские институты всего мира потребовали принятия
каких-либо других мер, выступая против жестокости по отношению к
превращенным, но кем-то отданный приказ уже приводился в исполнение и раки
гибли десятками под градом пуль и пламенем огнеметов.
  С наступлением вечера, все, оставшиеся в живых, с тревогой смотрели на
небо, ожидая повторения катастрофы, но небо оставалось чистым и звездным,
таким, как всегда, только звезды были далекими и не опасными... Они ласково
подмигивали жителям зелено-голубой планеты.

                                  КОНЕЦ.