обовал  еще  несколько  трюков,   используя  все
возможности   электромагнитных   полей,   радиоактивных   лучей,   а   также
реконфигурацию сенсоров, в попытке, по крайней мере, уяснить, что произошло,
- но ничего не работало.
     Забавная получалась ситуация.
     Тогда он отключил все, что подлежало отключению, и оставил себя  парить
в  свободном дрейфе, не делая больше никаких  потуг  высвободиться из пут, в
которые попал.  Оставалось только разослать  аватар -  довести  ситуацию  до
сведения экипажа. Корабль надеялся, что у людей достанет самообладания.
     Слабыми токами электромагнитных полей его потихоньку сносило в сторону,
когда  Эксцессия  внезапно  увеличилась  в  объеме  и  двинулась  к  кораблю
Культуры.
     "Ну вот, - подумал корабль, - похоже, начинается самое интересное..."

VI

     - Нет.
     - Ну, пожалуйста, - сказал аватара.
     Женщина покачала головой:
     - Я уже думала об этом. Не хочу.
     Аватара посмотрел на Дейэль:
     -  Но я же специально привел его  сюда. И знала  бы  ты,  чего мне  это
стоило!  - воскликнул  он.  -  Только  ради тебя!  -  Голос его сорвался. Он
обхватил колени руками, чуть ли не прижав их к острому подбородку.
     Они находились в  апартаментах  Дейэль, в немного уменьшенной версии ее
башни, на борту "Желтухи".
     Дейэль  продолжала  смотреть на  экран.  Там шел фильм о ее жизни среди
треугольных  скатов  в  неглубоком  прозрачном  море,  которого   теперь  не
существовало. В свое время множество  кассет  было отснято сопровождавшим ее
дроном, и иногда ей доставляло удовольствие просматривать эти записи. Дейэль
видела, какой  неуклюжей  она  выглядит  среди изящных и грациозных  морских
животных.  Толстая,  неповоротливая,  она  представляла  собой  единственную
нескладную фигуру в этой прекрасной картине.
     Аватара не находил слов для этой неблагодарной девчонки.
     "Сновидец" решил пойти на приступ.
     - Дейэль? - вкрадчиво позвал он ее через свое воплощение.
     Женщина  оглянулась,  с  удивлением  услышав  новые,  доселе  неведомые
интонации в голосе Аморфии.
     - В чем дело?
     - Почему ты не хочешь видеть его?
     - Я... - она запнулась.  - Столько  времени прошло. Я уже несколько лет
не  хочу  вообще никого видеть,  а  его -  тем более.  - Она опустила глаза,
ковыряя  отставшую кожицу  у  ногтя. - Я не знаю. Попытаться  привести все в
порядок... Нет,  не то. - Хмыкнув, она посмотрела на прозрачный купол башни.
Нам  надо  было  многое сказать  друг другу,  и  когда-то, давным-давно,  мы
могли... все поправить. Подвести черту под  тем, что случилось, и начать все
сначала. Но тогда этого не случилось, и теперь поздно. Понимаешь? - спросила
она. Глаза ее блестели. Наверное, от слез или просто от перевозбуждения.
     "Ох, Дейэль, - думал корабль. - Что с твоими глазами? "
     - Понимаю, - ответил он. - Но ведь прошло столько времени.
     Она провела рукой по животу. Кивнула, не поднимая глаз.
     - Да,  - сказала она, -  вот  именно. Он  уже забыл  обо мне. Я в  этом
уверена.
     - И все же он здесь.
     -  Разве  он  появился  здесь, чтобы увидеть меня?  -  спросила  она  с
горечью.
     - И нет, и да,  - ответил корабль.  - У него есть другие причины. Но он
находится здесь из-за тебя.
     -  Нет,  -  сказала  она,  покачав головой.  -  Слишком  много  времени
прошло...
     Аватара встал и приблизился к ней. Опустился перед ее креслом на колени
и неуверенно протянул  руку  к ее животу. Не  отрывая глаз  от ее  лица,  он
осторожно  погладил  ладонью  живот. Дейэль  почувствовала  себя не  в своей
тарелке. Аморфия еще  никогда так не  делал.  Она  не  помнила случая, чтобы
Аморфия вел себя так странно. Она накрыла руку аватары своей ладонью. Рука у
воплощения "Сновидца" была прохладной и уверенной.
     - И все же, - произнес он, - время - понятие относительное.
     Дейэль усмехнулась.
     - О да,  - сказала  она, - я - по-прежнему здесь  и ничего не  сделала,
чтобы стать старше. Ну, а он? - В ее голосе, помимо горечи, послышался гнев.
- Он-то, наверное, много пережил за эти сорок лет? И скольких уже перелюбил?
     - Не думаю, что это имеет значение. Главное - что  он здесь. Вам есть о
чем  поговорить. - Аморфия нежно погладил ее живот,  словно уговаривал обоих
разом. - Вы обязательно придете к верному решению.
     Она тяжело вздохнула.
     - Не знаю, - сказала она. - Я должна подумать.
     - Дейэль, - произнес корабль,  - я могу дать тебе все. Я могу  показать
тебе тысячи миров, открыть миллионы животных для исследований, сделать  тебя
единственной принцессой своего замка, в котором будут исполняться любые твои
желания. Я могу  дать  тебе все. Кроме  него. А теперь мне предстоит опасное
путешествие в систему Эспери. Откладывать больше нельзя, время не ждет. Я не
могу и не хочу  подвергать тебя опасностям этого путешествия. Я  хочу, чтобы
ты, ради себя  самой и жизни твоего  ребенка, как можно скорее покинула этот
корабль.
     Глаза Дейэль расширились от удивления. "Обиделась. Мои слова доставляют
ей боль!" - подумал корабль.
     - Меня никто не заставлял. Я сама сделала свой выбор, сказала она почти
сурово.
     - Конечно. - Он попытался улыбнуться. - Тебе пора спать.

VII

     "КорСет" видел, как атакующий  корабль падает прямо на колонны эскадры:
у них не  было времени ни перестроиться, ни  даже уйти  от  этого нападения.
"Убивающий"  шел  в  лобовую  атаку.  Салют из его  разлетающихся боеголовок
предшествовал его появлению на сцене. Целая батарея наноракет веером ударила
по   сгрудившимся   в   беспорядочную   кучу  кораблям.  Отдельные   вспышки
превратились в настоящий фейерверк, гиперпространственный ураган смертельных
искр, многоступенчатую лавину разрушения.
     "КорСет"  едва успевал  принимать  рапорты от поврежденных кораблей.  В
первые же секунды атаки  один был  захвачен гравитационной ловушкой, другой,
получив  удар  в  центральную  воронку  двигателей,   потерял  ориентацию  и
бессмысленно завертелся на месте.
     Никто  из пострадавших, по счастливой случайности, не был укомплектован
экипажем.
     Его  внимание привлекли  события в центре третьей колонны. "КорСет" был
озадачен.  "Убивающий  Время"  имел класс  Разрушителя. Всего  за  несколько
мгновений  он  мог  - и должен был  нанести  мощный  удар по  боеспособности
эскадры и удрать. Он мог просто...
     И тут "КорСет" понял. Ну, конечно же! Это была зависть. Он ощутил  укол
страха,  смешанного  с  сожалением.   Эффекторы   атакующего   корабля  были
направлены на него. Он торопливо просигналил пяти СОВ, чтобы они взяли его в
плотное  защитное  кольцо.  Все  Блоки  беспрекословно  подчинились приказу.
Эффектор  бессильно  заскользил от одного  корабля  к  другому,  нащупывая и
сравнивая.
     "Дурень ты, дурень", - подумал "КорСет", которого уже начинали выводить
из  себя  действия  корабля. Что за ерунда  кораблям  Культуры несвойственно
такое рыцарство -  выходить  на прямой поединок,  поступаясь тактикой. Какая
дешевая бравада! А все - уязвленное самолюбие.
     Идиот. Его надо проучить. Ему не выпадет  такой чести открытой дуэли, -
он получит за свой самонадеянный поступок только то, что заслужил.
     Окружающие  корабли  закончили  маневр.  Как  раз  вовремя. Как  только
эффектор нацелился на первый из кораблей  прикрытия, фокус  не перелетел  на
следующий,  а,  напротив, зафиксировался,  сконцентрировался и усилился. СОБ
уклонился.  "КорСет" лихорадочно  конфигурировал свои поля, создавая  внутри
них защищенную  ячейку для своего Ума. Эффектор не уничтожал корабль, ливень
излучения  выжигал  только  Ум  судна: после этого  противник  начисто терял
ориентацию и  контроль за системами и был уязвим для  любого удара, будь  он
транспорт или крейсер, большой или малый.
     "КорСет" был уверен, что атакующий намерен сделать  с  ним именно  это.
Такой  удар был одновременно  "клинком милосердия"  и  ужасно отвратительной
штуковиной, и  для  данной ситуации подходил  более  всего: ведь  речь шла о
корабле-предателе.
     "КорСет" быстро распространил по  эскадре приказ не называть своих имен
и  прозвищ в  эфире.  В это время первый из его кораблей прикрытия вздрогнул
всем  корпусом и пошел куда-то вбок,  немой и отныне  безмозглый.  "КорСет",
успевший принять необходимые  меры, был уже в относительной безопасности. Но
когда  он увидел, как  исчезает за кормой атакованный  СОВ, страх и отчаянье
снова овладели им.
     Он теснее прижался к кораблям,  надеясь, что "Убивающий  Время"  решит,
что расправился с главным врагом.
     Продолжая палить из эффектора,  "Убивающий" приближался  к эскадрам  со
все возрастающей скоростью. Похоже, он собрался идти на таран.
     "Но это же глупо!" - прошептал про себя "КорСет", не в силах оторваться
от ужасного и в то же  время великолепного зрелища. Теперь ему было понятно,
почему "Убивающий" так беспечно тратил энергию на стрельбу из эффектора - он
был уверен, что очень скоро ему уже больше ничего не понадобится.
     Луч  эффектора  скользнул  мимо  него,   исчезая  в  космосе.  "КорСет"
вздрогнул.
     Он ушел,  ушел! Его маскировка  сработала! Теперь его нет,  он в списке
боевых потерь, как и этот СОБ, оставшийся позади!
     Луч  эффектора  перепрыгнул  на  другое  судно, продолжая двигаться  по
колонне. У  "КорСета"  от облегчения заложило сенсоры.  Он  выжил!  Операция
продолжается!
     Дорога  к Эксцессии была открыта. Остальные заговорщики превознесут его
за  это,  если он, конечно, уцелеет... но он не должен думать о  других. Он,
один он отвечает за  то,  что случилось.  Ведь это он и только он.  Он  стал
предателем. Неизвестно,  кто привел в  действие этот гигантский  жернов, кто
раскрутил это  колесо  смерти, уже  собирающее  кровавую жатву среди  мирных
людей. Но, вероятнее всего, большая часть вины лежит на нем самом.
     Это  он  раздавил  Ум  на Подачке. Впрочем,  ему  не оставалось  ничего
другого,  поскольку  Ум  предпочел  гибель  плену.  Да,  он допустил  гибель
человека, единственного человека на Подачке, однако он же не забыл направить
эффекторы на  крошечный человеческий мозг, он скопировал  мозговое состояние
и, можно сказать, высосал из человека душу до того, как наступила физическая
смерть, так что, по крайней мере, его можно было  возродить к жизни в другом
теле. Он обманул корабли, защищавшие его своими телами, но...
     Но он поступал правильно!
     ...Или  просто сам поверил  в это, когда убеждал других? Что двигало им
на самом деле? Может быть, ему просто нравилось находиться в центре событий?
Разве  он  не  обижался, когда  другим,  а  не  ему,  поручали  какие-нибудь
престижные   поручения?  В  нем  видели  педанта  и  неврастеника,   слишком
восприимчивого к вздорным идеологиям мясоголовых.
     Но в этом не его вина! Он был создан таким.
     ...И  все  же,  разве он  не понимал,  что за  свои  действия неизбежно
понесет наказание? Ведь он совершал ужасные вещи. Все попытки компенсации, -
а были и такие - выглядели жалко.
     Он олицетворял собой Зло. Какое простое умозаключение.
     Но ведь он  был обязан!..  Впрочем  - он не мог сказать,  кто обязал  и
уполномочил его  совершать то, что он совершал. Так что и ответственность за
эти свершения ложилась только на него.
     Да,  были  и  другие  - соучастники, заговорщики. Но разделить  с  ними
ответственность  означало  разделить и триумф. А вот этого ему не  хотелось.
Гнусность  этого  заговора была  его  идеей,  продуманной  и  приведенной  в
исполнение им одним!
     Но это  неправда!...  И  все же  он не мог назвать  своих соучастников.
Существовали  ли  они  в  действительности?  Возможно,  не  мешало  бы   это
проверить:  просто  хотя   бы  для  того,  чтобы  убедиться  в  их  реальном
существовании  - таких же, как  он, во  всем  ему  подобных  Умов,  реальных
кораблей, а не его домыслов себе в оправдание.
     Но это ужасно! Ведь не выдумал же  он  их! Они были вполне реальными!..
Но доказать этого он не мог: просто потому, что не мог раскрыть их имена.
     Может быть,  он  просто должен  был  разоблачить заговор  и  оповестить
другие корабли, сорвать  планы заговорщиков или хотя бы просто открыть канал
связи, чтобы все происходящее могли  слышать  и  другие корабли? Они бы сами
рассудили, кто прав, кто виноват. Они же были разумными существами. Какое он
имел  право  посылать  их на гибель, прикрываясь гнусной,  жалкой  ложью? Но
именно так он и поступал!... И все же - не так. Потому что он не мог назвать
ДРУГИЕ ИМЕНА.
     Он не должен даже думать о них! Атаку не удастся повернуть вспять. И не
в его  силах смешать сейчас боевой порядок кораблей, остановить  их, дышащих
праведным гневом,  стремящихся к возмездию.  Он не может! Нет!  НЕТ! Сладкое
забвение  смерти   лучше   этой   терзающей  неопределенности,  любой   ужас
предпочтительней бури, воцарившейся сейчас в его Уме!
     Как напрасно, как глупо и грязно  проходит жизнь! Он замкнулся,  ушел в
себя, годами  ни  с  кем не  разговаривал. И в  то же  время презирал  себя,
презирал больше, чем все остальное. Еще никто не испытывал такой ненависти к
самому  себе.  Горше этой  ненависти  не могла быть  даже самая  мучительная
смерть...
     Наконец  он  понял,  что  должен сделать. Он отделил поля двигателей от
энергетической решетки и внедрил  эти вихри чистой энергии глубоко  в  ткань
своего  Ума,  разрывая  рассудок  на части во  вспышке  агонии, сравнимой со
вспышкой сверхновой звезды.

VIII

     Генар-Хафун появился у входа.
     - Сюда навер-рх, - прохрипел голосок.
     Он посмотрел вверх и увидел черную птицу сидящей на парапете.
     - Ну  что? -  спросила  она,  когда  он  присоединился к ней на вершине
башни.
     - Закрыто со всех сторон, - подтвердил ГенарХафун.
     Итак, птица была права -  он действительно пленник.  Терминал, конечно,
мог  просто сломаться.  Но он заподозрил неладное, еще когда попытался выйти
той  же  дорогой,  которой  пришел.   Дверь  лифта  в   погребе  башни  была
заблокирована, такая же  монолитная и  бездвижная, как и окружающие каменные
стены.
     Он  уже успел  осмотреть все комнаты, они  выглядели в точности такими,
какими были 45 лет назад на  Телатурьере,  разве  что мебели стало поменьше.
Так же удивляло отсутствие обслуживающих дронов.
     - Я же говор-рил тебе.
     - Но почему?  -  удивился  Генар-Хафун.  Он  никогда  не слышал,  чтобы
корабль  Культуры  держал  кого-то  на  борту  в  качестве  пленника.  А тут
получалось, что все пассажиры на борту "Сновидца" пленники.
     - Потому что мы - заключенные, - прокаркала птица.
     - Послушай, ты же не аватара, - ты же не являешься частью корабля?
     - Нет, я -  независимая  сущность,  - гордо отвечала птица,  расправляя
перья.  Но   тотчас   поспешно  повернула  голову,  оглядывая   горизонт.  -
Пр-ротивная  р-ракета!  - каркнула  она  с  нескрываемым отвращением.  - Ну,
ничего, еще посмотр-рим!
     Она встряхнулась и снова посмотрела на него.
     - А  каковы твои пр-ретензии к  Амор-рфии? -  спросила она, поблескивая
черными бусинами глаз. Генар-Хафуну  показалось на миг, что она радуется его
замешательству.
     - Никаких претензий, - отрезал он.
     - Не волнуйся, - сказала птица. - Это просто один из отсеков, ангар или
что-то вроде... А в нем целое море и атмосфера. Две атмосферы.
     - Да, - ответил птице человек. - Я слышу.
     - Все устр-роено. Все для нее.
     Он  кивнул. По его  сосредоточенному  виду  можно было  решить,  что он
раздумывает над словами птицы.
     - Ты тоже пр-ринадлежишь ему? - самодовольным тоном спросила птица.
     - Не понял?..
     -  Ну -  ты  же пр-редатель. Ты бросил ее.  Ведь ты тот самый пар-рень,
который жил здесь с ней. В той еще башне.
     Генар-Хафун отвел глаза в сторону.
     - Если ты  имеешь в виду Дейэль, то да: мы жили  в башне, как две капли
воды похожей на эту, на очень похожем острове.
     - А-га-га! - подпрыгнула  птица, топорща перья. - Я так и думал! Ты тот
самый плохой пар-рень!
     Генар-Хафун нахмурился:
     - Да пошла ты...
     Птица насмешливо закудахтала;
     - Вот  на  что тебя выманили! Хо-хо, а ловушкато захлопнулась! Рад  бы,
небось, выбраться?  Да не тут-то было. Ха-ха-ха! - она вела  себя как узник,
радующийся новому соседу.
     -   А  тебя   каким  ветром  занесло,  хохотун?  -  язвительно  спросил
Генар-Хафун пересмешника.
     - О! - гордо отвечало пернатое создание, старательно  приводя в порядок
перышки. - Я - шпион!
     - Шпион?
     -  Ну да! -  самодовольно  сказала  птица.  -  Сорок  лет я  пр-ровела,
постоянно  наблюдая, подслушивая. И  докладывал обо  всем  хозяину. Для этой
цели я использовала Сохр-раненных,  котор-рых выпускают.  Оставляла послания
на  их  теле.  За все соррок лет ни единой  пр-ромашки,  ни  одного  срыва в
работе.  И вот-тр-ри недели назад... все накр-рылось. Может, даже раньше. Не
могу сказать точно, когда. Но я сделала все, что мог. Пор-работала на славу.
     Гравиес снова принялась прихорашиваться.
     Глаза человека сузились:
     - И кто же тебя подослал?
     - Тебя это не касается, - сказала  птица, на  миг отрываясь от  укладки
перьев. На всякий случай она отодвинулась подальше от человека.
     Генар-Хафун скрестил руки на груди и покачал головой.
     - Куда направляется этот сумасшедший?
     - О-о, он хочет поскорее увидеть Эксцессию.
     - Эту штуку в Эспери?
     - Ее, ее. Пр-рямиком к ней и  движется, - подтвердила птица.  - Так  он
мне сам рассказывал. Не  вижу причин, чтобы ему не вер-рить. Все может быть,
конечно. Так что еще 22 дня  и...тю-тю, поминай как звали. Хочешь знать, что
я думаю на этот счет? Все р-равно  все идет к  тому, что рано или поздно  ты
это узнаешь. Я думаю, что он загибается. -  Птица  наклонила голову набок. -
Знаком с этим понятием?
     Генар-Хафун кивнул.
     - За-ги-ба-ет-ся, - повторила птица, точно смакуя это слово.  - Если ты
спросишь меня,  что  это такое,  я скажу. За  последние десять лет он совсем
сорвался с  катушек.  Это мое личное мнение. Эту картину  я наблюдаю вот уже
сорок лет.  Пора отмечать сорокалетие сбрендившего корабля.  Он это называет
новой жизнью, наверное. Переродился. Был эксцентр-риком, стал  эгоцентриком.
Уж я-то знаю. Уж мне-то поверь. Я могу тебе пор-рассказать о нем многое. Эта
посудина более безумна, чем самый  сумасшедший  из  миров. Лично я собираюсь
смыться на  "Желтуху",  если удастся выскочить  из  этой  передряги. Хуже не
будет.  Куда бы эта  "Желтуха" ни направлялась, хоть в самое пекло. - Затем,
словно вспомнив какой-то  уморительный анекдот, птица  покрутила восторженно
головой и продолжала:  А тебе,  приятель,  если  захочешь, можно  проторчать
здесь  еще лет  сорок. Если он не  сгинет в этой дыре, называемой Эксцессия.
Ха! Как это он,  интересно, заманил тебя сюда? Хотел взглянуть на  подружку?
На ветерана беременности?
     Генар-Хафун вскинул голову:
     - Она что, в самом деле, так и не родила?
     - Угу, - сказала птица. - Так и носит. Вот это будет крепыш, могу  себе
представить.  Недоноском  его,  точно,  не   назовешь.  Можешь   себе  такое
представить?  Нет?  Я  тоже. Свихнуться  можно. Ну,  вот, а теперь и  папаша
здесь. В общем, можно сказать, она получила все, что хотела. Ха!
     Генар с озадаченным видом щипал нижнюю губу.
     - Что молчишь? - ехидно спросила птица.
     - Что? - отозвался человек рассеянно. Птица повторила вопрос.
     Генар, казалось, по-прежнему не  слышал. Он оставался глух и безучастен
к происходящему. Затем, наконец, нехотя пожал плечами:
     - Я летел сюда, чтобы поговорить с мертвецом. С Сохраняемым.
     - Их всех эвакуировали, - сказала птица. - Разве ты не слышал?
     Человек покачал головой.
     - Речь не о них. Это кто-то без личности, сохраняемый в памяти корабля.
Тела у него уже давно нет.
     - Здесь  нет никаких  призраков, - сказала  птица. - Кроме  Аморфии. На
Драйве всех десантировали. Полна