юдьми.
     Приладить  волейбольную сетку было не так-то просто. Сильный ветер рвал
ее из рук.
     -- Помоги, Лин! -- сказал Ван, улыбнувшись девушке.
     -- Тороплюсь,-- ответила она,  замедлив  шаг.-- Дел  полно -- вздохнуть
некогда.
     -- Скоро экзамен?
     -- Завтра.
     -- А сейчас ты куда?
     -- На консультацию.
     -- На консультацию? -- удивился Ван.--  В  институте никого нет.  Ливен
Брок уехал в башню безмолвия. Кто же будет тебя консультировать?
     -- Мое дело,-- улыбнулась Лин.
     Через несколько  минут Энквен услышал  далекий вздох включенного  внизу
транспортера.  Затем   по  коридору  дробно   простучали   каблучки,   дверь
распахнулась, и в комнату влетела Лин.
     -- Привет, Энквен,-- сказала она.
     Робот легко спрыгнул  и подбежал к Лин,  ответив на приветствие. С того
памятного дня знакомства  на полигоне  они  подружились, и Энквену неприятно
было думать, что скоро, защитив диплом, Лин улетит на Луну, чтобы продолжать
образование.
     Энквен  молчал,  ожидая,  что  скажет Лин.  Рядом с  тоненькой девушкой
массивный робот выглядел особенно внушительно.
     -- Понимаешь, Энквен, никак не могу решить задачу, второй день бьюсь...
А без нее горит дипломный проект,-- голос Лин пресекся от волнения.
     -- Горит? -- недоуменно повторил Энквен.
     -- Ах, ну как ты не понимаешь! -- топнула  ногой Лин.-- Горит -- значит
проваливается.
     -- Проваливается? -- беспомощно переспросил робот.
     -- Да пойми ты: эту задачу решить необходимо.
     -- Дай условие,-- попросил Энквен, уяснив наконец просьбу Лин.
     Девушка медленно  и внятно продиктовала условие задачи. Энквен застыл в
неподвижности. Только  в  его  огромных глазах-блюдцах  можно  было заметить
бегущие  блики,   выдававшие  напряженную   работу   мозга.  Молчание  стало
тягостным.
     -- Прости, Энквен,-- сказала Лин и шагнула к двери. -- Я совсем забыла,
что задачу для тебя нужно сначала запрограммировать...
     И  тут  Энквен  заговорил.  Никогда   еще  он  так  не  торопился.  Лин
остановилась, обернулась.
     -- Ничего не понимаю... -- растерянно проговорила она, отпустив дверную
ручку.
     Энквен, подбежав  к Лин, взял у  нее из рук карандаш. Чистого  листка у
Лин не оказалось. Но робот нашел выход -- одним прыжком покрыв расстояние до
стены, он стал набрасывать на ней ровные строчки формул.
     Лин недоверчиво смотрела на математические символы, которые выводил для
нее Энквен.
     -- Поняла! -- вскрикнула она наконец.
     --  К этому,  --  указал Энквен  на  последнюю  формулу,  --  нужно еще
прибавить интеграл столкновений.
     -- Понятно, понятно! Остальное я сделаю сама. Спасибо, Энквен. Какая ты
умница!
     Девушка приблизилась к Энквену.
     -- Дай, я  тебя расцелую! --  сказала она, взяв робота за руку.  Энквен
вырвал руку и отбежал в сторону, остановившись в выжидательной позе.
     Лин пожала плечами и, попрощавшись,  ушла.  Когда звук каблуков  замер,
Энквен вышел из неподвижности. Он окинул взглядом формулы  на  стене, словно
запоминая их, затем методически стер щеткой все написанное.
     Что-то  беспокоило Энквена. Он стал прохаживаться по комнате, что делал
всегда, когда не мог найти логического решения какой-нибудь проблемы.
     Наступили   сумерки.  Энквен  все  не  мог  успокоиться.   Он  рылся  в
информблоках, просматривал  картотеку  микрофильмов,  затем снова принимался
расхаживать.
     Ливен Брок застал его листающим старинную энциклопедию. Вечерняя беседа
затянулась. Энквен проявил необычный интерес  к башне безмолвия, из  которой
Ливен Брок  только что вернулся, и воспитателю пришлось, отвечая на вопросы,
подробно рассказывать об этом уникальном сооружении. Энквена поразило, что в
башне безмолвия синтезируется серое вещество.
     -- В башне безмолвия выращивается головной мозг для белковых роботов,--
медленно, чуть ли не по слогам повторил Энквен.
     --  Чем ты  занимался, когда был один?  -- кончив  свой рассказ,  задал
Ливен Брок традиционный вопрос.
     --  Разучивал  движения.  Усваивал информацию.  Решал задачу,--  сказал
Энквен.
     -- Какую задачу? -- спросил Ливен Брок.
     Энквен изложил условие. Ливен Брок задумался.
     --  Напрасно терял  на нее время,-- сказал  он.--  Задачу нужно  сперва
запрограммировать.
     -- Я так ее решил,-- произнес Энквен,-- без программирования.
     -- Расскажи.
     Энквен набросал решение.
     -- Не торопись...  Так... Так...-- кивал Ливен Брок.--  Ты решил верно.
Но  погоди-ка.  Где  ты  взял  ее  условие?  Задача  связана  с  космической
навигацией. Я тебе такой не задавал.
     -- Она мне встретилась случайно,-- ответил уклончиво Энквен.
     Ливен Брок посмотрел на него: робот явно что-то скрывал. Воспитатель не
настаивал.
     -- Случайно так случайно,-- согласился он.
     Ливен Брок встал со стула, собираясь уходить.
     -- Кстати. Что ты искал, когда я вошел? -- спросил он.
     -- Информацию.
     -- О чем?
     -- О предложении расцеловать.
     Ливену Броку показалось, что он ослышался.
     -- Что это значит? -- спросил он.
     --  Меня интересует  действие,  обозначаемое  глаголом  "расцелую",  --
невозмутимо разъяснил Энквен.
     -- Гм... "расцелую"... -- кажется, впервые за все годы  воспитательской
деятельности Ливен Брок  пришел  в замешательство. -- А откуда  ты взял этот
глагол?  Впрочем, дело не в этом... Видишь  ли, все, что связано с  эмоциями
человека...
     -- Эмоции не программируются,-- изрек Энквен твердо усвоенную вещь.
     --  Вот именно,-- подтвердил Ливен Брок.-- Знаешь что? Я завтра принесу
тебе   книжку.   Ты   ее   поймешь,   поскольку   уже  решаешь  задачи   без
предварительного программирования.
     Они  простились,  и всю дорогу  до дому  Ливен  Брок думал о  поведении
своего воспитанника.
     "Энквен становится  самостоятельным. У него заводятся свои тайны, как у
всякого мозга, вступающего в пору зрелости, Не рано ли? Надо будет  обсудить
с биологами",-- решил Ливен Брок, включая свет в кабинете.


Глава 2


ЗЕЛЕНЫЙ ГОРОДОК

     Река вобрала мир окрестный
     С былинкой каждою его,
     Душой широкою и честной
     Не отвергая никого.

     Вертолет шел невысоко. Внизу волновалась тайга.  Кажется,  протяни руку
-- и коснешься беспокойных вершин деревьев.
     Так вот она, знаменитая Сибирь, край не только несметных сокровищ, но и
великой красоты.  Федор  знал, конечно, о богатствах  сибирских недр --  и о
тех, которые разрабатывались здесь издавна, и об открытых совсем недавно, но
сейчас  его захватила  величественная картина  тайги,  широко  раскинувшейся
внизу.
     Сколько  сказаний,  сколько  песен  сложили  люди  о  тайге!  И  видно,
неспроста. "Ведь  тайга,-- подумал Федор,  неотрывно глядя вниз,-- не только
лес,  пусть  даже большой,  огромный,  почти  необозримый.  Тайга  --  нечто
большее..." Федор  усмехнулся, на мгновение представив, что он представитель
инопланетной  цивилизации, который  на  летательном  аппарате приблизился  к
планете Земля. Вот он смотрит вниз сквозь толстые  стекла иллюминаторов. Под
ветром колышется зеленое море. Значит, эта планета не мертва, значит, на ней
буйствует органическая жизнь!
     "А  что, тайга  -- неплохая визитная  карточка нашей планеты", -- решил
Федор  Икаров. И еще  он  подумал, что тайга едва ли не самое величественное
проявление органической жизни на Земле.
     Федор оглядел  лица своих товарищей-сокурсников, все они были захвачены
картиной тайги.
     Похоже  на   живой  океан,   о  котором  писал  в   древности  какой-то
писатель-фантаст.
     Сосредоточившись,  Федор начал припоминать, что  он знает, что  слышал,
читал  о  сибирской  тайге.  Основа тайги  --  хвойный лес, широкой  полосой
тянется  он  до  самого  Охотского  моря.   Хвойные   деревья   перемежаются
лиственничными. А что  означает это слово -- "тайга"? Федор наморщил лоб. Из
глубины  памяти выплыло то  ли читанное  когда-то, то ли слышанное  от отца:
слово "тайга" происходит от якутского "тайога", что означает "лес"...
     Иссиня-зеленый   внизу  массив  ближе  к  горизонту  становился  сизым,
сливался с цветом неба.
     -- Кедровые леса,-- негромко сказал кто-то.
     Кое-где зеленая  акварель  тайги  была тронута кровавокрасными  пятнами
боярышника -- колючий  кустарник селился целыми  семьями.  Постепенно кустов
боярышника  внизу  становилось  все больше. Федор знал:  это  -- неоспоримый
признак того, что машина приближается к реке.
     Нежаркие солнечные лучи били  в прозрачный купол стремительно несущейся
машины.  Федор посмотрел вверх. Небо  было  почти  чистым, лишь  на  большой
высоте курчавились  облака. Взгляд Федора  задержался на облаке, похожем  на
шляпу. Молодому курсанту подумалось, что это облако не только не задерживает
солнечные  лучи,  а, наоборот, само брызжет ими.  А может, это искусственное
облако,   созданное  на   станции   регулировки  климата?   Впрочем,   зачем
климатологам швырять в небо  перистые  облака? Им нужно заниматься облаками,
которые низко  плывут  над землей, подчас чуть не  задевая ее. Такие  облака
несут  в своем  чреве влагу,  столь необходимую земле, таят в  себе  громы и
молнии. В этих облаках  -- трепет земной жизни... А перистые  облака слишком
далеки от земли, чтобы принимать участие в ее  жизни. Они чрезмерно холодны,
тело их соткано из льда, и только из льда.
     Никогда перистые  облака  не прольются  дождем, не отзовутся громом, не
сверкнут молнией. Но и они влияют на погоду.
     Вертолет еще убавил высоту.
     Теперь  отчетливо  можно  было  различить  отдельные деревья,  кудрявые
шапки, разлапистые кроны.
     За  короткое  время  погода  между  тем  успела  приметно  испортиться.
Разросшиеся тучи закрыли солнце, и в салоне сразу потемнело.
     Внезапно тайга расступилась, внизу показалась широкая  река,  берега ее
были тронуты медью осени. Ветер гнал волну, у стрежня кудрявились барашки.
     Федор, не отрываясь, смотрел в иллюминатор.
     -- Силища! -- сказал он восхищенно.
     --  Обь,--  произнес  инструктор  полигона,  куда  направлялась  группа
слушателей  Звездной академии. Инструктор сидел  рядом с Федором и  время от
времени давал необходимые пояснения.
     -- Река, как море,-- сказал Федор.
     Несколько  капель  ударились  снаружи в  иллюминатор,  оставив  на  его
поверхности извилистые бороздки.
     -- Портится погода,-- заметил Федор.
     -- Подвели синоптики,-- озабоченно сказал инструктор.--  Предсказали на
ближайшие дни "ясно", поэтому в Зеленом городке решили не делать специальный
заказ погоды.
     -- Погода -- штука со многими неизвестными,-- кивнул Федор.
     -- На завтра в Зеленом намечено важное дело,-- сказал инструктор.-- Как
бы из-за плохой погоды не сорвалось.
     -- Какое  дело? --  повернулся к  инструктору Федор.  Все, что касалось
Зеленого городка, его живо интересовало.
     -- Группу белковых будут обучать плаванию,-- ответил инструктор.
     -- Нужно было заказать хорошую погоду,--  вступила в разговор девушка с
переднего сиденья.
     -- Понадеялись биологи на синоптиков,-- вздохнул инструктор.-- А теперь
заказ запоздал: его нужно делать хотя бы за три дня.
     -- Можно  отложить  обучение,-- предложил Федор.-- Разве несколько дней
-- это так важно?
     -- Для робота, которого  обучают,  очень  важно,-- сказал инструктор.--
Биологи наметили программу обучения белковых чуть не по часам.
     -- А скоро мы пролетим над Зеленым городком? -- спросил Федор.
     -- Вон Зеленый, -- сказал инструктор, -- впереди по курсу.
     Курсанты прильнули к иллюминаторам.
     -- Маленький,-- сказала девушка, в голосе ее слышалось разочарование.
     -- Маленький? -- улыбнулся инструктор.-- Это только сверху кажется...
     Машина, круто  взяв высоту, промчалась над  куполом, увенчанным  острой
вышкой.
     -- Башня безмолвия? -- спросил Федор.
     -- Она самая,-- кивнул инструктор.
     Через несколько минут  прибыли на  место,  в  учебный  лагерь.  Комната
Федору Икарову досталась угловая, на последнем, сороковом этаже здания,  где
жили курсанты. В комнате пахло свежей краской.
     Федор бросил рюкзак в угол, распахнул  окно. Тайга подступала к лагерю.
Всего в нескольких километрах отсюда -- Зеленый городок...
     Федор  давно  мечтал  побывать  в  Зеленом  городке,  посмотреть,   как
воспитывают белковых роботов -- удивительные создания, существование которых
еще недавно,  когда Федор был мальчишкой, считалось невозможным. Воспитатели
белковых рисовались юному учлету людьми особенными.
     Сев за письменный  стол,  Федор веером разложил  перед собой фотографии
воспитателей Зеленого городка -- он коллекционировал их с первого курса.
     Интересно, что с течением времени каждый белковый становится похожим на
своего воспитателя. Биологический резонанс --  так  называется это тончайшее
явление.
     Одну  карточку,  самую  любимую,   Федор  разглядывал  особенно  долго.
Воспитатель Ливен  Брок был сфотографирован  в лодке посреди величавой  Оби.
Весла подняты,  с  них  срываются  серебряные  шарики воды.  Шрамы  на  лице
пожилого  человека  говорят о  нелегкой  судьбе. Ливен Брок улыбается. Седые
волосы ежиком обвевает ветер.  От  глаз лучами разбегаются морщинки. Возраст
Ливена Брока выдают руки, жилистые, сморщенные, но еще крепкие, они уверенно
держат весла на весу.
     Послезавтра воскресенье, можно  слетать  в Зеленый  городок, по  улицам
которого роботы разгуливают наравне с людьми.
     Размышления Икарова прервал стук, дверь в комнату приотворилась.
     --  Заходи, Май,  --  сказал Федор,  не  отрывая  взгляда от фотографии
Ливена Брока. Наверно, он бы удивился, если бы это была не Май, а кто-нибудь
другой. Ни  для кого  не было  секретом, что  единственная девушка на  курсе
отдавала явное предпочтение Федору Икарову. Да и сама она не делала из этого
тайны.
     -- Как устроился? -- спросила Май. Несмотря на длительный путь, который
они только что завершили, Май, как всегда, выглядела свежей и полной сил.
     -- Обживаюсь,-- ответил Федор.
     -- О, у тебя угловая комната. Это хорошо:  много света,-- одобрила Май.
Обойдя комнату, она подошла к столу.-- Воспитателями любуешься?
     -- Да.
     --  А меня больше интересуют  воспитанники.  До  смерти хочется увидеть
настоящего  белкового  робота,--  призналась Май.-- Пойдем  в воскресенье  в
Зеленый городок?
     -- Посмотрим.
     Май присела на краешек стола.
     --  Чем их  только  там пичкают,  белковых? -- сказала  она. -- Подумай
только: десять лет обучения!
     -- А человек?
     -- Ну, сравнил,-- протянула Май.-- Человек всегда остается человеком.
     --  Без  обучения и человек  стоил бы немного,-- произнес Федор.-- Есть
древний рассказ о младенце, затерявшемся в джунглях. Его выкормила волчица.
     -- Ну и что? -- спросила Май, болтая ногами.
     -- Мальчик вырос здоровым. Но он  даже ходить, как человек, не научился
-- ползал на четвереньках. И не мог произнести ни единого слова... Его никто
не учил говорить, понимаешь?
     Май кивнула.
     -- Вот послушай,-- сказал Федор. Он отыскал среди фотографий вырезку из
журнала   и  прочел:  "Некоторые  считают,   что  белковые  роботы  наделены
качествами  людей.  Это  ошибка.  Не скажем  же мы,  что магнитофон обладает
отличным голосом,  если  он  воспроизведет  арию великого  певца?  Когда мне
говорят, что белковый робот повторяет человека, я отвечаю: верно, повторяет,
но на другой основе. Нам  нужны не  механические воспроизводители, не слепые
исполнители команд,  не  прирученные тигры и не  дрессированные  слоны.  Нам
необходимы сильные и умные, а главное -- самостоятельные  помощники, которые
могут  в  критических   условиях  найти  единственно  правильное,  вовсе  не
шаблонное решение.  Пока  мне видится  только один  путь  к  созданию  таких
помощников -- длительное и кропотливое обучение  белковых систем, выращенных
в камере синтеза..."
     -- Чьи слова? -- спросила Май.
     -- Его,-- указал Федор на фотографию Ливена Брока.
     Май посмотрела в окно.
     -- Послушай дальше,-- сказал Федор: -- "Мой воспитанник Энквен в четыре
месяца уже  проявлял первые признаки самостоятельности, в год он  стал  тем,
что в применении к человеку мы называем личностью, в  три -- мои товарищи по
работе заметили,  что Энквен начал внешне походить на меня. Он уже выходит в
открытое  пространство,  выполняет  самостоятельные  задания,  как и  прочие
белковые  его  группы.  В  прошлом году, будучи  на стажировке  близ острова
Энергии, Энквен доказал, что  достиг высокого уровня развития, сумев, как он
считал, спасти глубоководный комплекс..."
     -- Так  уж  и  спасти,--  усомнилась  Май.  Она  спрыгнула  со стола  и
предложила: -- Идем сыграем в пинг-понг.
     -- Где?
     -- Здесь внизу есть спортивный зал, я видела.
     Федор встал со стула, сунул карточку Ливена Брока в нагрудный карман.
     -- Сегодня выиграю я, -- сказал он.
     -- Хвастунишка,-- усмехнулась Май, одергивая платье.

     Обь  неспокойно  ворочалась на  каменистом  ложе. Волны лохматились под
ударами ветра, перехлестывали через мол, надсадно ухая. Временами накрапывал
дождь.
     Кучка  белковых  роботов  жалась  поближе  к  пирсу,  взгляды  их  были
прикованы к разыгравшейся  стихии,  с которой до сих  пор  никому из них  не
приходилось  иметь дела. Вылазка на океанское дно не  в счет  --  там умения
плавать не требовалось.
     Роботы были вызваны на водный полигон по радиосигналу тревоги.
     Волга и Карбенко стояли у мола.
     -- Все явились, ты проверил? -- спросил Волга.
     --  И проверять  нечего,-- самоуверенно произнес  Карбенко.-- В истории
Зеленого городка не было еще случая, чтобы белковый ослушался команды.
     -- Все-таки надо бы...
     Карбенко махнул рукой.
     --   Не   будем  терять   время,--  нетерпеливо  перебил  он.--   Ветер
усиливается.
     Волна  с  шумом разбилась  у  их  ног.  Белковые,  в  ожидании стоявшие
поодаль, сделали несколько шагов назад.
     -- Инстинкт самосохранения,-- сказал Карбенко и плотнее запахнул плащ.
     -- Нормальная реакция.
     --  Отложим  на  денек   обучение  плаванию?  --  неожиданно  предложил
Карбенко.-- Видишь, что делается.
     -- Нет.
     -- Неровен час, кто-нибудь погибнет...
     Волга взял Карбенко за пуговицу плаща.
     --  Ливен Брок рассказывал на  днях,  что его Энквен прошел по  перилам
моста через Обь,-- сказал Волга.-- Представляешь, какое чувство равновесия?
     -- Энквен -- особая статья, Леша,-- вздохнул Карбенко.
     -- Тем  лучше, Володя!  -- подхватил Волга.-- С него будут брать пример
остальные.
     -- Ладно,-- сдался Карбенко.-- А ты перед вылетом на Обь разговаривал с
Ливеном Броком?
     -- Нет.
     --  Я  накануне  целый  день  не  мог  до  него  дозвониться,--  сказал
Карбенко.-- Видеофон не отвечает. Наверно, старик отключил его. Ход конем.
     -- Правильный ход,-- отрезал Волга.
     Хлынул дождь. Капли расшибались о бетон, секли лицо.
     В группе  белковых,  до  того  стоявшей  спокойно, произошло  движение.
Карбенко и Волга подошли к ним.
     Роботы  образовали  круг,  в  центре  стоял  белесый, почти  бесцветной
пигментации Кельзав,  даже среди белковых  собратьев выделявшийся недюжинной
силой. В руках он держал металлический багор, только что завязанный узлом.
     Карбенко забрал изувеченный багор и швырнул его в реку.
     -- Начнем! -- сказал Волга.
     Карбенко кивнул.
     Упругая дорожка  для  прыжков перед самой  водой  делала  крутой  взлет
наподобие трамплина.
     -- Кельзав, на старт! -- распорядился Карбенко.
     Белковый  робот,  слегка  переваливаясь,  выбежал  к  дорожке  и  занял
предстартовую позицию.
     Волга  поднял  ракетницу и, помедлив, выстрелил. Почти бесцветный огонь
рванулся из ствола, ракета взмыла в пасмурное небо.  Сильный  ветер приметно
относил ее,  искривляя огненный  хвост ракеты.  Кельзав  не  шевелил