хранил переписку.
     Ракета дрогнула, и Федора вдавило в сиденье. Привычно отяжелевшей рукой
он поставил  рычаг на  максимальную  скорость  и откинулся на спинку.  Федор
гораздо лучше других курсантов переносил перегрузки, но все равно ощущения в
течение того времени, когда корабль  шел с ускорением,  были не из приятных.
Задав  курс,  Федор  закрыл  глаза. После  зачета  по аэрофотосъемке следует
геологический поиск -- очень серьезный экзамен. Будущий капитан космического
корабля должен  разбираться  не только в  звездной навигации.  Открыв  новую
планету, он должен за сравнительно короткий срок определить, пригодна ли она
для жизни  (или может быть  переделана), изучить  в  общих  чертах  характер
поверхности,  выяснить естественные энергетические ресурсы, оценить  наличие
полезных ископаемых и возможности их разработки.
     Конечно, в космическом полете все это выполняет не один капитан: экипаж
звездолета укомплектован специалистами. Но очень многое в  полете зависит от
капитана,  от того, какие  решения он примет. Потому и  обязан капитан знать
все.
     Лежа под свинцовым прессом  перегрузок, Федор подумал:  каким же должен
быть  капитан  фотонного  корабля,  экипаж  которого укомплектован белковыми
роботами!   Вся   ответственность  на  таком   корабле   ложится  на   плечи
единственного человека.
     Ракета продолжала набирать скорость. Кто-то проворно накладывал тяжелые
плиты  на грудь  Федора, лежащего навзничь  в пилотском кресле. Дышать стало
трудно. Во всей академии  такой  режим ускорения  выдерживал,  пожалуй, один
Икаров.
     Люди  должны победить  тяготение,  избавиться  от  этого  унизительного
чувства, когда при старте тебя неизменно сплющивает в лепешку.
     Но разве дело только в том, чтобы победить перегрузки? Взнуздать время,
научиться  управлять его  течением! Ради этого стоит  пойти  на  любой риск,
принести любые жертвы.
     В наушниках что-то щелкнуло.
     -- Как проходит полет? -- прозвучал голос Май.
     -- Нормально,-- ответил Федор, с трудом ворочая языком.
     Со штурманского экрана на него смотрела Май.
     Повернув  голову,  Федор выглянул в иллюминатор. Глубоко внизу дымилась
чаша Земли.
     Грохот дюз  оборвался. Кто-то одним ударом сшиб  с груди Федора  тяжкие
плиты. Двигатели отключились, в кабине воцарилась  невесомость.  Корабль шел
теперь по инерции.
     Хотя  Федор  и  не любил  чувствовать  себя  пассажиром, но  инструкция
предписывала на пассивном участке пути пользоваться ракетным автопилотом.
     Включив  автопилот,  Федор задремал. Когда он  проснулся, корабль вошел
уже  в  сферу   притяжения  Луны.  Естественный  спутник  Земли   постепенно
увеличивался в размерах, перемещаясь к центру обзорного экрана.
     Май сидит теперь в  глубоком  бункере,  ее и курсанта Икарова связывают
только  телевизионный  экран  да  радионаушники.  Ну,  а  вообще-то  что  их
связывает?  Только  полудетская  дружба,   которая  не  выдержала  испытания
временем? Неужели  Май не в силах это понять? Когда он вернется с Луны, надо
будет с ней объясниться.
     Но сейчас нельзя  размагничиваться.  Федор посмотрел на часы: уже можно
ознакомиться с  заданием. Он вытащил  из  кармана  пакет  и  сломал  печати.
Задание было не совсем  обычным :  Икаров должен был исследовать любой -- по
собственному выбору -- участок лунной поверхности и передать его изображение
дублеру. Май должна была определить, где находится этот участок.
     Луна заняла  половину  экрана. Пора включать тормозные двигатели. Федор
чувствовал  ракету,  как собственное  тело.  Так  натренированный  спортсмен
ощущает каждую свою мышцу и владеет ею.
     -- Федя, ты не заснул? -- прозвучал в наушниках насмешливый голос Май.
     -- Разворачиваюсь на посадку,--  сдержанно ответил Федор  и усмехнулся.
Он подумал  еще, что,  будь в кабине  ракеты  установлен  биопередатчик, Май
могла  бы слушать его мысли.  Аппараты  биосвязи  еще не  получили  широкого
распространения  и  не  были  усовершенствованы,  но  после  происшествия  с
Энквеном они не могли  не вызвать пристального интереса ученых. Не за горами
время, когда люди смогут мысленно общаться друг с другом.
     Приступив к ручному управлению, Федор, не отрываясь, смотрел в обзорный
экран. Прямо  по курсу, как на картинке учебника, перед ним находился лунный
диск, усеянный оспинами кратеров. За  хвостом корабля на фоне черного неба и
звезд висел голубой глобус -- Земля.
     Под идущим на посадку кораблем  медленно поворачивалось  гористое южное
полушарие Луны.
     Лунные  горы  не  чета   земным.  Первозданные  многокилометровые  пики
соседствуют с такими пропастями, что дух захватывает. Наша старушка  планета
тоже когда-то имела  приличный  горный рельеф, но ливни,  грозы  и  ураганы,
бушевавшие в течение многих миллионов лет, сгладили его. А на  Луне,  где до
сравнительно недавнего  времени  не было ни  воды, ни  атмосферы,  царствуют
острые углы и резкие, несглаженные переходы.
     Федор не спешил садиться. Он маневрировал, выбирая  подходящую площадку
для штуки, которую задумал.
     Под  кораблем  проплыл  лунный  Южный  полюс  --  горы  Лейбница. Федор
восстановил  в памяти лунную  карту -- пользоваться картой  на зачете нельзя
было -- и направил корабль на север. Внизу показался зубчатый кратер -- цирк
Шиккарда. "Не то!" -- решил Федор. Он еще сбросил скорость и повернул ракету
на северо-восток. "Вот оно то,  что нужно.  Плато Варгентина. Круг диаметром
примерно  в  сто  километров -- значит  площадь  что-то около  восьми  тысяч
квадратных  километров",-- сразу  прикинул Федор.  Он  спланировал к  центру
плато.
     Одноместка села, покачнувшись на стабилизаторах. Федор включил передачу
изображения, открыл люк и спрыгнул на плато, ровное, как стол.
     В наушниках послышался шорох.
     -- Что  это за местность?  --  растерянно  спросила Май, хотя  подобные
вопросы на зачете не поощрялись.
     -- Луна,-- ответил Федор, что тоже отнюдь не рекомендовалось.  Но Федор
был рыцарь.
     -- Луна?.. -- переспросила Май.
     -- Она самая,-- подтвердил Федор, наслаждаясь произведенным эффектом.
     --  Расскажи  своему  роботу,-- прозвучало в  наушниках.  В  голосе Май
явственно  слышалось:  "Если  это Луна, то  где же горные  кряжи, изломанные
пики, кратеры и цирки?"
     --  Это  не  Луна, --  сказала  Май.  --  Признавайся:  ты  причалил  к
промежуточному спутнику?
     Федор хмыкнул.
     -- Включи круговое наблюдение! -- потребовала Май.
     -- Включаю, -- как положено, ответил Федор.
     Однако панорама мало помогла Май. Экран по-прежнему показывал абсолютно
ровную поверхность.
     -- Включи обзор до горизонта,-- решила сделать Май последнюю попытку.
     --  Есть  обзор,--  с  готовностью произнес  Федор, нажимая  кнопку  на
переносной панели.
     Май умолкла. Видимо, она лихорадочно пыталась сообразить по изображению
на экране, куда Икаров посадил одноместку.
     Федор  торжествовал: расчет его  оказался  безошибочным. Ни один лунный
пик, ни один кратер не  попал  в поле зрения  Май. Перед нею  на экране была
лишь ровная,  как медаль, поверхность. Такая поверхность и впрямь характерна
скорее для  промежуточного  спутника, чем для  Луны,-- тут Май была права...
Строго  говоря,  Май допустила  одну-единственную ошибку:  она  забыла,  что
радиус видимого горизонта  на  Луне мал по  сравнению с  земным и составляет
всего два с половиной километра.
     Эта  ошибка, характерная  почти для всех землян, стоила ей -- а заодно,
конечно, и Федору -- несданного зачета.
     Здесь,  рядом,  в  нескольких сотнях километров  от злополучного  плато
Варгентина, находится Лин. Но  лететь к ней нельзя. Ввиду того что  зачет не
принят  (а в этом Федор не сомневался), придется  немедленно возвращаться на
базу. Самое  обидное, что Лин даже радировать  нельзя:  находясь  в  учебном
поиске,  запрещается  связываться  по радио  с  посторонними  лицами.  Гм...
посторонними лицами.
     Однако в своем поступке Федор  не раскаивался. Он поправил шлем, сделал
несколько  шагов.  Тело было непривычно легким. Но ходить по Луне было вовсе
не так просто,  как он  ожидал. Тело не  привыкло еще к  малой тяжести.  Лин
рассказывала: когда  она ребенком попала в лунный интернат, первое,  чему их
учили,-- это ходьба. Такой предмет был -- уроки ходьбы.
     -- Учлет  Икаров,  возвращайтесь на базу,--  прогрохотало в  наушниках.
Голос начальника курса звучал недовольно.
     Май против ожидания, узнав, в чем дело, не обиделась на Федора.
     А зачет пришлось сдавать вторично.
     Перед тем как войти в "лунную комнату", Федор и Май переглянулись.
     -- Заварил ты кашу,-- сказала Май.-- Как теперь расхлебывать будем?
     -- Ну, и ты хороша,-- произнес Федор.-- Не смогла отличить Луны от...
     -- Ладно, теперь дело не в этом,-- перебила Май.-- Но почему старик сам
решил экзаменовать нас?
     Федор пожал плечами.
     -- Может, потому, что знает Луну вдоль и поперек? -- предположил он.
     Май вздохнула.
     -- Пойдешь первой? -- спросил Федор.
     -- Даже  не  знаю...  Ой, страшно! Знаешь  что? Давай войдем  вместе,--
предложила Май.
     Икаров поправил китель и шагнул в  комнату, посвященную целиком Луне --
естественному спутнику нашей планеты. Схемы, лунографические карты висели по
стенам,  пол  и стеллажи были уставлены всевозможными моделями, связанными с
селенографией, селенологией, преобразованием Луны, строительством на ней.
     Следом за Федором вошла Май, осторожно прикрыв за собой дверь.  Комната
была пустой. Учлеты недоуменно переглянулись.
     -- Опоздали? -- тихо сказала Май.
     Федор  посмотрел  на часы.  17.00. Именно это  время назначил начальник
академии для переэкзаменовки.
     -- Может  быть, он...  -- начала  Май  и поперхнулась: оба одновременно
увидели  начальника  академии,   который   вышел  из-за  огромного,  в   два
человеческих роста, лунного глобуса.
     -- Готовы? -- спросил начальник.
     -- Готовы, профессор,-- ответил Федор.
     --  В каком порядке нам отвечать?  -- произнесла  вдруг Май и  залилась
румянцем.
     Начальник подумал.
     -- Вместе готовились? -- спросил он.
     -- Вместе,-- кивнула Май.
     -- Ну,  и отвечать  будете вместе,-- решил начальник, окидывая взглядом
Май и Федора.
     Начальник толкнул пальцем глобус, и тот начал медленно вращаться.
     -- Присядем,-- предложил начальник, и все  трое сели за  стол, стоявший
рядом  с глобусом.  Поверхность стола была сплошь завалена образцами  лунных
пород.
     -- Каково происхождение Луны? -- посмотрел начальник на Май.
     -- Существует несколько  теорий.  Некоторые  астрофизики  считают,  что
Земля и Луна раньше  были независимы и  лишь  затем  превратились  в  единую
систему. Другие полагают, что Луна  оторвалась от Земли еще в ту пору, когда
наша планета была жидкой, под воздействием солнечной гравитации...
     -- Это единственная причина отрыва Луны от Земли? -- спросил начальник.
Поскольку Май молчала, взгляд его обратился к Федору.
     Икаров посмотрел на лунный глобус, который все еще медленно вращался.
     -- Луна могла  оторваться  от Земли вследствие того, что вращение нашей
планеты ускорилось,-- сказал Федор.
     -- Но эти теории устарели,-- подхватила Май.
     Начальник одобрительно кивнул.
     -- А почему? -- спросил он.
     --  Из  этих  теорий следует,  что  Земля и  Луна  должны  быть  одного
возраста. А  на самом деле, по данным радиоактивного анализа,  Земля намного
старше Луны,-- ответила Май.-- Земле примерно  четыре с  половиной миллиарда
лет, а Луне всего только три и семь десятых миллиарда...
     Начальник остановил рукой глобус, к этому моменту едва вращавшийся.
     -- Что застали первые люди на Луне? -- спросил начальник.
     "С  чего  это  старик в  историю  углубился?  Наверно,  хочет  поглубже
копнуть",-- подумал Федор.
     Май немного подумала.
     -- Луна оказалась безжизненной, как и ожидалось,-- начала она.-- Первые
космонавты подтвердили, что на  Луне очень мало углерода. Выяснилось, что по
геологическому составу  различные  участки Луны довольно  сильно  отличаются
друг от друга.
     -- Точнее.
     -- Например, базальты  в море  Изобилия  содержали только один  процент
окиси титана, а базальты из океана Бурь -- целых десять процентов...
     --  Даже больше десяти,-- уточнил экзаменатор.-- Ну, а как вы считаете,
что дало наукам о Земле изучение Луны? Ну, скажем, в вопросе о происхождении
земной атмосферы?
     Май прикусила губу.
     -- У Луны не было своей атмосферы,-- произнесла она.
     -- Так. И что  же отсюда следует? А вы помолчите, учлет Икаров,-- резко
сказал   начальник   академии,   заметив,   что   Федор  порывается   что-то
подсказать.-- До вас очередь дойдет. Итак? -- обратился он к Май.
     -- Не знаю...-- прошептала она.
     -- Не  страшно,-- сказал начальник.-- Капитан космического  корабля  не
должен быть ходячей энциклопедией.--  Он строго посмотрел на Май и Федора.--
Вы  должны  научиться думать,  строить  логические цепи  умозаключений... Но
конечно,  при  минимальной  затрате  времени.  Итак, попробуйте,-- обратился
начальник к Май.
     Брови  Май сошлись  к  переносице.  Вертикальная складка разрезала лоб.
Взгляд  остановился  на  груде  образцов,  заваливших   стол.   Она  сидела,
выпрямившись, слегка откинувшись назад, на спинку стула.
     --  Поскольку Луна  лишена была атмосферы,--  тряхнула волосами  Май,--
космические  частицы  и  метеориты  могли беспрепятственно бомбардировать ее
поверхность. Такая бомбардировка продолжалась в течение миллиардов лет...
     --  Значит,  масса  Луны  должна  была  бы  увеличиваться?  --  спросил
начальник.
     -- Конечно.  Так оно, наверно, и было вначале,-- ответила Май. Она  уже
ухватила   нить   рассуждений   и  обрела   уверенность.--   Однако  энергия
метеоритного  дождя была так велика,  что при  встрече частиц с поверхностью
Луны  происходил взрыв. Ведь  метеориты  не тормозились защитной атмосферной
"шубой"...  Те частицы  взрыхленной  лунной  породы, которые  приобретали  в
результате  взрыва вторую  космическую скорость,  безвозвратно  уносились  в
космическое  пространство.  В  результате  этого  процесса  в  конце  концов
установилось равновесие, масса Луны не  уменьшалась и не увеличивалась, а на
поверхности ее образовался особый слой.
     --  Согласен,-- кивнул начальник.-- Именно на этот  слой ступили первые
космонавты.  Но  какие  выводы  можно  отсюда  сделать  относительно  земной
атмосферы?
     Федор  неприметно положил  руку  на оплавленный  осколок лунного камня.
Каким-то шестым чувством Май догадалась, что он хотел сказать.
     --  На  Земле  такого  слоя, подобного  лунному, нет,-- сказала  Май.--
Значит, с давних времен наша  планета имела атмосферу,  которая  играла роль
защитной брони.
     -- Логично,-- согласился начальник. Непонятно почему, но он  не касался
злополучного  лунного вояжа  Федора  и  конфуза Май  с  рекогносцировкой  на
местности.
     Май перевела дух.
     -- Что это у вас под рукой? -- вдруг спросил начальник, переведя взгляд
на Икарова. Он, оказывается, заметил жест Федора.
     -- Анортозит, -- ответил Икаров.
     -- А можете  сказать,  из какой примерно области Луны  он доставлен? --
спросил начальник и  тут же пожалел о своем вопросе: вряд ли сумеет ответить
на него этот симпатичный учлет.
     Федор в раздумье вертел в руках светло-серый кристалл.
     -- В  море  Изобилия анортозит имеет  другой  оттенок, более  темный,--
начал  он  рассуждать   вслух.--  Пожалуй,  это  порода   высокогорная.  Она
встречается...-- Федор помедлил, что-то  прикидывая, припоминая, и  уверенно
добавил: -- Да, в кратере "Аполлоний С".
     --  Точно,--  не  сдержавшись, улыбнулся  начальник.-- Образец я привез
оттуда. Собственноручно добыл.
     Взгляд начальника потеплел. И  впрямь ответ  учлета был незаурядным  по
точности. Но  каковы  истоки  этого ответа?  Что это?  Феноменальная глубина
знаний  вкупе  с абсолютной  памятью  либо случайное  попадание,  вытащенный
наудачу  лотерейный билет,  оказавшийся счастливым? Справедливы ли  неуемные
похвалы, на которые не  скупятся обычно  осторожные в  оценках преподаватели
Звездной академии, когда речь заходит о Федоре Икарове?
     Во  всяком  случае  далеко  не каждый  специалист  по  геологии Луны --
селенолог  -- сумел  бы, как этот парень, глянув на обычный  образец породы,
определить,  из  какой  он  географической  области  Луны.  Для  этого нужно
обладать особой зоркостью, чутьем, тем, что планетологи зовут "нюхом".
     -- Что вы можете сказать о лунном железе? -- спросил начальник Икарова.
     Федор, поискав глазами,  безошибочно  определил в груде,  лежащей перед
ним,  нужный  образец. Положив на стол осколок анортозита из кратера, Икаров
протянул руку к поблескивающему кристаллу.
     --  В  этом лунном  минерале  имеется  металлическое  железо,--  сказал
Федор.-- Оно связано  с силикатами. Состоит это  железо из двух  полиморфных
видов, которые часто встречаются в метеоритном железе. Эти виды -- камасит и
тэнит.
     -- Чем характерен тэнит? -- спросил начальник.
     -- В нем много никеля.
     Поначалу начальник сыпал  вопросы, Федор отвечал на  них, но постепенно
разговор  утрачивал  экзаменационный  характер,  превращаясь  в беседу  двух
специалистов относительно предмета, интересующего их обоих.
     Май не без  удивления наблюдала за этой метаморфозой, совершающейся  на
ее глазах.
     Ведь  начальник  академии   в   прошлом  был   одним   из  известнейших
селенологов, не потому  ли, кстати, он и был так пристрастен к двум учлетам,
которые  завалили зачет  по Луне?  Что  же  касается  Икарова,  то  для него
селенология  была  в  конце  концов обычным учебным курсом. Интересным?  Да.
Важным?  Пожалуй. Но ведь таких курсов у слушателя Звездной академии был  не
один десяток...
     Теперь  уже Федор все  чаще  задавал начальнику  вопросы.  Они спорили,
каждый отстаивал свою точку зрения.
     -- Долго  я ломал голову  с  этим чертовым  тэнитом,-- признался Федору
начальник.-- Слишком  много в нем никеля. А как вы считаете, почему в лунной
почве вообще так много никеля и платиноидов?
     --  Я  думал  над  этим,-- сразу  ответил  Федор, словно  ждавший этого
вопроса.-- По-моему, главная причина -- вещество метеоритов.
     --  Да,  мне это тоже  приходило  в голову,-- кивнул  начальник.--  Ну,
хорошо.-- Он встал, поднялись и Май с Федором. Начальник проводил учлетов.
     -- Мы продолжим беседу завтра, Икаров,-- сказал он, когда Федор был уже
в дверях.


x x x

     После  отчаянного   прыжка  и  неудачного  приземления  Энквена  прошло
несколько  месяцев.  Биокибернетики  как будто бы  восстановили все  функции
робота,  но  дотошный  Ливен Брок обнаружил  одно  тревожное обстоятельство.
Когда Энквен не торопился,  с ним все было в порядке. Но стоило ему ускорить
шаг, побежать или высоко  подпрыгнуть, как у  Энквена нарушалась координация
движений.
     Плохо было  и другое. Вслед  за Энквеном, как  бы  беря с него  пример,
начали хромать и спотыкаться и другие белковые роботы из группы "Пиона".
     Это  явление  выглядело  абсолютно  непонятным  до  тех  пор,  пока  на
очередном  научном  семинаре  не   выступил   Алексей  Волга   с   очередной
сногсшибательной идеей.  "Белковые роботы  как  бы связаны невидимой нитью с
Энквеном, -- сказал Волга, -- и объясняется  это  очень просто: между  всеми
белковыми группы "Пион" установилась биологическая связь". В каком-то смысле
вся группа представляла собой единое целое.
     "Вылечим Энквена выздоровеют и остальные", -- утверждал Волга.
     Карбенко  и  Волга  сидели  на  садовой  скамье  во дворе  института  и
разговаривали о разных  разностях. На двери  операционной они по молчаливому
соглашению старались не смотреть.
     -- Волнуешься? -- спросил Карбенко.
     -- Начинаю волноваться, Володя,-- при