он поспешил закрыть дверь.

   Прошло уже около месяца с того дня, как Юра так неожиданно покинул Майск.
В городе начали рождаться тревожные слухи. Многие считали, что на  завод  он
больше не вернется. Предстояли самые  ответственные  встречи  по  хоккею,  и
болельщики, к которым в Майске принадлежало почти все население, приходили в
уныние. Особенно тревожно было на душе у Пашки  Алеева  и  Лени  Бубыря.  Им
одним было известно о том, что загадочная картофелина попала к Юре Сергееву;
не могли  они  забыть  и  встречи  с  незнакомцем,  который  что-то  знал  о
картофелине и пытался их задержать. Исчезновение Юры они связывали  с  этими
происшествиями. Однажды, вконец напуганные собственными вымыслами,  Пашка  и
Бубырь твердо решили, что  Юру  украли  шпионы,  и  даже  сообщили  об  этом
знакомому милиционеру Лялину. Однако тот, сам огорченный не менее ребят тем,
что команда Майска лишилась своего лидера, легкомысленно отмахнулся от Пашки
и Бубыря.
   Юра ничего не знал о тревогах, которые переживали  жители  Майска.  Забыв
обо всем, он засел за книги. По утрам, в свободные от  головоломных  прыжков
часы, он сидел за столом, обложенный тетрадями, конспектами,  справочниками.
Сейчас перед ним лежала новинка - только что изданная Гостехиздатом  книжка.
На корешке и на синем переплете блестело серебром одно слово:
   "Кибернетика". Пониже было  обозначено:  "Сборник  статей  под  редакцией
акад. И. Д. Андрюхина".
   Хмуря  брови,  Юра  торжественно  раскрыл  книгу,  медленно  перелистывая
страницы, и, смакуя, словно лакомка, стал читать вслух названия статей.
   Окна большой комнаты расписал мороз. Юра был в легких белых  валенках,  в
плотном рыжем свитере. Холодное зимнее солнце нежно гладило светлые  лыжи  в
углу, золотило металлические пластины и бляхи на шлеме  и  поясе,  заботливо
сложенные на столе.
   - Кибернетика! - улыбнулся  он,  бережно  и  ласково  закрывая  книгу.  -
Кибернетика!.. Наука о принципах управления, связи, контроле и информации  в
машинах и живых организмах! Уф, как сложно и на первый взгляд непонятно...
   И  тут   же   вспомнил,   что   через   десять   дней   в   комсомольском
научно-техническом кружке Химкомбината состоится семинар  по  кибернетике  и
что он один из докладчиков... "Надо будет отпроситься у  академика  на  один
денек в Майск", - решил Юра.
   Он вышел из-за стола и, как будто уже читая доклад, обратился к невидимой
аудитории:
   - Представьте себя у руля яхты. Почему вы двигаете руль вправо или влево?
Вас заставляют это делать изгибы берега, встречные суда, мели, навигационные
знаки, направление ветра и волн - словом, как говорят, внешняя среда. У  вас
имеется программа, цель, куда вы ведете яхту. Ваш  глаз  следит  за  внешней
средой, и рука, повинуясь команде глаза,  управляет  рулем,  ведет  яхту  по
наилучшему пути.  Вдумайтесь  как  следует  в  это,  и  вы  уловите  главное
содержание кибернетики. Недаром  "кибернес"  значит  по-гречески  "кормчий",
"рулевой".  Когда  профессор  математики  Массачузетского   технологического
института Норберт Винер опубликовал свой груд "Кибернетика, или Управление и
связь  в  живых  организмах  и  машинах",  старинное  слово  зажило   новой,
необыкновенной жизнью.
   Во время второй мировой  войны  Винер  составлял  математические  расчеты
стрельбы по самолетам. Вот примерный ход его рассуждений. Самолет  пролетает
какую-то точку. Следящая за  небом  оптическая  система  отмечает  появление
самолета, точно указывает его  место  и  скорость  движения.  Автоматическая
вычислительная система получает сигнал (информацию)  и  делает  расчет,  где
будет самолет через несколько  секунд.  Результаты  вычисления  поступают  в
механизм, управляющий стрельбой зенитной пушки. Следует выстрел,  и  самолет
наверняка уничтожен.
   Это может показаться удивительным, но сейчас действует много  механизмов,
которые вычисляют траекторию полета снаряда быстрее, чем снаряд летит.
   Информация - решение - сигнал -  действие  -  вот,  грубо  говоря,  схема
работы  современных  кибернетических  устройств.  Они   представляют   собой
удивительное сочетание приборов автоматического  исполнения  и  электронного
"мозга"  -  счетно-решающих  систем,  подающих  команды.  Есть  определенное
сходство между реакцией человека на сигналы внешней среды и реакцией машины.
   Вы смотрите очередную игру в хоккей.  Нападающие  прорвались  к  воротам.
Бросок! Шайба летит параллельно  воротам.  В  какие-то  доли  секунды  глаза
вратаря видят шайбу, его мозг делает расчет,  дает  команду  нервным  узлам,
мускулы получают распоряжение, и вратарь  успевает  выскочить  из  ворот  и,
бросившись на шайбу, спасти свою  команду  от  гола.  Профессор  Ван  Лан-ши
доказал, что все эти  разнообразные  действия  под  силу  новейшим  решающим
устройствам.  Ученые  установили,  что  сходство  в  реакции   человеческого
организма и вычислительных машин объясняется тем, что  в  обоих  случаях  мы
имеем дело с электромагнитными сигналами, передающимися по сети. В структуре
нервной  сети  человека  имеются  нейроны,  клетки  со  свободными   ионами;
электронные лампы - это "нейроны" машин.
   Когда-то  все,  что  входит  в  понятие  управления,  осуществлял  только
человек. Только человек мог перемещать предметы в заранее намеченное  место,
так, чтобы это было наиболее удобно. Потом это стали все чаще и чаще  делать
машины. Человек изобрел  двигатель  -  от  мельничного  колеса  до  огромных
турбин. Создав машины, человек стал великаном, он как бы умножил силу  своих
мускулов в сотни и тысячи раз. Машины заменили мускульную  силу  и  работали
неутомимее и производительнее, чем руки или ноги человека. Наконец появились
машины, которые не только заменили мускульную силу  человека  и  лошади,  но
умели  "видеть"  и  "слышать".   В   Соединенных   Штатах,   в   сложных   и
быстродействующих механизмах, стали устанавливать аппараты с  очень  обидным
названием: "фул-пруф" -  "защита  от  дурака".  Машины  защищали  себя  этим
аппаратом от человеческих ошибок и недосмотров. Ведь даже  глаз,  наш  самый
мощный орган чувств, далеко не совершенен. Он воспринимает не все  лучи,  не
различает уже пять сменяющихся в секунду  предметов,  не  может  рассмотреть
двух точек, если они расположены под углом меньше  одной  минуты...  Сколько
создано оптических и полупроводниковых  приборов  совершеннее  человеческого
глаза! А потом, как медленно  реагирует  человек  на  внешние  раздражители!
Машина может реагировать куда быстрее. Особенно  удивительны  вычислительные
машины,  созданные  в  годы  бурного  развития   кибернетики.   Эти   машины
подсчитывают, вычисляют, сочиняют  музыку,  отбирают  нужное  от  ненужного,
сравнивают,  "запоминают",  решают  сложнейшие  математические   задачи,   с
невероятной  скоростью  производят  любые  вычисления  с   тысячами   чисел,
переводят с одного языка на другой,  молниеносно  решают,  как  лучше  всего
поступить в воздушном бою, подсказывают главнокомандующему  правильный  план
противовоздушной обороны,  участвуют  в  проектировании  самолетов,  мостов,
машин...
   Тут Юра остановился, передохнул и окинул взором  воображаемую  аудиторию.
Ему даже почудился ядовитый голос вечной спорщицы Веры Кучеренко:
   "Что  же,  значит  эти  решающие  устройства  могут  полностью   заменить
человеческий мозг так, как станок заменил руки, а автомобиль  -  ноги?  Так,
что ли?"
   - Чудачка! - засмеялся Юра. -  Ведь  я  же  говорил,  неужели  непонятно?
Человек  изобрел  машины,  даже  кибернетические,  но  никакие   машины   не
изобретали и не изобретут человека! Уже более тысячи  лет,  как  человек  во
много раз машинами увеличил свои физические силы... А  ведь,  например,  мои
мышцы дают только две, ну,  пусть  три  десятых  лошадиной  силы...  Неужели
нельзя придумать машины для человеческого мозга, для усиления мышления?  Мои
физические силы каждое утро я увеличиваю в десятки тысяч раз. А ведь это  не
предел!.. Представляешь, что было бы, если бы  свои  умственные  способности
человек мог так же легко увеличивать в  десятки  тысяч  раз?..  Вот  этим  и
занимается кибернетика.
   "Но разве это возможно? - удивятся ребята. - Ведь все  равно  эту  машину
будет создавать человек, люди... Как же машина может стать умнее людей?"
   - Неглупый вопрос! - обрадовался Юра, не  замечая,  что  сам  задал  этот
вопрос.
   - В древности первым строителям рычага или блока тоже не раз приходило  в
голову, что никакая машина, приводимая в действие человеком, не  может  дать
работы больше, чем сам человек в нее вкладывает, и, значит,  никакая  машина
никогда не сможет усилить человека. Ведь человек  создает  машину,  как  она
может быть сильнее?.. Смешное рассуждение, правда? Смешное  потому,  что  мы
вспоминаем тотчас наши машины с их нечеловеческой  мощью.  Человек  нажимает
кнопку - и зажигается свет в огромном городе, начинают  работать  станки  на
заводах... Кочегар бросает уголь в топку и заставляет  вращаться  на  заводе
все колеса. Как это происходит? Подумай... Сначала кочегар поднимает уголь в
топку. Это первый этап, на котором не происходит ничего необыкновенного.  Но
потом сгорание угля и образование пара  во  много  раз  увеличивают  энергию
одного кочегара. Это второй этап. Можно ли, применяя тот же прием,  то  есть
организуя процесс в два этапа, добиться огромного усиления  умственной  мощи
человека? Кибернетика отвечает: можно...
   - Так я  и  знала!  -  услышал  лектор  насмешливый  голос.  -  Спятил!..
Неудивительно.
   Юра с сердитым смущением оглянулся и увидел краснощекую смуглую  девушку,
которая только  что  сняла  шапку-ушанку  и  стояла  на  пороге,  возмущенно
встряхивая иссиня-черными кудрями. Она тут же шлепнулась на диван  так,  что
пружины подбросили ее вверх.
   С тех пор как по  распоряжению  профессора  Шумило  студентку  четвертого
курса Горьковского мединститута Евгению  Козлову  прикрепили  для  неусыпных
медицинских наблюдений за Юрой Сергеевым, в характере  ее  произошли  крайне
нежелательные  изменения.  Женя   стала   раздражительной,   требовательной,
капризной и обидчивой, а от ее веселости не осталось и  следа.  Юра,  первым
заметивший эту перемену, объяснял ее скукой  и  однообразием.  Женя  обязана
была каждые три часа "пропускать" Юру через различные аппараты, показывающие
давление крови, температуру, пульс, анализирующие  работу  сердца,  процессы
внутреннего обмена  и  прочее  и  прочее.  В  промежутках  она  томилась  от
безделья, да и сами эти процедуры как ей, так и  Юре  надоели  очень  скоро.
Впрочем, Женя, стоя на страже медицины, строго  пресекала  малейшие  попытки
Юры уклониться от процедур или хотя бы поиронизировать над ними.
   При виде своего мучителя Юра незаметно поморщился. Что касается Жени,  то
она не стеснялась демонстрировать свое плохое настроение.
   Перейдя комнату, она с шумом распахнула форточку,  презрительно  фыркнув:
"Спортсмен!", и молча полезла в свой чемоданчик. Так же молча она  надвинула
на голову Юры металлический шлем, опутала  руки  и  ноги  красным  проводом,
пришлепнула  к  шее  и  груди  какие-то  резиновые   присоски   и   щелкнула
включателем. Раздалось тихое гудение.
   Не глядя друг на друга, они просидели в полном молчании минут  десять,  в
течение которых все, даже вливание, было благополучно проделано.
   - Противно смотреть, какой ты нормальный, - заявила Женя,  вытаскивая  из
чемоданчика длинную ленту  записей  и  бегло  просматривая  их.  -  Давление
нормальное. Температура нормальная... Вчера влила в вену десять  кубиков  на
этом самом месте, так хотя бы точка осталась... Кровь - хоть на  выставку...
Как можно оставаться таким отвратительно здоровым! Мне просто скучно...

   ...Однажды вечером они встретились на перекрестке лыжных дорожек в тихом,
вечернем лесу. Сначала им была неприятна эта встреча. Юра соображал, как  бы
половчее удрать. В последние дни у  него  было  ощущение  рыболова,  который
просидел над речкой больше часа, ничего пока не вытаскивал, кроме  крючка  с
объеденным  червяком,  но  чует  всем  рыбацким  сердцем,   что   его   ждет
великолепная добыча. Юре казалось, что он уже почти держит в  руках  причины
тех неожиданных аварий, которые возникали ни с того ни с сего при испытаниях
антигравитационных костюмов. А когда он думал о  чем-нибудь,  то  не  любил,
чтобы ему мешали, и становился груб...
   Женя чувствовала, что мешает ему. Именно поэтому она не уходила, злясь  и
на себя и на Юру. Но постепенно, незаметно их захватила молчаливая  прелесть
заснеженных елочек, суровая красота сосен,  проносивших  где-то  высоко  над
головой знакомую песню, сонное небо, которое,  готовясь  задремать  всерьез,
куталось в облака, укладываясь поудобнее, странные шорохи  в  глубине  леса,
где кто-то еще бегал или крался по следам... Все это словно входило  в  них,
растворяясь в крови, делая их спокойнее, умнее и лучше...
   Теперь они шли медленно, и с каждым шагом Жене становились все смешнее  и
ее злость и мрачный вид Юры. Ей уже  хотелось  пошалить  и  подурачиться,  и
только мысль, что это  обидит  Юру,  такого  сосредоточенного  и  солидного,
останавливала... Наконец, не выдержав,  она  во  весь  голос  запела  что-то
веселое.
   Он хмуро оглянулся:
   - Ночью в лесу нехорошо орать.
   - Почему? Никто не слышит... Отлично получается! - смеясь, возразила  она
и тут же загорланила так, что  в  далекой  и  тихой  черноте  леса  раздался
всполошливый треск: показалось, что кто-то большой и сильный  ломится  через
кусты. - Не удирай, приятель! Мы хорошие! - крикнула вдогонку Женя.
   - Чудачка! - Юра недоверчиво усмехнулся. - Ну чего шумишь? Глупо.
   Юра вздохнул.
   - Ну ладно, Юрка! - Женя подтолкнула его острием лыжной  палки.  -  Пусть
глупо, но хоть весело. Еще успеем наплакаться...
   - С чего это?
   - А война? - неожиданно строго спросила Женя.  -  Я  где-то  читала,  что
можно изготовить такую бомбу, которая при взрыве даст воронку  диаметром  до
восьмидесяти километров. Представляешь? Один человек, ухмыляясь и  покуривая
сигарету, нажмет  кнопку,  взлетит  ракета  или  бомба  вывалится  из  брюха
самолета, и через несколько мгновений перестанут существовать миллионы людей
и все, что было  создано  их  трудом,  трудом  их  отцов,  дедов,  прадедов,
десятков поколений...
   - Но до этого, - медленно возразил Юра, -  другую  кнопку  нажмет  другой
человек... И самолет с ядовитой начинкой будет выброшен  в  пространство  за
тысячи километров от Земли и там уничтожен.
   Женя пристально посмотрела на него.
   - Это так же возможно, как и  кобальтовая  бомба,  -  усмехнулся  Юра.  -
Сейчас, а впрочем,  это  было,  наверное,  всегда,  живут  две  науки:  одна
работает над тем, как наиболее полно и подешевле  уничтожать  людей,  другая
делает  все,  чтобы  люди  с  каждым  поколением  жили  разумней  и   лучше.
Кобальтовая бомба - это страшная сила, но мир и его наука сильнее!
   - Больше всего меня бесит беспомощность, - упрямо сказала Женя. -  Кто-то
может уничтожить все, а я его даже не увижу...
   - Какая беспомощность? - сердито удивился Юра. - Ведь это мы держим бомбу
и не даем ей упасть! Конечно, каждый из нас по одиночке мало что  может,  но
все  вместе,  как  одна  рука,  мы  уже  много  лет  удерживаем  бомбу.  Это
беспомощность?
   Они помолчали. Теперь Юра хмурился, а на лице Жени проступила улыбка.
   - По-моему, это хорошо, что люди думают о работе, о семье, о своем городе
или новых штанах, - сказал Юра. - Пусть шутят, смеются,  любят  друг  друга,
растят детей и не думают об этой чертовой бомбе. Было бы  ужасно,  если  бы,
испугавшись, люди забыли о жизни, обо всех  ее  радостях,  а  день  и  ночь,
корчась от страха, думали о войне. Тогда она скоро началась бы.
   - Иногда мне кажется, что ученые здесь, в Академическом  городке,  делают
что-то не то... Конечно, я ничего не знаю... Но вот хотя  бы  такой  большой
человек, как Андрюхин... Ну что он, собственно, делает?
   - То же, что и мы все: не дает бомбе упасть, - сдержанно ответил  Юра.  -
Вот кто не боится войны! Он убежден, что войны не будет, а если она  все  же
случится, мы сумеем предотвратить и преодолеть все ее бедствия... Ты знаешь,
к какому полету готовится твоя Детка?.. Она укажет дорогу людям! Человеку!
   - Людям? Ты что?
   - Ничего. Я ничего, Женечка! - Он коротко засмеялся. - Слушай, ты  хорошо
помнишь сказки?
   - Сказки? - Женя подняла недоумевающие глаза.
   - Старик их обожает! И рассказывает,  как  народный  артист.  Помнишь,  в
сказках злой волшебник, убегая, превращается в зерно, а добрый -  в  курицу,
чтобы склевать зерно; злой - в лису, добрый - в собаку, и  так  далее,  пока
добрый  не  одолеет  злого...  Это  представляется  чистейшей   выдумкой   и
небывальщиной, но разве ковер-самолет, сапоги-скороходы и многое  другое  не
казались раньше лишь выдумкой для детей, которую невозможно осуществить?
   - Я тебя не понимаю, - вздохнула Женя.
   - Ты не удивляешься телевизору, правда? А ведь это чудо, которое потрясло
бы не только Шекспира  или  Петра  Первого,  но  и  Пушкина,  и  Толстого...
Изображение передается мгновенно на десятки и  сотни  километров.  А  почему
можно передавать изображение и нельзя передать сам предмет? Для этого  надо,
между прочим, заниматься и кибернетикой...
   Академический городок стоял в огромной ложбине, и  сейчас,  разговаривая,
они описывали дугу, пробегая над северо-восточной  его  частью,  по  холмам,
закутанным в щетину елей... Из черной тишины  вдруг  вырвался  тонкой  иглой
яркий луч, вонзился в припавшую к глубокому снегу елочку, бесшумно лизнул по
лицу Юру и Женю и исчез... Тьма стала еще гуще.
   - Что это? - шепнула Женя.
   - Не знаю, - сказал Юра. - Сейчас они будут здесь...
   Из-за елок выскочили трое. Впереди без шапки  бежал  профессор  Паверман.
Фонарь был у него в руках, и яркая игла снова остро кольнула Юру  и  Женю  в
глаза.
   - Вы никого не видели? - закричал профессор, подскакивая так близко,  что
Женя, загородившись рукой от яркого света, все же увидела его почти безумные
глаза. - Никого не встречали здесь, в лесу? Ну! Что же вы молчите? - Он явно
их не узнавал.
   - Нет, - сказал Юра, не понимая, что произошло.  -  Мы  не  встретили  ни
одного человека...
   - А-а!.. - Профессор Паверман сморщился, как от зубной боли. Его  длинные
руки возмущенно взметнулись вверх  и  тотчас  бессильно  упали.  -  Разве  я
говорил о человеке? Ну, а собак не встречали? Собаку, собаку!  Одну  собаку,
понимаете?
   - Нет, - медленно сказал Юра. - Мы не видели и собак.
   - Вы могли ее не заметить... - Профессор хватал за руки то Юру, то  Женю,
заглядывая им в глаза. - Она  вся  черная.  Но,  может  быть,  лай,  визг...
Что-нибудь! Нет, я сойду с ума! Мы ищем ее вторые сутки! Если бы  вы  только
поняли...
   - Осторожнее! - негромко сказал один из стоящих сзади.
   - Вы меня не узнали, я Сергеев, - поспешно сказал Юра. - Недавно  работаю
у вас. Эта  девушка  -  Козлова,  сотрудница  профессора  Шумило.  Очевидно,
пропала Детка? Неужели состоялся опыт?
   - Вы Сергеев? - кинулся к нему ученый. -  Ну  да!  Конечно!  Вам  я  могу
сказать, что опыт с  Деткой  удался!  (Стоящие  сзади,  словно  по  команде,
одновременно крякнули неодобрительно.) Но все погибло,  если  мы  не  найдем
собаку, причем как можно быстрей... Вы помните, как она выглядит?
   - Конечно...
   - Такса. Черная. Звали - Детка, - упрямо забормотал профессор. -  Возраст
- немногим более одиннадцати месяцев. Очень ласковая.  Любит  переваливаться
на спинку, чтобы ее почесали... - Паверман вдруг всхлипнул. - Простите... Не
могу... Я с ней работал четыре месяца...
   Он рванулся вперед, в угольную темноту.
   - Детка! Детка! - громко  кричал  он  срывающимся  от  сдерживаемых  слез
голосом.
   - Что надо делать? - спросила Женя.
   - Быстрее в городок,  -  бросил  Юра.  -  Не  понимаю,  почему  профессор
очутился здесь.