но  движения  не
завершил. Медленно прозревая страшную истину, повернулся к собеседнику.
   - Что?.. Вообще никак? - Голос его сел до шепота.
   - Вы знаете... К сожалению! - подтвердил дедок и виновато пожал  хрупкими
старческими плечами. - Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему,  отсюда  не
возвращаются.
   - А пробовали хоть? - с надеждой спросил Василий.
   - Хм... - Дедок Сократыч  озадаченно  вздернул  седенькую  бровь,  отчего
морщины на его лбу пошли волной. - А, собственно, зачем?
   - То есть как?!
   -  О  Господи,  Василий!  Ну  вы  сами  подумайте:  если   человек   сам,
добровольно, без принуждения лезет в летающее блюдце, то  какая  же  у  него
была жизнь?! Взять, к примеру, меня. Или вас!
   - Меня брать не надо, - хмуро предупредил Василий.
   - Хорошо. Не буду... Возьмем меня. Мне  куда  возвращаться  прикажете?  В
клинику? В дом престарелых? Благодарю покорно!
   Дедок фыркнул и умолк. Вид у него  был  несколько  взъерошенный.  Василий
тоже молчал - темнея лицом и поигрывая желваками.
   - Зачем же они так делают? - вырвалось вдруг у него.
   - Кто?
   - Да хозяева... Или вы с ними об этом не говорили?
   Седенькие брови вспорхнули  изумленно,  и  дедок,  слегка  отодвинувшись,
уставился на собеседника.
   - Василий! Голубчик! - сказал он. - Опомнитесь! Я же вам  битый  час  уже
втолковываю, что я даже и не видел здесь ни разу никаких хозяев! И никто  не
видел! Вам, правда, потом многие будут рассказывать, что  видели,  общались,
но вы им не верьте! Это они таким образом цену  себе  набивают.  Ну  вот!  -
огорченно вскричал он вдруг. - Что ж вы еду-то зря выдавливаете!  Сами  ведь
трудились, ломали!
   Василий уставился на судорожно стиснутую надкушенную капсулу, из  которой
на руку и на пол обильно выдавливались тонкие маслянистые колбаски кофейного
цвета.
   - Так вас здесь много, что ли?
   - О, целая колония! Нет-нет, не в том  смысле,  в  каком  вы  подумали...
Небольшой, знаете, такой социум человек в двадцать...
   - Ничего себе... - пробормотал Василий,  отбросив  капсулу  и  машинально
облизнув кулак. Язык опалило вновь. - А как же мы туг сутки плутали - никого
не встретили...
   - Видите ли... - Дедок замялся.  -  Дурацкая,  ей-богу,  традиция,  но...
Словом, когда прибывает очередной новичок (а случается это довольно  редко),
все прячутся...
   - На хрена? - поражение спросил Василий.
   - Полагают, что смешно, - уныло шевельнув бровью, пояснил дедок. - Хотя я
лично никакого юмора туг не вижу... Но не идти же, согласитесь, против всех!
И я бы спрятался, просто никто меня не удосужился предупредить...
   - Стоп! - Василия озарило. - Так, выходит, это они нас пугали? Ну, в доме
в этом... на потолке...
   - Выходит, так, - со вздохом согласился дедок.
   - А если бы я застрелил кого? -  В  запальчивости  Василий  достал  из-за
пазухи "Макаров".
   - А что, он у вас еще стреляет? - обеспокоенно полюбопытствовал Сократыч.
   Василий крякнул, нахмурился и, не  отвечая,  запихнул  пистолет  обратно.
Хотел застегнуть для верности, но позеленевшая пуговица легко отделилась  от
лохмотьев кителя, как будто не позавчера была пришита.
   - Да-да, - сочувственно подтвердил дедок. - Распадается прямо на  глазах.
Здешние вещи практически вечны, а вот все земное... Кстати, на пол ничего не
ставьте. Что на пол упало, то пропало... И, знаете,  я  бы  на  вашем  месте
сменил одежду... Видите ли, к сожалению, не  все  относятся  к  милиции  как
должно... Есть тут у нас, например, один уголовник... Нет, не  то,  что  ваш
товарищ, а настоящий уголовник, с зоны...
   - А этот-то как сюда попал?
   - А убежал, - любезно объяснил дедок. - Вывели их демонтировать  какой-то
морально устаревший памятник, и тут,  можете  себе  представить,  опускается
рядом летающее блюдце... Охрана, понятно, растерялась, а он, не будь  дурак,
видя такое дело, бегом к  люку  -  и  внутрь!  Солдаты  опомнились  -  давай
стрелять. Блюдце, естественно, тут же закрылось -  и  поминай  как  звали...
Собственно, это он так рассказывает.  Как  было  на  самом  деле  -  сказать
трудно... Кстати, вот он иногда грозится: я, мол, с  зоны  убежал  и  отсюда
убегу... Колобок этакий... Но вот что-то не бежит пока.
   - Да, компания... - пробормотал Василий.
   - Разные люди, разные... - согласился дедок. - И знаете, о  чем  тоскует?
Все,  говорит,  здесь  хорошо,  одно  плохо  -  ментов  нету  (это  он   так
милиционеров зовет). Попади, говорит, сюда хоть один мент - ух, говорит, что
бы я с ним сделал! Вообще ужасно грубый молодой человек... Сейчас-то он  еще
немного присмирел - это после того, как мне все передние зубы  одним  ударом
выбил... За что и получил так называемый щелчок,  причем,  заметьте,  вполне
заслуженно... Так что теперь уже руки  не  распускает  -  боится...  Но  все
равно: что ни слово - то мат! Ужасно...
   Ничего  не  понимая,  Василий  присмотрелся  к  подвижным  губам  бойкого
старичка. Речь вроде не шепелявая, да и рот не  проваленный...  Заметив  его
взгляд, дедок рассмеялся, старательно обнажив зубы до самых  десен.  Зубы  у
него были, что называется, сахарные, без изъяна.
   - А? - сияя, сказал дедок. - Неплохо, правда?  Так  что  имейте  в  виду,
Василий: нас здесь, знаете ли, берегут! Ценят.
   - Хозяев, значит, нет, - проговорил Василий:  -  А  зубы,  что  же,  сами
вставились?
   Старичок не услышал - был занят предпоследней капсулой.
   Откуда-то приковыляли два серебристо-пушистых зверька, причем вид у обоих
был какой-то пришибленный. Присели на корточки метрах в пяти от обедающих и,
растерянно переговариваясь вполщебета, уставили  на  них  алчущие  бесстыжие
зыркалы.
   - А ну пошли, пошли отсюда! - прикрикнул на них дедок Сократыч,  поспешно
вскидывая веки. - У! Глазищи-то, глазищи! Спицей  не  выщербишь!  Все  равно
ничею не дам! Пр-редатели!
   - Почему предатели? - несколько враждебно осведомился  Василий,  которому
очень нравились пушистые зверьки  и,  честно  говоря,  все  меньше  нравился
обаятельный прожорливый старичок.
   - А то кто же? - запальчиво проговорил тот. - Как увидели, что у  меня  с
камушком  этим  ничего  не  получается,  -  туда  же!   Издеваться   начали,
чирикать... А потом и вовсе убежали.
   - А кто они вообще?
   - Н-ну... обычно их здесь называют мартышками, побирушками...  По-разному
называют... Во всяком случае, смею вас уверить, это не хозяева.
   - Ну, может быть, одичавшие? - неожиданно для себя  предположил  Василий.
Лучше бы не предполагал - аж самому жутко стало.
   - Ого! - с уважением отозвался дедок и посмотрел на собеседника, прищурив
глаз и склонив голову к плечу. - А вы, Василий, штучка! Мне вот потребовался
месяц,  чтобы  до  такого  додуматься...  Однако  должен  вас  разочаровать:
гипотеза,  конечно,  прелюбопытная,   но...   критики,   к   сожалению,   не
выдерживает. Как-нибудь потом  мы  все  это  с  вами  обсудим  подробно,  не
торопясь, со вкусом... Кстати, давешняя ваша версия о невменяемости хозяев -
тоже, знаете ли...
   Василий шумно вздохнул и взглянул с тоской на невероятно высокий потолок,
где, согласно законам перспективы, сходились чуть  ли  не  встык  золотистые
титанические колонны. В следующий миг голова его вздернулась, так что крутой
затылок звучно соприкоснулся с глыбой. Василий вскочил.
   - Что это? Смотрите!
   По потолку шел человек. Вниз головой.  Крохотный,  как  если  бы  Василий
глядел на него, наклонясь с какого-нибудь там двадцатого этажа.
   Дедок Сократыч тоже поднял голову, но вскакивать не стал.
   - Это?.. - переспросил он, прищуриваясь. - Хм... А действительно, кто  бы
это мог быть?..  На  таком  расстоянии,  знаете,  и  не  разглядишь  даже...
Кажется, Леша Баптист... А, нет! Леша - полнее...
   - Почему он не падает?
   - А почему мы  не  падаем?  -  почти  дословно  цитируя  Ромку,  спокойно
возразил Сократыч. - Что вас, собственно, удивляет,  Василий?  Нам  кажется,
что он - на потолке, а ему кажется, что мы - на потолке...
   - Да не может же этого быть! - Василий с отчаянием следил, как  крохотный
человечек  там,  наверху,  неторопливо  пересекает  "улицу",  направляясь  к
округлым белым камушкам - несомненно, все тем же глыбам.
   - Я, конечно, не физик, - мягко заметил дедок, - но, полагаю, коль  скоро
явление  существует,  то,  следовательно,  оно  возможно...  -  Изрекши  эту
глубокую мысль, он снова прищурился. - Нет, совершенно точно, это не Леша...
Да и с чего бы он вылез, если все прячутся?.. Послушайте, Василий! А  уж  не
ваш ли это товарищ?
   Василий вздрогнул и вгляделся еще раз.  Действительно,  на  такой  высоте
рассмотреть что-либо было трудно. Макушка - не поймешь: то ли стриженая,  то
ли не стриженая...
   - Ромка-а!  -  что  было  сил  закричал  Василий.  Дедок  отшатнулся,  но
человечек наверху не отреагировал - Какой у вас голос громкий! - позавидовал
дедок, заправляя мизинец в ухо. - Только, знаете, к сожалению, звук туда  не
доходит. Проверяли уже...
   Василий резко повернулся к нему.
   - Как туда попасть? - отрывисто спросил он, указав глазами на потолок.
   - Да как угодно! - сказал дедок. - Хоть пешком. Но вам,  как  я  понимаю,
хотелось бы побыстрее... Тогда скоком! Хм, а какой же скок  туда  выходит?..
А! Это, кажется, не доходя Клавы, возле Пузырька... Впрочем, до  того  скока
идти далековато... - Дедок встал,  озираясь.  -  Или  знаете  что?  Если  вы
воспользуетесь вон тем, у стены, то  вас  выбросит...  Так...  Куда  же  вас
выбросит...
   Дедок запрокинул аккуратную седенькую  бородку  и  принялся  высматривать
что-то на потолке.
   - Вон куда вас выбросит! - победно сообщил он, указывая пальцем  вверх  и
вправо. - Вон за той колонной!... Вы ее тогда бегом обогните и, может  быть,
как раз его там и перехватите! Пойдемте!
   Быстрым шагом они пересекли "улицу" и подошли к одной из опор.
   - Вот, - сказал дедок, останавливаясь перед теневым овалом. - Это, как бы
вам объяснить...
   - Да я уже им пользовался, - нетерпеливо прервал его Василий.
   - Вот как? - поразился старичок. -  Что  ж,  тем  проше...  А  что  глаза
закрывать надо, знаете? Нет? О-бя-зательно закройте, а то голова закружится.
Да! Спасибо вам за помощь.

 - Вам спасибо, - буркнул в ответ Василий и, плотно зажмурив глаза, шагнул в теневой овал.
   Голова  и  впрямь  не  закружилась,  но  ориентировку   Василий   утратил
полностью. Во всяком случае, открыв глаза, он просто не понял,  куда  теперь
нужно бежать. Взглянул вверх, надеясь увидеть крохотного Сократыча, но  того
что-то нигде не было. Ну правильно: старичок ведь предупреждал, что  Василия
выбросит "за той колонной"... За какой же это, за той", хотелось бы знать...
   Озираясь,  Василий  двинулся  к  ближайшей  опоре,  обогнул  выступ  -  и
остановился. Навстречу ему шел человек - надо полагать, тот самый.
   Если  белоснежная  хламида  Сократыча  как-то  совершенно  естественно  и
ненавязчиво вписывалась в  пейзаж,  то  одежды  идущего  навстречу  казались
нелепыми  именно  в  силу  своей  узнаваемости.  Собственно,  из  одежд   на
незнакомце были одни  штаны.  Короткие,  скособоченные,  плетеные  на  манер
корзины из толстых мягких проводов, они тем не менее гордо свидетельствовали
о мужском достоинстве их носителя.
   Увидев Василия, незнакомец  обомлел.  Он  явно  не  верил  своим  глазам.
Наконец губы его шевельнулись в счастливой улыбке.
   - Мент... - тихо и нежно, словно боясь спугнуть  удачу,  выдохнул  он.  -
Заклепать мои карие очи - мент!

   Глава 10

   Ахнул дерзкий - и упал!
   Михаил Лермонтов

   - А не досчитался я с вами, драконами, - напевно выговорил незнакомец, не
сводя с Василия влюбленных  глаз.  Пальцы  обеих  рук  он  держал  при  этом
несколько  врастопыр,  словно  собирался  ударить  по  клавишам.  -  Ох,  не
досчитался...
   (Возраст - двадцать пять-тридцать; рост - от ста семидесяти пяти  до  ста
восьмидесяти пяти; сложение - жилистое, худощавое;  лоб  -  низкий;  наличие
морщин - отсутствуют;  глаза  -  зеленые  (а  никакие  не  карие!),  средней
величины; уши - большие, прижатые; нос - утиный. Особые приметы...)
   Василий не поверил и всмотрелся еще раз. Особых примет не было.  То  есть
вообще ни одной.
   Незнакомец, надо полагать, сомнение это уловил - и  лицо  его  болезненно
дернулось.
   - В рифму, свисток, берешь? - совсем уже  мяукающим  голосом  осведомился
он. - Ты здесь на цырлах бегать будешь, понял? Бейцалы мне отлэкаешь!
   Произнесено вроде все было правильно, только вот зубы доверия не внушали.
Неровные (стало быть, свои, а  не  вставные)  и  слишком  уж  целенькие  для
отбывавшего срок.
   - Клыки жмут? - холодно поинтересовался Василий. -  Или  башка  на  плечи
давит? Наблатыкался и думаешь - автор?
   Побледнев от обиды, незнакомец подался навстречу,  умудрившись,  впрочем,
не сделать при этом вперед ни шагу.
   - Ночник ты красноперый! - с угрозой выговорил  он.  -  Выстеклю,  помою,
врача приглашу!
   - А ну? - с интересом спросил Василий, неспешно закладывая руку за пазуху
и доставая "Макаров". Незнакомец обрадовался.
   - Нычь бедолагу-то, - ласково посоветовал он.
   Отплевалась сестренка-Василий взвесил  пистолет  на  ладони  и  задумчиво
поглядел незнакомцу в низкий, без морщин, лоб.
   - Чего уж там плевать-то? - сказал он. - Дам звона по  кумполу  -  и  все
дела.
   - За кого ж ты меня, пала, стрижешь? - процедил тот. - Да  я  три  лысака
как от хозяина!  Василий  сочувственно  поцокал  языком,  -  Сидел...  Вижу,
сидел... Вся жопа небось в шрамах...
   Лицо незнакомца свело судорогой. Он дернулся к ненавистному менту, но тут
же о чем-то, видать, вспомнил, заматерился - и снова отшагнул.
   - Да я - Крест! - злобно и беспомощно закричал он, ударяя  себя  в  грудь
кулаком.
   - Трекало ты базарное, - тихо и внятно отвечал Василий, глядя ему прямо в
глаза. - Наколка где?
   Вместо ответа назвавшийся Крестом незнакомец вздрогнул и  резко  повернул
голову, как бы предъявляя для опознания еще  и  профиль.  Видя  такое  дело,
скосил глаз и Василии, держа, однако, собеседника в поле зрения.  Оказалось,
что причиной тревоги была самая обыкновенная "мусорка", катящаяся к  ним  по
стеклистому гладкому покрытию подобно огромной вытянутой  капле  ртути.  При
условии, конечно, что ртуть можно окрасить в густо-чернильные тона.
   Крест вновь повернул к Василию теперь уже откровенно испуганное лицо.
   - Ал! - выдохнул он еле слышно и начал отступать,  трогая  растопыренными
пальцами воздух. - Шары, начальник! Разборка - потом...
   - Да  нет,  чего  уж  потом?  -  Василий  сунул  пистолет  за  пазуху  и,
решительно, вразвалку приблизившись  к  отступающему,  схватил  за  жилистую
руку. Тот рванулся, в глазах его мелькнул ужас.
   - Ты! Радостный! Я ж не пургу мету! Надзорка пасет!
   Некоторое время они боролись,  тяжело  дыша.  Крест  был  мужик  сильный.
Василий - тоже. Кроме того, очень  уж  разозлил  его  этот  черт.  Слышалось
сдавленное: - Бесогон! Бивень! Волк ты тряпочный!
   Внезапно светлый мерцающий мир беззвучно взорвался, обдало жаркой  болью,
и противники разлетелись, словно шары на бильярде.  Василия  нечувствительно
приложило  о  покрытие,  перед  глазами  закривлялись  ярко-зеленые   амебы.
Ощущение - будто хорошо дернуло током.
   Приподнялся рывком, ища глазами табельное оружие. Лохмотья с сержанта как
бы сдуло разрядом, и  теперь  он  лежал  на  стеклисто  посверкивающем  полу
голенький - что твой младенчик. Пистолета нигде  видно  не  было.  "Мусорка"
деловито подъедала разлетевшиеся обрывки милицейской формы.
   Рядом, болезненно кряхтя, ворочался Крест.
   - Б-бельмондо ты н-недоделанное!  -  страдальчески  крикнул  он  Василию,
поднимаясь на колени. Плетеные на манер корзины  штаны  местами  расплелись,
так  что  теперь  Кресту  приходилось  их  придерживать,  чтобы  совсем   не
развалились. - Звонил же без булды: н-надзорка пасет!
   - Что, Крест, опять щелчок заработал? - послышался спокойный  насмешливый
голос, и Василий оглянулся. Шагах в пяти стоял и, склонив голову к плечу,  с
любопытством смотрел на них морщинистый  незнакомый  мужикашка  в  кольчужно
посверкивающем короткоштанном полукомбинезончике.
   Подергиваясь, как контуженный, Крест повернул голову к  вновь  прибывшему
и, злобно обложив его запинающимся матом, поковылял прочь.
   Тот лишь ухмыльнулся ему вослед. Потом сочувственно оглядел Василия.
   - Ну что, Вась, ожил? Пойдем колпачок налью - поправишься...

   По гнутым соломенно поблескивающим стенам  помещения  неправильной  формы
(другого определения Василий так и не смог подобрать) порхали цветные блики.
Морщинистый, похожий на алхимика Пузырек, обдаваемый  то  мертвенно-ртутным,
то розовым полусветом, что-то там поправлял в своем аппарате.
   - Да никакой он, по-моему, не блатной, - хмуро говорил  Василий.  -  Так,
приблатненный...
   Пузырек оставил в покое  змеевик,  обвивавший  поросшую  инеем  трубу,  и
обернулся, отогревая дыханием замерзшие кончики пальцев.
   - Не, блатной-блатной, - сказал он. -  Как  одежка  на  нем  расползаться
начала, мы прямо ахнули. Весь как есть в татуировке. Разве что на лбу ничего
не выколото...
   - Гляди-ка! - подивился Василий. - А куда ж она  потом  делась?  Слиняла,
что ли?
   С колпачком в руке он сидел на... Честно говоря, непонятно на чем  сидел.
Вроде бы прямо на воздухе, загадочным образом  отвердевшем  вокруг  толстого
кабеля, разлегшегося  над  полом  смоляной  змеей.  Чресла  Василий  обернул
белоснежной простынкой, которую ему насовсем отдал Пузырек.  Запросто  можно
было   вообразить,   что   пьешь   водку    в    предбаннике    какой-нибудь
правительственной сауны. Со светомузыкой.
   - Да не то чтобы слиняла... - Пузырек  достал  из  висящей  на  растяжках
плетенки что-то вроде прозрачного целлофанового рукава полуметровой длины. -
Ты Машу Однорукую еще не встречал?
   - Это... в хрущевке?
   - Да нет. Та - кукла Маша. А это Маша Однорукая...
   - Погоди, - сказал Василий. - Ты мне про куклу сначала...
   Пузырек туго  натянул  целлофан  за  уголки  и  одним  движением  заварил
донышко, проведя кромкой по тонкому, как нить, световоду. Получился пакет.
   - Про куклу ты вон лучше Лешу Баптиста спроси... Или  нет,  не  надо,  не
спрашивай. Опять смурной станет, в запой уйдет - ну его...
   - Так баптисты ж не пьют!
   - Ну это смотря какие баптисты... - уклончиво ответил Пузырек  и  заменил
полный пакет пустым, не потеряв при  этом  ни  капли  драгоценной  влаги.  -
Короче, увидишь Машу - сам все поймешь...
   Он наклонился над свернувшейся на полу карликовой  молочно-белой  глыбой,
смахивающей слегка на  человеческое  ухо.  Извлек  из  выемки  туго  налитую
целлофановую  дыньку,  по  которой  катался  крупный  пузырь   воздуха,   и,
разматывая горловину, направился к Василию.
   - Давай-ка еще плесну...
   Василий протянул  маленькую  прозрачную  пиалу,  и  Пузырек  без  промаха
наполнил посудинку всклень. Себе тоже плеснул - на донышко.
   - Где стопарики берешь? - полюбопытствовал Василий.
   - Да с той стороны кабель такой, стеклянный вроде... - Рука  с  пиалушкой
качнулась в сторону устремленной ввысь рощицы световодов. - Потом  покажу...
Перережешь - он срастаться начинает,  ну  как  бы  смолой  оплывать...  Чуть
оплывет - а ты этот наплыв  возьми  да  и  подковырни.  Как  раз  такой  вот
колпачок и отшелушится...
   - А простынка откуда? - Василий  ухватил  в  щепоть  краешек  белоснежной
материи.
   - А это уже, видишь, от другого кабеля обмотка. Надрезал, отмотал сколько
надо - и носи на здоровье...
   Василий  ошарашенно  взглянул  вверх,  где  ныряли  в  мерцающую  паутину
светоносные стволы.
   - Так, а вдруг они ведут куда-нибудь, кабели эти! Пузырек ухмыльнулся.
   - Понятно, что ведут. Но раз начальство не против... Будь здоров, Вася!
   Оба выпили. Пузырек подал гостю капсулу салатного цвета - закусить.
   - Вот ты говоришь - начальство... - сказал  Василий.  -  Ну  а  где  оно,
начальство-то? Я