- Ну  сам  смотри,  -  проникновенно  сказал  он,  беря  Никиту  за  край
простынки. - Пугнуть мы его не можем. Потому что надзорки! То  есть  от  нас
помощи не жди... - Стиснул  простынку  в  кулаке  и  тут  же  бросил,  резко
раскинув пальцы веером. - Вот убей - не пойму, чего ты его так  боишься!  Да
ничего он тебе не сделает! Тебе что, совесть мешает? Так по совести  ты  ему
вообще ни тюбика не должен... Не улетел он... И не улетит. Кто ему там будет
прислуживать? Таких дураков дома больше не осталось - ты последний был...
   - Чего ты его на фиг не пошлешь? - с любопытством спросил Никиту Ромка.
   - Я пробовал... - безнадежно вздохнул тот.
   - Интеллигент ты хренов! - вспылил  Василий.  -  Как  ты  пробовал?  "Ах,
простите..." "Ах, спасибо..." Да за "спасибо" на зоне знаешь что делают?  Ну
так, короче! Я тебе сейчас скажу, как послать... Наизусть выучишь, понял?  И
чтобы слово в слово! Телескоп! - рявкнул он, оборачиваясь. -  Я  т-тебе  дам
подслушивать! Хвост надеру!
   Услышав про хвост, Телескоп сжался в пушистый  комок  и  вновь  отступил,
сердито посвечивая глазищами.
   - Та-ак... - молвил Василий, сосредоточиваясь. - Значит, скажешь ему...
   И медленно, слово за словом выговорил такое, что  даже  Ромка  хмыкнул  и
поглядел с уважением, Никита оторопело моргал.
   - Повтори, - потребовал Василий.
   Никита, запинаясь, повторил. Василий заставил затвердить фразу назубок  и
результатом остался доволен.
   - Когда будешь посылать, смотри в глаза, понял? И понаглее, понаглее,  не
дрожи!
   Никита Кляпов печально поблагодарил за науку и косолапо побрел  дальше  -
искать подходящий камушек. Василий и Ромка глядели в его сутулую спину, пока
она не затерялась среди опор.
   - Черт его знает... - проворчал Василий. - В пробирке его выращивали, что
ли?
   - Не пошлет... - с сожалением молвил Ромка, присаживаясь  на  приступочек
глыбы. - Вот ведь клоун, блин...
   - Есть клоуны и покруче, - хмуро и многозначительно изронил Василий.
   Ромка медленно повернул голову.
   - Не понял, - надменно молвил он.
   - Чего не понял-то? - проворчал Василий и, кряхтя, присел рядом. -  Давно
я с тобой поговорить хотел...
   После  этих  слов   Ромкина   физиономия   вновь   стала   утомленной   и
разочарованной.  Василий  сидел,  упрямо  склонив  лобастую  голову,   и   с
преувеличенным вниманием разглядывал сломанный ноготь большого пальца.
   - Может, к Пузырьку пойдем? - сердито спросил он.
   Ромка поморщился.
   - Да чего там, у Пузырька, делать? Водку жрать?
   - Оно иногда и невредно, -  буркнул  Василий.  -  Чтобы  дурь  из  головы
выбить...
   - Это из чьей же?
   - Да из твоей! - Василий хмуро покосился на Ромку. - Мы ж с  тобой  вроде
как бы уже и не чужие, а, Ром? Я вон тебя  в  тарелку  загнал,  потом  назад
тащил... пока сам не поумнел. По "конуре" опять же вместе шастали, от  куклы
Маши драли... Думаешь, мне легко  теперь  смотреть,  как  ты  тут  без  дела
шлендаешь?
   - Не смотри... - безразлично посоветовал Ромка.
   Справа подобрался Телескоп и присел на корточки, стреляя круглыми бойкими
зыркалами то на Василия, то на Ромку.
   - Ром! - Василий повернулся к собеседнику всем  корпусом.  -  Ну  что  за
сдвиг такой? Камушков не  ломаешь,  слоняешься...  Водку  вон  уже  даже  не
пьешь...
   - Курить хочу, - сказал Ромка. Василий моргнул.
   - А ты разве дома курил? Ромка вяло пожал одним плечом.
   - Так... Баловался...
   - Ну ты даешь! - только и смог сказать  Василий.  -  Баловался...  Я  вон
всерьез дымил - и то бросил,  А  знаешь  как?..  Помолчи,  Телескоп...  Врач
знакомый в морг привел и показывает: два трупа, причем оба молодые еще,  лет
по тридцать каждому... Вот, говорит,  смотри.  Берет  долото,  рубит  одному
грудную клетку, там легкие - чистые, розовенькие! Ну, ясно,  некурящий...  А
потом - другому.  Так  ты  не  поверишь  -  хлопья  какие-то  черные  вместо
легких... И я - все. В тот же день и завязал...
   - А им не все равно было? - спросил вдруг Ромка.
   - Кому?
   - Трупам...
   - Да ну тебя на хрен! - с досадой сказал Василий.  -  Распустил  ты  себя
просто, вот что! Сачок ты! Самый настоящий сачок!.
   - Тьок! Тьок! - возрадовался Телескоп, услышав знакомое слово.
   - Тнись! - цыкнул на него Ромка. Телескоп прижух и опасливо  передвинулся
поближе к Василию.
   - Чего ж ты с ним так грубо-то? - упрекнул  тот.  -  Дурак  ты  -  и  уши
холодные, вот что я тебе скажу! Сам счастья  своего  не  понимаешь!  Ну  вот
подумай: кто ты был  дома?  Да  никто.  Так,  шпана  подворотная.  А  здесь?
Специалист, золотые руки... Да хозяева, может быть, таких, как  ты,  нарочно
ищут... Какого  тебе  еще  рожна  надо?  От  армии  открутился,  девка  тебе
досталась - позавидуешь...
   - Армия... - недовольно сказал Ромка. - Да что армия? Армия - два года, и
на дембель. А тут всю жизнь...
   - А "деды" тебя хоть раз метелили? - наливаясь кровью, рявкнул Василий. -
Ты что ж, думаешь, в армии служба - мед? Слушай... - осенило  его  вдруг.  -
Может, у тебя с Ликой нелады?
   - Строит из себя больно много... - нехотя отозвался Ромка. - Такое гонит!
И с хозяевами она знакома, и мыслями она с ними обменивается... Всю жизнь на
мозги капали, а тут она еще! Того нельзя, этого нельзя...
   - Чего нельзя-то? - не понял Василий.
   Вместо ответа Ромка ухмыльнулся ехидно и вроде бы даже повеселел.
   - А правда, пошли к Пузырьку! - предложил он,  изменчивый  как  ветер.  -
Чего ступеньку просиживать!

   Обдаваемый неторопливым прибоем разноцветных световых волн, Пузырек стоял
в классической позе погорельца над пепелищем и скреб  в  затылке.  Змеевики,
ранее оплетавшие рощицу стеклистых труб на манер повилики, исчезли. В черных
провалах кладовок уже не играли  ласковые  блики  на  грудах  полупрозрачных
бурдючков.  О  былом  великолепии  напоминала  лишь  свернувшаяся  на   полу
карликовая глыба в виде человеческого  уха.  На  некоторых  трубах,  правда,
остались спиральные вдавлины, но чувствовалось, что скоро и они распрямятся.
   - Да-а... - озадаченно тянул Пузырек. - Это хорошо еще, я вчера догадался
кое-что в незаселенку перетащить... Ну вот как это они так делают?  Снаружи,
что ли?
   Кроме него, в помещении находились расстроенный  Леша  Баптист  и  злобно
усмехающийся Крест.
   - Давно? - профессионально озираясь, спросил Василий.
   - Да только что! - сказал Пузырек. Особого  расстройства  на  его  мудром
морщинистом лице, впрочем, не наблюдалось. Он, видимо, привык  уже  к  таким
налетам надзорок и относился к ним как к чему-то неизбежному.  -  На  десять
минут вышел спросить у Маши, как она подошвы заливает. А вернулся...
   - Епишкин пистолет! - сокрушенно молвил Леша Баптист. - Теперь,  наверно,
цены поднимешь?
   -  А  как  же!  -  ухмыльнулся  Пузырек.  -  Мне,  считай,  все  по-новой
начинать...
   Василий тем временем осмотрел помещение и, естественно, не найдя  никаких
следов, вновь присоединился к остальным.
   - Чисто работают, - с уважением признал он.  -  Не  иначе,  дали  снаружи
щелчка - и все в пыль.
   - Пыль... - недовольно повторил Пузырек. - Ну покажи мне эту пыль, раз ты
такой умный! Пыль... Да они и пыли-то не оставляют!
   - Зуб даю, Клавка навела, - с недоброй улыбкой изронил Крест.
   Оживленно потирая изжелта-розовые ладошки, возник дедок Сократыч.
   - Так-так-так... - радостно озираясь, проговорил он. - Что ж,  могу  себя
поздравить! Сроки  погрома,  согласитесь,  я  в  прошлый  раз  назвал  почти
правильно... А что в кладовках?
   - Пусто... - проворчал Пузырек.
   - Великолепно! - бодро воскликнул дедок.  -  Стало  быть,  можно  считать
доказанным, что причина погромов не  в  усталости  труб,  а  в  самом  факте
самогоноварения. Иначе, согласитесь, надзоркам было бы достаточно уничтожить
только аппарат... И в этом случае возникает всего лишь один  вопрос:  почему
они не сделали этого раньше?
   Крест брезгливо скривил рот и двинулся к скоку. Проходя  мимо  Сократыча,
приостановился и окинул сияющего дедка недобрым взглядом.
   - Голова - Бетховена, - процедил он, - а в голове ...
   Сказал в рифму, что именно, - и канул с глаз.
   - Ну ладно... - вздохнул Пузырек.  -  Чего  зря  время  терять?  Пойду  в
"конуру", новый змеевичок соображу. А бак - уж завтра...
   - Давай я с тобой! - встрепенулся Ромка. - Хоть  посмотреть,  как  это  у
тебя получается!
   - Пошли, - с мудрой усмешкой согласился  покладистый  Пузырек.  -  Только
уговор - сидеть тихо.  С  этим  делом  так:  чуть  отвлекся  -  начинай  все
по-новой... Тут, брат, терпение нужно. Это тебе не камушки долбать...
   Оба сгинули, и Сократыч с Василием остались  вдвоем  в  голой  опустевшей
опоре, по которой так привольно  теперь  было  разливаться  радужным  волнам
приглушенного света, - А вы что же, Василий?  -  полюбопытствовал  дедок.  -
Посмотреть не хотите? Между прочим, довольно впечатляющее зрелище - прямо из
воздуха, представьте, образуется змеевик... Кстати, я  никогда  не  встречал
вас возле "конуры". Неужели вы так ни разу и не попытались  сами  что-нибудь
измыслить?
   - Да как... - с неохотой отозвался Василий. - Пытался, конечно...
   - И что?
   - А ничего. Вытаращусь, как дурак, и все без толку. У Ромки  хоть  цемент
какой-то из воздуха сыплется...
   Тут Василий наконец сообразил, что от душеспасительной  беседы  Ромка  со
свойственной  ему  ловкостью  просто-напросто  улизнул.  "Вот  ведь  паразит
лопоухий..." - по старой памяти с досадой подумал Василий.
   Откланялся и, не зажмуриваясь, шагнул в скок. Просто не было теперь нужды
зажмуриваться - устройство давно уже стало привычным, и голова при  переходе
не кружилась.
   Телескоп терпеливо ждал на корточках  неподалеку  от  выхода.  Ему  часто
случалось сопровождать Василия к Пузырьку (хотя внутрь его, конечно, ни разу
не приглашали), и поэтому расположение скоков он знал назубок.
   - Ну что, Телескоп? - сказал Василий, - Домой?
   - Мой! - с готовностью пискнул зверек.
   ... Василий шел и думал о Ромке. Что ж у него  там,  интересно,  вышло  с
Ликой? "Этого нельзя, того нельзя..." Что может женщина  запретить  мужчине?
Пить, допустим... Но ведь Ромка почти не пьет. Что еще? Гулять. В  смысле  -
по бабам. Тоже не слишком правдоподобно. Кроме Лики, все остальные для Ромки
вроде староваты... Василий с неохотой  вспомнил  свою  собственную  семейную
жизнь и заполошный вопль жены: "Иди ищи себе  образованную!"  Нет,  кажется,
это из другой оперы... У Лики и у самой образование.  Чего,  кстати,  нельзя
сказать о Ромке...
   А что, если в самом деле взять и потолковать обо всем об  этом  с  Ликой?
Как ни крути, а Ромку-то ведь спасать надо... Пропадает парень на  глазах...
Как-нибудь повлиять с двух сторон - может, и выправится...
   Все более утверждаясь в этой  благой  мысли,  Василий  свернул  в  нужный
проулок и уже у самого скока опять столкнулся с печальным Никитой Кляповым.
   - Ну что? Видел Креста?
   - Видел...
   - Сказал?
   - Нет...
   - Почему?
   Никита устало прикрыл глаза (раньше он в таких случаях снимал очки).
   - Странно... - молвил он с жалкой улыбкой. - Дома я мечтал, что у  нас  в
стране  объявят  когда-нибудь  свободу  слова...  Мне  как-то  в  голову  не
приходило, что свобода эта приходит не извне, а скорее изнутри...
   Василий поймал себя на том, что мелко потряс головой.
   - Ты о чем?
   Никита медленно поднял веки.
   - Понимаете, даже если отменить внешние,  административные  запреты  (как
это сделано здесь), все равно остаются  запреты  внутренние.  Застенчивость,
нерешительность. Да элементарная вежливость, наконец!
   Василий продолжал оторопело глядеть на Никиту Кляпова.
   - Так ты... чего хочешь-то?
   - Боюсь, что уже ничего, - удрученно ответил тот. -  Просто  с  некоторых
пор  я  заподозрил,  что  дело  и  раньше  заключалось  не  в   общественном
устройстве, а во мне самом...
   Телескоп издал жалобный щебет. Он тоже ничего  не  понял.  Никита  Кляпов
вздохнул и, с ласковой рассеянностью взглянув на зверька,  двинулся  дальше.
Василий ошалело посмотрел ему вслед, выругался изумленно и ступил в скок...
   Уютный колышущийся сумрак родного  жилья  ласково  обнял  зверька  и  его
хозяина.
   - Гость! - пронзительно чирикнул Телескоп. Василий обернулся - и замер. В
глыбе-качалке, овеваемая легкими цветными волнами, сидела Лика.

   - Вы уж простите, Василий, что ворвалась к вам без спросу, - взволнованно
заговорила она, вставая. Серые глаза ее были  тревожны.  -  Но  ждать  возле
вашего скока я тоже не могла. Сразу поползли бы  сплетни...  В  общем,  сами
понимаете...
   - Что-нибудь случилось?
   - Н-нет... Пока еще нет... Василий расслабился.
   - Ага... - озадаченно молвил он, берясь за подбородок тем  же  задумчивым
жестом, каким раньше брался за козырек. - Да вы садитесь, Лика,  садитесь...
- спохватился он вдруг. - Будьте как дома.
   При этих словах он как бы невзначай  окинул  взглядом  свое  жилье  и,  в
общем,  остался  им  вполне  доволен.  Сегодняшним  утром  к   глыбе-качалке
добавился еще и столик - плоский сверху и снизу камушек полуметровой высоты,
выторгованный за семь сереньких тюбиков у  прижимистой  Клавки.  Стена  тоже
выглядела   внушительно.   Инструмент   (четыре   предмета)   покоился    на
хромированных крюках, выломанных в самом центре светоносной рощицы, куда еще
не всякий сунется. Тускло лоснились тяжелые чугунные складки фартука.
   Солидно, солидно...
   - Телескоп, - барственно распорядился Василий. - Света добавь...
   И пока тот бежал вприпрыжку к стене за своей железячкой, а потом  обратно
- к рощице стеклистых труб, Василий подошел  к  молочно-белому  причудливому
столику-глыбе и сел напротив гостьи -  на  кабель.  Вскрикнул  перерубленный
белый  световод,  зато  три-четыре  ему  подобных  вспыхнули  поярче,  сразу
прояснив подвижный цветной полумрак.
   -  Дьец?  -  вопросительно  чирикнул  Телескоп,  готовый   к   дальнейшим
действиям.
   Василий закашлялся. "Хвост тебе надрать!" - смущенно подумал он.
   - Нет, одного хватит, - сказал он, искренне надеясь, что это  Телескопово
словцо Лика слышит впервые. - Ломограф свой повесь на  место,  а  сам  давай
поухаживай за гостьей. Графинчик - в баре, колпачки и закуска - тоже...
   Лика ошеломленно следила за тем, как польщенный высоким доверием Телескоп
скачет к простынке, за которой, надо полагать,  скрывалась  ниша,  именуемая
баром. Вот он появился оттуда с подно-сиком, на котором действительно стояло
что-то вроде графина, наполненное на две  трети  рубиновой  жидкостью,  пара
колпачков и несколько капсул - лимонных и пурпурных.  Осторожно  переставляя
кривые опушенные серебристым мехом ножки с розовыми пролысинками на коленях,
лупоглазый мажордом опустил подносик на стол и отпрыгнул, гордый собою.
   - Зать! - немедленно потребовал он.
   - Конечно, - сказал Василий. - Заслужил. Держи...
   Лика перевела широко распахнутые глаза с пушистого  слуги  на  осанистого
хозяина. Зрачки ее дышали.
   - Так вот вы их зачем... - с  огромным  уважением  выговорила  она.  -  А
наши-то дураки смеялись... - Лика тряхнула волосами.  -  И  какое,  главное,
облегчение в хозяйстве...
   - Да я над этим поначалу даже и не думал, - признался Василий. -  Просто,
гляжу, симпатичные зверушки...
   И он протянул мощную свою пятерню к графинчику.
   - Боже, какая прелесть!  -  сказала  Лика,  глядя  теперь  на  прозрачный
сосудец. - Как вы это сделали?
   - Да как колпачки,  только  чуть  сложнее,  -  охотно  объяснил  Василий,
разливая рубиновый напиток. - Обрезаешь световод, а шкурку  чуть  задираешь.
Ну и смолы сразу набегает много" здоровая  такая  капля  набухает...  И  как
только сверху затвердела - чик ее по горлышку! А внутри-то смола - она ж еще
мягкая... Ну вот, потихоньку ее оттуда и вытягиваешь вместе с сердцевиной...
Получается такая вот колба. И пробка точно так  же  делается,  только  капля
должна быть меньше... Ладно. За встречу!
   Оба выпили. Василий протянул гостье пурпурную капсулу, но та с  интересом
разглядывала только что осушенный колпачок.
   - Что это? - спросила она, кивнув на графинчик, но, видимо,  уже  имея  в
виду сам напиток.
   - Да это-то просто... - Василий махнул рукой. -  На  литр  водки  -  один
черненький тюбик и половину красненького. А вы так разве не смешиваете?
   - Смешиваю... Просто в другой пропорции... - Лика поставила  колпачок  на
стол, и лицо ее снова омрачилось.
   Кажется, пора было завязывать с любезностями и переходить к делу.
   - Так что случилось-то, Лика? Или там случится, вы говорите...
   - Я пришла посоветоваться... - сказала она. - Насчет Ромы.
   Василий кивнул. Именно этого он и ожидал.
   - Вы - старше, опытнее, - надломленным голосом продолжала Лика. - Я знаю,
вы еще дома пытались как-то воздействовать на него, направить...
   - Н-ну... в какой-то степени... - осторожно согласился Василий.
   - Я в отчаянии, - сказала Лика. - Это совершенно  неуправляемый  человек.
Вы даже представить себе не можете, сколько я вынесла за последние дни...  Я
знаю, с талантливыми людьми жить сложно, но не настолько же! Все  мои  слова
для него - пустой звук. Он отбился от рук окончательно... Мне неловко в этом
признаваться, но, когда я расплачивалась с Машей за обувь, не  хватило  трех
тюбиков... Мне пришлось сломать  камушек  самой...  Как  будто  в  доме  нет
мужчины!
   - Ну, это уже совсем никуда не годится... - мрачнея, проговорил Василий и
вновь наполнил колпачки. Возложить обязанность виночерпия на Телескопа так и
не удалось - он и графин-то соглашался тащить только  в  закупоренном  виде.
Спиртного лупоглазые на дух не переносили.
   - А как начинал! Как начинал! - с тоской говорила Лика. - Все  ведь  были
просто потрясены... И я, кстати, тоже... Ну как же!  Талант!  Гений!  И  что
теперь с этим гением стало? Раньше только  и  слышалось:  Рома,  Ромка...  А
теперь все говорят: Вася...
   - Да ладно тебе... - смущенно пробормотал Василий, как-то  незаметно  для
самого себя переходя на "ты".
   Нервно  чокнулись.  Лика  залпом  опрокинула  свой  колпачок,   судорожно
вздохнула, разрумянилась.
   - Боже мой... - сказала она, горько смеясь. - Ну вот что  нам  с  ним,  с
дураком, делать?
   - Да пацан еще... Может, образумится... - без  особой  надежды  в  голосе
проговорил Василий.
   Лика молчала. Болезненная складочка обозначилась между бровями.
   - По дому опять же затосковал... - добавил Василий. - Бывает... Я сам вон
поначалу...  Хотя...  Странно!  Мне  казалось,  он  вроде  в  последние  дни
повеселел как-то...
   - Повеселел? - Серые глаза Лики гневно сверкнули. - А почему - знаешь?
   - Н-нет... А почему?
   Лика раздула изящные ноздри и отважно наполнила колпачки.
   - Представляешь?.. Приходит позавчера  и  хвастается.  Перемкнул  накрест
какие-то световоды в не-заселенке...
   - Зачем? - пораженно спросил Василий.
   - А так! От скуки! И посыпались из надзорок одни  алые  тюбики...  Я  ему
говорю;  "Рома!  Не  надо  так  больше  делать.  Это  же   самое   настоящее
вредительство! Не дай Бог, узнают,  чьи  это  шутки,  нам  же  обоим  бойкот
объявят..." Надулся. Ничего не ответил. А на следующий день посыпались  одни
лиловые...
   - Ах, паразит! - изумленно выдохнул  Василий.  -  Так  это,  значит,  его
работа?
   - Весь день где-то мотался, заявился  только  под  вечер,  -  слегка  уже
задыхаясь, продолжала  Лика.  -  Я  говорю:  "Все,  дорогой!  Кончилось  мое
терпение. Выбирай: или я, или эти твои проказы..." И вот с тех пор  его  еще
не видела... Где бродит?..
   - Да с Пузырьком он, в "конуре"... - чувствуя себя крайне неловко, сказал
Василий. - Змеевик соображают...
   - Кто? Он?
   - Ну, не он, конечно, - поправился Василий. - Пузырек соображает, а Ромка
- так, посмотреть пошел...
   Перерубленный Телескопом световод вовсю уже сращивал концы. Свет  убывал.
Вновь наплывал, колыхаясь, цветной лирический полумрак.
   - Слушай... А может, он просто хулиган? - безнадежно